Страх Одиночества (гет)

There is no turning back from this

Unending path of mine

Serpentine and black it stands before my eyes

To hell and back it will lead me once more

It's all I have as I stumble in and out of grace

HIM — The Path

Дементоры ушли из Азкабана, и теперь мое заключение не было столь ужасным. Нас так и не распределили по камерам, мы находились все вместе. Примерно через месяц мы уже надоели друг другу: меня раздражал Малфой, беспрерывно ноющий о том, что Темный Лорд накажет его, Руквуд, распевающий неприличные песни, братья Лестрейнджи, игравшие сутки напролет в карты друг с другом, Эйвери, не отходивший от Малфоя, и подвывающий ему. Еще через неделю мы умудрились все передраться между собой, даже братья друг с другом. Не хотелось никого видеть, хотелось только тишины. Спустя еще пару месяцев мы почти не разговаривали. Все надоело.

Сутками напролет я предавался воспоминаниям: о детстве, о школе, но, к несчастью, вспомнил и об Игоре. Жалкий трус и предатель. Том рассказал мне, что он всех заложил, и мы, конечно же, отомстили — бесполезно прятаться, если носишь на руке Черную Метку.

Он укрылся вблизи одного провинциального городка в Украине, в доме одного из его родственников, который достался ему по наследству. На дом был наложено множество защитных чар, и его почти невозможно было найти. Лично я, если бы искал один, никогда бы не нашел, но Том справился с этой задачей очень быстро, я даже не спрашивал, каким образом. Мы пришли ночью — сигнальные чары не сработали, и Игорь не знал, что мы уже в доме.

Том поманил меня рукой и двинулся на второй этаж, потом он неслышно распахнул дверь, и мы оказались в спальне. Каркаров спал, рядом с ним была какая-то девушка. Я подошел к ней, и зажал ей ладонью рот, наблюдая за тем, как она открыла глаза и испуганно дернулась. Приложив указательный палец к своим губам, я махнул рукой в сторону двери. Она на удивление все быстро поняла, затем кивнула, и я отпустил ее. Она тихо встала и вышла из комнаты. Том удивленно смотрел на меня, я пожал плечами — потом объяснюсь с ним. Мне почему-то не хотелось бессмысленных жертв, пусть идет, мы не за ней пришли. Том снисходительно улыбнулся и зажег свет в комнате.

Каркаров поднялся на локте, открыл глаза, посмотрел на меня, перевел взгляд на Тома, снова закрыл их, и опустился обратно. Спустя несколько секунд он подпрыгнул на постели, и огромными глазами уставился на нас. Я рассмеялся.

— Помнишь, Игорь, что я сказал тебе перед судом? Ты, наверное, не поверил мне? Так вот, я был серьезен.

Он беззвучно открывал и закрывал рот, видимо, не находя слов, потом, закрыв лицо ладонями, в голос зарыдал. Трус, понял уже, что его ждет смерть. Я присел рядом с ним и обнял его левой рукой за плечи.

— Что же ты, Игорь, так расстроился? Я же не сержусь на тебя.

Он убрал ладони от лица и недоверчиво посмотрел на меня. Не поверил, ну и правильно.

Я схватил его за горло и повалил обратно на кровать, а сам навис над ним.

— Я не сержусь на тебя. Я тебя ненавижу, мразь.

Он вырывался и кричал, а я отпускал его, и давал ему фору в десять секунд. За это время он успевал отползти от меня в другой угол комнаты, но к двери приближаться не смел — в проеме стоял Том и, с очаровательной улыбкой, наблюдал за нами. От его улыбки волосы на голове становились дыбом. Если бы я не знал его так близко, я бы, наверное, упал в обморок, настолько это угрожающе выглядело. Но я был с ним, а он был со мной, и я гордился, что имею честь называть его своим другом.

Я не доставал палочку, а попросту пинал предателя, бил его головой обо все, что попадалось под руку, рвал на нем клоками волосы, практически с наслаждением слушая, как он визжит, словно пикси. Наконец я взглянул на Тома, а он кивнул на настенные часы — значит, пора уходить.

— Ты хочешь мне что-нибудь сказать на прощание, друг мой?

Не смотря на меня, и не открывая глаз, он еле шептал, но я отлично его слышал:

— Это не я тебя предал, а ты сам себя. Еще в школе я пожалел тебя. Родители по секрету рассказали о том, как с тобой обходится твой отец, и мне стало жаль тебя. Я решил быть твоим другом, и поддерживать тебя, я приглашал тебя на каникулы, чтобы ты не чувствовал себя одиноким, я старался дать тебе то, чего у тебя никогда не было — семью. Разве мои родители хоть раз отнеслись к тебе плохо? Нет. Они, наверное, сейчас в гробу перевернулись. Я пригрел змею на груди…

Он не договорил, закашлялся, а я не считал нужным ничего отвечать ему. Я оглянулся на Тома, он кивнул мне.

— Авада Кедавра!

Вот так вот. Был человек, и не стало, но для меня он умер не сейчас, не из за моей Авады. Он пропал для меня раньше, еще тогда, в Азкабане. Я бы простил ему трусость перед аврорами, я бы простил ему его страх, но в тот момент, когда он предложил мне предать Тома, и унизиться перед теми, кто по определению ниже нас, он перестал для меня существовать.

Я и не заметил, как задремал. Проснулся от того, что кто-то тряс меня за плечо. Открыв глаза, я увидел Беллу, и не сразу сообразил, что ее тут не должно быть.

— Чего тебе?

— Тони, чего ты разлегся? Вы свободны, вставай, или ты хочешь и дальше тут прохлаждаться?

Она рассмеялась. Я огляделся — камера была пустая, и дверь открыта. Мы уходили спокойно, через главный выход, нам больше нечего бояться.