Злая сказка  (гет)

15 октября 1943г.

— Ты жульничаешь! — возмущенно воскликнула Минерва.

— А вот и нет! — возразил Арчи. — Ты просто не хочешь признать, что играешь в шахматы хуже меня.

Вообще-то, он был прав. Подруга плохой стратег. Она блестяще могла справиться с любой экстремальной ситуацией, но когда дело доходило до многоходовых комбинаций, МакГонагалл терялась. Это не плохо, отнюдь. Но, тем не менее, такие мелочи ее раздражали.

— Жульничаешь! — продолжала настаивать на своем Мини. — Вот куда делся мой ферзь?

— Так он еще в начале выбыл! — доказывал Гриверс, перебирая осколки поверженных фигур.

Как известно, волшебные шахматы имели особую специфику, в буквальном смысле разрушая своих противников на игральной доске. Арчи выудил нечто отдаленно похожее на голову женщины и повертел ею перед носом Минервы. Она в ответ скрестила руки на груди и отвернулась, обиженно надув губы. До чего же уморительно было наблюдать за друзьями, особенно когда они «ссорились» из-за всяких мелочей. В эти мгновения они были такими милыми!

Я улыбнулась и вновь склонилась над пергаментом. Эссе о свойствах лунного камня было почти дописано, осталось сочинить вывод. Поэтому я перестала следить за разговором Минервы и Арчибальда и сосредоточила все свое внимание на задании. Не знаю, сколько времени я так просидела, но меня отвлек шум. В гостиную вбежал Гильберт и, став посреди комнаты, громко сказал:

— Всем ученикам запрещено покидать башню Гриффиндора до утра. Профессор Дамблдор просит старост немедленно пройти к нему в кабинет!

Ученики заволновались, и со всех сторон на парня посыпались вопросы. Кто-то решил, что на школу напали, и начал твердить об эвакуации, но его тут же одернули.

Минерва решительно растолкала локтями всех любопытствующих и отвела Блэра в сторону, чтобы перекинутся с ним парой слов. Арчи выглядел хмурым и, быстро сложив шахматы в коробку, направился к ребятам. Старосты внимательно слушали рассказ друга, а потом, не говоря ни слова, ушли. Я оставила недописанное эссе на столе и тоже подошла к Гильберту. Возле него уже собралось человек десять, так что я оказалась за спинами однокурсников и не видела лица Блэра.

— Эндрю случайно нашли в том коридоре, — говорил он. — Все знают, что там тупик, поэтому им никто особо и не пользуется. Обычно туда забредают только первокурсники или влюбленные парочки, которые прячутся после отбоя от Норингтона.

— Его убили? — дрожащим голосом спросила девочка со смешными хвостиками на голове.

— Нет-нет! Он точно был жив! — торопливо заверил всех Гильберт. — Я слышал, как профессор Дамблдор говорил, что на него наслали проклятие. Выглядел Эндрю неважно. Весь белый, как снег, и тело словно оцепенело. Сначала все подумали, что его обездвижили, но когда контрзаклятие не помогло, то профессора переполошились. Директор Диппет разослал учеников в общежития и потребовал, чтобы старосты немедленно прибыли в кабинеты своих деканов. Наверное, они будут помогать искать того, кто напал на Баксли.

— Но зачем все усложнять? Ученики иногда подшучивают друг над другом. Раньше из-за этого не ставили на уши всю школу, — проворчал высокий худой мальчик с россыпью веснушек на носу.

— Раньше так открыто не нападали на магглорожденных, — возразил Блэр.

В гостиной на минуту повисла тишина. А потом все тот же парень, упрямо выпятив подбородок, сказал:

— Это слизеринцы сделали.

Я зажмурилась, стараясь отгородиться от гула голосов. Мне было плохо. Сама мысль о том, что приятели Риддла опять принялись за старое, выбивала почву из-под моих ног. Неужели ради сомнительного удовольствия они готовы продолжать свои грязные игры даже наперекор воли Тома? Ведь он обещал, что этого больше не повторится! Обещал! Риддл не мог нарушить свое слово. Полтора месяца все было спокойно, и не было причин возобновлять старую вражду.

