Пепел победы (джен)

— Гарри, я после Защиты побегу в больничное крыло, — сказал Невилл. — Я надеюсь, вы с Джинни сможете без меня обойтись…

— Попробуем, — отозвался Гарри, проигнорировав его шутливый тон.

Невилл нахмурился.

— Ребята, ну, правда!.. Обещайте мне, что вы хотя бы сходите на обед!..

— Обещаем, — кивнул Гарри, — а зачем тебе в больничное крыло?

Спросил он об этом не из любопытства, а лишь для того, чтобы сменить тему. Ибо заботливость Невилла уже начинала доставать.

— Во-первых, я отнесу Гермионе газету, — ответил Невилл, — а во-вторых, навещу профессора Снейпа… Только вот не надо снова упрекать меня в эгоизме. Я не собираюсь задавать ему вопросы по зельеварению. Я даже не стану благодарить его за бабушку. Просто навещу… Может быть, он не рассердится…

— Не рассердится, — устало проговорил Гарри; упрекать кого-то в чём-либо ему бы сейчас и в голову не пришло, — ты это… привет ему передавай.

— Ага, ладно, — Невилл кивнул и задумался о чём-то своём.

В классе профессора Саншайн их ждали такие же хмурые, унылые лица, какие можно было теперь наблюдать в Хогвартсе повсеместно. Некоторые из студентов, пришедшие сюда с урока Слагхорна, искоса посматривали друг на друга, видимо, горя желанием продолжить начатую ранее дискуссию. Не посещавшие Зельеварение ученики выглядели чуть спокойнее. Гарри издали заметил мисс Гэмджи и кивнул ей в знак приветствия. Бетти как-то напряжённо улыбнулась в ответ.

Каждый из факультетов норовил держаться отдельно от прочих. Случайно оказавшиеся за одной партой представители разных домов старались отодвинуться как можно дальше друг от друга. Гарри с нетерпением ждал звонка. Он уже знал, что с появлением Санни тяжкая враждебная атмосфера развеется, как дым, и все снова станут нормальными людьми. Пускай хотя бы на эти полтора часа… на целых полтора часа. Во мраке всеобщего безумия, овладевшего школой, это было спасением. Полтора часа света и покоя… Может быть, и Джинни хоть немного оживёт…

Звонок прозвенел, и в классе наступила мёртвая тишина. Ученики замерли за партами, неотрывно глядя на учительскую кафедру. Гарри понял, что всё они ждут того же, что и он…

Небольшая неприметная дверь, ведущая в учительский кабинет, отворилась, и в класс вошла миссис Саншайн. Медленно приблизилась к кафедре и остановилась рядом с ней... И… ничего не произошло.

— Здравствуйте, мои хорошие, — ласковый голос Санни звучал глухо и устало. — Пожалуйста, напомните мне, что мы делали на прошлом уроке…

— Мы конспектировали пятую главу, профессор! — ответил Гарри, всё ещё не желая расстаться с надеждой.

— Спасибо, Гарри, — Санни с тусклой улыбкой взглянула на него, и разочарование заявило о себе куда увереннее. — В таком случае, сегодня мы перейдём к шестой главе. Откройте, пожалуйста, учебники…

Сегодня извиняющиеся нотки в голосе профессора уже не казались трогательными, а наоборот — вызывали смутное раздражение. Какой-то ерундой заставляет заниматься… Студенты без особой охоты зашелестели страницами. Одна Джинни, как и прежде, сидела неподвижно. Миссис Саншайн взглянула на неё и отвернулась, ничего не сказав. Гарри отбросил перо. Разочарование зрело и разрасталось внутри, наполняя сердце обидой и негодованием.

И эта точно такая же, ничем не лучше прочих! Да что они раньше в ней находили?! Ну, подумаешь, красивая… мало ли красивых женщин на свете? А между тем, ещё совсем недавно за один её поцелуй он, Гарри, был готов прыгнуть с Астрономической башни…

За поцелуй!.. Гарри поднял взгляд от книги и изумлённо оглянулся вокруг. Ему показалось, что до этого мгновения он был слеп, а теперь, наконец, прозрел. Однако прозрение не принесло ему никакой радости, только удивление: как он мог быть таким тупым и не понять сразу того, что понял сейчас?!

