Не проверялось на грамотность 
Примечания:
Я прошу прощения, что глав не было так долго, просто сначала практика весь июнь (кошмары и недосып были долго), а потом по выходным дача и урожай, а дальше я устроилась на работу (бухгалтерский курьер). В метро писать не получается, а после работы хочется только спать или просто валяться, хотя второе легко пересекает в первое.
В общем, я написала, поэтому милости прошу нетерпеливые вы мои)))) Надеюсь, что вам понравится.
И не надо швыряться тапками на тему, что в Вольтерре нет моря. У меня есть и будет, как и две площади и фонтаны, вот. Это моя фантазия)))
Алиса сидела за самым дальним пустым столиком на площади и тихо плакала. Она положила руки на стол, а на них устроила свою голову, позволяя безмолвным ручейкам бежать по своим щекам, заканчивая свои пути каплями на стеклянной поверхности. Её волосы, свисая вперёд, закрыли её от окружающего мира, ограждая словно стена.
— Signorina, vuole ballare con me?(1) — прозвучал знакомый голос над головой девушки. Она взглянула и увидела улыбающегося юношу. Это был Михаэль, тот мальчик, с которым ей повезло танцевать пару дней назад.
— What happened? Did somebody hurt you? (2) — сразу же забеспокоился мальчик, видя красные заплаканные глаза и пустой взгляд.
— Всё впорядке. Сегодня просто нет настроения танцевать. Я просто хочу домой, — глухо пробормотала блондинка и снова опустила голову на руки. Михаэль растерялся. Он не знал русского, но понял слова "нет", "танцевать" и "домой". Простояв в ступоре минуту, Михаэль отправился за тем, кто имел больший опыт в общении с женщинами, тем более русскими — к своему деду.
Минут через семь парень вернулся с мужчиной лет семидесяти:
— Alice, this is my grandfather, Gregorio. Maybe, he can help you? He knows russian... — немного неуверенно в правильности своего поступка сказал юноша. Алиса же подняла голову, осмотрела пришедших и вернулась в прежнее положение.
— Michele, vai a sostituirmi e aiuta tua sorella,(3) — произнёс мужчина, пододвигая стул к девушке. Мальчонка кивнул и ускакал к играющей на скрипке сестре, — И почему же такая красавица плачет? Обидел кто? Так расскажи, мы с ним разберёмся. Или не дай Бог умер кто-то? — участливо поинтересовался музыкант.
— Благо никто не умер, — глухо ответила Алиса, не поднимая головы, — Обидели, но не нужно ни с кем разбираться. Я просто...
— Не хочешь их видеть? — понятливо закончил Григорио, — Родной человек?
— Любимый, — поднявшись поправила она и снова уткнулась в руки заливаясь слезами с новой силой.
— Пойдём к морю. Оно смоет в свои воды всё горе, а ветер унесёт печали. Небо же успокоит, пойдём, — погладив по плечу девушки уговаривал мужчина, — Просто посидим. Поплачешь. Станет легче, может, и расскажешь, что случилось, если захочешь.
— Давайте, — спустя время согласилась русоволосая, — А море, оно далеко? — спросила девушка, принимая руку помощи, чтобы встать, и платок, чтобы утереть хоть немного слёзы.
— Минут пятнадцать-двадцать пешком. Только местные знают, как быстро дойти. Меня, кстати, Григорием зовут. Можно просто дядя Гриша.
— А я Алиса, — через вхлип произнесла она, — Вы из России? Вы так хорошо говорите на русском, пусть и с акцентом, — давая себя обнимать и вести спросила Лиса.
— Я здешний. Моя мать была из России. Она приехала в Италию переводчиком и влюбилась. Она и меня учила русскому. Он часто бывает нужен с туристами,— ответил мужчина, смотря под ноги и спускаясь по лестнице.
— Понятно. А я, вот, из России приехала.
— Это я уже понял, — хмыкнул на очевидное Григорий.
— Да... глупость сказала, — с небольшой улыбкой ответила девушка, — А кем вы работаете?
— Вот. Уже и улыбка появилась. А работаю я музыкантом. На баяне играю. А так у моей семьи бизнес, ещё со времён родителей — пекарня. Как раз на площади. По вечерам я с внуками играю у фонтана. И им практика, и людям радость. Нам то с женой уже не по возрасту заниматься бизнесом, — отвлекал разговором старик, — А ты кем? Или учишься?
— Я своё уже отучилась, — снова с небольшой мягкой улыбкой ответила Алиса, утирая катящиеся слёзы, — Учитель в школе. Именно из-за этой темы мы и поссорились. Опять... — в глазах снова поселилась боль, печаль и разочарование, а слёзы снова потекли ручьями.
— Он не хочет, чтобы ты работала? — он осторожно прощупывал почву.
