Яд василиска (гет)

«Доброе утро, уважаемые радиослушатели. Меня зовут Дэн Брубек, и вы слушаете экстренный выпуск новостей. Полчаса назад министр магии Роджер Картрайт, несмотря на тяжёлое состояние здоровья, устроил короткую пресс-конференцию, на которой приподнял завесу тайны над чередой тревожных событий, всколыхнувших страну в последние несколько дней.

Покушение на министра одним из мракоборцев, арест целого Отдела Авроров, трагическая и загадочная гибель руководителя Ударного Отдела — что же происходит в нашем министерстве?

Слово мистеру Картрайту…»

Аластор взял прислонённую к изголовью койки трость и прохромал к окну. Умелые целители и первоклассные снадобья быстро возвращали ему силы, хотя до окончательного выздоровления было ещё далеко. По меньшей мере полдюжины шрамов останутся на всю жизнь, а многие раны заживут лишь через несколько месяцев. Серьёзней всего пострадала нога: жало мантикоры частично раздробило кость, а остатки яда сожгли изрядную часть мышцы. Восстановится ли всё это когда-нибудь, либо же аврор навсегда станет хромым — одному Мерлину известно. И всё же, он жив — а враг повержен. По большому счёту, лишь это имело значение.

Хмури рассеянно глядел на аккуратные клумбы под окном, а из приёмника звучал слабый и надтреснутый голос министра.

Тот рассказывал о заговоре Дэликти, кратко и без подробностей — хотя бы потому, что сам не знал всех деталей — но даже этих скупых фраз хватало, чтобы репортёры ежеминутно охали от изумления. В своей речи министр всячески хвалил авроров, как сохранивших верность закону, в отличие от предателей-перехватчиков. Не забыл он и особо выделить роль Хмури, красочно расписав, как несправедливо обвинённый мракоборец ушёл от гончих Ударного Отдела и в одиночку покарал злодея.

Даже в кратком изложении рассказ вышел потрясающим, ничуть не хуже героических легенд о короле Артуре. Можно было не сомневаться, что история о бесстрашном авроре взбудоражит страну как минимум на месяц. Но Аластор, слушая перечисление своих подвигов, мрачнел с каждой секундой.

Нет, разумеется, ему льстила столь восторженная оценка его заслуг; однако умиление пришлось отложить на потом. Гораздо больше Хмури сейчас беспокоило другое: версия министра чересчур отличалась от истинного положения дел. Даже если учесть обрывочность его сведений. По словам Картрайта выходило, будто Дэликти, подкупив Ударный Отдел, собирался устроить вооружённый переворот и силой захватить пост министра. И всё. Хмури сразу почуял здесь какой-то подвох. Почему Картрайт не упомянул об измене Дейтера? Не знал? Возможно. Однако он не мог не ведать о…

Опережая мысли, рука Аластора машинально легла на раненое бедро.

Мантикоры. Министр должен был сказать о них! Должен был хоть словом упомянуть всех погибших ни за что людей. Может, хотя бы тогда зловещие тени монстров наконец покинули бы сны Аластора…

Он крепко зажмурился и помотал головой, прогоняя возникшую перед внутренним взором клыкастую смрадную пасть. Да, он победил тварей, уничтожил, развеял по ветру — но как победить тот страх, что они вселили? Конечно, бояться мёртвых глупо. Однако человеческий страх слишком иррационален, он не подчиняется голосу разума. И потому гнетущий ужас продолжал караулить Аластора у границ подсознания, словно злобный дух, жаждущий отомстить убийце.

Досадуя на свою слабость, Хмури сердито скрипнул зубами. Чтобы отвлечься, он с нарочитой тщательностью оглядел свою палату, обставленную чересчур роскошно для госпиталя. Картины в изящных рамах, пушистые и явно дорогие ковры, пара кожаных кресел… аврор догадывался, куда попал: десятый корпус клиники св. Мунго. Заведение, о котором старались не распространяться. Лечебница для особо важных шишек.

Другой бы возгордился оказанной ему честью — но только не Аластор. События последних дней отнюдь не прибавили ему доверия к людям. А потому он в первую очередь подумал о крайне строгой охране, коей по праву славился 10-й корпус. Считалось, что она защищает высокопоставленных пациентов от назойливого внешнего мира. Однако с тем же успехом она не позволяла никому уйти отсюда по собственному желанию.

