Просто поверь (гет)

— Э... Кто? — захлопав в растерянности глазами, пискнула я. Затем оглянулась, чтобы увидеть ту, которую женщина на портрете назвала мисс Эванс.

Через секунду дошло, что она имела в виду меня. Кто тут еще мисс Эванс? А откуда она меня знает?

Я посмотрела на Гарри. Может, он объяснит?

Он в свою очередь в удивлении уставился в портрет.

— Вы... вы помните мою маму?

Толстушка резко закрыла рот и подалась вперед, хотя это было невозможно.

— Твою маму? — переспросила она. — Лили Эванс? Ну, конечно, я ее помню, — в ее голосе проскользнула нотка возмущения, словно подозрение в ее плохой памяти было для женщины страшным оскорблением. — Будто вчера в последний раз виделись. Да, это был выпускной...

Ее пухлые губы растянулись в мечтательной улыбке.

— Как романтично...

— И какая же я была? — выждав немного, осторожно спросила я.

— О, вам ли не знать, милочка? Молодая, веселая и... — она по-девчоночьи хихикнула, — влюбленная.

Гарри улыбнулся тоже, хотя по лицу его пробежала едва заметная тень.

— Но так вы можете нас впустить, мадам? Мы обещаем вести себя очень тихо...

Толстушка вперила в нас строгий взгляд и погрозила пальцем.

— Не сомневаюсь. Ну... Ладно. Если только ненадолго. Не думаю, что от этого будет много вреда.

Мы с Гарри синхронно кивнули. На ее лице вновь появилось благостное выражение.

— Эх, молодость, молодость...

И портрет бесшумно отъехал в сторону как створка двери, открыв нам круглый проход. Но едва мы переступили порог, дама на картине вновь воскликнула, будто очнувшись.

— Мисс Эванс?! Но вы же...

Гарри поспешно захлопнул портрет, и внутри установилась относительная тишина, отрезанная от громкого взволнованного голоса.

— Это Полная Дама, — пояснил Гарри, глядя на обратную часть картины. — охраняет Гриффиндорскую башню от посторонних и, в общем-то, не задает лишних вопросов. Когда знаешь пароль, — добавил он.

— Ясно. Полная Дама. Гриффиндорская башня. Пароль, — повторила я, вслушиваясь в эти слова, надеясь, что они наведут меня на какую-нибудь мысль.

— Теперь она наверняка растрезвонит всему замку о тебе. Остальным портретам я имею в виду.

Я рассеянно кивнула, не особо вникнув в его последние слова, потому что рассматривала просторную комнату, в которой мы находились.

— Но, наверное, этого следовало ожидать... — пробормотал Гарри скорее себе, чем мне.

Комната была почти круглой и красно-желтой, с многочисленными креслами и столами, а также камином. Но от этого она не казалась загроможденной, наоборот, вся эта несколько антикварная мебель и потертые ковры создавали уют и определенный комфорт. В камине сейчас не горел огонь, однако я уверена, в холодные промозглые осенние вечера греться возле него здесь очень хорошо.

— Это Гриффиндорская гостиная, — вновь войдя в роль экскурсовода, сказал Гарри и прошел в середину комнаты. — Те две лестницы ведут в спальни девочек и мальчиков.

Я медленно приблизилась к той, что находилась справа. Положила руку на темное гладкое дерево перила и прикрыла глаза.

— Это...

— Подожди, ничего не говори, — попросила я, не оборачиваясь.

Где-то в голове, еще довольно глубоко, будто распускающийся бутон, расцветало смутное видение: несколько девчонок стайкой взлетают по лестнице, а сердце одной из них сладко замирает, когда она останавливается перед дверью наверху... Это была, конечно, я, и это мое сердце замирало от сознания того, что в комнате, за этой самой дверью, следующие семь лет буду жить я.

— Эта лестница ведет в спальни девочек. — В моем голосе уверенности хоть отбавляй.

Лицо Гарри озарилось радостной и в то же время робкой улыбкой.

— Мам, так это же здорово! Может, тогда поднимешься в спальню?..

Он уже занес одну ногу на первую ступеньку, как вдруг застыл.

— Забыл... Нам нельзя в спальни девочек.