Странно, что, проучившись столько лет в чародейской школе, он так и не уразумел, что все окружающие его женщины, от малявок-первокурсниц до директрисы, — ведьмы!.. Опасные, коварные создания, доверять которым может лишь полный идиот! Вспомнить только, что едва не сотворила с ним Ромильда Вэйн!.. А миссис Саншайн, похоже, не нуждается ни в каких приворотных зельях. И пусть она клянётся, будто ненавидит любовную магию, Гарри ей больше не верит. Ненавидеть-то она ненавидит, а пользуется весьма охотно. А сегодня… сегодня ей, наверно, просто надоело играть в роковую неотразимость, решила устроить себе выходной… Или просто нет настроения… Но к следующему уроку оно вернётся, и студенты снова превратятся в восторженных безмозглых болванов…

— Профессор Саншайн! — послышался чей-то демонстративный голос с задних парт. — А когда у нас будут практические занятия?

Ага, подумал Гарри. Началось. До сих пор студенты не позволяли себе задавать профессору Саншайн никаких вопросов. Санни, по-прежнему стоявшая у кафедры, обернулась к классу.

— Что?.. — растерянно переспросила она. — Практические занятия?.. Но… я думала, что сначала следует пройти теоретическую часть…

— Посмотрите на количество глав в учебнике и разделите на количество уроков, — не без ехидства посоветовал кто-то, — и вы увидите, что мы убьём на писанину почти два семестра! У нас просто не останется времени на отработку практических навыков! А как же экзамены?

— Но… мне кажется, хорошего знания теории вполне достаточно для того, чтобы в условиях экзамена использовать некоторые заклинания, — ответила Санни.

Гарри Поттер был потрясён этим ответом до глубины души. Разочарование достигло наивысшей точки и ядом разлилось по жилам. Сжав кулаки, юноша невольно взглянул на шрамы, оставленные на его руке пером незабвенной Долорес Амбридж.

— Так вы считаете, профессор, — подчёркнуто вежливо проговорил он, — что, к примеру, невербальные заклинания можно, как вы выразились, использовать без предварительной подготовки?..

Санни взглянула на Гарри так, словно не понимала, о чём идёт речь.

Ну, подумаешь, ресницы у неё длинные, зато хлопает она ими, как дура. Глупенькую из себя корчит…

— Невербальные — это те, которые не произносятся вслух, — любезно уточнил староста.

— Я это знаю, спасибо… Но я никогда не думала, что…

— Или вы, может быть, считаете, — перебил её Гарри, — что нам вовсе ни к чему уметь использовать магию в целях защиты? Мол, в стенах вашего класса ним ничто не угрожает и так далее?..

— … не думала, что существуют заклинания, которые необходимо произносить вслух, — всё-таки договорила Санни, чем повергла класс в полуобморочное изумление. — И, конечно, я не считаю, что вы не должны уметь себя защитить… Странно было бы утверждать подобное в свете последних событий…

— Тогда почему вы нас ничему не учите? — воскликнул кто-то, оклемавшись от шока. — Пока мы тут перьями скрипим, всякие малолетки тайком изучают проклятия…

— Вы хотя бы обучите нас Щитовым чарам как следует! Не все ведь их знают!..

— И Экспеллиармусу!..

— И научите вызывать Патронуса!..

— Кого, простите? — переспросила Санни.

Ученики снова онемели.

— Профессор, — донеслось от парт Райвенкло, — а вы вообще-то… то есть, где учились?

— Я нигде не… то есть, у меня домашнее образование, — ответила Санни. — Боюсь, что в моих знаниях существуют некоторые пробелы, однако я прочла ваши учебники, и никакого Патронуса там…

— Ну что вы, профессор, — усмехнулся Гарри, — Патронусов в школе не проходят, это магия высшей категории…

— ... доступная лишь Избранным, — ядовито прошипели двое слизеринцев прежде, чем победитель Вольдеморта сообразил, что его высказывание прозвучало не слишком скромно.

— Заткнитесь, гадёныши! — немедленно завёлся Хаффлпафф. — Вас вообще в школу нельзя было пускать!..

Ссора разгорелась за каких-то пару минут. Все четыре факультета принялись вдохновенно поливать друг друга обвинениями… имея на это полное право. Ибо не далее чем накануне в результате проведённого директрисой расследования обнаружилось, что главным зачинщиком травли слизеринцев был Гриффиндор (а не мисс Гэмджи, на её совести было только название движения), проклятие в Мэтью О'Конноли послал третьекурсник из Райвенкло, а статуи оживил слизеринец, но уже после того, как его, выяснявшего отношения с, опять же, питомцами Синего дома, припёр к стенке напавший из-за угла Хаффлпафф…

Студенты орали и бесились, а миссис Саншайн стояла у своей кафедры, бессильно опустив руки и не предпринимая никаких попыток восстановить порядок, хотя ученики уже готовы были броситься врукопашную. Она даже не смотрела на них. Её взор был прикован к Джинни.

