Дочь кузнеца (гет)

Глава 18

Има

Когда в следующий раз, в моей бедовой голове родится блестящая мысль пойти с незнакомым типом в его покои, я, пожалуй, приложу сама себя «круциатусом». Или все-таки лучше наложу на себя чары, чтобы как только мой светлый ум ещё раз родит такую потрясающую идею, мне пониже спины прилетало «жалящим», да побольнее.

Сейчас, сидя в комнате незнакомого мужчины, мне почему-то вспоминается фраза которую часто повторяла моя бабуля: «И на старуху бывает проруха». Столько женщине лет, мне то есть, а повела себя как безмозглая…гм… дитя.

Но, урок усвоен. Определённо.

Почему-то, до сих пор, мне трудно было правильно воспринимать этот мир и его обитателей. В прошлой жизни, как-то не доводилось встречать действительно плохих людей. Меня оберегали со всех сторон, родители, братья, магия. В этой жизни было почти также, сначала родители и дедушка, потом Изао-сенсей, но больше всего моя магия и частичное знание канона.

Я стала слишком самоуверенна, стала опрометчивой в своих действиях и поплатилась за это. Когда знаешь, что где-то там есть такие монстры, как Мадара, Орочимару, Пейн, Акацуки и прочее, прочее, как-то теряешь всякое опасение перед обычными людьми, а зря.

Когда, после предложенной Канеко чашечки чая я поняла, что не могу использовать свою чакру меня накрыла паника. Да что уж там, я была в ужасе. Секунды три. Потом пришла слепая ярость.

А уж когда этот уникум начал рассказывать, как я ему помешала заполучить одну фермерскую деревеньку, на которую у него были большие планы, и что он со мной за это сделает… В общем, я узнала наверняка, что моя физическая сила вообще не зависит от количества доступной чакры. После того, как разнесла в щепки дорогой инкрустированный столик, на котором стоял тот самый злополучный чай. А ещё, что на мою магию чакроблокаторы не влияют.

И вот, сижу я значит на мягком диванчике, ни разу не в японском стиле, впрочем, как и вся мебель в этой комнате, и думаю, что может быть я немножечко перестаралась. Самую капельку, буквально чуть-чуть!

— Ладно, не плачь, всё заживёт… когда-нибудь, — попыталась я «ободрить» своего неудавшегося обидчика. — Значит так, будешь писать чистосердечное признание.

В ответ Канеко, что-то неразборчиво промычал, вытирая слезы и кровь из разбитого носа одной рукой, другую прижимая к груди, вместе со своей некогда самой большой драгоценностью. Вокруг советника Даймё лежали золотыми нитями его, под корень срезанные, волосы.

— Ну-ну, волосы не ноги — отрастут! — ободряюще улыбнувшись сказала я. Учитывая, что после спонтанной стрижки я парализовала его нижнюю часть тела, может быть не стоило говорить это так. Несчастный аристократишка выпучил на меня свои блестящие глазёнки, у меня даже совесть шевельнулась. Но память подкинула первопричину его печального положения, и приступ жалости прошёл как не бывало.

— Так, я понимаю, что слово «чистосердечное» может быть тебе незнакомо, но определение слова «признание» ты должен знать. Не так ли? — любезнейше поинтересовалась я, думая как бы его так устроить, чтобы он смог писать.

«Где там моя сопровождающая команда специалистов? Всё сама, всё сама!»

* * *

Какаши

Поиски виновного в покушении на жизнь наследника Даймё продвигались медленно. На самом амулете не осталось ничьих запахов, кроме запаха мадам Шиджими и её сына. Одно было ясно точно, кто бы его не подбросил, сделано это было внутри дворца. Все подарки, сувениры и прочие вещи попадающие в руки правителя и его семьи подвергаются тщательной проверке до попадания во дворец.

Я бродил по многочисленным коридорам резиденции Даймё, слушая различные интересные и не очень разговоры и наблюдая за обитателями сего места. По части добывания информации в нашей команде лучше всех был Генма, поэтому он со своей непреодолимой харизмой опрашивал женскую часть прислуги.