— Да, он не хочет, чтобы я работала, особенно в России, но он согласился, чтобы я работала. Просто... кое-что слу-у-у-чтло-ось та-а-ам... — разрыдалась девушка, начиная давиться слезами, поэтому Григорий притянул её в объятья. Лиса плакала у него на груди, вцепившись в желетку, словно утопающих в спасательный круг, стискиввя в тонких пальчиками плотную ткань на чужих плечах. Так они постояли некоторое время, пока недорёв не опустился до иков и всхлипов. Григорий оставшийся путь до пляжа для местных рассказывал истории из своей жизни, отвлекая спутницу от грустных мыслей, тем самым успокаивая.
Дойдя до пляжа они устроились прямо на камнях почти у самой воды, чтобы босые ноги могли изредка омываться водой.
— Дыши, девочка, дыши и слушай море. Оно поможет. Мне всегда помогало, как и моим детям, — тихо посоветовал Григорий, когда они только-только устроились и он облокотил Алису о своё плечо.
Так они сидели довольно долго. Лиса смотрела на смеркающееся небо и воду пустым взглядом, заполняя душу гармонией и спокойствием, позволяя эмоциям, мыслям и переживаниям улечься. Музыкант также неотрывно смотрел на воду, что постепенно меняла цвет, пока садилось солнце. Никто из них не чувствовал и не хотел чувствовать чужое тихое присутствие на крыше ближайшего дома.
Деметрий
Найти госпожу мне не составило труда. Она шла куда-то с каким-то старым смертным, покидая шумное место. Я шёл следом, чтобы если что помочь ей. Алиса плакала и плакала, а старик успокаивал то историями, то объятьями. Он просто рассказывал что-то из своей жизни, жизни семьи, иногда забывая русские слова и вставляя итальянские. Так они пришли к морю.
Прекрасное синее море. Чудесный апельсиновый закат. Лёгкий прохладный ветерок. И тихое шуршание волн.
Да, это тихое место знают только местные жители, не указывая на него неугомонным туристам.
Парочка сидела на берегу и глядела на горизонт. Я же умостился на крыше одного из двухэтажных домиков, чью стену обвивал виноград, а два окна выходили на море. Я тоже смотрел на закат, но краем глаза всегда следил за госпожой. Я думал о том, что же произошло. Феликс рассказал то, что видел и слышал, рычание владык в залах не слышал только глухой на подземных этажах замка. Мне не хватало пазлов, а все они принадлежали госпоже.
* * *
Немного времени до в замке Пьяцца дей Приори
Три вампирских владыки были ошоломлены поведением своей пары. Аро в дальней части сознания немного понимал, почему получил по морде, но его гордость и остальной рассудок отказывались это понимать. Конечно, ему не было больно, но его внутренний зверь хотел подчинить своё. Не уйди Алиса из зала, сейчас бы оказалась пригвождённой за горло к стене. Кай же был более понятлив — попал под горячую руку, вдобавок забыл, что его лисёнок ненавидит тотальный контроль, но ему было неприятно, ведь он и так сдерживался. Маркус же сейчас не получил пощёчину, зато он помнил её из автомобиля. Он, должно быть, был единственным, кто сейчас понимал, что каждый получил по заслугам, а девушка с испугу да и от обиды сбежала от них. Но что делать он пока не понимал.
— Гыр-рр-ыыррр-р — гневно зарычал брюнет, становясо похожим на монстра и устремляя вгзляд чёрных глаз на хлопнувшую дверь, — Я накажу её... она мне всё расскажет и покажет... я заставлю... — тяжёлыми недовольными шагами он направился к выходу из зала, чтобы догнать беглянку.
— Нет, Аро, ты её не тронешь, — преграждая путь холодно произнёс Маркус, — Либо ты убьёшь её, либо она нас всех возненавидит.
— Плевать! Зато у меня будет повод отомстить и убить ту мр-р-разь, что её покалечила! С дороги, Маркус! — обходя прорычал вампир.
— Ты сейчас только больше дров наломаешь, а потом будешь жалеть, но будет поздно что-либо делать. Она — женщина, а женщины злопамятны и очень обидчивы, — рывком разворачивая разозлённого брата брата пытался достучаться Марк. Ему хочешь не хочешь, но пришлось взять себя в руки.
— Бр-р-р-рат, — снова зарычал Аро, разворачиваясь к шатену, — Тогда я поеду в Россию и выясню всё иначе. И без Алисы, — его остановили уже другие руки, — Кайус! Как ты можешь! Я лишь хочу ей помочь! Ты должен понимать меня!
— Я, я, я... всё время только Я! Мы все хотим помочь нашей прелести, защитить её, узнать, что случилось, и я прекрасно понимаю твоё желание. Сам хочу...
— Тогда поехали!
— Нет! Ты не поедешь! Никто никуда не поедет! Тем более без Алисы! — откинув брата в шкаф остановил порыв блондин.
