Связанные чётками (джен)

— Прибью нахрен!!! — взревел Инуяша, на полном ходу врубаясь в сгусток чёрного тумана, в пелене которого стремительно таяли перепуганное лицо Кагоме и ехидно ухмыляющееся физиономия одержимого демоном Йошинори.

Казалось, они были совсем рядом — только руку протяни — но как бы полудемон ни старался, приблизиться к ним так и не смог. Демоническая аура Сооями, словно порыв ветра, постоянно отталкивала его назад, превращая каждый новый шаг в настоящее испытание.

— Да твою ж мать! — почти по-звериному прорычал Инуяша, припадая к земле, чтобы, впившись в почву когтями, хоть чуть-чуть перевести дух. — Не прощу, — прищурился он, упрямо пытаясь разглядеть впереди себя невнятные силуэты. — Кем бы ты ни был, Сооями там, Йошинори… Да хоть кто! Если с головы Кагоме хоть волосинка упадёт, голыми когтями на клочки покромсаю!!!

Выкрикнув это, Инуяша резко подхватился с места, на этот раз буквально прорывая собой густую пелену, которая, будто в испуге, стремительно рассеивалась вокруг него, пока не испарилась полностью. Полудемон и понять ничего не успел, как практически кубарем выкатился на освещённую солнцем полянку непонятно какой местности. В глаза в тот же миг шибанули яркие лучи, едва не ослепив его, ибо, на фоне постоянно пасмурной в последние дни погоды, казались ярким прожектором в тёмной комнате.

— Какого хрена?! — непроизвольно зажмурился Инуяша, ставя торчком собачьи уши, в попытке уловить приближение врага, раз на глаза временно нельзя было положиться.

Однако вскоре полудемон засомневался и в своём слухе, ибо звуки, окружающие его, были какими-то неправильными. Хотя точнее, их здесь вообще не должно было быть. Бесконечный шум торопливых шагов множества людей, который то и дело заглушало противное жужжание отвратительных вонючих повозок, снующих всегда и везде, куда в мире Кагоме ни сунься.

— Что за ерунда? Здесь-то они откуда? — поморщился Инуяша, наконец рискнув выглянуть из-под прикрывающего глаза широкого рукава своей алой рубахи, чтобы увидеть залитую полуденным солнцем улицу с многочисленным муравейников куда-то спешащих людей явно не из его эпохи. — Да что за чертовщина тут твориться?! — не выдержав этой околесицы, гаркнул полудемон во всю глотку, но ничего этим ровным счётом не добился.

Никто из идущего мимо него люда даже головы не повернул, словно в упор не видя и не слыша ничего необычного. Словно орущий благим матом посреди проспекта полудемон был для них самым обычным делом.

— Ни фига не понимаю? — тряхнул Инуяша головой, сильно взъерошив свою и без того весьма лохматую шевелюру. — Откуда тут взялся этот мир слепых и глухих идиотов? Где Сооями? И где, мать вашу за ногу, Кагоме?!!

Неистовый вопль, наполненный злостью и отчаяния, взметнулся ввысь, к самым верхушкам обступивших полудемона небоскрёбов, чтобы тут же гулким эхом разойтись по всей улице, стремительно тая в многоголосом гомоне толпы, в котором ярче всего выделялся знакомый заливистый смех.

— Кагоме, — боясь поверить своим мелко подрагивающим ушам, почти испуганно выдохнул Инуяша, резко развернувшись на сто восемьдесят градусов, чтобы во все глаза уставиться на медленно шагающую в его сторону группку школьниц, среди которых была и та единственная, кого он так желал найти. Лёгкий ветерок перебирал поблескивающие в лучах солнца волнистые чёрные пряди, обрамляющие сияющее улыбкой родное личико, как никогда спокойное и безмятежное.

— Вот как, Эри-чян. А я и не знала, — беззаботно щебетала Кагоме, периодически поправляя свою школьную юбку, которую то и дело пытался задрать шалун-ветер. — Здорово, что зачёт отменили. Теперь и расслабиться можно.