Если кто-то что-то и знает, то это слуги. Как и мы, шиноби, они имеют способность сливаться с окружающей обстановкой и становится незаметными. Нужно лишь найти такого человека.

«Но, сказать проще, чем сделать!»

Мои мысли сами собой то и дело возвращались к Име-сан. Последние несколько дней я не мог её избегать, но и наедине мы не оставались, поэтому ни о каких личных разговорах не могло быть и речи. Что, наверное, всё-таки хорошо, потому что в последнее время я всё чаще думаю о том, чтобы послать все свои опасения, доводы и логику куда подальше и просто пригласить её на свидание.

Честно сказать, я раньше никогда этого не делал, не было необходимости. Обычно девушки вешались на меня сами, а я старался от них убраться куда по дальше. Сейчас всё наоборот, мне нравится девушка, которая особо не обращает на меня внимания. Паккун разговаривает с ней чаще, чем я. Они как-то быстро подружились. Мои нинкены в принципе довольно дружелюбные, но и довольно избирательные. Специфика нашей работы накладывает отпечаток. Паккун может быть очень сварливым, а порой даже капризным, но только не с Имой-сан, её он слушается неукоснительно. Он меня не всегда слушает так, как её.

«Интересно будет познакомить её с остальной стаей.» — Подумал я, вспоминая разношёрстный зверинец Каджии-сан. Эта девушка умеет находить подход, как к животным, так и к детям.

— … жди беды, я говорю тебе, Нао-чан. — донёсся до моих ушей чей-то приглушённый разговор, возвращая мысли обратно к причине моих поисков.

— Ты уверена, Нацуко? Может быть тебе показалось? — с неприкрытым страхом спросил второй женский голос.

Говорившие, явно служанки, находились за одной из многочисленных раздвижных дверей. Поскольку я сейчас бродил по крылу прислуги, то скорее всего, это чья-то комната, в других местах они бы не позволили себе так громко что-то обсуждать.

— Мне не показалось, Нао-чан. Я видела её своими глазами, к тому же, ты видела сенсея из Конохи? Она же совсем не похожа на наших местных девушек, она очень высокая, — убеждённо продолжила первая девушка, приковывая моё внимание к беседе упоминанием «сенсея из Конохи».

— И красивая. Поэтому он на неё и позарился. Совсем страх потерял, — в ещё большем испуге произнесла Нао-чан.

— Может предупредить кого-нибудь из её друзей шиноби? — робко спросила Нацуко-чан.

— Как? Кто нам поверит? Он стольким служанкам уже жизнь попортил, никому и дела нет. Их сразу увольняют, а управляющая запрещает даже говорить о них, ведь семья Канеко очень влиятельная, — предупредила она напугано, в конце даже переходя на шёпот.

»…попортил… Канеко…красивая сенсей из Конохи…» — более не слушая, я помчался на поиски Имы-сан, которая в это время должна быть в комнате наследника.

«Пожалуйста, будь там! Будь там!» — билась в моей голове единственная мысль.

Я переместился ко входу в покои наследника, а не сразу внутрь, не желая напугать мальчика и госпожу Шиджими своим внезапным появлением. Не успел я войти в помещение, как дверь отворилась являя передо мной довольного Генму.

— Каджия-сенсей внутри? — резко спросил я его.

— Нет. — незамедлительно ответил он, теряя прежнюю весёлость глядя на меня. — Что случилось, Какаши?

— Она может быть в опасности. Нужно её найти. Немедленно. — отрывисто пояснил я, стараясь сдерживать рвущиеся наружу рука об руку страх и ярость.

Мы отправились маленьким отрядом: я, Генма, во главе поисковой группы Паккун, а Энсуи остался охранять мадам и Акихико-сама.

«Что если я не успею? Что если с ней уже что-то случилось? Надо будет придумать убедительное объяснение, о причине исчезновения советника Даймё.» — в моей голове крутилось столько мыслей, столько вариантов развития событий, что я не успевал фиксировать все. Одно я знал точно, я должен её найти.