— А Я ХОЧУ! — взревел Аро.
— ЭГОИСТ! Это ты — Эгоист, а не она! Всё время я... я... я... А мнения спросить? Ну, да! Тебе же его сказали, а ты не обратил внимания так ещё и извернул всё взбесившись! — вспылил Кай, подходя к брату и тыкая ему в грудь, — И правильно она тебе дала по морде, потому что иначе бы ты не заткнулся и продолжил обвинять её во всех смертных грехах!
— Я не эгоист! Я думаю о ней! А если с ней что-то случится, когда она снова поедет в эту треклятую школу?! А мы просто не будем знать, что может случится, потому что она не рассказала! Вдруг это повторится?! — кричал и размахивал руками Аро.
— Вряд ли это повторится. Просто признай, что ты хочешь контролировать и эту часть её жизни, — поставив кресло напротив двери из зала и сев в него вклинялся Маркус, — Брат мой, тебе просто хочется иметь её всю, а это чистой воды эгоизм.
— А-а-р-р-гх-арр — зверем брюнет пронёсся на мгновенно вставшего на ноги брата и тёмноволосые мужчины сцепились в схватке. Но подключился Кайус, поэтому Аро, находясь в меньшинстве, был кинут в стену.
— Угомонись! — рявкнул Марк.
— Я НЕ ЭГОИСТ! — гаркнул брюнет.
— Ладно-ладно, ты не эгоист, просто собственник, как и все мы, но и Лиса не эгоистка. Она просто не хочет нас волновать и злить, — говорил Маркус.
— Было бы проще, если бы она всё рассказала. Мы бы подумали, например, вместе... — говорил Кай, наблюдая боковым зрением за метавшимся по залу и крушащим всё на своём пути Аро.
— Либо мы просто взбесились бы от правды и мы бы были уже там, — скептически посмотрел шатен, — Она испугалась нас.
— Но мы ведь ей ничего не сделаем! — возмутился блондин, отталкивая рукой случайно полетевший в него стол, — Она — наша пара, и мы не причиним ей вреда.
— Ты уверен? — подал голос возвратившийся Аро, приглаживая растрепавшиеся волосы, — Вспомни все её дни, проведённые с нами. То и дело она либо плачет, либо отходит от наших ошибок, — брюнет наконец уселся в кресло и смотрел на сидящих напротив братьев, — Да даже находясь только с Маркусом, она уже пострадала. А он, замечу, самый из нас спокойный. Так что не переоценивай свои силы, братец, — и владыка откинулся в кресле, прикрывая глаза и соединяя пальцы домиком, чтобы восстановить равновесие и подумать.
— Успокоился?
— Это вряд ли произойдёт сегодня, — ответил Марку брюнет.
— В любом случае — расскажет Алиса и нет — без неё мы никуда не поедем и ничего решать не будем, а то она совсем на нас обидится и разозлился, ещё и доверять может перестать, — подумав в тишине наконец изрёк Маркус. Братья лишь кивнули в знак поддержки.
— Нужно пойти найти её, — также спустя время сказал Кай, поднимаясь с кресла.
— Ей нужно успокоиться, как и нам, но я надеюсь, что наша гвардия додумалась пойти за ней, — с закрытыми глазами остановил мужчину Аро.
— Деметрий с ней, — оповестил Маркус, заглянув в телефон.
— Хотя бы что-то хорошее за этот день, — высказался Аро.
* * *
Две фигуры сидели на каменном пляже, укрытые последними лучами солнца, оставаясь для окружающего мира лишь тенями.
Алиса уже не плакала, а опустошённо сидела на камнях, устремив взгляд на горизонт.
— Не так давно я закончила школу. За одиннадцать лет я сменила три учебных заведения, — спустя долгое время заговорила девушка, — Из первой я ушла, потому что там не учили, из второй я ушла потому, что языки мне очень тяжело давались, а математика и нужный мне русский были очень слабыми. В третьей школе я задержалась на пять учебных лет, хотя и пожалела потом, — рассказывала она, неотрывно смотря на небо, — В каждой школе я вливалась в творчество. Танцы и постановки на всяких праздниках, помощь учителям, разные конкурсы — мне это нравилось. Я раскрывала этим занятия своих знакомых, втягивая в это и их. Как говорят: если безобразие невозможно предотвратить, то нужно его влзглавить. Я этим и руководствовалась, ведь всё равно приходилось бы кому-то участвовать, а нотации слушать уж очень не хотелось. Мне нравилось помогать с организацией, мне нравилось управлять.
Когда варишься во всём этом на тебя по-любому начинают обращать больше внимания, чем на других, потому что тебя знают, уже видели, понимают, что ты — можешь. Так, сидя у кого-нибудь в кабинете с чем-то или просто отдыхая или прячась, я узнавала разные новости, проблемы, учителей, — Лиса грустно улыбнулась и усмехнулась, — Иначе же ты никак не узнаешь тех, с кем ты проводишь по несколько часов в день, не с рабочей стороны, а со стороны обычной жизни.