Бедная девушка, по-прежнему безучастная ко всему происходящему вокруг, сидела, уставив пустой взгляд в парту. Никто не обращал на неё внимания. Даже Невилл отвлёкся: он обводил прищуренными глазами галдящих учеников, по всей видимости, прикидывая, кто из них получит от него в морду первым. Да и за собой самим Гарри ощущал вину: издеваясь над миссис Саншайн, он совсем позабыл о Джинни…

А Санни о ней не забыла. Теперь совершенно ясно, что она думала о ней с самого начала урока… Потому и отвечала странно и невпопад… Потому и отвернулась вначале… Санни чувствует чужую боль, а помочь, похоже, способна не всегда. Вот и сейчас у неё такой странный взгляд… Будто она не может решиться на что-то очень трудное…

Ссорящиеся студенты горячились всё сильнее, и не было никаких сомнений в том, что ещё пара минут — и перебранка обернётся побоищем. Но Гарри видел только огонь решимости, внезапно вспыхнувший в синих глазах. Миссис Саншайн отошла от кафедры и направилась к Джинни… И в классе вдруг воцарилась тишина.

Замерев в самых разнообразных позах, студенты следили, как Санни медленно движется по проходу между рядами парт. Это не было колдовством, просто миссис Саншайн шла по классу так, словно это были её последние шаги по земле. Шла будто на казнь… И с каждым шагом становилась всё прекраснее…

— Джинни, девочка моя, — тихо промолвила Санни, остановившись рядом с девушкой и положив ладонь на рыжую макушку.

Джинни вздрогнула и медленно подняла голову. Несколько секунд она смотрела на молодую волшебницу молча, а потом её губы дрогнули.

— Миссис Саншайн, — хрипло произнесла Джинни.

— Что, моя хорошая? — улыбнулась Санни, ласково перебирая её волосы.

С каждым мгновением взгляд Джинни становился всё более осмысленным. Тяжкое оцепенение последних дней таяло на глазах, и Гарри испугался, поняв, какое горе таилось под его тонким льдом… Он понял: если бы этот лёд растаял раньше, Джинни могла лишиться рассудка. Но теперь ей было с кем разделить своё страдание…

Джинни судорожно всхлипнула раз, другой… и разрыдалась — громко, взахлёб, изо всех сил прижавшись к миссис Саншайн и накрепко обхватив её обеими руками. Гарри услышал, как стоявший рядом Невилл осторожно перевёл дыхание. И вдруг почувствовал, что лежащий на сердце камень вины и боли теряет свою мертвенную свинцовую тяжесть. Вздох облегчения как будто пролетел над всем классом.

— Миссис Саншайн, — всхлипнула Джинни, не отрывая щеки от гладкого шёлка синей мантии, — скажите… мой брат… будет жить?..

— Девочка моя, я не предсказательница, — нежный голос был еле слышен; Гарри поднял глаза и увидел, что Санни стоит с закрытыми глазами, и по её щекам ползут слёзы, — я ничего не знаю… Я могу только надеяться. И я надеюсь. Надейся и ты… Пожалуйста…

— Да, да, я буду! — горячо прошептала Джинни. — Я буду, как вы!.. Только вы не уходите, пожалуйста… Не уходите от меня…

— Я не уйду, — отозвалась Санни; руки, гладившие медные волосы, замерли, лицо обратилось кверху, словно в мольбе…

Внезапно раздавшийся грохот оглушил Гарри, будто взрыв. Пару секунд спустя он понял, что всё цело, ничего не рухнуло. Просто Невилл зачем-то вскочил на парту, пробежался по раскрытым тетрадям и книгам и спрыгнул на пол позади миссис Саншайн… И в следующий момент Санни повисла на его руках, как тряпичная кукла.

Джинни, вскрикнув от ужаса, вскочила с места. Класс заволновался. Гарри, едва не поломав ноги, торопливо выбрался из-за парты и поддержал бесчувственное тело, готовое выскользнуть из неловких объятий Невилла. Остальные студенты в тревоге придвинулись ближе, и только теперь, на фоне их здоровых лиц, стало заметно, как страшно бледна Санни.