Пятизвёздочная тюрьма.

Хмури поморщился: от всего этого за милю несло дурным запахом политики. Уж не затем ли его сюда упрятали, чтобы неприятная правда не вышла наружу? Но не могут же его держать здесь вечно. Как поступит министр — попытается купить молчание аврора? Или же опасному свидетелю просто-напросто сотрут память?!

Словно в ответ на безмолвные вопросы, дверь приоткрылась, и в палату зашёл Роджер Картрайт собственной персоной. С минуту они разглядывали друг друга: обмотанный целебными бинтами хромающий аврор и бледный до синевы, измождённый, перекосившийся от раны в груди министр.

— Дерьмово выглядите, Хмури, — наконец констатировал Картрайт.

— Кто бы говорил, — тут же отозвался Аластор.

Министр невесело хмыкнул, схватился за левую сторону груди и заковылял к большому кожаному креслу.

— Да, непростая выдалась неделя… — с усилием прохрипел он. — Тем не менее, ещё сегодня утром вы казались не намного живее тех трупов, возле которых лежали… быстро поправляетесь.

Бедро стало противно ныть, и Хмури пришлось вернуться к койке.

— Как вы меня нашли?

— Через Лоренса, — вздохнул Картрайт. — Едва выяснилось, что вы побывали в его доме, я сопоставил кое-какие факты и детали, а потом… порой удобно держать в сейфе пузырёк Веритасерума. Спустя пять минут мы знали достаточно. Жаль. Такой способный паренёк… — он помолчал. — С группой доверенных людей, куда входила половина авроров во главе с Форнаксом, я переместился в дом Дейтера. Потом мы побывали в лесу, и должен сказать — я не видел такой бойни со времён Гриндевальда! Чуть ли не десяток перехватчиков уже были холодными, в остальных жизнь едва теплилась… Ваш след обнаружить не удалось, но я знал, куда вы могли направиться. Уже близилось утро, когда мы проникли в замок Дэликти. Портал нашли быстро, кровавые следы ботинок ясно указали нам на вазу. А спустя полчаса, преодолев забор, мы обнаружили выжженную поляну, несколько изуродованных туш да еле живого аврора, облокотившегося на одну из них, словно на подушку.

Министр умолк, с болезненной гримасой помассировал повреждённое место. Поднял глаза на аврора.

— В этой истории немало белых пятен. Полагаю, вам известно гораздо больше, чем сумел поведать мне Лоренс?

Аластор неопределённо пожал плечами.

— Я не смогу заснуть, если хотя бы в общих чертах не разберусь, что за интриги плели у меня под боком, — признался Картрайт.

Аврор помедлил, собираясь с мыслями и не зная, с чего начать; потом решил не мучиться и просто пересказал ход своего расследования, опуская лишь некоторые незначительные моменты. Когда он закончил, министр ещё некоторое время молчал, задумчиво потирая подбородок.

— Да-а-а… самое страшное, что вся затея чуть было не удалась, — наконец изрёк он. — Что ж, теперь мы будем знать, как глубоко может пустить корни измена. Виновные понесут суровое наказание. И мы примем меры, чтобы такое не случилось впредь.

— Вы обязаны рассказать всем, как было дело, — произнёс Хмури.

— Зачем? — устало спросил Картрайт. — Чтобы повергнуть страну в панику?

— Люди должны услышать правду! — упрямо ответил аврор. — Зло надо знать в лицо, чтобы в следующий раз история не повторилась.

— Оставьте громкие слова для детей, — отмахнулся министр. — Этим людям плевать на зло. И точно так же плевать на правду. Всё, что им нужно, — это горячие новости, которые можно обсудить за кружкой эля.

— У вас есть причины скрывать правду? — нахмурившись, холодно обронил Аластор.

Министр закатил глаза к потолку.

— Да ты же умный парень! Думаю, ты и сам прекрасно понимаешь, что к чему. — Картрайт хитро улыбнулся уголком рта.

Не изменившись в лице, Хмури скрестил руки на груди.

