Чернила и кровь (гет)

В Орлее моей скромной персоне вновь были рады. Мадам Селис и в этот раз любезно приняла меня в солнечном особняке её мужа, разнеся весть по знакомым о том, что художник вновь в Халамширале, и через несколько дней у меня появилась работа. Разумеется, первым делом я яростно отскреблась от следов былых приключений, пока кожа не покраснела от трения жёсткой мочалки, и вдоволь поплескалась в настоящей ванне из мрамора, которой восхищалась ещё в прошлое посещение поместья. Вернув волосам длину короткого ёжика, отстирав одежду, потратилась и на новое мыло. Снова с запахом ванили, потому что на одни грабли я наступаю дважды для того, чтобы уж точно убедиться.

Несколько месяцев после напряжённых недель в Киркволле я только и делала, что отдыхала: рисовала для себя и для людей, вкусно и много ела, не ограничиваясь более сухой походной едой, гуляла по чистым улицам и хорошо, много спала на мягкой кровати. И всё же долго оставаться на одном месте не получалось. Всё было хорошо, бесспорно. Уютно в чужом особняке, откуда меня никто не гнал, потому что за рисованием меня не видно и не слышно. Даже орлесианский язык подучила в разговорах с мадам Селис и её мужем, пока я рисовала, а они смотрели (насколько бы сильно такое ни нервировало и ни бесило). Но находиться где то ни было — не дома — всё больше погружало меня в апатию.

На тридцатый день невыносимого пребывания в Халамширале, забурлившем от прибытия Императрицы Селины с первым днём зимы, я ушла из города. Следующей остановкой стал Лидс, но даже там я не задержалась, опять через месяц двинувшись в следующий город. Так и понеслось: Вершиль, Монтсиммар, Вал Фирмэн, Вал Форэ, Вал Руайо и дальше по Имперскому Тракту. В Неварру. По югу Тевинтера, в Антиву и в Ривейн.

Год за годом я бродяжничала, представляясь разными именами, но упрямо оставляя на картинах и иллюстрациях подпись как Лина. Я повидала много людей, эльфов, гномов и даже женщин кунари. Чем дальше на север, тем более современные постройки встречались, а дворцы Минратоса на фоне магических вывесок, так похожих на неоновые, совсем не казались чем-то старым и средневековым. В городах проводили трубы, где-то в Вал Руайо изобретательница Бьянка уже придумала паровые и угольные двигатели.

После самобытности Юга уходить с Севера, из его благоприятного тёплого климата, с морских берегов и ярких лесов вроде опасного нынче Арлатана, не хотелось. И я осталась. В Ривейне очень не хватало новых предметов искусств, и именно здесь марину скупали просто по заоблачной цене. Восточная страна, чем-то напоминающая экзотические курорты моего мира как архитектурой, так и менталитетом, позволила мне вдоволь накупаться в тёплом море, полноценно отдохнуть на пляже, погрев косточки под местным светилом, и порисовать новые виды.

В Антиве я закупилась кофе, которого мне так не хватало все эти годы, потому как одна чашка в ресторанах Юга стоила просто баснословных денег. Здесь немного поучила антиванский, который сочетал испанский и итальянский в равных долях, но запомнила только несколько слов и фраз, чтобы хотя бы понимать, что мне говорили.

Годы летели. Оседая на месяц-два в разных странах и игнорируя разве что пустыни, болота и земли кунари, я вела размеренную тихую жизнь, не зная бедности и голода. До меня доходили слухи о восстании магов, об осаде занятой ими крепости в Пределе Андорала. Я слышала о конфликте Селины и Гаспара и даже о восстании эльфов в Халамширале. К концу восьмого года, когда зарисовано было в Тедасе что можно и нельзя, блокнотов стало четыре. Первый полностью заполнился видами и модой Ферелдена и Орлея, второй — Неварры, Антивы и Ривейна, третий — Тевинтера, леса Арлатан и Долов, а четвёртый я подготовила под грядущие приключения. Несомненно, новые походы ожидали в будущем, потому как до Антивы дошёл тревожный слух об обострении конфликта магов и храмовников на Юге.

А потом на меня совершили покушение.