Мне жизненно необходимо было увидеть Тома, услышать его голос, ощутить тепло его тела. Тогда все мои страхи и сомнения разбегутся, как тараканы под карающим тапком. И все снова станет на свои места.

* * *

Минерва вернулась в спальню девочек поздно вечером. Я же терпеливо дожидалась ее. Возможно, старостам рассказали чуть больше, чем ученикам, и я надеялась выпытать у нее необходимую мне информацию. Эндрю Баксли был одной из последних жертв Ордена Салазара, и этот факт не смог оставить меня равнодушной к последнему событию.

Подруга не удивилась тому, что я не сплю. Напротив — опустила балдахин на своей кровати и поманила меня рукой, предлагая присоединиться к ней. Я послушно перебралась к однокурснице на кровать и вопросительно посмотрела на нее. У меня было столько вопросов! Но я сомневалась, что она сумеет ответить хотя бы на треть из них.

Тем временем Минерва что-то пробормотала и все звуки — будь то скрип кровати или сопение наших соседок — исчезли.

— Чары, — коротко объяснила она. — Не хочу, чтобы кто-то подслушал наш разговор.

Я кивнула, соглашаясь с ней. А потом спохватилась, что она в кромешной темноте ничего не видит так же, как и я. Мне стало немного неуютно, поэтому я зажгла небольшой огонь на кончике палочки. Он давал мало света, зато теперь я сумела разглядеть лицо подруги.

Между ее бровями залегла глубокая морщинка, губы были плотно сжаты. Минерва была сильно взволнована, но старалась не показывать этого мне.

— Что на самом деле произошло с Эндрю? — осторожно задала я вопрос.

— На него напали, но это был не студент, — ответила девушка, отчего-то внимательно вглядываясь в мое лицо.

— А кто тогда?

Я испытала огромное облегчение от этих слов. Значит, Том не нарушил слово! В конце лета я попросила Риддла прекратить нападки на магглорожденных. Он согласился, недовольно заметив, что ему придется найти новое развлечение для своих приятелей.

— Профессор Дамблдор предположил, что это сделало какое-то животное. Знаешь, там везде было битое стекло. Много битого стекла, а на Эндрю не нашли не одной царапины.

— Это странно, — задумчиво пробормотала я.

Минерва согласно кивнула и продолжила говорить:

— Позже выяснилось, что он хотел спрятать в том тупике зеркало желаний. Но так как оно было не подлинное — подделка — то чаще всего в нем видели какую-то ерунду, а не истинные желания.

— Я не понимаю, зачем ему было его прятать?

— Эндрю поссорился с друзьями из-за зеркала, — пояснила Минерва. — Видимо, оно показало совсем уж что-то неприятное, и Баксли решил его спрятать…

— … в коридоре, заканчивающемся тупиком. Какая блестящая идея! — язвительно заметила я. — Неужели нельзя было просто положить его в чемодан?

— Может быть, он не хотел, чтобы его любимую игрушку «случайно» разбили? — предположила МакГонагалл. — Насколько я поняла, мальчишки несколько дней не разговаривали из Эндрю, поэтому он решил спрятать зеркало от греха подальше.

Что же, в этом был смысл. Можно даже предположить, что Эндрю просто оказался не в том месте и не в то время. Я поделилась с Минервой своими мыслями.

— Да, это действительно может быть случайностью, — нехотя согласилась она со мной.

— Но ты в это не веришь. Мини, о чем ты умолчала? — я пытливо посмотрела на подругу.

Ее усталое, бледное лицо походило на застывшую маску. Только глаза были подвижными, внимательными, сомневающимися.