— Расслабиться? — эхом повторил за ней Инуяша и тут же обиженно насупился. — Я те ща, дурёха, расслаблюсь! — не вытерпев, гаркнул он, бесцеремонно заступая девчонкам дорогу и при этом не особо заботясь о своих неприкрытых, нервно подёргивающихся собачьих ушах. — Ты чего это такое, пигалица недалёкая, удумала?! Какого хрена ты вообще здесь делаешь? А ну марш обратно, Сооями добивать!

С этими словами полудемон потянулся вперёд, намереваясь, наплевав на всё, просто сграбастать противную девчонку в охапку и утащить в свой правильный мир, но не смог даже её коснуться. Его когтистая рука прошлась сквозь Кагоме, как сквозь воздух, не задев и одежды.

— Как так? — машинально отпрянув назад, растерянно пробормотал Инуяша, непонимающе поглядывая то на свою ладонь, то на прошествовавшую мимо Хигураши, даже не взглянувшую на него. — Почему?! — упрямо бросился он за ней следом, раз за разом пытаясь ухватить то за руку, то за плечо, но как ни старался, когтистые пальцы всегда сжимали лишь пустоту. — Почему ты не видишь меня, Кагоме?! — в отчаянии взвыл полудемон, ощущая, как обида и страх смешиваются у него внутри, порождая самую настоящую панику.

— Потому, что тебя не существует, — вдруг прозвучал из ниоткуда ироничный смешок, подозрительно похожий на голос Нараку. — В этом мире тебя просто нет, и никогда не было.

— Чего?! — зарычал Инуяша, внимательно оглядываясь вокруг себя, но, как ни старался, так и не смог рассмотреть среди серой массы людей никого даже издалека похожего на заклятого врага. — Как это: меня нет?! — в конце концов оскалил полудемон клыки, вцепившись пятернёй в рукоять меча, словно ища в его тихом позвякивании внутри ножен доказательство собственного существования.

— А вот так, — последовал ещё один насмешливый ответ, добавив громкости его грозному рычанию. — Кагоме никогда не падала в колодец. Никогда не разбивала Камень Душ. Она вообще не знает, что он настоящий. Для неё это лишь байка старика-смотрителя. Кагоме не надо разыскивать каждый осколочек в опасных для жизни местах. Ей не знакомы ужасы кровавых сражений, страх перед демонами и боль от твоих чувств к Кикио. Здесь её жизнь простая и размеренная — по-настоящему счастливая… И всё это без тебя.

Каждое новое слово острыми стрелами вонзалось в сердце Инуяши, оставляя там нестерпимую душевную боль, которую он с радостью променял бы на физическую. Кем бы ни был этот призрачный голос, но, несомненно, он был абсолютно прав. Это полудемон не мог отрицать.

— Здесь ей намного лучше? — виновато прижав к голове уши, еле слышно пробормотал Инуяша, исподлобья глядя на весело шагающею в окружении подруг Кагоме, для которой в этом мире не было ничего страшнее заваленной контрольной. — Лучше, без меня…

* * *

— Э-э-эй, кто-нибудь!!! — истошно заголосила Кагоме, с отчаянием всматриваясь в окутанную непроглядной мглой пустоту. — Ну хоть кто-нибудь ответьте… Пожалуйста, — громко всхлипнула она, подтягивая под себя озябшие босые ноги.

В этом неизвестном месте было страшно и холодно. А ещё царила такая мёртвая тишина, что невольно возникало ощущение, что весь мир вокруг просто взял и куда-то испарился, оставив Кагоме абсолютно одну-одинёшеньку. Даже одержимый Сооями Йошинори исчез, словно его никогда не было, и лишь огромный саднящий синяк на правом предплечье доказывал, что он вовсе не паршивое сновидение.

— Санго-чян!.. Мироку-сама!.. Шиппо! — набрав в грудь воздух, снова закричала Кагоме, при этом почему-то не сомневаясь, что никто ей не ответит. — Инуяша! Инуяша-а-а!.. Где же ты? — в итоге громко шмыгнула она носом, уткнувшись лбом в подтянутые к груди колени. — Неужели ты меня бросил?

Слова эти вырвались как-то сами собой, словно минуя сердце Хигураши, которое тут же болезненно сжалось, ибо одна лишь мысль о подобном казалась настоящим предательством.