— Почему?

— Э-э... Лестница превращается в своеобразную горку, когда кто-нибудь из мальчиков пытается забраться наверх.

Я рассмеялась, представив себе эту картину.

— А что, прецеденты уже были?

— Был, но не со мной, а с Роном. Он хотел сообщить Гермионе одну важную новость, ну и... — Гарри развел руками, показывая, чем обернулось дело.

— Понятно. А я думала, это ты такой смелый, что отважился штурмовать девичьи спальни.

— Ради чего? — удивился он.

— Ради кого. У тебя ведь есть ради кого совершать подвиги?

Я, естественно, намекала про Джинни Уизли, огневолосую девушку, которая явно испытывала к моему сыну неоднозначные чувства, вспомнить хотя бы нашу встречу на Диагон-Аллее.

— Есть... Наверное, — как-то не слишком уверенно сказал он, глядя себе под ноги. — Но такого со мной не случалось.

От дальнейших расспросов я воздержалась, хотя мне и хотелось узнать о его отношениях с противоположным полом. Я взошла по лестнице и на самом верху оглянулась.

— А ты не думаешь, что в каникулы эти меры безопасности не работают? Поднимайся!

Гарри пожал плечами и вскоре оказался рядом со мной. Ничего страшного не произошло.

— Теперь буду иметь в виду, — сказал он. — Впрочем, вряд ли мне снова понадобится сюда забираться. Даже ради кого-то из знакомых девочек.

— Поживем — увидим.

Мы вместе прошли дальше короткий сумрачный коридор и оказались перед несколькими одинаковыми дверями, различимыми разве только тем, что они были пронумерованы. Я толкнула самую последнюю, с цифрой семь. За ней была спальня, рассчитанная на троих человек: три кровати под красными пологами, три тумбочки возле них, но одно прямоугольное окно, откуда далеко внизу виднелась часть сверкающего на солнце озера.

— Здесь будет жить Гермиона. С первого сентября, — добавил Гарри, когда я повернула голову. — Мы же перешли на седьмой курс.

— Я тоже жила в этой спальне... Когда-то...

Я смотрела на комнату, с которой лет двадцать назад была связана моя жизнь во время учебы, и, казалось, будто узнаю ее. Эти стены хранят воспоминания давно минувших дней... Одни накладываются на другие, переплетаются, смешиваются... Воспоминания, словно призраки, кружат среди серых каменных стен, но никто не в состоянии их увидеть, прочувствовать...

— Ты что-нибудь... — начал Гарри, и я вдруг поймала себя на том, что стою в середине комнаты между кроватями, таращась остекленевшим взглядом в пространство.

Я молча покачала головой. Какие бы здесь ни обитали призраки, мне они не спешили явиться.

— Пойдем, может в каком-нибудь другом месте повезет больше.

Мы вышли из спальни, спустились в гостиную, и я в нерешительности покружила среди кресел и шатких столиков. Волнение, сродни электрическим импульсам, пронзало меня всю, от кончиков пальцев до макушки. Казалось, с минуты на минуты произойдет какое-то чудо, но оно не происходило, и горло от неимоверного разочарования перехватывало. Ощущение было такое, словно меня крепко обманули.

Наверное, Гарри без слов понял мое состояние, потому что он также молча взял меня за руку и повел из гостиной.

Позади бесшумно закрылся портрет, но вязкая тишина взорвалась сразу несколькими голосами. Один из них принадлежал Полной Даме.

— Мисс Эванс! Мисс Эванс! Куда же вы...

Я оглянулась было, но Гарри не предоставил мне такой возможности, уводя за собой дальше.

— Портреты жаждут удостовериться в твоей материальности. Как-нибудь обойдутся.

Я послушно шла за сыном, все еще витая где-то в облаках. Почему ничего не случилось? Что опять не так?

Мы спускались по многочисленным лестницам, преодолевая этаж за этажом, пока в конце концов не очутились на втором этаже. Вероятно, Гарри повел меня не по тому пути, который пролегал возле наших комнат, так как незнакомый длинный коридор заканчивался большими двойными дверями, схожими с теми, что были в холле.

