Нашатырь (джен)

Когда Зоя проснулась, солнце стояло уже достаточно высоко, но небо хмурилось, поэтому утро казалось затянувшимся. Нашатырь тоже не стал будить спозаранку — дал выспаться перед долгой дорогой, а сам в это время сгонял за провизией. Накануне-то поесть не сподобились. Как-то даже не думалось вчера о пище…

А сегодня Охотник расстарался, закатив настоящий прощальный пир: добыл и фруктов, и всякой пернатой дичи — может, пытался наверстать упущенное за последние полуголодные дни, либо просто хотел напоследок как следует покормить глупую человеческую самку, которая сама-то о себе позаботиться вообще не в состоянии. Не исключено, что он также пытался оставить о себе максимально положительное впечатление перед тем как они расстанутся.

Прежде Зое никогда бы не показалось, что его заботит, насколько хорошо или плохо она думает о нем, но, похоже, Нашатырю было не так уж все равно. Ему нравилось одобрение, каким бы способом оно ни выражалось, хотя, конечно, он всеми силами пытался не подавать вида. Да только без толку. Зоя, способная безошибочно определять эмоциональный настрой даже по совершенно бесстрастной крокодильей или змеиной морде, быстро его раскусила. Это лишь с виду Нашатырь выглядел хладнокровным и толстокожим, глубоко же внутри пряталась сущность, ведавшая и нежность, и сочувствие; подверженная таким же сомнениям и страхам, какие порой теснятся в душе любого разумного создания. Сущность самолюбивая и обидчивая, но вместе с тем весьма отходчивая, умеющая идти на уступки и приученная нести ответственность. Вот что на самом деле представлял из себя Нашатырь. И таким его вряд ли знал еще хоть кто-то, ибо все его положительные и слабые стороны обычно были заключены в крепчайшую броню. Сколько раз сама Зоя, приближаясь к разгадке его личности, натыкалась на непроницаемую преграду, сколько раз он пугал ее и отталкивал, замыкаясь в себе и потом подолгу прячась, уходя от контакта… И лишь сейчас, перед самым моментом расставания, решился выглянуть ненадолго из своей жесткой шипованной скорлупы. А уже завтра затворится ею вновь. Потому что Охотник не может позволить себе ни одной, даже самой маленькой слабости. Потому что иного пути у него нет. Потому что восемь из десяти будут безжалостно вычеркнуты, и он не должен войти в их число.

Зоя окончила трапезу и затушила костер, плеснув в него остававшийся запас воды. Нашатырь, скромно довольствовавшийся всего двумя птичьими тушками, сидел неподалеку и терпеливо ждал. Он снова надел маску, лишив Зою возможности видеть его лицо и читать его выражение. Жаль, она хотела бы лучше запомнить его…

Взобравшись на платформу, исследовательница начала укладывать рюкзак, периодически поглядывая вниз. Нашатырь поднялся на ноги и теперь стоял, не двигаясь, как солдат на посту. Но казалось, он сегодня больше обычного сутулится, будто на его плечи давит какая-то неподъемная тяжесть. Его голова была опущена, и грива свисала взъерошенными космами по бокам непроницаемого лика. Похоже, его взгляд приковала к себе тонкая струйка дыма, лениво поднимающаяся над остывающим кострищем.

От этого зрелища Зое вдруг стало нестерпимо грустно. И с чего бы, вроде… Ну, стоит себе Охотник, ждет, расслабился немного, на дымок поглядывает и думает: «Вот ведь беспомощная человечина, даже огонь залить у нее толку нет». А восприятие Зои старательно дорисовывает ему какие-то душевные терзания, коих у него не может быть по определению. Да, уже сегодня вечером им двоим предстоит зажить по-прежнему, отдельно друг от друга, только разве это плохо? Нашатыря ведь вполне устраивала его жизнь, как и Зою устраивала ее. И скоро каждый из них вернется к тому, с чего начал. Так будет правильно.