Это был жаркий летний день. Тихая деревушка в Орлее на берегу Недремлющего моря утопала в лучах Солнца настолько, что между домами потрясающе проглядывались чёткие синие тени. Яркие домики, обилие скота, изящная архитектура кованых оград и пышных клумб — прям-таки какой-то Прованс, от красоты которого даже сердце замирало. Никогда во Франции не была, а в этом мире… Здесь путешествия лично для меня равны по затратам на еду и одежду, а не на транспорт, потому как преодоление многих километров пешком теперь не проблема.

Что ж, второй плюс в копилку.

Разложив творческие принадлежности посреди полей цветущей лаванды, я только начала зарисовывать холмы и живущих здесь нереально крупных бабочек. Насекомые садились на мольберт и на кончик кисточки, сидели у меня в волосах и в принципе проявляли интерес к запаху новых, лично мною намешанных красок на растительной основе.

Ничего не предвещало. Я никому не переходила дорогу, портреты без споров корректировала, занимаясь средневековой ретушью, пока покрытая акне хозяйка не останется довольна чистой кожей хотя бы на холсте. Храмовники меня не трогали, потому как я додумалась смывать след магии Крови благодаря лёгкому ритуалу с лириумом. «Хорошая мысля приходит опосля» дубль три.

И всё же неприятности меня нашли.

Чёртового ассасина, скрывшегося в аналоге невидимости, я вновь не заметила, слишком расслабившись. Хрустнула впритык за спиной трава. Клинок резанул по горлу, окропив чёрную блузку алым, а лавандовые мазки на холсте — карминовыми брызгами.

Вот только в этот раз я не потеряла сознание, с горем жизненного опыта наученная поддерживать не только пассивную, но и ускоренную регенерацию. В следующую секунду я сбросила кисточку и палитру в траву, игнорируя адский жар боли в разорванной трахее, и молча, ожидая восстановления тканей, вскинула ладонь раньше, чем обернулась, опрокинув табурет.

Передо мной, яро сопротивляясь, дёргался в заклинании контроля темноволосый эльф. Его синие глаза над платком-маской широко распахнулись от вида того, как кровь текла вверх, а не вниз, как хрящ внутри восстанавливался, а кожа срасталась — он смотрел прямо на открытую рану, а затем зрачки, сузившись от страха в две чёрные крохотные точки, сместились на моё искажённое в злом раздражении лицо,

— Кто ты, демоны тебя задери, и зачем хотел меня убить? — вместо вопроса вышел различаемый хрип, и я волей подтянула эльфа на шаг ближе, удерживая руку напротив его головы. — Не скажешь сам — я выпотрошу твоё сознание, найду ответ и отдам тело какому-нибудь демону.

— Фен… Харел… — выдавил ассасин, дрожа от ужаса того, что сейчас увидел.

А я, мягко говоря, охренела.

Я сейчас не ослышалась? Фен’Харел? То есть, Волк уже проснулся и теперь нашёл того, кто присвоил его кинжал? Так быстро?! Вот это я называю божественная мощь — не магия, а способность оперировать информацией и огромной сетью шпионов, чтобы в целом Тедасе найти одну-единственную человечку, разгуливающую с опасной цацкой. Почему я не скинула артефакт где-нибудь в лесной глуши того же Бресилиана? Потому что могло случиться примерно то же, что и сейчас, вот только идол забрали бы даже раньше, чем добрались до меня. Хорош Волк, хорош. Этого у стратега не отнять. Если он умудрялся гадить эванурисам и не огребать, то уж с какими-то шемленами справится и без былых способностей.

Вот только он не учёл, что шемлен этот слишком живучий и уже успел пару раз едва не умереть и чудом выжить.

Изобразив недоумение, я склонила голову набок.

— Эльфийский бог-трикстер? Ты же помнишь, что я сейчас просто влезу тебе в голову и убью за ложь?

— Кля…нусь, наш Бог Волк… вернулся… — еле просипел эльф, когда я его чутка придушила для устрашения. — Идол… Ему нужно… Найти… Женщину-мага из экспедиции… Которая забрала.