У неё даже губы побелели… кажется, она почти не дышит… Что с ней?! И что им теперь делать?! Гарри в панике оглянулся по сторонам, и дико обрадовался, увидев, что к ним уже спешит мисс Гэмджи. Тоже не дура оказалась по партам побегать…

— А ну, все сделали три шага назад! — кричала она на скаку. — Ей нужен воздух! Кто-нибудь, откройте окно!.. Так, мальчики, кладите её сюда.

Бетти взмахнула волшебной палочкой, и на полу появился симпатичный матрас с узором из мелких лягушечек.

— Любопытно, — озадаченно пробормотала мисс Гэмджи, обозрев своё творение; впрочем, удивляться было некогда.

Гарри и Невилл бережно уложили миссис Саншайн на матрас. Джинни, дрожа от страха, упала на колени у её ног.

— Что с ней?.. Что с ней? — повторяла она внезапно осипшим голосом.

— Обморок, — отвечала Бетти, деловито расстёгивая манжет на левой руке Санни, — проклятье, а у меня ничего с собой нет… Ох, а пульс-то какой плохой… Такое впечатление, будто она больна очень давно и очень серьёзно… Странно…

— Мисс, может, нужна вода? Вот, держите…

— Да, спасибо, — мисс Гэмджи взяла протянутый кем-то серебряный кубок и, намочив платок, положила на лоб Санни. — Да не толпитесь вы тут, я же сказала, ей необходим свежий воздух!..

Студенты немного раздались, но продолжали тянуть шеи, напряжённо всматриваясь в лицо миссис Саншайн. Из открытых окон потянуло прохладным ветерком, и все невольно улыбнулись, когда Санни глубоко вздохнула и приоткрыла глаза.

— Как вы себя чувствуете? — наклонилась к ней мисс Гэмджи; Гарри вновь отметил про себя, что интонации мадам Помфри она копирует просто мастерски.

— Всё хорошо, — чуть слышно ответила Санни.

— Полежите ещё немного, а потом мы поможем вам встать, — сказала Бетти.

— Встать? — миссис Саншайн слабо улыбнулась. — О, нет… Я уже не встану… Простите, Поппи…

— Я… я не Поппи, профессор, — проговорила мисс Гэмджи своим собственным голосом.

— Это не страшно, — успокоила её Санни, — мы же были к этому готовы, правда?.. Я вас не подведу, Северус будет жить… Я бы тоже хотела… но, наверно, уже не получится… Простите, Поппи… я не могла… девочке было совсем плохо…

Она закрыла глаза и, видимо, вновь лишилась чувств. Несколько минут все молчали. Потом Джинни ахнула и зажала рот ладонями. Мисс Гэмджи вскочила на ноги и испуганно поглядела на однокашников.

— Ребята… надо носилки… кто-нибудь умеет?..

— Я… попробую, — нерешительно отозвался кто-то, и через несколько секунд над полом зависло довольно неуклюжее сооружение, впрочем, вполне подходящее для насущных нужд.

Гарри, Невилл и ещё двое юношей осторожно подняли миссис Саншайн вместе с матрасом и уложили на носилки. Девушки торопливо наколдовали пару подушек и покрывало. Создатель носилок признался, что не сможет долго удерживать их на весу. Юные волшебники совершенно растерялись.

— Но до больничного крыла так далеко!.. И по лестницам!.. Как же мы её донесём?..

Гарри обвёл собрание удивлённым взглядом.

— Ребята, перестаньте сходить с ума! — сказал староста. — Так и донесём. Руками! Ну-ка, беритесь!..

Он первый взялся за носилки, но его быстро убедили, что нести лучше не вдвоём, а вчетвером, не так быстро устанешь. Устать Гарри не успел вовсе: уже через пару минут пути его попросили не жадничать и уступить своё место следующему. Весь класс горел желанием хоть чем-то помочь Санни. Юноши сменяли друг друга у носилок, а девушки следовали за ними плотной взволнованной толпой.

Рядом с миссис Саншайн шли только мисс Гэмджи и Джинни. Гарри, уступив своё место какому-то слизеринцу, пытался угадать: будет ли Джинни против, если он возьмёт её за руку. В тяжких сомнениях он прошёл уже больше половины пути, как вдруг Джинни обернулась и сама обняла его.

— Гарри, Гарри, она ведь не умрёт, правда? — прошептала девушка, прижимаясь к его плечу.

Волна радости поднялась откуда-то с самого дна души — сильная, как волна морского прибоя, и такая же горькая.

— Ты слышала, что сказала Санни, — ответил Гарри сквозь спазм в горле, — надо надеяться. И я надеюсь. Надейся и ты…

— Да, да, я буду надеяться, — сказала Джинни, — вместе с тобой…