— Там находится больничное крыло, — заметив мой взгляд, сказал Гарри. — Им заведует мадам Помфри, наша школьная целительница.

— Мадам Помфри? — переспросила я, слегка нахмурившись. Это имя точно царапнуло мой слух.

— Да, мадам Помфри. — Он забыл про дверь и теперь смотрел только на меня. — Но, по-моему, ее в Хогвартсе сейчас нет. Как и остальных преподавателей... Профессоров Флитвика, Макгонагалл, Спраут... Кроме Снейпа, Хагрида и Дамблдора...

— Профессор Макгонагалл! — вновь помимо моей воли произнес язык. — Я ее помню! Она декан Гриффиндора!

По лицу Гарри я поняла, что сказала все правильно. И тут же перед мысленным взором предстал образ высокой темноволосой женщины, взиравшей из-за прямоугольных очков строго и непреклонно. Волнение в очередной раз окатило меня с головы до пяток, и на губах появилась ликующая улыбка.

— А еще она преподавательница трансфигурации! — Гарри сиял, не скрывая радости.

— Надо же, как профессор Макгонагалл запала мне в душу, даже амнезия ей нипочем...

Я осеклась, вдруг осознав ЧТО именно сказала. Неужели те дорогие мне люди не настолько дороги, что из всех знакомых вспомнилась одна-единственная учительница? А как же Джеймс, Гарри, Ремус и другие? Почему так? Или они не вспоминаются из-за того, что я думаю о них каждый день?

— Гарри, ты можешь пока пойти к друзьям, а я поброжу здесь...

— Я не...

— Нет-нет, ты тут ни при чем. Но иногда одиночество бывает полезным. Десять-пятнадцать минут, не больше, — успокоила я его, увидев тревогу в зеленых глазах.

— Ладно. Если что, зови.

— Непременно.

Уход Гарри отозвался в груди странным сжатием. Я еле удержалась от того, чтобы не броситься за ним.

Нет, я не могу вечно находиться рядом с ним, надо понемногу привыкать, что все-таки у Гарри есть своя собственная жизнь, в которой определенное место занимают его друзья и знакомые. А мать, то есть я — другое, противоположное. Нужно время от времени преодолевать себя, как бы ни было неприятно.

Вздох в пустом коридоре прозвучал отчетливо и гулко. Может, я многого от себя требую?

Постояв так полминуты, повернулась к дверям больничного крыла. А что, если пробраться туда? Опять же, попытаться заглянуть через время, очутившись в знакомой обстановке... Наверняка за несколько лет учебы я хоть раз бывала здесь.

Тяжелая дверь не сразу поддалась. Когда я уверилась, что госпиталь заперт, створка вдруг сдвинулась вперед, отчего меня, держащуюся за круглую медную ручку, по инерции потащило за ней. Колени подогнулись, и я едва не упала. Хороша была бы, если бы внутри кто-нибудь все-таки оказался.

Но большое светлое помещение встретило меня тишиной и отсутствием постороннего внимания. Я выпрямилась, цепляясь за дверь, осмотрелась, но никого не увидела. Как сказал Гарри, мадам Помфри не было в школе. И опять, без всякого предупреждения, в голове возник образ женщины в белом переднике поверх темно-коричневого платья...

"...— Мисс Эванс, только пять минут. Мистер Поттер нуждается в отдыхе... Хотя какой тут отдых, когда его постоянно дергают, то один, то второй... Мистер Блэк! А ну выйдите сейчас же из госпиталя!"

Я вернулась в реальность, почти согнувшись пополам, упираясь ладонями в колени. Меня слегка подташнивало, а в ушах все еще эхом звучал суровый женский голос. Видимо, это и была мадам Помфри... Но что произошло в тот момент, когда она говорила эти слова? Джеймс попал сюда, в больничное крыло, а я приходила его навещать?.. Скорее всего...

В голове вновь запульсировала боль. Я присела на ближайшую койку почти на ощупь и закрыла глаза. Пружины отозвались легким скрипом и умолкли. Я замерла, выпрямившись. Мне казалось, что, если побуду немного в одиночестве, меня посетит очередная вспышка, вот как сейчас...