— Такого не может быть! — мотнула она головой, не желая, чтобы уныние сеяло в душе глупые сомнения, ибо полудемон скорее сам умрёт, но никогда не бросит её в беде. — Инуяша не такой. Если он до сих пор не пришёл, значит, на то есть веские причины! Значит… О, боги! — встрепенулась Кагоме, почувствовав, как от внезапного озарения всколыхнулась в груди бескрайняя тревога. — Значит, с ним самим что-то случилось!.. Тогда нечего сиднем сидеть и сопли размазывать, — затараторила она, поспешно утирая глаза рукавом многострадальной пижамы. — Надо его срочно найти!

Выпалив это, Кагоме подхватилась на ноги, хотя и прекрасно понимала, что подмога из неё сейчас довольно-таки хиленькая, однако и дальше оставаться на месте уже просто не могла. А потому, глубоко вздохнув, чтобы добавить себе хоть чуточки больше уверенности, она отважно шагнула вперёд, навстречу неизвестности, что таил за собой плотный туман. Внутренне готовясь к длительному, утомительному путешествию, Хигураши даже успела сделать с десяток шагов, когда вдруг увидела совсем рядом мелькнувший сквозь сизую пелену алый всполох.

— Инуяша, — еле слышно пискнула Кагоме и, не в силах сдержать нахлынувшую лавиной радость, заголосила уже во всю глотку: — Инуяша-а-а, я здесь!!! Слышишь меня-а-а?!!

Но полудемон, похоже, не слышал. Замерев размытым алым пятном в постепенно рассеивающейся дымке, он лишь мельком оглянулся по сторонам, чтобы тут же рвать куда-то вдаль, в совершенно противоположном от Хигураши направлении.

— Инуяша, подожди!.. Инуяша! — не раздумывая, ринулась за ним следом Кагоме, даже не замечая, как мгла вокруг постепенно рассеивается, приобретая очертания длинного тёмного коридора, слабо освещённого тусклыми настенными светильниками. — Инуяша!.. Ин...яша, — захлёбываясь тяжёлым дыханием, она с неимоверными усилиями сделала последний рывок, влетая следом за полудемоном в просторное помещение, которое встретило её высоким порогом, о который бедняжка тут же и споткнулась.

Громко взвизгнув, Хигураши благополучно рухнула на устеленный плотными татами пол, не распластавшись на нём лишь благодаря тому, что в последний миг успела выставить вперёд руки. Всхлипывая от боли в ушибленных ладонях, она медленно подняла голову, ожидая увидеть стремительно удаляющийся прочь силуэт полудемона, но, к своему ужасу, узрела совершенно иное. Явно более никуда не спеша, Инуяша застыл посреди просторных покоев, с особой нежностью сжимая в объятиях Гинцуки, чья сребловласая голова мирно покоилась на его сильном плече.

— Ину…яша, — еле слышно прохрипела Кагоме, чувствуя в горле всё увеличивающийся ком, постепенно перекрывающий ей дыхание. — Этого не может быть, — качнула она головой, даже не заметив, как из глаз покатились крупные слёзы, капля за каплей падая на соломенное татами.

— Как видишь, может, — прошелестел в повисшей тишине печальный вздох, наполнивший сердце Хигураши ещё большей болью, ибо голос был ей ох как хорошо знаком.

— Кикио, — тяжело сглотнула Кагоме, повернув голову, чтобы увидеть рядом с собой гордый профиль погибшей жрицы.

— А ты думала, будет иначе? — так и не взглянув на неё, степенно произнесла та, пристально наблюдая за тем, как Инуяша ласково перебирает когтистыми пальцами серебристые пряди лисицы, время от времени прикладываясь к ним губами. — Таковы все мужчины, и он не исключение.

— Не исключение? — порывисто вздохнула Кагоме, с возмущением уставившись на соперницу. — И ты так спокойно об этом говоришь? Она… она ведь не ты… и не я… Они ведь знакомы-то без году неделю, как же тогда…

— Как же тогда Инуяша так легко нашёл в ней свою новую любовь? — хмыкнула Кикио, наконец одарив Кагоме надменным взглядом. — Да очень просто. Он ведь уже поступал так же со мной — так же бросил меня ради тебя. Чему же ты теперь удивляешься? Все мужчины предатели.