— Я волнуюсь за Арчи. Он странно отреагировал на происшествие, — объяснила Минерва, устало откинувшись на подушку. — Когда старостам рассказали о сложившейся ситуации, Гриверс был спокоен. Я бы даже сказала, невозмутим. А потом, когда нас разделили на пары и отправили патрулировать коридоры, он попросил отправить его на дежурство вместе с Риддлом.

Вот так новость! Зная вспыльчивость Арчибальда, не нужно быть пророком, чтобы понять, что дело может закончиться дуэлью.

— Арчи, конечно же, уверен, что во всем виноват Том? — раздраженно спросила я.

— Не сердись. — Минерва примирительно сжала мою руку. — Он ни в чем не был уверен, поэтому и решил сам во всем разобраться.

— В прошлый раз он Мерлин знает сколько времени провел под действием зелья. Неужели тот случай его так ничему и не научил?

Я не желала успокаиваться. Мне хотелось визжать и топать ногами от отчаяния. Ну почему когда все только начало налаживаться, нужно обязательно все испортить? Почему Арчи не мог хоть раз наступить на горло своей гордости и пойти посоветоваться с друзьями?

— Он уже больше месяца принимает антидот. Второй раз трюк с «жидким Империо» не пройдет, — заверила она меня.

С одним зельем не пройдет, так Том изобретет другое. Уж кто-кто, а он умел добиваться своего любыми методами! Конечно, сваренное Минервой зелье можно было назвать универсальным хотя бы потому, что оно не позволяло извне воздействовать на волю человека. Но всегда оставалась лазейка, которой можно было воспользоваться, чтобы обойти все запреты.

Так некстати пришло в голову воспоминание о задире-Ральфе. Ведь он тогда умер на площади, пусть это и было самым что ни есть неудачным стечением обстоятельств. Все кто переходил дорогу Тому, так или иначе платили за свои неосторожные действия. Это настораживало, заставляло все время быть собранным и готовым к нападению. Как на войне. Вот только как было сражаться с тем, кто являлся самым близким для тебя человеком во всем мире?

Я тяжело вздохнула и произнесла:

— Я завтра поговорю с Риддлом. Уж он-то точно в курсе всех последних событий.

— К тому же, он к тебе не равнодушен, — с усмешкой заметила Минерва. — Так что вряд ли мистер Риддл будет юлить и вешать тебе лапшу на уши как всем остальным.

— Что? — переспросила я, судорожно сжав пальцами палочку.

— Гермиона, все давным-давно уже знают, что вы встречаетесь. Неужели ты думала, что от наших сплетниц можно что-то утаить?

Снисходительный тон подруги заставил меня невольно поежиться. Я ненавидела, когда кто-то совал нос в мою личную жизнь.

— Мини, мы просто…

— Друзья? — насмешливо перебила она меня. — Друзей так собственнически не обнимают и не проводят с ними столько времени по вечерам в уединенном месте.

Резкие, насмешливые слова подруги заставили меня покраснеть. И ведь не признаешься ей, что мы все время находимся внутри Выручай комнаты, упражняясь в боевых заклинаниях.

— Слушай, мне все равно, что происходит между тобой и Риддлом. Но я не хочу, чтобы вновь начался тот беспредел, что был на четвертом курсе. Поговори с ним, попробуй убедить — тебе лучше знать, как себя с ним вести.

— Ты думаешь, он меня послушается?

Меня удивило то, с какой уверенности Минерва утверждала, что я сумею повлиять на Тома. Сама же я очень сомневалась, что сумею что-либо изменить.

— Вы связанны друг с другом. Крепче, чем можно только вообразить. Но эта связь как палка о двух концах. Ты никогда не сможешь уйти, а он ни в чем не сможет тебе отказать. Но, не смотря на это, я бы никогда не захотела оказаться на твоем месте, Гермиона.

— Почему? — тихо задала я вопрос.

— Это не любовь. Не то светлое, бескорыстное чувство, о котором все мечтают. Ваша же любовь, — Минерва выделила слово паузой, — эгоистична. Она уничтожает в порыве не только вас самих, но и всех, кто случайно окажется рядом.