Много кто из банды Бартранда видел, как я колдовала около идола, а значит, узнать необходимые сведения агенты Фен’Харела могли без проблем. Но он сказал «маг», а не «малефикар». Кажется, меня пока не спалили.

— Ему нужен артефакт из красного лириума? Хорошо. — Я отпустила закутанного в глухие тряпки парня. Он тут же упал на колени и закашлялся, мелко дрожа от восстанавливающегося кровотока в теле и множества судорог в мышцах, а затем с опаской поднял голову. — Но он должен сам за ним прийти. Я буду ждать в этой деревне, в конце-концов, — взмахнув рукой, извлекла с холста и травы собственную кровь, которая на белом полотне не оставила и следа, — я ещё не закончила картину.

— Я не лгу! Я передам идол Волку! — эльф вскинулся, шатко поднявшись, но когда я на него обернулась, то он захлопнул рот.

— Не сомневаюсь в твоих словах, ведь я бы сразу почувствовала, если бы ты соврал, — ассасин нервно сглотнул, на что я криво усмехнулась, — но мне нужен сам Фен’Харел. Передай ему, что идол я отдам только из рук в руки и только с условием.

— Ты думаешь, что наш Бог Волк договорится с шемленкой?! Ха! Не тебе с ним тягаться, он просто убьёт тебя!

— Ты уже пытался убить меня. И как? Получилось? — Взгляд сжавшегося эльфа скользнул на мою чистую, без следов ранения шею, а затем вернулся вверх, к глазам. — Просто выполняй, что сказали, иначе — достанется тебе, а не мне.

Агент Волка, цыкнув, скрылся — капля его крови благополучно сообщила мне о том, что он направился куда-то на север. Вот и хорошо, вот и славно.

Выдохнув так, будто с плеч только что свалился груз размером с гору, обессиленно наклонилась, подняв табуретку, и села перед мольбертом. На автомате подобрав кисть с подсохшей палитрой, смочила краски и продолжила пейзаж, но голова в это время думала. Да, я собиралась заключить сделку с Волком. Нет, я не отчаялась! Ну… вообще-то да. Очень, чёрт возьми, да! Я в Тедасе грёбанные девять лет! Мне сорок исполняется в следующем году! По меркам этого мира меня можно смело считать старухой! Да, благодаря магии Крови морщин у меня не появилось и ничего нигде не обвисло, даже наоборот, я как-то помолодела, что ли, пока практиковала улучшение организма. Но сорок лет это слишком много для современного человека в мире фэнтези. Осталось только сидеть на лавочке около церкви, лузгая семечки, и ворчать на детей.

А, ну да. Обычно я так и делаю, просто ворчу на Героев, сидя в сторонке. Дожили.

Вообще, идея такова: я отдаю Фен’Харелу часть его мощи с кинжалом-идолом в обмен на его помощь в возвращении меня домой. Однако, если это невозможно — а я пойму, врёт ли Волк, по его пульсу, который легко почувствую, когда буду слушать (в случае с нападением я не слушала, есть ли кто рядом, поэтому легко попалась), — то просто отдам идол и попробую прибегнуть к более жестоким мерам. Не хотелось вредить кому-то и нарушать баланс местного сюжета, но если прижмёт, то я всё-таки использую кровь драконов. Их в этом веке можно насчитать целый десяток… А Авернус будет только рад поэкспериментировать с потомством и скверной.

В этот раз шаги я услышала, как и приближение живого существа. Вот только потому, что неизвестный не скрывался, то не стала отрываться от рисования. Накладывая ещё один слой более светлых мазков на лепестки ближайшего по перспективе куста лаванды, я спешила, а то припекающее чёрную макушку солнце уже уходило, и освещённая часть цветов погружалась в тень. Лишь позволила себе ненадолго прерваться, когда бабочка удивительного оттенка кобальта опустилась на кисть. Ну вот. И как тут сопротивляться этой красавице? Придётся и завтра вернуться, а то на картину я и так потратила целую неделю.

Эту же неделю я ожидала гостя.

— Смелость или глупость сподвигла тебя встретиться с Фен’Харелом лицом к лицу? Он — бог и не будет говорить с шемленом.

И дождалась.

