Красавицы и чудовища (джен)

— Наш темнейший повелитель на войну собрался?

Стоящий у окна скрестив руки на груди Рам Кота рассматривал кортеж императора Палпатина во дворе замка Вейдера.

— Раз, два, пять, семь… Ого! Двенадцать серьезных защитных и семь атакующих артефактов только под мантией, — Оби-Ван Кеноби настроен еще более меланхолично. — Сдается мне, наши ситхи к некоему не особо светлому ритуалу готовятся.

— Тогда, наш киборг чего на себя ничего такого эксклюзивного не напялил? Хоть кожушок какой на панель управления, что ли. Чтоб индикаторы в темноте не мигали. Ведь ситхские ритуалы в полной темноте должны протекать, небось.

— Если бы было наоборот, в смысле — Вейдер берегся всем, чем ни попадя, а Сидиус демонстрировал крайнюю самоуверенность, я бы решил, что они меж собой поединок затеяли. А так… даже не знаю.

— На поединок похоже, пожалуй, если не на мечах.

— Интеллектуальный диспут двух ситхов? Смешно.

— Ну… какой-нибудь агрессивный вариант интеллектуального диспута?

— Игра в гляделки. Кто кого переглядит, тот того и съест.

— Нам-то что делать?

— Можно подумать, у нас есть выбор.

— Ждать, значит.

— Можно посмотреть сходить.

* * *

Ритуальный зал сурово поблескивал черными гранями коррибанского гранита, и пованивал хлоркой. Ибо битва с накопившейся там пылью выиграна дроидами-уборщиками просто сокрушительно. Так что, джедай не вполне прав, обвинив Дарта Вейдера в том, что тот к встрече не готовился. Очень даже готовился. Так что жест хозяина, приглашающего гостя войти, был искренно горделив.

Синхронно с распахнувшимися дверьми, впустившими ситхов внутрь, в зале вспыхнули факелы. Они зажглись разом и горели неестественно ровным и неярким, почти багровым огнем, подсвечивая полки с голокронами. Идущий первым Дарт Сидиус подошел к одному из светильников и провел рукой по стене за ним. Копоти на пальцах не оказалось. Старший ситх бросил осуждающий взгляд на ученика, но вслух обвинять его в том, что он бывает здесь не слишком часто, не стал.

Две фигуры медленно вышли в центр зала. Никаких коленопреклоненных поз. Поклоны — кивки на равных. Синхронный шаг назад, и теперь оба повернулись спиной к спине. Синхронное движение рук, и некие огненные знаки побежали по кругу, замыкая пространство. Синхронный поворот, и оба плечом к плечу… (ну, правду сказать — плечом к локтю) замерли перед алтарем.

Постояли, помолчали. Дарт Сидиус уже начал бросать на ученика злобные взгляды, понуждая его к очередному действию. Тот еще подождал чего-то. С мыслями собирался или на нервах повелителя играл, Тьма знает. Но наконец заговорил.

— Я, Дарт Вейдер, ученик Дарта Сидиуса, ученика Дарта Плэгаса, младший из линии Дарта Бейна, взываю ко Тьме Великой, дабы стала она арбитром спора нашего с учителем. Развей слепящие нас сомнения, благая Тьма. Укажи путь, достойный величия ситхов, Великая.

— Ты что за отсебятину несешь, дурень! — зашипел Сидиус. — Уж коль решил драться по правилам официального поединка, то вызов звучит; «…дабы стала она арбитром боя нашего… развей во прах слабейшего, укажи достойного величия ситхов!»

— Я, Дарт Вейдер, все сказал, — словно не услышал мастера младший ситх, и только отвернувшись от алтаря процедил, — У вас, учитель, амулет какой-то под мантией аж светится. Отрегулировали бы мощность. А то двусмысленно как-то.

Дарт Сидиус не отреагировал. Он глаз не спускал с алтаря, на котором уже достаточно долгое время ничего не происходило. Неужели и Великая Тьма пребывала в некотором недоумении от услышанного? Но нет. Тьма над камнем начала сгущаться, образуя некое подобие языков пламени, с появлением которых огонь факелов словно потускнел. Пламя Тьмы не излучало, а пожирало свет.