Со вздохом женщина отвернулась, упаковала остаток вещей, еще раз проверила наличие документов — хоть с этим проблем не будет… Спальный мешок, отчетливо хранящий резкий запах Охотника, она свернула и запихала в чехол. Палатку Ганса Зоя решила оставить. Во-первых, эта вещь все-таки ей не принадлежала, во-вторых, была окончательно и бесповоротно испорчена. Да и Нашатырю брезент мог сгодиться…

Зоя внезапно смахнула навернувшуюся слезинку, представив, как во время очередной бури оставшийся в одиночестве Охотник прячется под этот криво заштопанный полог…

Тьфу ты! Нашла о чем думать! Нашатырь — здоровенная, сильнющая, кровожадная тварь. Он не ручной зверек и не ребенок, чтобы так беспокоиться о его дальнейшей судьбе. Он мог о себе позаботиться задолго до того, как они встретились, сможет и дальше. Такой, как он, не пропадет. И не стоит позволять минутным слабостям затмевать и без того не особенно ясный разум…

— Нашатырь! Я готова! — встряхнувшись и взяв себя в руки, окликнула Зоя. Охотник оторвался от созерцания кострища и поднял голову. Из-под маски раздалось оптимистичное пощелкивание.

Женщина уверенно сбросила вниз все вещи, после чего спустилась сама. К ее удивлению, Нашатырь подобрал рюкзак и тюк со спальником, изъявляя готовность помочь с транспортировкой всего этого добра.

— Мне сегодня можно путешествовать налегке? — улыбнулась женщина, указав на поклажу. Нашатырь фыркнул и двумя пальцами забавно изобразил «очень быструю ходьбу». Пусть самка дичи не обольщается. Просто он знает, что она со своими пожитками тащится медленнее черепахи…

— Ну что… Идем? — делая шаг в сторону чащи, спросила Зоя. Охотник протяжно зарокотал и двинулся вперед.

Вскоре убежище на дряхлой колючей сейбе осталось позади, но Зоя знала, что запомнит это место навсегда…

Весь путь они так же, как накануне вечером, преодолели пешком. Двигались в среднем темпе. Нашатырь шагал уверенно, четко придерживаясь выбранного направления, а Зоя следовала за ним, как обычно, слегка отставая. Неудобств прибавляла погода. Примерно с полудня воцарилась стандартная для дождливого сезона сырость. Природа как будто бы решила: «Раз тебе, Воронина, теперь не придется спать под открытым небом, я наконец расставлю все по своим местам» и открыла где-то наверху потайные вентили. Ливень все больше набирал силу, захлестываясь в капюшон и пропитывая одежду. По шкуре и доспехам Нашатыря стекали потоки воды. Слипшуюся мокрую гриву Охотник периодически слегка раздраженно откидывал на спину. От разогревшейся сетки шел еле заметный пар.

Путь занял большую часть дня. Из-за раскисшей под ногами почвы идти было тяжело, и Зоя часто просила передохнуть. Всякий раз Охотник терпеливо ждал, пока она восстановит силы, поворачиваясь к ливню спиной и отгораживая от него спутницу. Потом они вновь отправлялись в дорогу. Лишь к вечеру, когда переход был почти завершен, капли дождя поредели.

Нашатырь остановился в нескольких сотнях метров от прогалины, на которой располагался лагерь военных, и сделал знак, что дальше ему идти без скрытия и по земле нельзя. Но ему и не требовалось. Зое оставалось лишь преодолеть небольшое расстояние строго по прямой. Уже слышались отзвуки человеческой речи и каких-то работающих механизмов. Дальше она справится сама…

Забрав свои вещи, женщина сделала несколько шагов в указанном направлении и обернулась на Охотника. Нашатырь стоял и, казалось, смотрел выжидающе. Поколебавшись, Зоя вернулась к нему, подошла вплотную и скинула ношу на землю. Наклонив голову, он молча уставился на женщину непроницаемым взглядом маски. Исследовательница подняла руку и слегка постучала по нижнему краю респиратора пальцами. Тогда Нашатырь начал послушно отсоединять трубки и крепления. Наконец на женщину снова устремился его спокойный, внимательный взгляд. Золотые искры, подрагивающие зрачки. Легкий наклон головы к плечу: «Что случилось?»