Секунды шли, складываясь в минуты, но ничего не происходило. Я сидела, как и прежде, ровно, почти сдерживая дыхание, чтобы быть готовой ко всему...

Внезапный скребущий звук прозвучал для меня разорвавшейся бомбой. С участившимся пульсом я вскочила с кровати и закрутила головой, ища глазами его источник. Однако в помещении по-прежнему кроме меня самой не было.

Наверное, почудилось... Нервы-то надо беречь... Может, это ветка дерева за окном от порыва ветра прошлась по стеклу, а я навоображала что-то ужасное... Но сесть обратно уже не решилась. Да и оставаться здесь дальше вроде не имело смысла. Все равно эти приступы воспоминаний случаются не по мысленному заказу...

Я в последний раз окинула взглядом госпиталь и, не найдя ничего заслуживающего внимания, двинулась к дверям. Тот же самый резкий звук вновь застал меня врасплох. Я развернулась на сто восемьдесят градусов, приподняв перед собой руки в защитном жесте. Впрочем, ни от кого защищаться не пришлось. На этот раз производитель шума обнаружился сам. То была сидевшая на карнизе за одним из длинных узких окон небольшая птица. Раскинув крылья, будто для удержания равновесия, она постукивала крепким клювом по стеклу.

— Откуда ты здесь такая?..

Пройдя между двумя кроватями, я потянулась к подоконнику, чтобы рассмотреть необычную гостью. Но более странное в птице оказалось то, что она была совой.

— Что тебе нужно? — спросила я ее.

В ответ сова, будто услышав меня, взмахнула широкими крыльями и нетерпеливо стукнула клювом в стекло. Как бы она не разбила его... Я повернула ручку оконной рамы и потянула на себя, открывая. Сова перепрыгнула на подоконник, и тут я заметила привязанный к ее лапе какой-то продолговатый сверток.

— Я не понимаю... Ты к кому?

Птица ухнула, неловко прыгая на одной лапе, сверток ей явно мешал.

— Ты, наверное, хочешь, чтобы я отвязала его? Хорошо...

Я постаралась как можно аккуратнее распутать тонкую веревку, хотя и понятия не имела, что мне потом делать со свертком. Едва сова была освобождена от ноши, она встрепенулась и, взмахнув крыльями, вылетела в раскрытое окно. Меня окатило волной воздуха.

— Эй! Ты куда? А как же... — крикнула я, наблюдая, как птица взмыла в небо, постепенно превращаясь в маленькую точку.

Потом опустила глаза на оставшийся у меня в руках длинный сверток. Ну, просто здорово... Что я должна теперь с этим делать? И кому вообще прилетала сова-почтальонка?

Разглядывая бумагу, которой было обернуто нечто, по виду похожее на коробку, я случайно наткнулась на надпись, незамеченную мной раньше. В ней имелись всего два слова, но они повергли меня в легкую оторопь: "Лили Поттер".

* * *

Гарри постоял немного, будто ожидая, что мама передумает, и медленно побрел к лестнице. Внутри него, как горячие угли, опять затеплилось то тревожное предчувствие, что, если они разойдутся, с ней что-нибудь случится или, что еще хуже, исчезнет — совсем. Головой Гарри понимал, здесь, в Хогвартсе, с мамой уж точно ничего плохого произойти не может, а исчезнуть без следа — и подавно. Но в душе он боялся, боялся того, что все это счастье, сопровождавшее его целую неделю, — миф, сон, который лопнет как мыльный пузырь, стоит только поднести к его переливающейся радужной поверхности иголку. Это было похоже на то, что он испытал, когда впервые увидел Лили Поттер на Диагон-Аллее.

"Десять-пятнадцать минут, не больше", — сказала мама, и Гарри не мог сопротивляться ее желанию. Пятнадцать минут — не час. Но и они способны показаться вечностью в ожидании.

Парень спустился в холл и, не найдя ничего, что могло бы его здесь задержать, вышел из замка. Поблизости никого не было. Гадая, куда делись Гермиона и Рон вместе с Тигрой, Гарри сунул руки в карманы джинсов, уставясь вдаль. Где-то в районе школьных оранжерей ему почудилось движение. Не долго думая, он направился туда, а обогнув пару кустов, обнаружил возле входа первой оранжереи своих друзей. Котенок, увидев его, начал с энтузиазмом носиться вокруг него.