— Возможно. Но я предпочитаю услышать.

— Ну хорошо, хорошо! — раздражённо воскликнул министр: он слишком устал для словесных манёвров. — Что именно ты хочешь услышать? Что через три месяца выборы, а вся эта история, выплыв наружу, неминуемо подорвёт доверие к правительству? Что в случае победы оппозиции к власти придёт этот олух Фергюсон, умеющий только щёки надувать? Что банку гоблинов грозят невиданные убытки, если люди толпой бросятся закрывать свои счета? Что после этого цены взлетят до небес, и многие разорятся? Ты это хотел услышать? А ведь это лишь начало, дальше пойдёт по нарастающей. Ты же не для того убивал преступника, чтобы на следующий день бросить страну в хаос рассказом о его замыслах? Подумай, стоит ли обнародовать такую истину.

Болезненно скривившись, он вытащил из кармана пузырёк со снадобьем, отпил половину и содрогнулся от мерзкого вкуса. Хмури молчал, рассматривая ситуацию с новой для себя точки зрения.

— Я не буду ходить вокруг да около, — сипло продолжил Картрайт. — Спрошу прямо: что ты хочешь за молчание? Догадываюсь, деньги тебя мало волнуют. Как насчёт престижа, влияния? Час назад я приказал упразднить Ударный Отдел. Их система тренировок сильно себя дискредитировала… изменники нам не нужны. Есть вероятность, что Отделу Авроров перепадёт львиная доля снабжения перехватчиков. Финансирование, спецкурсы, снаряжение… такие условия наверняка привлекут талантливых ребят, вы сможете расширить свои ряды. Всё зависит от тебя…

Министр откинулся на спинку кресла, тяжело и хрипло дыша. Опытный оратор, он почувствовал, что сказал достаточно. Теперь остаётся только ждать решения Хмури. В груди кололо и жгло, но Картрайт не обращал внимания на боль.

А в душе Аластора шла нешуточная борьба. Честная сторона его натуры с отвращением восставала против столь бесстыдной сделки. Предложение министра являлось почти не прикрытой попыткой подкупа. А ведь известно: оступившись раз, погрязнешь в болоте коррупции навсегда.

Практичная же сторона считала, что в словах министра был определённый смысл. В самом деле, чего он добьётся, открыв людям истину? Окончательно разрушит репутацию министерства, и без того пошатнувшуюся от измены Ударного Отдела? Или поведает всем, как можно легко парализовать экономику страны? Либо превратиться во всемогущего сверхчеловека?

Нет уж, от таких сведений обстановка точно не станет более стабильной.

А вот если принять предложение… Картрайт всё же был недурным министром. Даже довольно честным для политика. Раз обещал исполнить все требования — исполнит. А это означает редчайший шанс вернуть аврорам былой статус и престиж… а также получить независимость от внутриминистерских дрязг. Хотя бы ради этого стоило умерить свою принципиальность.

— Я согласен, — тихо объявил Хмури.

— Отлично! — просиял Картрайт. — Мудрое и дальновидное решение!

— Время покажет… — буркнул Аластор. — Вот мои условия. Первое. Финансирование Отдела Авроров следует поднять до уровня Ударного. Всё техническое снабжение также перенаправить к нам. Школы переоборудовать.

— Сделаем, — кивнул министр.

— Второе. Право на самоуправление. Невмешательство в нашу программу подготовки и учебный процесс.

— Ого! Да вы, никак, решили отделиться? — Картрайт старался говорить шутливо, но в его голосе проскользнула настороженная интонация.

— Авроры по-прежнему будут служить закону, — ответил Хмури на невысказанные опасения. — С теми, кто чтит закон, нам по пути.

Министр обречённо кивнул, ставя крест на своей смутной затее сделать из авроров личную гвардию.

— Третье. Наверно, вы и сами понимаете, что Книгу Ка-Хазмагра необходимо найти и надёжно спрятать. Эти рецепты слишком опасны.

— В Отделе Тайн фолиант будет достаточно укрыт от посторонних, — согласился Картрайт.

— И четвёртое… Здесь, конечно, хорошо, но дома уютнее. Надавите на лекарей, пускай меня выпишут.