— Сподвигло меня знание. — Аккуратно положив кисточку около холста, чтобы не потревожить беспечно моющую лапки бабочку, критично оценила получившуюся картину. Всё-таки надо ещё что-то завтра добавить. — К тому же…

Усмехнувшись, постаралась унять эмоцию веселья на лице перед тем, как повернуться и подняться с табуретки. Как же сильно его выдаёт речь, поставленная пятистопным ямбом!⁽¹⁾

Жары я не чувствовала голыми плечами, которые упрямо не хотели цеплять на себя загар, из-за чего приходилось следить за ожогами. А вот эльфа, что предстал передо мной, стало жалко. Его фигура, нетипично для современных сородичей высокая и широкая, скрывалась под тёмной накидкой с капюшоном, а качественные кожаные сапоги примяли под собой траву. Лица я почти не видела, только бледную кожу подбородка с ямочкой и плотно сжатые мягкой формы губы.

— Ведь сейчас Фен’Харел со мной и говорит.

Обычно я не различаю эмоции людей, если они не яркие или не отражаются в движении мимических мышц и языке тела. Однако в данный момент я понимала, что эльф передо мной замер в напряжении. В коротком движении головы, когда под тенью плаща сверкнули лиловые глаза, хорошо отражалась угроза.

— Твой агент уже пытался меня убить, это бесполезная затея, — чтобы не выдать собственного напряжения, я поставила левую руку на талию, перенесла вес на одну ногу и приподняла бровь в выражении скептицизма, — поэтому у меня есть предложение получше.

Волк так и не проронил ни слова, оценивая степень моей опасности его личному плану, — пока мне позволяли говорить. Собственно, время я зря не растрачивала. Чутьё крови подсказывало мне, что где-то за полем расположилось около пяти живых существ, чей пульс превышал спокойное состояние. Сражаться не хотелось — опыта не хватало, чтобы противостоять сразу нескольким воинам, один из которых — тысячелетний стратег. Слышать нас не могли, потому как Волк сам подставлял свою личность раскрытию, и я расслабилась.

— Я отдам тебе лириумный идол так или иначе, у меня нет намерений оставлять его, ведь кинжал изначально принадлежал тебе, — Волк напрягся ещё сильнее, плечи приподнялись. Его зрачок, предательски блестящий рефлексом голубого неба, сместился с поясной сумки, где находился артефакт, на моё лицо, а в воздухе почувствовалось волнение магии, — просто лично мне выгоднее, чтобы ты помог мне в одном невозможном деле. Честный обмен. И не говори мне про бога обмана, я всё это знаю, — с насмешкой добавила я.

— Если твоё дело невозможное, с чего ты решила, что именно я смогу тебе помочь? — вкрадчиво поинтересовался Фен’Харел, стоя неподвижно, будто статуя.

— Потому что только равный эванурису по силе способен исполнить мою просьбу. Корифей с его планами на возрождение Империи и рядом не стоял, моё желание иного толка.

Вот здесь-то Волк и начал подозревать, что говорит не просто с информированной магичкой, а с кем-то за пределами его понимания. Кто знал, кто такие эванурисы, кроме исследователей руин Арлатана? Кто мог узнать и о том, что именно с Корифеем Волк и связался, хотя сам магистр об этом даже не подозревал? Кто знал, что идол — это кинжал, принадлежащий Фен’Харелу?

Кто-то, кто знал о происходящем в Тедасе гораздо больше самого Волка.

— Кто ты? — тихо, со здравой опаской, Фен’Харел приподнял руку и отвёл край капюшона, чтобы без помех видеть меня и моё выражение лица.

Теперь я смогла заметить и высокие скулы, и тёмные брови, нависающие над печальной формы глазами. Низкий голос связался со знакомой внешностью, пробудив в памяти хорошо угадываемый образ: сначала в одеждах отшельника, скромного и странного, а после — в золотых доспехах древнего воина.

— Моё имя Лина.

Солас непонимающе склонил голову чуть набок, пока я выдерживала короткую, но интригующую паузу, изучая необычные для эльфов мужественные черты. Нарисовать бы…

— И я из с другой реальности.

1) Сделаем вид, что в оригинале Солас говорит в ритме древних, но фф на русском, поэтому вот так вот

Вернуться к тексту