* * *

Покои наследника семьи Канеко, Канеко Кохэку, нашлись быстро; искомое обнаружилось в самой дальней части гостевого крыла дворца. Паккун подтвердил, что, судя по запаху, Има-сан зашла в эту комнату где-то пол часа назад.

— За дверью ничего не слышно, — констатировал пёс, навострив уши.

— Я тоже ничего не слышу, — подтвердил Генма, переводя вопросительный взгляд на своего мрачного капитана.

— Заходим! — скомандовал Хатаке, первым врываясь в помещение и ожидая увидеть что-то ужасное.

И ужасное там действительно присутствовало. Стояло с отломанной ножкой от стола над побитым и рыдающим, теперь уже лысым, советником Даймё.

— Ты же аристократ, как это ты не знаешь, что слово «преступление» пишется через «е», а не через «и»! — громко возмущалась Има, острым концом ножки указывая на ошибки в тексте, словно учитель указкой. — Чему тебя в школе учили?

— Я н-не могу пи-пи-са-а-ать! — жалобно скулящим тоном оправдывался Канеко, прижимая левую руку к себе, пока дрожащей правой исправлял ошибки.

— Что значит «не могу»? Ты же сам сказал, что правша, а сломана у тебя только левая рука, — негодующе воззрилась на него Каджия-сан.

На несколько мгновений потерявшие дар речи от увиденного, шиноби наконец пришли в себя, привлекая внимание «жертвы» и её «обидчика».

— А-но-о-о, Има-сан, у вас тут всё в порядке? — нерешительно спросил Какаши, переводя взгляд с советника, сидящего на полу, на валяющуюся тут и там сломанную мебель, разрушенные внутренние стены и побитую посуду.

Наконец заметив своих товарищей, Каджия-сенсей резко обернулась на голос капитана команды, удивлённо переводя взгляд с одного джонина на другого. Сказать что мужчины выглядели несколько шокированными, это ничего не сказать. По лицам обоих шиноби сразу становилось понятно, увидеть именно это они никак не ожидали.

— Ой, как хорошо, что вы зашли, Хатаке-сан. — искренне обрадовалась Има, убирая самодельную «указку» за спину. — А я тут, случайно, нашла нашего отравителя. — выдала волшебница, приправив свои слова милой улыбкой.

От вида этой её улыбки лицо Канеко резко побледнело, хотя казалось бы, куда дальше. По спине у Генмы и Паккуна пробежала толпа мурашек, у первого даже зачесался копчик. Один лишь Какаши вздохнул с облегчением, увидев улыбающееся лицо девушки за жизнь которой он так переживал, отпуская навязчивые мысли об упокоении некоего советника.

— Спасибо, сенсей, вы хорошо постарались. Дальше мы сами, если вы не возражаете? — поспешил выступить вперёд Хатаке, подходя немного ближе к Име, в поисках собственного душевного спокойствия стараясь почувствовать её запах.

— Конечно-конечно, Хатаке-сан. Вот, кстати, Канеко…сан, только что закончил писать чистосердечное признание. Не так ли, Канеко-с-а-а-н? — с наилюбезнейшей улыбкой на лице обратилась она к сжавшемуся Кохэку, мечтавшему поскорее оказаться где угодно, лишь бы подальше от этой страшной женщины, хоть бы даже и в тюрьме.

— Признание, это хорошо, это даже отлично, — подключился Генма, протягивая руку за исписанными листами бумаги на импровизированном столике покалеченного советника, быстро их просматривая.

В качестве столика Има решила использовать маленькую табуреточку для ног, которую нашла среди многообразия мебели Канеко. Вообще вся комната советника поражала обилием разных элементов интерьера, преимущественно в жёлто-золотых цветах, начиная от разной величины ваз расставленных хаотично по помещению, заканчивая красивыми ширмами разделявшими комнату на сегменты. Ну, до того, как Има разбила их в дребезги в порыве праведного гнева.