— Нет! Инуяша не такой! — упрямо мотнула Хигураши головой, не желая верить даже своим собственным глазам. — И он вовсе не бросал тебя — просто вы оба стали жертвами происков Нараку. А Инуяша… Настоящий Инуяша никогда не поступил бы вот так, — махнула она рукой в сторону обнимающейся парочки, так и не найдя в себе силы взглянуть на них. — А это всё это просто морок, наваждение!

— Ах наваждение? — усмехнулась Кикио. — Тогда и прошлой ночью тоже был чей-то морок? Когда Инуяша безропотно принимал ласки этой лисицы. Спроси у своего сердца, не таким ли было продолжение, когда ты умчалась из комнаты, оставив их наедине?

— Нет! — поспешно выкрикнула Кагоме, но, несмотря на весь свой пыл, лишь вызвала у Кикио ироничную усмешку.

— Ещё как да! — решительно отрезала она. — Инуяша лжец и предатель! Он предал меня! Уложил в могилу, и прилип к тебе, пока ты ещё приносишь пользу. Но и это не мешает ему миловаться с другой — более красивой и умной, чем ты, никчёмная простушка!

Выпалив это, Кикио победоносно вскинула подбородок, с нескрываемым самодовольством глядя на то, как Кагоме, потупившись, перебирает пальцами край своего намокшего от слёз рукава, безуспешно стараясь расправить безнадёжно измятую ткань.

— Что, не так, скажешь? — желая закрепить успех, хмыкнула воскресшая жрица и, уже хотела было присовокупить ещё пару едких замечаний, как вдруг услышала сквозь порывистый вздох тихое, но от этого не менее уверенное:

— Совсем не так, — почти прошептала Кагоме и тут же, резко вскинула голову, пристально уставившись в её до синевы бледное лицо. — Инуяша не виноват в твоей смерти, — с хорошо заметным сочувствием произнесла она, чтобы уже в следующую секунду, нахмурившись, совсем другим тоном выпалить: — И Кикио об этом знает! А ты говоришь так, потому что ненастоящая — её жалкая подделка, только и всего!

— Это ты подделка! — прошипела в ответ жрица, теряя вместе с ледяным спокойствием миловидные черты. — Ты жалкая копия меня!

— Возможно, настоящая Кикио так обо мне и думает, — невесело усмехнулась Кагоме. — Считает слабее и глупее себя — это и немудрено, раз мы обе соперницы за сердце Инуяши. Но вот его самого она никогда не назвала бы лжецом и притворщиком, так как знает, каков он на самом деле, и до сих пор любит, а потому ни за что не стала бы спокойно наблюдать за этой сценой!

С этими словами Кагоме уверенно поднялась на ноги, бросив презрительный взгляд на милующихся Инуяшу и Гинцуки, чьи образы стремительно тускнели, постепенно превращаясь в сизый дым, как и окружающая их комната, пока с глухим хлопком и вовсе не растаяли в воздухе, вместе с бесформенным подобием Кикио, в последний раз злобно зыркнувшей на Хигураши.

— Вот и сказочке конец, — шмыгнула та носом, снова используя рукав вместо носового платка. — Не вышел у тебя спектакль, Сооями. Говорила же, что я не вкусная, — фыркнула она, с тоской наблюдая за вновь заволакивающей всё вокруг мглой. — Ищи себе пищу подоступней.

Пробормотав это, Кагоме вновь вздохнула, прикидывая, в какую сторону ей теперь брести и где искать наверняка так же запутавшегося в подобных ведениях полудемона. Молча страдать Инуяша всяко не будет, а потому логичней было хорошенько прислушаться — авось, где и грянет заливистая ругань, ярче всего выражающая его эмоции. Однако, вопреки ожиданиям, до ушей Кагоме вскоре донеслась вовсе не родной рычащий голос, а тихий, едва слышный плач, перемежаемый жалобными всхлипами.

— Э-э-эй, тут есть кто? — аккуратно позвала Хигураши, начиная новое приключение с той же самой фразы, что мгновения назад. — Если ты живой человек, то отзовись, а если очередное наваждение, то лучше сразу растай — у меня сегодня настроение просто отвратительное.

Погрозив в пустоту, Кагоме замерла на месте, чутко прислушиваясь к повисшей тишине, которую через пару мгновений вновь нарушил очередной заливистый всхлип.