Зою одолевали смешанные чувства. С одной стороны, она находилась в шаге от своего спасения, в шаге от цивилизации, безопасности, дома… С другой стороны, этот же шаг отделял ее от самого удивительного приключения в ее жизни. Она всегда чувствовала что-то подобное, возвращаясь из экспедиций: пока шастаешь по лесам да болотам — тебя преследуют мысли о комфорте и чистой одежде, но стоит попасть на вокзал или в аэропорт, и тоска по дому вдруг сменяется тоской по оставленным тайным тропинкам. Так было всегда, но… Сейчас было тяжелее. Уже, возможно, завтра или послезавтра Зоя проснется в нормальной человеческой постели и съест нормальный человеческий завтрак. И все, что произошло за последний месяц, покажется не более чем сном. Не останется никаких доказательств, кроме горсти пуль, искореженного мобильника с наверняка сдохшей картой памяти и пропитавшего всю одежду и волосы странного запаха. Пули стерильны, карта памяти вряд ли подлежит восстановлению, запах выветрится… И не останется ничего.

А ты, Нашатырь? О чем сейчас думает твоя большая несуразная башка? Грустно ли тебе? Или ты испытываешь облегчение от того, что ненужная ответственность вот-вот будет снята с тебя? Или досадуешь, что приходится упускать достойную добычу? Как знать… На рисунки сейчас уже нет времени…

— Я, наверное, буду по тебе скучать, — призналась Зоя, поднимая руку и дотягиваясь до прижатых мандибул. — Ты так много не успел мне рассказать…

Нашатырь только шумно, с утробным гудением, выдохнул и умолк. Были это слова или просто звук сожаления, осталось неизвестным.

Зоя тоже вздохнула. Она будет помнить его всегда. И не просто помнить, а волноваться, думать, как он живет, где охотится, добрался ли тоже до дома… Но ничего из этого она, скорее всего, так никогда и не узнает.

Интересно, а какое место она будет занимать в его воспоминаниях? Ведь он тоже будет ее вспоминать, правда?..

Зоя не была уверена, как Охотник отреагирует, но ей все-таки захотелось обнять его на прощание.

— Спасибо, Нашатырь, — прошептала она, осторожно прижимаясь к вымокшей, перетянутой горячей сеткой крокодиловой шкуре. — Спасибо тебе за все… Доброй дороги тебе. И оставайся, пожалуйста, живым!

Он остался стоять спокойно, даже слегка развел в стороны руки, позволяя человеческой особи ненадолго обхватить себя чуть ниже груди. Сам не обнял, — видимо, так у них не было принято. Но, похоже, все-таки расценил поведение землянки верно. Зоя оторвалась от него и снова посмотрела вверх, слегка улыбнувшись. Охотник шевельнул максиллами как будто в нерешительности...

А в следующий миг сильные лапищи внезапно подхватили женщину и легко, точно котенка за подмышки, подняли на уровень мерцающих глаз. Нашатырь впервые не наклонился к ней, а попытался, хоть, может, и несколько неуклюже, сравнять ее рост со своим. Он медленно приблизился к лицу своей теперь уже бывшей подопечной и коснулся надбровными дугами ее лба, задержавшись в таком положении на несколько секунд. От этого неожиданного выражения крайней степени доверия и привязанности Зою сковала оторопь. А Охотник уже аккуратно поставил ее на землю и с тихим ворчанием сделал шаг назад. Она все поняла и ответила утвердительным поклоном. Пора было уходить.

Зоя уже была на самом краю прогалины, когда не удержалась и все-таки обернулась в последний раз. Но не увидела позади себя никого.

________________________________________________________________________________

Навеяно: Deep forest — композиция Will You Be Ready