— Что это вы здесь делаете? — поинтересовался Гарри.

В руках Гермиона держала большие садовые ножницы, Рон же с несколько недовольным видом наблюдал за ней. Оба тут же обернулись на голос Гарри.

— А, Гарри! — сказал Рон. — Да вот, представляешь...

— А где твоя мама? — перебила его Гермиона, переведя взгляд с Гарри на замок.

— Там, в замке. Она попросила ненадолго оставить ее одну.

— Но с ней все в порядке?

Гарри кивнул, однако вопрос Гермионы натолкнул его на мысль, что с мамой на самом деле что-то не то. Она не захотела, чтобы он не увидел, что к ней вернулось плохое самочувствие, вот и отослала его.

— Куда это ты? — удивился Рон, когда Гарри резко развернулся к ним спиной.

— Я хочу убедиться...

— Но ты же сказал, миссис Поттер хорошо себя чувствует. — Голос Гермионы был, как всегда, полон понимания.

— Я не знаю... Может, я просто проглядел...

Друзья промолчали, но он отчего-то решил, что они обменялись взглядами за его спиной. Гарри также внезапно обернулся и успел уловить на их лицах сочувствие.

— Считаете меня свихнувшимся? — ни с того ни с сего набросился он на них. — Тронутым на почве заботы о...

— Ну что ты говоришь, Гарри! — воскликнула пораженная Гермиона, от избытка эмоций всплеснувшая руками. Из ее ладони вылетели садовые ножницы и упали в гущу росших неподалеку кустов.

Тигра, решивший, что это такая игра, энергично подпрыгнул и побежал к зарослям.

— Вовсе мы так не думаем, — возразил Рон, не менее ошарашенный вспышкой друга. — Что это ты себе навоображал?

Глядя на их взволнованные лица, Гарри вмиг остыл и ощутил легкое раскаяние.

— Я... Простите, не знаю, что на меня нашло...

— Дружище, мы все прекрасно понимаем. Тебе сейчас нелегко. Вернулся человек, считавшийся погибшим... — Рон покачал рыжеволосой головой. — Не долго ли с ума сойти... Так что не кричи на нас, мы-то всегда тебя поддержим.

Гермиона лишь кивала, да с таким жалостливым видом, что Гарри не мог не проникнуться их тревогой о нем.

— Спасибо. Что бы я делал без вас?

— Пропал бы совсем.

Несмотря на очевидную иронию в этих словах, Гарри едва заметно улыбнулся.

— Так что вы здесь...

— Работаем, — еще до того, как он закончил вопрос, ответил Рон.

Гарри приподнял брови.

— Работаете?

— Ага, на Снейпа. Мы, видите ли, прохлаждаемся...

— Профессор Снейп попросил нас кое-что сделать, — вмешалась Гермиона, доставая свою палочку. — Акцио ножницы! — Из кустов с треском вылетел садовый инструмент и опустился прямиком в ее руки. — Он сказал, раз мы все равно...

— Прохлаждаемся... — вставил Рон с недовольной физиономией.

— ...ничем не заняты, не могли бы мы обработать кое-какие растения для зелий...

— ...которые необходимы для твоей мамы...

— ...и не только. Профессор Снейп обещал сварить новые к вечеру. Мы согласились...

— Это ты согласилась! — возмутился Рон. — Я не вызывался! Если ты не заметила, у нас до сих пор каникулы, и мы не обязаны...

Гермиона сердито сверкнула на него глазами и отвернулась. Тигра вертелся около ее ног, видимо, ожидая, когда продолжиться увлекательная игра под названием "Найди ножницы".

— В общем, нужно обрезать побеги с Бодлянки Одинокой и собрать плоды цапня, помнишь...

— А, это тот, который в прошлом году едва не откусил тебе руку! — кивнул Гарри. — Рон, если тебе так уж не хочется, никто не настаивает...

— Я же не отказываюсь! — пожал плечами Рон, хотя его уши слегка покраснели.

Он шагнул к приоткрытой двери оранжереи. Изнутри пахнуло теплым застоявшимся воздухом.