— Надо проверить, — обречённо качнула она головой и, не имея на примете никаких других вариантов, нехотя нырнула во мглу.

Идти было достаточно сложно, ибо, вопреки прошлому разу, туман и не думал рассеиваться или принимать какие-нибудь чёткие формы, отчего ориентироваться приходилось исключительно на звук, который с каждым шагом становился всё более громким. Наконец, преодолев черепашьим шагом ещё пару слепых метров, Кагоме всё же смогла выбраться на небольшую полянку, где туман был более или менее прозрачным, позволяя разглядеть сжавшегося под кустом в комок маленького мальчика, отчаянно размазывающего слёзы по замурзанному лицу.

— Эй, что ты здесь делаешь? — аккуратно присев рядом с ним на корточки, тихо произнесла Хигураши, внимательно разглядывая малыша, чей вид ей казался смутно знакомым. — Почему плачешь?

— Потому, — пробубнил мальчишка, смачно высморкавшись в свой широкий рукав, напрочь испортив дорогую вышивку, но так и не избавившись от булькающей в носу жидкости. — Потому что меня все бросили.

— Кто тебя бросил? — ласково произнесла Кагоме, легонько поглаживая его по вздрагивающей от непрекращающихся всхлипов спине.

— Все, — обиженно буркнул малыш и, наконец вскинув голову, устремил на неё припухшие от слёз глазёнки, схожие на две чёрные бусинки. — Все! И мама, и папа, и братики! Никто меня не любит!

От растерянности Кагоме не сразу нашла, что сказать, но стоило ей всё же открыть рот, как все слова мгновенно застряли в горле, ибо рядом с ней уже сидел не шестилетний ребёнок, а практически её ровесник.

— Даже Гинцуки меня предала, — нахмурился юноша, так пристально уставившись в оторопелое лицо Хигураши, будто пытался отыскать в нём все интересующие его ответы. — Она встречалась с моим братом у меня за спиной… Как она могла? — снова совсем по-детски всхлипнул Йошинори, наконец давая выход эмоциям, чего не позволял себе с тех самых пор, как увидел перед старшим братом свою полуобнажённую любимую. — После того, что между нами было… — уже не скрывая рыдал он, спрятав лицо в ладонях. — Почему все, кого я люблю, бросают и предают меня? Почему?

— Это всё не так, — поспешила заверить Кагоме, немного нерешительно потрепав его за плечо. — Гинцуки вовсе не предала тебя.

— Нет, предала, — упрямо качнул Йошинори головой. — Я всё сам видел… Она… она почти голая, а Сэдэо… он… Если я сниму чётки, Гинцуки сразу переметнётся к нему… Поэтому-то мне и нужен другой хранитель более сильный, чтобы ни Сэдэо, ни кто другой не смог посмеяться надо мной.

— Ох, какая ерунда, — устало вздохнула Кагоме, наконец осознав, что за напыщенным, заносчивым заклинателем всё это время скрывался испуганный маленький мальчик, мечтающий любить и быть всеми любимым, но при этом панически боящийся довериться кому-либо. — Это ж надо было столько глупостей наделать из-за того, что у тебя и так всегда было… Не предавала тебя Гинцуки — тут и слепому ясно! А если она и оступилась, то уже сотни — Нет! — тысячи раз об этом пожалела. Господи, да Гинцуки же пылинки с тебя сдувать готова, надышаться не может. И если бы ты не пошёл на поводу у старшего брата, и дал ей второй шанс, вы уже давно были бы счастливы вместе.

— Ты так думаешь? — вдруг просиял Йошинори, воодушевлённо взирая на Хигураши, но эта искра надежды вскоре так же стремительно и потухла. — Но после того, что я с ней сделал, Гинцуки меня точно возненавидит. Я ведь поклялся, никогда вот так не использовать чётки, а сам… Она могла погибнуть, если уже не…

Произнеся эти слова, заклинатель уронил голову в ладони, снова превращаясь в маленького ребёнка, ревущего навзрыд, а вместе с ним и помрачнело всё вокруг. Пелена тумана становилась всё плотнее, а в воздухе вновь потянуло неприятным холодом, словно что-то поглощало тепло, оставляя неприятную, зябкую безнадёгу.