Только огненные руны по кругу не изменились. Мало того, на полу перед алтарем тускло обозначился небольшой квадрат. Вейдер шагнул в него. Перед вошедшим тьма сгустилась в виде трибуны, на которую тот несколько вальяжно оперся. Образ лорда Вейдера на лекторской кафедре никого не шокировал единственно потому, что шокировать оказалось некого: ждущий подвоха Сидиус сконцентрировался на медитации, мнение Тьмы осталось неизвестным.

Вейдер же откашливаться по обыкновению многих докладчиков не стал и приступил к сути.

— Тьма Великая, тысячу лет ситхи линии Дарта Бейна сохраняли и приумножали мощь теневой стороны Силы. Многие поколения по крупицам восстанавливали то, что, по мнению наших врагов, было уничтожено безвозвратно. И мы преуспели. Накопленные нами Сила и Знания, — ударение на последнее слово, заставившее автора написать его с заглавной буквы, и кивок в сторону ниш с голокронами, — истинно велики и позволили ныне живущим ситхам уничтожить врагов, прийти к власти, строить империю.

Хм, а вот по поводу отсутствия сторонних наблюдателей автор, пожалуй, погорячился. Голокроны на стеллажах дружно и однозначно отреагировали на вейдеровский комплимент всполохами света.

— Но ради чего велась эта тысячелетняя борьба с враждебным миром, с собственным наставником, с самим собой? Не является ли правило двух помехой на пути ситхов на данном этапе развития? Не новый ли Орден должен стать венцом тысячелетнего труда?

Явно вошедший во вкус ораторского искусства младший ситх сделал паузу, но закончил уже без пафоса сухо и буднично.

— Вот что беспокоит ныне живущих адептов Тьмы. Но распорядиться результатом усилий многих поколений мы оказались не готовы. И ждем твоих указаний, Великая Тьма. Я закончил.

Дарт Вейдер шагнул за пределы подсвеченного квадрата. Квадрат медленно начал смещаться к ногам Дарта Сидиуса. Но тот сделал шаг назад и развел руками, показывая, что ученик уже все сказал, и ему добавить нечего.

Тогда черное пламя на алтаре заколебалось, словно от сквозняка, затрещало, закоптило и погасло. Огненные знаки на полу вспыхнули, на миг показалось, что пол уходит из-под ног, аж голокроны на полках зашатались, а один — так и упал. Но спустя секунду все успокоилось. Пол продолжил прикидываться незыблемой твердью, предметы на стеллажах замерли. Мало того, огненные знаки исчезли, даже копоти не оставили.

Хищно ощерившийся, Дарт Сидиус, теперь не скрываясь, выхватил из-под мантии некий амулет и провел им над бывшей границей круга. Светящийся синим болотным огнем камень никак не отреагировал, и старший ситх неожиданно резвым прыжком оказался вовне. По залу разнесся его каркающий смех. Он победил. И не приложил к этому никаких особых усилий. Торжествующий взгляд в сторону молодого недоумка.

Поединок по официальным правилам дуэли ситхов — вовсе необязательная форма разборки между учителем и учеником. Собственно, тут возможно все. Сам Сидиус, например, убил Дарта Плэгаса во сне. Но если кому-то приспичило соблюсти никому не нужные формальности, то канон гласит: из круга выйдет только один. Точнее — пока поединок не окончен, из него вообще невозможно выйти. А поединок идет до гибели одного из сражающихся. Ученик предпочел не драться, а языком молоть? Его проблема. Сути дела это не меняет.

Так даже лучше. Палпатину неприятно в этом признаваться, но следует признать, в последние дни его мучила именно невозможность сделать правильный выбор. Весь многовековой опыт бейнитов буквально криком кричал, призывая Дарта Сидиуса отдать предпочтение сильнейшему из детей плюс их мать в качестве бонуса. И схема реализации в общем-то очевидна: устранить нынешнего ученика. Желательно — руками врага. Официальное покровительство и всяческая поддержка императора семье павшего соратника. Как следствие — возвращение в политику его вдовы, пожелавшей занять место мужа у трона, и воспитание детей в желании отомстить. При этом выбор ученика можно отложить на несколько лет. Второму из близнецов вполне можно сохранить жизнь и дальше, приблизив к трону, но ограничив обучение азами.