В каждой школе я училась по три года, а потом уходила. Как не странно, но мне удавалось делать это очень легко, я не задумывалась, когда уходила, и никогда не жалела. Я вообще по жизни если что-нибудь спонтанно делаю, то не сожалею. Жалею я только об одном, — что задержалась в третьей школе на 5 лет, а не на 3, как в других. Многое бы можно было изменить...
— Но ты бы многое и потеряла, — спустя некоторое время закончил Григорий, поняв, что собеседница не продолжит. Он слушал очень внимательно, не мог многого понять, но ждал. Выговориться каждому надо.
— Да, и это я понимаю, но всё равно сожалею. Хотя я даже не представляю, кем бы стала, уйди я тогда. Я только в десятом классе решила, что пойду учиться на учителя. До этого думала, что стоит продолжить семейную династию обладателей технического образования, — горько улыбнулась Алиса, — Но вышло так как вышло. Я закончила школу. С горечью, со слезами, но закончила. Меня презирали, ненавидели в моём последнем классе. Увы, но мой любимый десятый развалился, когда классуха ушла в декрет, и нас раскидали по другим на последний год.
В тот последний год для меня отдушиной в школе было творчество и учителя, а за общение с ними меня и презирали. Нет, меня не гнобили и не трогали, как ты мог бы подумать, — она отрицательно покачала головой на незаданный вопрос мужчины, — Они бы не посмели. Какой бы мир не был, что бы не говорили, но люди всегда боялись и будут бояться сильных, тех, у кого есть связи и влияние, — девушка по-весёлому зло улыбалась и мотала головой, показывая абсурдность всей ситуации, — Я была одна среди людей, поэтому занимала себя тем, чем могла и хотела. Я тогда перепробовала много.
Например, поняла, что умею управлять людьми. В "творчестве" у меня была своя команда девочек помладше, я говорила, а они делали. Я была связующим звеном. Я поощряла и ругала. Могла развеселить или морально поддержать, не дав совершить фатальную ошибку, или же помочь, сказав как бы невзначай кому надо, что надо и так, как надо, а так же я могла наругать, довести до слёзной истерики и напугать до седых волос даже не крича и не общаясь лично, а переписываясь. Я управляла ими, училась этому и прощупывала почву для своего будущего. А также готовила себе замену на следующие пару лет. Мне так нравились люди, что работали в этом здании школы, что хотела работать там же! Для этого я даже избавилась от бездарности, что занимала должность организатора творчества!
Но было то, чего я боялась больше всего на свете — потерять всё разом. Всё, что я приобрела, все, с кем я подружилась, были мне дороги, поэтому малейшая ошибка, просчёт и можно было лишиться всего, — в ярких мокрых глазах был страх и отчаяние, которое нельзя было увидеть, но можно было почувствовать.
— И я лишилась в один момент всего, — спустя пару секунд тихо, но жёстко произнесла Алиса, — Я сама это сделала, потому что устала, потому что моя жизнь изменилась. Я не захотела жить прошлым, и чтобы не иметь даже возможности вернуться к нему, я отказалась от того, что имела. Просто устала жить уже вторым насыщенным и таким нужным и любимым прошлым. Как сказал один мой знакомый: "Перед вами наглядый пример человека, который за*бался".
О, да, тогда я была именно такой в моральном плане. Было так плохо, в голове роились мысли, они всё рождались и рождались, а воспоминания не уходили на задний план! Я не могла жить в настоящем! Это было ужасно... И в какой-то момент я решилась.
Я сделала так, что со мной разорвали отношения, чтобы я не могла вернуться не потому что я не хочу, а потому что меня не примут, потому что не могу. И это было прекрасно, хоть и очень больно, — её взгляд был грустным, а по щекам снова скользили слёзы, но Алиса всё смотрела в море и говорила, — Тогда я поняла свою ошибку, я просто была глупа. Я просто была ребёнком, которым пользовались. Я поняла это поздновато, когда уже училась в универе, но своим девочкам я смогла помочь, дав совет. Две из трёх справились, а одна не успела, — девушка тяжело вздохнула, — Затем два или три года прошли просто прекрасно. Я проходила практику в разных школах, путешествовала, подрабатывала, пыталась встречаться, в общем, жила, потихоньку переосмысливая прошлое и мирясь с ним.
Но потом весь мой новый мир собрался рухнуть.