— А ты романтик, Мини! — весело воскликнула я, пытаясь перевести все в шутку.

— Я прагматик, — возразила она. — И мне очень не хочется, чтобы поезд по имени Риддл переехал кого-нибудь только потому, что слизеринцу вдруг стало скучно.

Я кивнула и прошептала Нокс. Находиться сейчас рядом с Минервой было тяжело. Она говорила мне о том, о чем я даже не хотела задумываться. Слишком опасно, слишком заманчиво. Я же искала стабильности в том безумном калейдоскопе, которым стала моя жизнь. Пожелав Минерве спокойной ночи, я отдернула балдахин и направилась к своей кровати. Ощущение, что кто-то сверлит мне взглядом спину, было слишком сильным, чтобы его игнорировать. Но, оглянувшись, я не заметила ничего подозрительного. Тряхнув головой, я постаралась выбросить лишние мысли из головы — завтра будет тяжелый день.

* * *

С самого утра школа гудела, как растревоженный улей. Всем было интересно, кто напал на Эндрю. Арчи за завтраком был хмур и неприветлив. Казалось, он отгородился от меня и Минервы, стараясь по возможности даже не смотреть в нашу сторону. Но антидот исправно выпил, что не могло меня не радовать. Что же, одной проблемой меньше.

С Томом я смогла переговорить только перед обедом. Внешне он как всегда идеально поддерживал образ пай-мальчика, но я-то чувствовала, что он чем-то взволнован.

Риддл вместе с Эйвери направлялся к дверям Большого зала. Я догнала его уже у самого входа и подхватила под руку.

— Надо поговорить, — прошептала я.

Джонатан гаденько ухмыльнулся, заметив мой маневр, но никак его не прокомментировал. Отвернулся и пошел на обед, не дожидаясь приказа-просьбы Тома. Я довольно хмыкнула — он все-таки прислушался тогда к моим словам!

Мы прошли с другом по коридору и, лишь свернув за угол, стараясь оказаться как можно дальше от любопытных глаз, остановились.

— Том, мне нужно с тобой серьезно поговорить, — сказала я, твердо глядя в его глаза.

— Кто бы сомневался, — пробормотал он, поглаживая внутреннюю сторону моей ладони большим пальцем. Я смутилась и попыталась высвободить свою руку из его цепкого захвата. Несносный мальчишка не только не отпустил меня, но и еще приобнял за талию, ни на дюйм не давая отстранится.

— Рассказывай, что тебя тревожит, — произнес он, внимательно глядя мне в глаза.

Я пересказала ему наш ночной разговор с Минервой, умолчав о некоторых моментах. Мне не хотелось, чтобы Том узнал о нашем маленьком заговоре по освобождению марионеток. Сомневаюсь, что он обрадуется, узнав, кто все время путает его карты.

— Все верно. Слизеринцы здесь не причем, — подтвердил он мои слова.

— А ты? — невольно вырвался у меня вопрос.

Том удивленно на меня посмотрел, а потом, хитро улыбнувшись, сказал:

— Я не нападал на Баксли.

И почему у меня сложилось такое впечатление, что он вновь обманул не совравши?

— Ты мне веришь? — требовательно спросил он.

— Да, но… — я вздохнула и в свою очередь задала вопрос: — Ты знаешь, кто напал на него?

Чуть помедлив, он ответил:

— Да.

— Ты можешь обещать мне, что проследишь за тем, чтобы больше не было нападений на учеников?

— Да, — на этот раз он ответил без запинки.

— Хорошо, — я кивнула и впервые за сегодняшний день улыбнулась. — Пошли обедать.

Том тихо рассмеялся и прошептал:

— Маленькая, корыстная девочка. Всегда убегаешь, стоит лишь дать тебе то, что ты хочешь.