Только этот оптимальный план Дарту Сидиусу не нравился. На интуитивном уровне было в нем нечто… отталкивающее. Вот император и провоцировал не столько ученика, сколько саму Великую в надежде на то, что жизнь сама все по местам расставит. Не ошибся.

Произошедшее в следующее мгновение никак не желало укладываться в сознании. Из-за обыденности, что ли? Но момента, когда Дарт Вейдер пересек зал и подошел к стеллажам, Дарт Сидиус не уловил. И вот теперь зачарованно смотрит на то, как необъяснимо живой ученик внимательно изучает свалившийся со своего места артефакт.

— И как прикажете это понимать? — наконец выдавил из себя старший ситх, успевший уж подумать и о том, а не он ли сам оказался по ту сторону Силы, сам того и не заметив.

— Я так понял, Великой похрен. Хоть Орден создавайте, хоть семечки лузгайте.

— Да что ты заладил: Орден, Орден! Не о нем речь! — сорвался Палпатин.

— Именно о нем, повелитель. Как о выходе из сложившегося тупика. Вы же сами не видите выхода в рамках парадигмы правила двух.

— С чего это ты взял?

— Иначе бы вы не подталкивали меня к активным действиям.

— Допустим.

— Только вот если падение голокрона с завещанием Дарта Бейна не было случайностью, «добро» от духа автора правила двух получать придется.

— Так, может, это запрет?

— Едва ли: на голокроне апокриф.

— Вот сам на Коррибан и полетишь.

— Да, повелитель.

— И что у вас по плану дальше?

— Смею пригласить ваше величество на чашку чаю.

— Ладно, пошли.

Палпатин первым направился вон из зала, заставляя ученика пристраиваться следом. На секунду мелькнула мысль о возможности удара в спину. Мелькнула и пропала. И на десяток защитных амулетов смотреть не надо. Достаточно знать того, кто пыхтит дыхательным аппаратом, шагая за спиной, — не тот случай.

* * *

В небольшой столовой в набуанском стиле господствовали женщины дома Наберрие. Чай на правах хозяйки дома разливала Падме. Джобал зорко контролировала каноничность процесса. На сей раз все было в строгом соответствии с древними рецептами и традициями. Результат не шел ни в какое сравнение даже с собственными императорскими чаепитиями. Видимо, дело не только в травах и технологиях их заварки. В особой атмосфере, которую способны почувствовать и создать только женщины древних набуанских родов.

Император разговор не форсировал. Но светская часть беседы о погоде-природе продолжалась ровно столько, сколько предписывает этикет. Вейдер зашел с козырей — с тещи. Госпожа Наберрие с истинно королевским изяществом, но без обиняков заявила о том, что обозреватели галановостей в один голос связывают вчерашний теракт с резким изменением семейного положения лорда Вейдера. А коли это так встревожило врагов, то не следует ли им самим обсудить возникший расклад.

Только Палпатин не был бы Палпатином, если бы не свернул разговор с намеченного другими русла в свое.

— Милые дамы в курсе, что лорд Вейдер овладел методикой восстановления памяти?

— Да, сир, — безмятежно кивнула Падме. — Но мы решили повременить с этим.

— Мы?

— Мы с мужем. Вернее, я высказала свои опасения и пожелания, а Энакин принял решение.

— И каковы были ваши опасения и пожелания? — мысленно скрежетнул зубами от понимания того, что как минимум в семье Падме уже верховодит, при этом без малейшего ущерба самолюбию вообще-то болезненно гордого Вейдера. Императору впору самому у госпожи Скайуокер уроки брать.

— Я опасаюсь того, что реалии пятилетней давности могут затруднить правильное понимание сегодняшнего положения вещей. Поэтому я попросила лорда Вейдера дать мне возможность сформировать свое собственное представление о разумных вокруг так, как оно сложилось здесь и сейчас, а уже потом дополнить картину эмоциями из прошлого. Лорд согласился.

— Разумно, — вполне искренно кивнул Палпатин. — Но вы говорите не просто о старых и новых друзьях, а о положении вещей в Империи. Значит ли это, что вы готовы вернуться к активной политической деятельности?