Нас направили на практику в школы, в которых мы учились. К тому моменту я уже не хотела возвращаться туда, увидев, что бывают и лучше, да и после нашего выпуска в этой школе образование ухудшилось во много раз. У меня ещё оставались знакомые в ней в младших классах, поэтому я знала что там и как, — пояснила девушка, кивнув собеседнику, — Как я была зла! Я думала, что мне делать, просчитывала все ситуации, все итоги разговоров проворачивала в голове, ведь я знала этих людей и знала, что они спросят и скажут, но неточность всё равно могли быть. Тогда я была действительно в панике, сидела в душе и ревела, просчитывая в голове будущее. Меня помнили, как активного человека с хорошими мозгами и хваткой на воплощение моих фантазий, а я уже не хотела возвращаться к той версии себя, я хотела спокойствия. Я полюбила книги, мне понравилось путешествовать и я хотела учить детей интересному и нужному, а не заниматься всей этой хернёй, — неопределённо махнула рукой Алиса, — Но чёрт возьми мне некуда было деваться и я пошла в эту чёртову школу. Оказалось, что я зря переживала. Всё шло спокойно и медленно, мне помогали и давали советы, как сделать лучше. Кроме того, я оказалась не в том здании, в котором училась, а в другом, поэтому было легче работать, когда в твою сторону не язвят и не огрызаются из-за обиды. Но в то же время было и сложнее. Я видела направленное на себя внимание и с лёгкостью сопоставляла факты, — девушка ехидно хмыкнула, — Меня снова хотели использовать. Под всякими предлогами типо молодая, активная, амбициозная посылали на всякие мероприятия, давали задания вне моих обязанностей и прочее. Из меня хотели вылепить что-то определённое, хотели видеть от меня определённые черты, мысли и действия, и я это поняла и дала им видимость их желаний... их победы. Но я обыграла их, делая и выуживая из всего лишь то, что мне было интересно и мне хотелось, а они верили. Наивные, — на губах играла злая усмешка, — Мне нужно было отработать года два полноценным учителем и я бы могла уйти в любую другую школу. Меня бы приняли с радостью, ведь опыт работы и портфолио есть, но тут в один момент всё изменилось. Мне пришлось переехать сюда. Не то что бы я жаловалась или мне здесь не нравилось, просто всё, что я планировала изменилось.
— Ты влюбилась, поэтому оказалась здесь.
— Да, — согласно кивнула Алиса, — Я влюбилась, и меня полюбили, но порой я их просто ненавижу. Прям бесят. Всё время пытаются меня контролировать, пытаются изменить меня под себя, а я не хочу. Я и так много уступок делаю, но запереть меня дома без работы и друзей не позволю. Ненавижу, когда за меня решают, особенно когда я этого не хочу. Ещё очень сильно опекают, словно я фарфоровая. Я умею постоять за себя, не надо меня так сильно ограждать от всего. Из-за этого всего мы всё время ссоримся. Что не день, то ругань. Раздражает, — несколько агрессивно говорила девушка, — Вот почему вы, мужчины, такие странные и непонятные?! — впервые за весь разговор девушка повернулась к собеседнику и посмотрела на него непонимающим и каким-то болезненным взглядом, — Почему, когда говоришь вам, что всё нормально, что закрыли эту тему или что не хочешь это обсуждать, что просто забыли, то вы начинаете докапываться и истерить?! Почему вы не можете понять, что ну не хочешь ты об этом говорить, поэтому не надо лезть и на мозги капать, но вот когда девушка отказывается, например, от мороженого, вы соглашаетесь и не покупаете его ей, а? Почему в тот момент вы не думаете, что она на самом деле его хочет, а просто стесняется попросить, а уж тем более есть одной ей некомфортно. Ну купи ты всё равно ей это мороженое и себе купи, ведь девчонка всё равно его потом себе купит, так ещё и обидится на тебя, что ты его ей не купил! — возмущалась Алиса, — Но нет же! На счёт "не хочу, спасибо" вы не докапываетесь и ничего не делаете, а на счёт "давай закроем эту тему" или "не хочу это обсуждать" вы доё**ваетесь, обвиняете в эгоизме и лжи. Неужели так трудно понять, что девушке тяжело и со временем она скорее всего расскажет, когда поймёт, как это рассказать, если это важно?! — в её глазах так и плескалось отчаяние и непонимание.
— Потому что мы волнуемся, от того и хотим знать это сейчас, а не потом. Вдруг потом будет поздно защищать тебя от этого? — вдруг на пляже раздался третий голос. Он заставил девушку испуганно вскочить:
— Нет... Только не это... — отходя от появившегося с дорожки Деметрия говорила Алиса.
— Госпожа, мастера волнуются и не хотели вас обидеть. Они просто испугались...
— Нет! Уходи! Не приближайся ко мне! Уходи! Деметрий! — закричала русая, швыряя в вампира босоножками и отходя дальше по пляжу.
— Госпожа... — снова начал русый спокойно ловя обувь.