— Сенсей, как насчёт того, чтобы я проводил вас обратно в комнату наследника, пока Генма здесь всё закончит с советником Канеко? А по дороге вы мне расскажете, что произошло. — самым благожелательным тоном, на который только был способен, спросил Какаши, подталкивая Иму тёплой ладонью в сторону выхода.

— Да, пожалуй, так будет лучше всего, — тут же согласилась волшебница, после выброса адреналина начавшая ощущать некую опустошённость.

Кивнув напоследок Ширануи, Хатаке в сопровождении Паккуна начал выводить Каджию-сан с места преступления. Они ещё не успели покинуть комнату и закрыть дверь, когда услышали стенания побитого Имой советника. Единственный наследник семьи Канеко вопрошал, знают ли уважаемые шиноби кто его отец и что он с ними со всеми сделает? Попутно жалуясь Генме на произвол со стороны медика Конохи, а ещё, что он дескать будет жаловаться по этому поводу самому Даймё.

Заслышав столь пламенную речь, Има даже остановилась на выходе и обернулась, чтобы посмотреть на этого недобитого, ею же, аристократа.

— Кажется, я слишком сильно ударила его головой об стену, — задумчиво пробормотала она, прищурившись на испуганно уставившегося на неё Кохэку. — Как думаете, Хатаке-сан, может добить его, чтобы не мучился? А то остался вот человек без последних мозгов, всё равно ведь долго не проживёт.

— Ну что вы, Каджия-сенсей? В его случае это слишком гуманно. — мрачно заметил Какаши, приподнимая хитай-ате и накладывая на Канеко слабенькое гендзюцу.

* * *

После того как Какаши использовал своё дзюцу на бедолаге Канеко, они наконец покинули его комнаты, чему Има была несказанно рада.

На выходе Паккун демонстративно погреб задними лапами возле дверей, таким образом показывая своё отношение к этому месту и к его хозяину.

У заметившей этот жест Имы даже потеплело на сердце, да и находясь наконец вне стен той комнаты, ей стало как-то легче дышать. Она не сразу поняла, что до этого момента ей словно не хватало воздуха.

Има внутренне удивлялась тому, как странно работает женская психика, ну или, точнее, её психика.

«Вот интересно, я дала отпор своему обидчику, ладно, почти покалечила этого аристократишку, и именно меня сейчас накрывают отходняки. Где справедливость?» — Погрузившаяся в самоанализ волшебница поняла, что ей очень хочется домой, причём в какой именно дом она и сама не могла сказать точно. Има снова хотела обрести внутренний комфорт, который так просто не желал восстанавливаться.

«Хочу к папе!» — неожиданно подумала волшебница, прекрасно осознавая, что сейчас это желание неосуществимо. Но именно после произошедшего инцидента, ей захотелось оказаться в сильных и оберегающих объятиях своего папы-Рюноске.

— Има-сан, вы в порядке? — донёсся до неё голос идущего рядом Какаши, заставляя отвлечься от сжавшей сердце тоски по родителям.

Има поняла, что она настолько сильно погрузилась в собственные чувства, что успела забыть о своих сопровождающих.

— Д-да, всё нормально, Хатаке-сан. Просто задумалась. — попыталась она сделать вид, что всё хорошо.

Но, видимо, не очень успешно, потому что в следующее мгновение Какаши остановился, загородив ей путь.

— Вы уверены? — спросил Хатаке, по запаху девушки уже определивший, что она находится в дистрессе.

— Я… — хотевшая было, снова, отговориться ничего не значащей фразой волшебница, вдруг зависла на полуслове, растерянно глядя на своего спутника. — Я не знаю.

Неожиданно для неё, да и для самого себя, Какаши заключил её в объятия, после чего спросил:

— Можно тебя обнять?

— Ты как бы уже… — проговорила куда-то ему в шею Има, не понимая, как ей реагировать на происходящее.