— Боюсь, эту просьбу выполнить будет потруднее, чем все предыдущие, — хмыкнул Картрайт. — Здешние целители очень ревностно относятся к здоровью своих пациентов. Даже я им не указ… Ладно, постараюсь. У тебя всё?

— Да.

— Значит, договорились. Я выполняю эти… гм… просьбы, а ты — не рассказываешь того, что знаешь, ни единой душе.

— За исключением двоих, — поправил Хмури.

— Двоих? Кого это ещё?! — насупился министр.

— Милдред и отец.

— Форнакс… а, к демонам! — Картрайт махнул здоровой рукой. — Пускай. Он и так знает почти всё. Что до второго… как же, встречал. Серьёзный тип. Примчался в министерство, едва тебя доставили сюда. Всё допытывался, где ему искать сына… четверых охранников уложил, пока его Форнакс не успокоил. Ладно! Под твою ответственность. Но больше — никому! Договор?

— Договор, — подтвердил Хмури, откидываясь на подушки.

— Вот и славно. — Покряхтывая и морщась, министр поднялся с кресла. — Да, вот ещё. Наверно, она очень тебе дорога… её нашли там, в вольере.

Он вытащил из внутреннего кармана запечатанный пакет (Линкс! — почти с нежностью определил Хмури) и перебросил аврору. Тот поймал пакет и едва сдержал радостный вопль: внутри лежала фамильная палочка, что так славно помогла ему в страшном бою.

— К сожалению, вынужден огорчить, — тихо произнёс министр. — В силу каких-то необъяснимых причин магическая сердцевина выгорела дотла.

Аластор уже и сам почувствовал мёртвую пустоту магического инструмента. Не было приятного живого тепла, не было ощущения скрытой внутри мощи. Теперь это был всего лишь потускневший пустотелый стержень.

Да, палочка воистину сотворила великое волшебство! Отдала всю себя без остатка, защищая своего хозяина, как настоящий верный друг. И погибла.

В уголках глаз защипало. Министр заметил состояние аврора и успокаивающе просипел:

— Не стоит скорбеть об утраченном… достаточно того, что ты жив. Остальное приложится… А сейчас попробуй заснуть. Иначе наши лекари превратят меня в кактус за то, что слишком сильно утомил израненного героя.

Картрайт повернулся к двери, а Хмури смежил веки. Заснуть… попробуй тут засни, если во тьме сновидений тебя поджидают четыре мстительных призрака! С ними даже не сразишься, ведь они лишь плод твоего собственного страха. А себя, как известно, побороть куда труднее, нежели одержать верх над другим…

Хотя нет! Нельзя сдаваться. Призрак — тот же противник, и с ним надо сражаться. Но вот где взять силу для борьбы? Разве что от врага, уже поверженного наяву…

Аластор подскочил на койке и весело фыркнул — до того неожиданная и бесшабашная идея осенила его.

— Министр! — окликнул он почти уже покинувшего палату Картрайта. — А что стало с трупами мантикор?

— Анатомы сейчас препарируют их в морге, — пожал плечами озадаченный министр. — После этого, вероятно, тела сожгут или закопают.

— Тогда не откажите мне в одной пустяковой услуге: скажите им, чтобы оставили одну тварь для меня. Ту, которая погибла от Рассекателя. Хорошо?

— Если вы не станете делать из трупа чучело для цирка, то не вижу препятствий. А теперь прощайте, у меня ещё прорва дел. Всего доброго.

Дверь мягко закрылась, а Хмури с широкой улыбкой улёгся на подушки. Похоже, министр заторопился специально, чтобы Аластор не успел выдвинуть ещё сотню-другую странных требований. Впрочем, мысли Картрайта занимали аврора менее всего. Гораздо больше он радовался тому, что нашёл решение сразу двух проблем.

Скоро ни один кошмар не посмеет приблизиться к Аластору даже на милю — ведь нет на свете оберега лучше, чем оружие сражённого тобою могучего врага.

Потерпи немного, мысленно произнёс Хмури, касаясь выгоревшей волшебной палочки. Скоро к тебе придёт новая жизнь…

Надо думать, грозное жало станет неплохой заменой клыку василиска.