— Я не Госпожа! Не смей называть меня так! Я — Алиса! Просто Алиса! — кричала она, — Я сказала уходи! Шуруй отсюда! Отстаньте от меня!
— Леди... Алиса... Я понимаю, что тебе сейчас больно, но господин не хотел тебя обидеть, он не со зла. Он просто испугался за тебя, а от того, что ты молчишь ему ещё страшнее... — продолжал успокаивать юноша, двигаясь к девушке, что швыряла в него камни, от которых он легко уворачивался. Григорий же сначала рвался защитить спутницу, но послушав понял, что парень не причинит ей вреда, поэтому отступил и даже поддержал.
— Алиса, юноша дело говорит, прислушайтесь. В страхе за родных мы все способны на безумства и необдуманные поступки, о которых жалеем...
— Почему он тогда не смог понять, что мне тоже страшно?! Что я не могу сказать потому, что страшно?! — со слезами на глазах крикнула девица, перестав кидаться в вампира камнями. Деметрий, как и Григорий, не знали, что ответить, и она продолжила:
— Почему мне тоже не может быть страшно?! Почему мне тоже не может быть стыдно?! И я боюсь не того, что произошло, или того, что могло произойти, а что во мне разочаруются? Что я стану отвратительна? Что меня разлюбят!? — она от злости, страха и обиды швырнула булыжник, что был зажат в руке, в море, — Я не рассказала ни потому, что мне так нравится или что я такая эгоистка, а потому что мне страшно, что от меня отвернутся! Что я потеряю то, что имею! Что во мне разочаруются! — кричала Алиса медленно приближающемуся Деметрию, — Если я не плачу, то это не значит, что мне не страшно! Я тоже испугалась, когда она затянула у меня на шее шарф! Я была там, а не они! Это меня эта сука хотела себе присвоить, словно я вещь какая-то, а не их! Это я чуть не проиграла ей, если бы не Маркус!
Это я переиграла сама себя от этого чёртова счастья! Люди ненавидят, когда кто-то счастлив, а они — нет! Это я проиграла, я раскрыла ей всё, поэтому и проиграла, а не выиграла, как думала! Как я — человек, что переиграл сам себя, — могу быть достойна быть рядом с ними? — Деметрий так и видел переполняющий смертную страх и непролитые слёзы в таких красивых серо-зелёных глазах, что смотрели на него в отчаянии, — Как такая бездарность, как я, может быть с такими людьми?! Переиграть саму себя и чуть не проиграть с полным провалом... позорище! Бестолочь! Никчёмное существо! Нет! Пусти меня! — запротестовала Алиса, когда вампир обнял её.
— Ты не никчёмная, ты не бестолочь и не позорище, — спокойно заговорил Деметрий, прижимая вырывающуюся девушку к своей груди, — Ты прекрасная, сильная и умная девушка, что составила и выиграла прекрасную партию, что никогда не отступает и умеет прощать. Уверенность в своих действиях приходит со временем, как и опыт. Ты молода и у тебя ещё всё впереди. Являясь школьницей разгадать чужие планы в отношении себя и других дорогих тебе людей и разрушить их — стоит огромных сил, мужества и ума.
— Но я проиграла... проиграла ей... Если бы не Марк, то я не знаю, что бы было... — тихо и надрывно плакала Алиса, цепляясь за рубашку вампира, точно он спасательный круг, а отпусти — упадёшь в пропасть.
— Алиса, ты не проиграла, — прижимая голову девушки к груди объяснял вампир, — Ты выиграла. Ты раскрыла свой план, свои действия, тем самым унизив её. Она оказалась в отчаяние, от того и накинулась на тебя, чтобы из последних сил удержать осколки в своих руках.
— Но...
— Тебе не стоит жалеть о том, что уже сделано. Все совершают ошибки, но благодаря им мы становимся сильнее и умнее, — подал голос Григорий, кладя на плечо девушки руку и начиная поглаживать, — Она не сделала с тобой то, что хотела, значит ты разрушила абсолютно все её планы, в который раз я замечу. Планы человека, что, как я понимаю, значительно старше и опытнее тебя. Ты не виновата, что всё так случилось; знать наперёд и высчитывать всё невозможно. Всё вышло так, как лучше, только поищи плюсы, — подбадривал старик.
— А уж тем более мастера не будут тебя обвинять в слабости и страхе, в них нет ничего зазорного. У тебя есть те, на кого ты можешь положиться, кто поможет и поддержит, а не отвернётся. Да, вспылит, — усмехнулся Деметрий, — Может покусает немного, но поможет, обнимет и успокоит. По морде дать ты всегда успеешь если что. Твоя шоковая терапия для господинов полезна, ну, я так считаю, да и для тебя тоже — хоть немного выпустишь пар и закрытые эмоции.
— Как бы на тебе за такие слова пар потом не выпустили, Деметрий, — почти не плача произнесла Алиса и с лёгкой улыбкой добавила, — Спасибо.