С одной стороны, она взрослая, сильная женщина, пусть даже и хотела к папе минуту назад. С другой, ей не неприятны объятия Хатаке, хотя как мужчину она его до сего момента не воспринимала. Ну, хотя бы потому что психологически он младше её, намного. Хотя, если смотреть только на биологический возраст, то он, конечно, старше.

А вообще, не слишком ли она много думает? В конце-концов, это всего лишь утешающие объятия. Он же не замуж её позвал.

«А почему бы, кстати, и нет? Я же обещала себе присмотреться к местным мужчинам, но до сих пор даже не начинала этого делать. Да и в его сильных руках так спокойно и уютно.» — подумала Има, утыкаясь в шею мужчины и вдыхая полной грудью его немного терпкий, бархатистый запах с нотками мускуса, сухой и слегка сладковатый.

Немного обалдевший от собственного порыва Какаши, пока просто переваривал тот факт, что его не отделали, как советника Канеко, за такую дерзость. Когда же он почувствовал, что вместо напряжения тело Имы в его руках, наоборот, расслабилось, его сердце забилось чаще. А уж когда она ответила на объятия, в груди джонина разлилась горячим восторгом радость.

Ощущая её руки на своей спине и её дыхание на той части маски, что закрывает шею, Хатаке почувствовал, как у него немного пересохло во рту от такой близости. Все чувства и инстинкты джонина вспыхнули, моментально обострившись. Он воспринимал девушку в своих руках на всех возможных уровнях восприятия: её запах, её тепло, её чакру, её сердцебиение. А ещё он сделал для себя маленькое открытие, что обниматься с кем-то почти своего роста оказалось очень удобно.

«Почему я не могу быть с этой девушкой? У меня же были какие-то серьёзные причины? А может, я просто сам себе их придумал?» — думал Какаши, заставляя свой поплывший от переизбытка ощущений мозг работать. «Гай! Точно, она нравится Гаю, моему другу. Но нравится ли он ей? Что, если у меня есть шанс? Воспользуюсь ли я им?»

Пока в голове Копирующего происходила битва с собственной совестью, Има тоже решала один внутренний конфликт.

«Ну и что, что он младше? Зато надёжный, и животных любит, и, вроде бы, даже с детьми научится ладить, в будущем. А ещё он будет капитаном команды моих котяток. Только пока не понятно, это аргумент «за» или «против»?» — рассуждала волшебница, как всегда очень практично подходя к делу. Она не обманывала себя: возраст, опыт и характер делали её категорически не романтичной особой. Как человек взрослый, она уже давно приняла себя такой, какая она есть, но, несмотря на все это, была готова попробовать что-то новое для себя.

— Има-сан…

— Какаши…

Заговорили они одновременно, вызывая друг у друга смущённые улыбки и расплетая объятия. Впрочем, ни Има, ни Какаши не спешили увеличивать между собой расстояние, оставаясь стоять практически касаясь друг друга.

— Говорите вы первой, Има-сан. — любезно уступил место даме, Хатаке.

— Нет-нет, вы первый. Что вы хотели сказать? — поспешила уступить ему Има, давая себе немного больше времени подобрать правильные слова.

— Я… эээ… вам нравится Гай? — неожиданно выпалил Какаши, внутренне костеря себя за то, как не к месту и по-дурацки прозвучал сейчас этот вопрос.

— Эээ? Это который Майто? — растерявшись, переспросила Има, вообще не ожидавшая такого вопроса.

Её мозг начал лихорадочно подсовывать всю имеющуюся информацию о данном шиноби: зелёные треники, прикольная причёска под горшок, похож на Брюса Ли, призывает «силу юности», бегает за Кэори уже больше месяца, дарит странные подарки, по типу набора гантель. Только недавно удалось объяснить ему, что девушкам гораздо приятнее получать цветы.

— Да, именно он, Майто Гай. — уверенно подтвердил Хатаке, думая о том, что такой человек может быть только один. Двоих таких Коноха, да и весь мир шиноби, не переживёт.