По дороге в Большой зал мы почти не встретили учеников, если не считать пары учеников из Рейвенкло и рослого третьекурсника из Гриффиндора. Кажется, это был Хагрид. Он прижимал к себе бумажную коробку, в которой что-то подозрительно попискивало. Я задумалась, кто на этот раз стал его домашним любимцем. В прошлый раз это была страшная, облезлая белка. В позапрошлый — кикимора, которая была чудо как хороша и ранима, пока не цапнула за палец Гриверса, пытающегося выудить ее из-под своей кровати. Как она туда забралась — до сих пор остается тайной за семью печатями.

Стоило мне сесть за стол, как Арчи поспешно встал и, пробормотав что-то про обязанности старосты, покинул Большой зал. Я обиженно посмотрела ему вслед. Ну как можно быть таким непрошибаемым? Он, как и Том, являлся неотъемлемой частью моей жизни. И я не собиралась прекращать общаться с одним только потому, что другой его терпеть не может. Пора уже перестать вести себя как ребенок и принять мой выбор. Арчи должен понять, что я ни за что на свете не откажусь от Риддла, какими бы неправильными и странными не казались наши отношения со стороны.

* * *

Время порой бывает безжалостно и жестоко. Оно крадет у нас минуты, часы, дни, недели. Самые счастливые и беззаботные из них несутся со скоростью снитча, рас за разом ускользая из наших рук.

Я боялась однажды проснуться и понять, что всего это не было. Что это всего лишь морок, навеянный мне злым шутником. Потому что все, что теперь происходило, слишком необычно и желанно, чтобы быть правдой.

Однажды мне приснился сон. Я стояла посреди пустынной дороги. Дома вокруг выглядели нежилыми. Заколоченные окна, распахнутые настежь двери, заросшие клумбы, ветер, гоняющий туда-сюда мусор, — все это было одновременно и похоже, и не похоже на мою прошлую, счастливую жизнь, где у меня была семья. Я чувствовала себя одинокой и всеми покинутой. Я куда-то бежала по дороге, все время прямо, опасаясь, что, если сверну, обязательно потеряюсь. В гнетущей тишине слышалось только мое тяжелое дыхание и шарканье обуви об асфальт. Когда бежать дальше не было сил, я остановилась, держась рукой за бок. Вокруг все также было пустынно и неприветливо, и мне стало все сильнее казаться, что ничего из моей реальной жизни никогда не было. Что она — это иллюзия, а сон — действительность, в которой мне предстояло блуждать до конца своих дней.

Мне было настолько плохо и одиноко, что я, не выдержав, позвала единственного человека, который всегда приходил мне на помощь:

— Том! Том! Где ты?! Мне так страшно, Том!

Мой голос звенел от отчаянья и боли. В каждое слово я вкладывала все силы и жажду жизни, которые еще теплились во мне. Ну, где же ты? Где?! Том!

Вдруг кто-то обнял меня сзади. Крепки, горячие руки надежно обвили мою талию, даря уверенность и давно позабытое ощущение покоя. Такого знакомого, родного, плавно переходящего в безграничное счастье. Ведь это Том, мой Том! Он пришел, чтобы забрать меня из этого ужасного места. Я широко улыбнулась и резко повернулась к нему лицом. И отпрянула, закрыв ладонью рот, в жалкой попытке сдержать крик.

Вместо моего любимого, насмешливого, красивого Тома стоял незнакомый мужчина с жуткой восковой маской вместо лица. Его глаза полыхали багрянцем, а рот, лишенный губ, скалился острыми, короткими зубами.

Он тянул ко мне руки и шептал, что все хорошо, что мне нечего боятся. А я пятилась от него, боясь поверить в то, что это чудовище и было Томом Риддлом.

— Куда же ты убегаешь, Гермиона? — шептал он. — Ты позвала, и я пришел. Как всегда, моя маленькая капризная девочка.

— Это неправда. Не может быть правдой, — сдавленно пробормотала я.

Сделав шаг навстречу ему, я протянула руку и коснулась уродливого лица. И оно разлетелось под моими пальцами на мельчайшие осколки, как и все, что меня окружало. Я вновь осталась одна.