— Твоя улыбка стоит этих слов.
— Алиса, тебе стало легче? — осторожно поинтересовался Григорий.
— Да, мне стало гораздо легче, но я всё равно хочу домой, к маме, — уточнила девушка, — Не хочу их видеть, снова будут запрещать и контролировать, а я так от этого устала. Хочу, чтобы снова было девятнадцать, плюнуть на всё, поставить перед фактом и уехать в Карелию смотреть на леса. Хочу просто жить без всех вот этих сложностей... И... спасибо... — вытирая слёзы предложенным платком ответила Алиса и спустя некоторое время спросила, — Выпустите меня? Я хочу хотя бы ножки помочить и подумать, — с надеждой посмотрела она. И Деметрий молча расцепил объятья, наконец имея лёгкую улыбку на губах.
Алиса долго ходила вдоль берега, даже солнце совсем село, поэтому мужчины уселись на камни тихо разговаривая, чтобы не мешать девичьям мыслям. И в какой-то момент девушка остановилась, смотря в море, а затем начала раздеваться.
— Алиса, что ты делаешь? — спросил вампир, смотря на свою госпожу круглыми глазами.
— Раздеваюсь, — ответила та, скидывая уже брюки.
— Зачем? — настороженно продолжил спрашивать Григорий.
— Тц, Деметрий, Григорий, зачем люди раздеваются на пляже? — вздёрнув бровь и повернувшись спросила Алиса, — Искупаться, блин горелый! — и снова отвернулась, расстёгивая лифчик.
— Ох, чёрт! — воскликнул вампир, резко отворачиваясь, также поступил и Григорий, — Алиса, мать твою, нельзя так делать! Узнай мастера, что я видел тебя голой раньше них, меня убьют самым жестоким образом! — ругался Деметрий, рассматривая стену набережной и окна дома перед глазами, свет из которых падал на пляж, оставляя золотые полоски на камнях. Ему нужно было успокоиться, а то уж вариант с утоплением был напряжными, а раздевание девушки испугали его. Это же девушка его владык...
— Не трогай мою мать, Деметрий, она здесь ни при чём. И, кстати, Марк уже видел меня голой, так что не надо мне тут ля-ля на это счёт... — девушка говорила это так, словно и не было полчаса назад никакой истерики. Она была вполне себе уверенной, прямолинейной и наглой пофигисткой. После этих слов послышалось бульканье воды и небольшой всплеск.
— Господи, за что мне это?! — взмолился юноша звёздному небу, — Не надо открывать мне такие личные подробности ваших отношений. Постыдилась бы хоть с чужими мужчинами подобное обсуждать! — закрыв глаза и повернувшись боком крикнул он в сторону моря.
— Ты сам спросил так что не ной! И с кем мне ещё обсуждать, скажи на милость?! — Алиса плавала на поверхности на не очень большой глубине — стоять она там могла спокойно, вода была лишь по ключицы, — С Хайди? Так она от меня шарахается как кошка от собаки. С Джейн? Она вечно занята и быстро сматывается, когда я её встречаю. С Катюхой по телефону, чтоль? Или с мамой? Не, на такое я не способна, уж прости, — послышался бульк. Алиса нырнула.
— Она сведёт меня в могилу, — пробурчал Деметрий.
— Если ты друг — потерпишь. У меня дочь тоже вспыльчивой была, столько посуды перебила во время ссор с парнями. После свадьбы всё более менее наладилось. Вспыльчивая итальянская кровь, а у тебя ещё хуже — коренная русская, а они все прямые и бойкие, поэтому смирись и слушай, как мой отец, — доверительно говорил Григорий, также рассматривая убранство комнат дома перед собой.
— Поскорее бы они тогда поженились... — тяжело вздохнул вампир.
— Эй! Ты чего там удумал? Мне двадцать пять! Я пока замуж не собираюсь! Минимум два года, слышишь? — крикнула девушка, услышав реплику друга.
— Слышу! Вылезай давай, а то замёрзнешь! Мне потом голову оторвут за это! — ответил Деметрий на пару мгновений повернувшийся, чтобы посмотреть, где его госпожа сейчас. Алиса плавала не очень далеко, но сидела в воде так, что только нос, глаза и макушку и было видно. Девушка рассмеялась в воду и после очередного подныривания ответила:
— Вот уж замёрзнуть тут проблематично, особенно мне — вода очень тёплая. Это тебе не в Волге купаться, где и в жаркий июль будет прохладно, — улыбалась Алиса, но увидев умоляющий взгляд смилостивилась, — Ла-адно, вылезаю, сейчас проплыву разочек и выхожу.
— Давай...
Алиса два раза проплыла вдоль пляжа, а потом нарнув оказалась почти у берега. Откинув волосы назад и протерев глаза, она встала и уверенно вышла из воды, по дороге выжимая волосы и стряхивая солёные капли с рук.