— Н-наверное. — неуверенно промямлила Има, размышляя, как именно описать своё мнение о друге Какаши, чтобы это не прозвучало обидно. — Он интересный парень, немного-через-чур-слишком громкий иногда, но хороший.

— Да, он может быть шумным. — по-доброму заметил Хатаке, оценив её попытку вежливой формулировки громогласности Гая.

— Да-а-а, но, думаю, мне нравится его упорство. — поделилась волшебница, улыбнувшись кое-что вспоминая. — Оно ему очень пригодится, если он всерьёз надумал завоевать сердце Кэори.

Какаши, решивший было, что уже проиграл своему самоназначенному сопернику, мысленно споткнулся о её последние слова. Он снова и снова прокручивал их в своей голове, стараясь убедиться, что он правильно понял их смысл.

— Т-то есть, Гай ухаживает за Кэори-сан? — все же переспросил Хатаке, на минуточку также считающийся гением, но сейчас не способный осознать смысла нескольких слов.

— Ну да! — легко подтвердила волшебница, с удивлением глядя на потрясённого такой новостью Копирующего.

— Но… он же говорил… я думал… — начал Какаши, вспоминая всё, что говорил его друг о своей даме сердца, а потом ещё и слова Паккуна, который почему-то куда-то испарился в этот момент.

«Я всё не так понял?» — ошеломленно спросил он у самого себя.

Видя, что разговор ускакал куда-то не туда, Има решила взять дело в свои руки. В конце концов, если она сейчас струхнёт, ей потом получать взбучку от самой себя, в лице своих клонов.

— Гм, Какаши…сан, как насчёт… сходить на свидание? — нехарактерно для себя, путаясь в словах, произнесла, наконец, Има, внутренне запрещая себе сейчас краснеть.

«Возьми себя в руки, тебе уже не пятнадцать!»

— Нам с вами? В смысле, вдвоём? В смысле, со мной? — потерялся от её вопроса Хатаке, хотя пять минут назад и сам хотел предложить тоже самое.

— Да, мы с вами. На свидание. Вдвоём. — подтвердила Има, почему-то внутренне расслабляясь от его растерянности. Не одной ей тяжело даётся этот разговор.

— Да. Я с удовольствием. — наконец ответил Какаши, справившись с обескураженностью от её предложения. — Честно говоря, я и сам хотел пригласить вас уже давно.

От его слов Има почувствовала неожиданную радость, ей было очень приятно узнать, что он хотел пригласить её сам.

— Тогда-а-а…

— Когда вернёмся в Коноху? Я мог бы зайти за вами в госпиталь после вашей смены, и мы могли бы где-нибудь вместе поужинать. — предложил Хатаке.

Мысленно он уже продумывал варианты маскировки и мест, где они могли бы провести время без посторонних любопытных глаз и ушей.

— Это хорошая мысль. — согласилась волшебница, — Правда, мне не хотелось, чтобы кто-то знал о нашем свидании. Если вы понимаете, что я имею ввиду?

На ум Име пришла мысль об очень пылких ухаживаниях Гая и обсуждаемой на каждом углу госпиталя Кэори. А уж учитывая фан-базу знаменитого Копирующего ниндзя, афишировать какие-либо отношения с ним — это целенаправленно напрашиваться на неприятности.

— Конечно, Има-сан. Мы, шиноби, в большинстве своём народ довольно назойливый. — ответил Какаши, смягчая свои слова фирменной улыбкой одним глазом. — Я бы тоже предпочёл, чтобы о нашем свидании никто не знал. Хотя бы пока.

— Значит, договорились. — расплывшись в улыбке, произнесла Има. Все переживания этого дня уже остались позади, она снова чувствовала себя собой — спокойной, уравновешенной, лишь чуточку более счастливой, чем обычно.

— Договорились. — подтвердил Какаши, своим глубоким голосом. Не в силах оторвать взгляд от прекрасной улыбки девушки напротив, он сожалел, что они не возвращаются в Коноху прямо сейчас.