— Она жива, Йоштнори! Точно жива! — принялась уговаривать его Кагоме, но Йошинори уже никак на это не реагировал. Так и оставшись малышом, он горько плакал, роняя на землю мелкие слезинки, постепенно тускнея, как какое-то видение. — Йошинори, приди в себя! Это всё происки Сооями! Не поддавайся, не то полностью исчезнешь! Йошинори… Йошинори!!!

Отчаянно стараясь достучаться до заклинателя, Хигураши не сразу заметила, что её последний крик вышел неправдоподобно громким, словно с ней в унисон к Йошинори взывал ещё один голос, такой далёкий, но, тем не менее, достаточно громкий, чтобы заставить того немедленно вскинуть голову.

— Ты это слышала? — встрепенулся молодой человек, внимательно всматриваясь в туман, который под его взглядом постепенно светлел и расступался. — Мне не показалось — это точно она! Гинцуки!!! — вдруг заголосил он, заставив Кагоме испуганно вздрогнуть от неожиданности. И будто ему в ответ воздух прорезал тот же гулкий, протяжный зов, звучащий откуда-то извне.

— Йошинори-и-и!!! — теперь уже совсем чётко звучал голос лисицы, от звука которого на лице парня расцветала счастливая улыбка. — Она всё-таки жива! Она зовёт меня!

— Да-да, зовёт, — вскочив на ноги, затараторила Кагоме и уже беззастенчиво ухватила его руку, чтобы заставить наконец подняться. — Так что хорош отсиживаться, бежим отсюда, пока есть выход, — кивнула она на едва заметную тропинку, ведущую куда-то вдаль, к слабо виднеющемуся просвету.

К счастью, два раза повторять ей не пришлось. Спеша скорее покинуть это проклятое место, заклинать без дальнейших указаний резво ринулся вперёд, но стоило им только вступить на залитую светом дорожку, как в тот же миг их вновь окутала серая пелена.

— Да в чём дело-то?! — взвизгнула Кагоме, разве что не топая от досады ногами. — Йошинори ведь избавился от наваждения, почему чары никак не ослабевают?!

В ответ на эти возмущённые речи в воздухе грянул ехидный хриплый смех, больше напоминающий жужжание сотни мух, услышав который Хигураши невольно присела, машинально прикрывая себе голову руками.

— Ч…что это? — жалобно пискнула она, напряжённо всматриваясь в сгущающийся мрак.

— Сооями, — коротко ответил ей Йошинори, неосознанно шаря в рукаве в поисках несуществующих чёток. — Что-то слишком уж ему весело. Значит, знает, что нам никуда не деться. Видимо в плен иллюзий попала ещё одна душа, своим отчаянием подпитывающая его силу.

— Ещё одна? — моргнула Кагоме и тут же громко простонала, закрыв лицо обеими ладонями: — Господи-и-и, Инуяша… Выходит, он и правда здесь… Что ж теперь делать-то?

— А в чём, собственно, дело? — пожал плечами Йошинори, в упор не видя тут никакой проблемы. — Этот ваш полудемон, он же очень сильный. Неужели сам не справится?

— Да у Инуяши заскоков вагон и целая тележка, — простонала Кагоме, перебирая в голове полудемонические комплексы — настоящие электростанции для подпитки Сооями. — Уж за один из них Сооями точно уцепится! А если ещё и демона в Инуяше разбудит, то всё — считай кранты!

— Какие ещё кранты! — и не думал униматься Йошинори. — Ты ведь не для красоты на него чётки повесила — так воспользуйся ими!

— Не получится, — отрицательно мотнула головой Хигураши. — Их вообще не я повесила, а бабушка Каэдэ. Да и толку от этих чёток, раз Инуяша голоса моего не слышит. Тут хоть до хрипоты «сидеть» ори — ничего не изменится.

— А зачем именно орать? — подкатил глаза заклинатель. — О, боги всемогущие. Да ты и правда неуч, даже со всей своей алгеброй. Чётки ведь не только для наказания существуют. Это ещё и нерушимая связь с хранителем. Будь он хоть на другом конце света, ты сможешь позвать его.

— Думаешь, получится? — неуверенно пробормотала Кагоме, сильно сомневаясь в своих возможностях.

— Получится, — с полной уверенностью кивнул Йошинори. — Ваша с Инуяшей связь и без чёток достаточно сильна.