— Ох, честно говоря, пока все мои силы без остатка занимают ремонт и дети. Кроме того, самостоятельная политическая деятельность жены главкома может порождать нежелательные коллизии как политического, так и семейного характера. Так что скорее — что-нибудь общественное.

— Галактический комитет поддержки армии и флота. — несколько скептически предложил император.

— Полагаю, что существует иная — гораздо более актуальная для государства и важная лично для нас тема — рабство.

— Предлагаете взять, да и отменить? — засмеялся несколько разочарованный эдаким идеализмом Палпатин.

— Наиболее вопиющие проявления в стиле ошейников и чипов во владениях татуинских хаттов — да. У дряблой республики не было на это ни политической воли, ни государственной силы. Полагаю, у империи эти воля и сила есть, или в ближайшие годы будут. Сила и воля нужны государству для того, чтобы обеспечить свободу живущих в нем разумных. Реальную свободу распоряжаться своим творческим потенциалом, а не липовую возможность время от времени голосовать за болтливых политиков.

— К концу года программу перевооружения завершим, и подобная задача не составит для флота особого труда, коли будет на то воля императора, — кивнул находящийся в несколько расслабленном состоянии Вейдер.

Происходящее его очевидно не беспокоило, эту часть разговора он всецело перепоручил супруге.

— А госпожа Падме в курсе того, что трудом законтрактованных рабочих, который мало чем отличается от рабского, не брезгуют даже верфи Куата?

— Мало того, я понимаю, что если государство не просто законодательно утвердит нормы достойной зарплаты и условий труда для них, но и начнет контролировать исполнение своего решения, то миллионы разумных вмиг потеряют работу, потому что их место займут роботы. Эта задача не для флота лорда Вейдера, или, во всяком случае, не только для него.

— И подскажете, что делать?

— Сегодня — нет. Общие замечания типа того, что секторами должно управлять государство, а не корпорации, или конечной целью хозяйственной деятельности должно быть благо разумных, а не только прибыль, планом действий не являются. Но ничего не делать — значит сидеть на нестабильном реакторе из миллиардов обездоленных, готовых пойти за любым, кто пообещает им что-то.

— Чего же вы хотите?

— Пока ничего. Сейчас все мое время занимают ремонт и дети. Но если мы поймем, что наше видение проблемы совпадает, то я готова заниматься, скажем, формированием благоприятного общественного мнения.

Вейдер и госпожа Джобал предпочитали молчать, но от них шло спокойное удовлетворение ходом беседы. Что ж, если их цель — показать способность госпожи Скайуокер к сотрудничеству, то отчасти это удалось. Почему отчасти? Как-то не привык Шив Палпатин иметь единомышленников. До сегодняшнего дня ему подчиненных хватало. Хотя, почему бы не попробовать? Но для начала, показать, кто в доме хозяин.

— Кстати о детях, вас не беспокоит их чувствительность к Силе? Возиться с одаренными, скажу я вам…

— Да, это сложно. Но с детьми вообще непросто. А что до одаренности, то в этом я всецело доверяю мнению мужа.

По-прежнему все также спокойный кивок в сторону Вейдера. Словно мячик партнеру по команде передала. Только фиг вам, а не пас. Палпатин продолжил обращаться к Падме.

— Лорд Вейдер делился с вами планами воссоздания Ордена? Полагаю, эта модернистская идея посетила милорда в ходе размышлений об обучении детей Силе.

— В самых общих чертах. Это всецело во власти милорда. Но я очень надеюсь, что ваше наставничество сделает детей по-настоящему полезными членами общества.

Вот зараза: она остается спокойной и уверенной в способности мужа защитить детей не только внешне. Палпатин закусил удила — то, что он собирается сказать, может отрикошетить и по его авторитету. Но сломать единый фронт Скайуокеров показалось делом принципа.

— Стать наставником для маленьких Скайуокеров… — мечтательно выдохнул император. — Но вы даже не представляете, с какой горой формальностей придется для этого столкнуться. Боюсь, без личной поездки на Коррибан, причем — не только Дарта Вейдера, но и детей, не обойтись.