— Вот бы здесь остаться на ночь... Так не хочется идти домой и кого-либо видеть... — смотря в морскую даль мечтательно произнесла девушка.
— Сука! Я думал ты уже оделась! — ругнулся Деметрий на мгновение повернувшийся к девушке и увидевший, что она до сих пор абсолютно голая.
— Хах, — хохотнул Григорий, видя обескураженное лицо нового знакомого.
— Хым, приятно слышать, — усмехнулась она, — А то меня пару раз принимали за пацана в школьные времена, когда я надевала большие толстовки. Да ладно тебе, что ты там видел в темноте? Типичная девчонка, если и видел, а увидеть спину в таком мраке — гиблое дело, особенно если я стою в тени, а ты смотришь на свет от окна. За-бей, — шурша камнями, поскольку одевалась, говорила Алиса.
— Пф, — пытался сдержать смех и улыбку от чужого страдальческого лица старик.
— Алис, прошу тебя, давай не будем на эту тему говорить, а? А то я себя очень неуютно чувствую. Просто быстрее одевайся и пойдём домой, а то нас скоро искать начнут, — почти скулил Деметрий, — Пожалей меня, не издевайся...
— Да не могу я быстрее. Я мокрая к твоему сведению. Сейчас, дай две минутки, я почти высохла.
— Ха-ха-ха-ха — раздалось на пляже, когда вампир откровенно заскулил, представляя, что сделает с ним Аро, когда увидит этот разговор. Вольтури знал, что он увидит и услышит. И Деметрий был уверен, что Алиса тоже знала, что он увидит. Это была такая жестокая женская месть, не ему, а его господину. И это было только начало, а ему уже было страшно.
— Я готова, можем идти, — раздались тихие шаги за спиной у мужчин. Алиса шла по камням босыми ногами, держа в руках босоножки. В некоторых местах одежда была мокрой.
— Вот, накинь, а то простудишься на ветру, — вампир снял пальто и накинул на плечи девушки, надевая ей на голову капюшон.
— Ты такой заботливый, — с улыбкой и искорками в глазах поблагодарила смертная, берясь за предложенный локоть. Так тройка двинулась вдоль пляжа к дороге наверх.
— Как ты себя теперь чувствуешь? — поинтересовался Григорий, когда они надевали обувь у выхода с пляжа.
— Намного лучше. Вы были правы сказав, что море заберёт все печали. Сейчас на душе так спокойно, — мягко улыбаясь ответила Алиса, обувая вторую босоножку и застёгивая её, — Спасибо. Огромное вам спасибо, — её глаза теперь лучились добротой и даже счастьем.
— Очень рад, что смог помочь. Будем рады видеть вас на площади и в нашей булочной, а то без твоих песен и танцев что-то на ней скучно стало. Будем жать тебя с улыбкой и радостью в глазах, — давая себя обнять говорил мужчина, когда они остановились на развилке.
— Обязательно. Ещё раз спасибо, Михаэлю привет. Постараюсь завтра быть на площади с хорошим настроением, — обещала девушка, разжимая крепкие объятья.
— Хорошо, я передам и спокойной ночи, Алиса, Деметрий, — кивнул ребятам старик.
— Спокойной ночи, — кивнули они, также начиная двигаться в свою сторону.
— Передай своим владыкам, что я не хочу их видеть ни сегодня, ни завтра. Я хочу побыть одна, успокоиться и подумать, хорошо? — попросила Алиса, когда они вышли на площадь перед замком. По пути они не говорили, просто уютно молчали, девушка была очень уставшей после сегодняшнего дня и почти висела на руке вампира, пока они шли.
— Ты знаешь, что в древние времена посланникам с плохими вестями отрубали головы?
— Знаю, поэтому пусть только попробуют и я не буду с ними больше разговаривать.
— Не сможешь.
— Смогу, а если стану как вы, уж тем более, благодаря дару, — с дьявольской улыбкой ответила Алиса.
— Ладно, идём, провожу тебя до комнат, моя госпожа, — вздохнул юноша, открывая входные двери.
— Ещё раз услышу от тебя обращение госпожа и я буду читать тебе лекцию по половому воспитанию, понял меня? — резко останавливаясь пригрозила девица.
— Я понял, больше не буду, — смирился Деметрий перед острым пальчиком.
— То-то же, — победно улыбнулась Алиса и вошла в любезно придерживаемую спутником дверь.
Примечания:
Я начала её писать в ночь на свой др, но заснула. Поэтому вы её читаете на восемь дней позже. Увы и ох...
1) Сеньорита, потанцуете со мной?
2) Что случилось? Вас кто-то обидел?
3) Михаэль, иди замени меня и помоги сестре
Популярное
VKontakte
WhatsApp
Telegram
Отключить рекламу