ТЕРРА АРКАНА / ВОЛЯ ЖЕЛЕЗА (гет)

Пока при дворе бурлили страсти вокруг наследия, в тихом, залитом ровным светом масляных ламп кабинете Виктора фон Келлера царила иная, привычная ему атмосфера. Воздух был густ от запаха старого пергамента, чернил и слабого, горьковатого аромата ладана, который он жёг для концентрации. Стол был завален не картами сражений, а кипами отчётов: сухими, скучными документами управления — ведомостями о сборе налогов, отчётами о урожаях, сводками о рождаемости и смертности по провинциям.

Келлер погрузился в них не как чиновник, а как охотник, выискивающий несоответствия, аномалии — слабые места в теле Империи, которые могли привести к будущему кризису. Его ум, отточенный для стратегий, с одинаковой лёгкостью оперировал движением армий и колонками цифр. Он сравнивал, сопоставлял, строил в уме графики.

И именно это холодное, аналитическое любопытство привлекло его внимание к, казалось бы, рядовому отчёту из Борейских рудников — гигантского комплекса по добыче железной руды и угля на самом севере, основанного ещё при отце Вальдемара. Цифры смертности там традиционно были высоки — суровый климат, обвалы, тяжёлый труд. Но Келлер заметил не высокий показатель, а его неравномерность.

Он отложил в сторону отчёт рудников и взял другие, на первый взгляд не связанные с ним документы: отчёты лазаретов в приграничных северных гарнизонах, донесения капитанов кораблей, ходивших в северных морях, и даже сухие, составленные монастырскими писцами записи о случаях «помешательства» и «одержимости» в деревнях, подвластных аббатствам.

И тогда он увидел это. Закономерность была едва уловима, иррациональна и от того пугающе реальна. Пики смертности в шахтах, всплески нервных заболеваний среди солдат и случаи немотивированной, звериной агрессии среди крестьян не совпадали с периодами особо интенсивной добычи или аварий. Они не коррелировали с эпидемиями или голодом. Они совпадали с чем-то совершенно иным — с периодами особой активности Борейских сияний.

Чем причудливее, ярче и масштабнее были сполохи на северном небе, тем больше людей в окрестностях рудников сходили с ума, проявляли немотивированную агрессию, а затем умирали в страшных муках, которые местные лекари описывали как «выгорание изнутри». Это нельзя было списать на холод, ядовитую пыль или цингу. Это было похоже на воздействие некоего невидимого излучения, сила которого многократно усиливалась во время магнитных бурь.

В этот момент, когда его ум уже начал выстраивать пугающую гипотезу, дверь в кабинет бесшумно открылась. Войти без стука мог только один человек.

Элеонора скользнула внутрь, словно тень. Она была одна, без свиты. На ней было простое тёмное платье, а рыжие волосы скрыты под капюшоном дорожного плаща. Их тайные встречи давно стали ритуалом — единственной отдушиной для её пытливого ума и возможностью для него проверить и отточить мысли на самом проницательном собеседнике.

«Вызывали, господин фон Келлер?» — её голос прозвучал тихо, с лёгкой насмешкой. Она знала, что он не вызывал её, но их игра имела свои правила.

Келлер не поднял глаз от бумаг. «Ваше Императорское Высочество. Как всегда, ваше появление безупречно синхронизировано с моментом наибольшего интеллектуального дискомфорта».

«Вы обнаружили очередную дыру в имперском бюджете?» — поинтересовалась она, подходя к столу и беглым взглядом окидывая разложенные отчёты. Её глаза сразу же выхватили знакомые названия — Борея, лазареты, монастырские хроники. Её собственная, столь же аномально быстрая сообразительность сработала мгновенно.

«Хуже, — наконец поднял на неё взгляд Келлер. В его обычно холодных глазах светилась редкая искра — не тревоги, а жгучего научного интереса. — Я, возможно, обнаружил дыру в нашей картине мироздания. Смотрите».

Он коротко изложил ей свою находку, тыча длинным, тонким пальцем в столбцы цифр и даты. Элеонора слушала, не перебивая, её лицо оставалось спокойным, но взгляд становился всё острее.

«Вы говорите о колдовстве?» — наконец спросила она, зеркаля вопрос, который он сам задал себе минувшей ночью.

«Нет, — его ответ прозвучал твёрдо и уверенно. — Я говорю о явлении природы, которое мы не понимаем. Так же, как древние не понимали грозу и приписывали её гневу богов. Это не магия, Ваше Высочество. Это — физика. Просто очень сложная и очень опасная. И тот, кто первый поймёт её и укротит…»

Он не договорил, позволив ей самой сделать вывод.

«…получит абсолютное оружие», — тихо закончила за него Элеонора. Её взгляд загорелся холодным, честолюбивым огнём. Она видела не призраков и демонов, а новые, неведомые законы природы, которые можно было поставить на службу Империи.

«Именно так, — кивнул Келлер. — Против которого бессильны любые стены и любые армии. Сила, против которой грубая мощь вашего брата — детская забава».

В его голосе не было личной неприязни к Отто. Было лишь превосходство интеллекта, смотрящего на мир с высоты, недоступной простому солдату.

«И вы хотите посвятить в это моего отца?» — спросила Элеонора.

«Ваш отец… — Келлер сделал небольшую паузу, подбирая слова. — Ваш отец — явление природы. Гений силы, воля, воплощённая во плоти. Он выковал Империю из хаоса. Но он — молот и наковальня. Для управления силой, которую я подозреваю, нужен не кузнец. Нужен физик. Ум, способный понять саму суть явления, а не просто применить его грубую силу».

Он посмотрел на Элеонору, и в его взгляде впервые проскользнуло нечто, отдалённо напоминающее человеческую теплоту — признание родственного интеллекта.

«Я служу не Вальдемару-человеку. Я служу Империи, которую он построил. Это величайшее творение разума и воли, которое только видел этот мир. И оно должно быть вечным. Для этого ему нужны не просто наследники. Ему нужны продолжатели. Правители, которые будут не просто поддерживать творение, но и развивать его. Понимающие его механику до самых основ».

Он откинулся на спинку стула. «Я никогда не видел себя на троне. Моё место — здесь, в тени, где я могу видеть все шестерёнки механизма. Но я хотел бы… воспитать того, кто сможет занять трон и понять его. Кто будет видеть мир не как карту для завоеваний, а как сложнейший механизм, требующий точнейшей настройки».

Он не смотрел на неё прямо, но каждое его слово было обращено к ней. Он видел в ней не просто принцессу, не инструмент или ученицу. Он видел в ней единственный интеллект, способный понять масштаб его замыслов и продолжить его работу. Он предлагал ей не союз, не дружбу и не любовь. Он предлагал ей соучастие в вечности.

Элеонора молчала, впитывая его слова. В её глазах читалась не просто благодарность, а глубочайшее, предельное понимание. Наконец она кивнула.

«Представьте отцу ваши выводы. Я обеспечу вам его внимание. Скажите ему всё, что сказали мне».

Она развернулась и вышла так же бесшумно, как и появилась, оставив Келлера наедине с его открытием и титанической задачей — раскрыть секрет силы, скрытой во льдах, и найти того, кто сможет её обуздать.