Есть! Спасибо киношникам: без леденящей кровь сцены в Долине ситхов редкий ужастик обходится. В душе родителей и бабки тревога буквально фонтаном забила. Причем, Падме уже кидает непонимающий взгляд на мужа, который ее о такой опасности не предупредил. Только старуха Джобал настоящий источник опасности определила безошибочно и нанесла удар.

— Мы всецело надеемся на вашу мудрость, сир. С вашим опытом выстраивания сложных систем сдержек и противовесов, невозможно усомниться в том, что вы сумеете найти выгодный и безопасный путь.

Уж так бы сразу и сказала «опытом подстав и интриг». Как быстро она с зятем спелась. По мелочам она ему мозг, может, и выедает, но стратегически — они одна банда. Которую разумнее возглавить, чем с ней бодаться. Палпатин успел расплыться в ласковой, успокаивающей улыбке, но рта открыть не успел.

В комнату буквально ворвалась Асока Тано. Девочка, конечно, воспитанием совсем не испорчена, но…

— Дети ушли в зал для ритуалов! — от дверей заорала тогрута. — Я заглянула в спальню, а их нет. И след в Силе ведет в подземные уровни.

Последнее девушка сообщила уже спинам выбежавших. Причем в своей готовности в лоскут порвать всех живых и мертвых ситхов галактики, если тем вздумается обидеть малышей, супруги Скайуокер потрясающе едины. Бегать галопом императору не подобает. Но он постарался не сильно отстать.

Впрочем, ничего особо интересного не пропустил. Разве что не увидел, успел ли Дарт Вейдер стоящую на дверях защиту отключить, или рванувшаяся к детям мать ее просто не заметила. В момент, когда Палпатин появился в дверях, всхлипывающая Падме судорожно прижимала к себе перепуганных детей, а Дарт Вейдер с активированным мечом злобно озирался по сторонам. Злокозненного врага-педофила видно не было, да и дети перепуганы скорее реакцией родителей, чем мрачной обстановкой зала.

— Дети, расскажите-ка нам скорее, как вы тут очутились? — старший ситх понял, что адекватности от родителей ожидать не стоит, а ситуацию прояснить хотелось.

— Нам двоим приснился сон, — деловито начала Лея. — Нам приснилась тетя Троя.

— Не Троя, а Трея! — привычно перебил сестру Люк. — Она велела идти за ней. И мы пошли.

— Только мы сказали, что с чужими тетями ходить никуда нельзя. А она сказала, что мы из дома выходить не будем, просто на другой этаж спустимся.

— А еще мы подумали, что это с чужими тетями нельзя, а тетя Трея не совсем тетя, а привидение.

— Когда мы сюда пришли, то тут еще два привидения были. Дядя Реван и дядя Малак. Они спросили, умеем ли мы обращаться с Силой. Я без слов рассказала им басню про ворону и лису, а Люк двигал глазами предметы.

— Привидения сказали, что мы молодцы.

— И что какой-то выкормыш Плэгаса зря не дает дорогу молодым.

— А с каким-то Бейном… Э-э-э… дальше слово ругательное, они сами потолкуют.

— Еще они нас в гости пригласили. Только у родителей разрешение спросить велели, а то лететь далеко. Без папы нельзя. Пап, ты нас на ручки возьмешь?

В начале своего рассказа дуэтом близнецы выглядели возбужденными, но к концу уже зевали и клевали носами. Стоило Дарту Вейдеру подхватить сразу обоих, так и вовсе уткнулись в отцовский плащ и сладко засопели.

— На Коррибан один полечу, — не стал тянуть фелинкса за хвост вернувшийся из детской спальни младший ситх. — Если его величество одобрит курс на создание новой общности одаренных, разумеется.

Теперь все смотрели на Палпатина. Все верно: решение принимать ему. И решение следует принимать нетривиальное. Ученик — зараза, сумел взглянуть на проблему шире, чем учитель. Обидно, с одной стороны. Но с другой, цель наставника — добиться, чтобы ученик в чем-либо превзошел учителя. Это вызывает удовлетворение. Удивительно только, что «что-либо», в котором преуспел Дарт Вейдер, оказалось не в сфере владения световым мечом. Хотя, наверное, просто потому, что само появление детей выкинуло младшего ситха из зоны комфорта, создало ситуацию, когда бояться что-то изменить в своей картине мира — глупо, ибо мир уже изменился.