Гарри Поттер и Восьмая книга. Часть 1 (джен)

Даже такое количество волшебников, какое собралось в Хогвартсе, не могло остановить естественный ход времен года. Да никто из них и не пытался этого делать — листва на деревьях сначала поменяла свою окраску, а затем и вовсе принялась понемногу опадать. Вода в озере с каждым днем все больше и больше вбирала в себя свинцовый блеск. Не дожидаясь, пока на поверхности появится первый ледок, гигантский кальмар свернул свои щупальца и ушел в глубину — поближе к русалкам и тритонам, о которых рассказывал Хагрид. Зато выращенный на грядке лесничего урожай наконец-то дождался своего звездного часа. В последний день октября Большой Зал уже во время обеда благоухал запеченной тыквой...

Обеими руками показывая классу, что тот может садиться, прямо от порога профессор Слизнорт вместо приветствия громко сказал:

— А ведь вы меня обманули, мисс Эванс!

Такого начала урока, да еще в праздник, никто не ожидал. Еще бы! Все знали — за первый год в Хогвартсе Лили стала любимицей профессора зельеварения.

— В чем? — спросила девочка с недоумением. Она одна из студентов оставалась стоять.

— Как лучшей ученице. В виде исключения. По вашей просьбе, — пальцы Слизнорта выбивали по деревянному верху стола громкую чечетку. — Я разрешил вам приготовить в этом кабинете одно зелье. Одно! Но вы сделали два?

— Нет, — весь класс видел, как над первой партой волосы цвета темного золота закачались из стороны в сторону, — здесь, как я вас и просила, сварила зелье только для заживления ран фестрала.

— А то, которым вы поливали тыквы?

— Его я готовила в домике Хагрида, — за время разговора Лили ни разу не опустила головы и смотрела на преподавателя прямо, открыто, — когда отрабатывала наказание.

Толстые короткие пальцы Слизнорта зависли в воздухе и в классе ненадолго воцарилась тишина. После такого странного начала урока, студенты не смели даже пошевелиться — всем было интересно, чем закончится неожиданный допрос. А их учитель достал из складок мантии колбу с ярко-синей прозрачной жидкостью и поставил перед собой:

— Допустим, — то ли веря, то ли продолжая сомневаться, сказал профессор. — А где вы взяли все необходимое для него?

— Привезла с собой, — сзади было видно, как худенькие плечи Лили слегка приподнялись и быстро упали обратно. — Я немного практиковалась на каникулах. Заклинаниями нам пользоваться запрещено, но что нельзя готовить зелья дома нас не предупреждали...

— Вот как! — удивился профессор. Он уже свыкся с тем, что мало кто из студентов на каникулах открывает книги. Но чтобы кто-то придумал себе практические занятия среди лета! Такое он слышал впервые.

— ...и я попробовала приготовить зелье для ускоренного роста плодов.

— В том, что оно вам удалось, я нисколько не сомневаюсь! — Не скрывая гордости за свою студентку, воскликнул Слизнорт.

— Да. Все соседи дивились помидорам на нашей грядке, — просто сказала Лили.

— Чудесно! — Снова перебил ее профессор и захлопал в ладоши. — Что ж! По просьбе Хагрида за превосходно приготовленное заживляющее снадобье — десять очков Гриффиндору...

— Мало! — не сдержавшись, громко выкрикнула Мэри.

— ...десять — награда за второе зелье. — Слизнорт, как оказалось, не закончил. — В Хогвартсе еще ни разу на Хэллоуин не было таких огромных тыкв. Уверен:сегоднявечером вся школа будет ими любоваться. Еще десять, — усмехнулся профессор, — за помидоры.

— Мало! — дружно и громко воскликнули теперь уже все гриффиндорцы.

— И... — словно сдаваясь, с улыбкой Слизнорт поднял вверх руки, — двадцать лично от меня. За возможность пополнить коллекцию зелий. Итого — пятьдесят. Извините, на большее полномочий у меня нет.

В классе грохнули аплодисменты. Сунув в рот пальцы, громко свистнул Люпин.

— Тихо. Тихо! — Слизнорт слегка прикрикнул на студентов. — У нас урок все-таки.

— Профессор, а мне можно спросить? — Лили продолжала стоять.

— Вам сегодня можно все! — моржового вида усы приподнялись над добродушной улыбкой.

— Что это за коллекция?

Слизнорт жестом предложил Эванс сесть, а сам ненадолго задумался.

— Помнится при нашей первой встрече, — медленно и словно сомневаясь, не слишком ли много он пообещал, начал профессор, — я перечислял некоторое из того чего можно добиться, применяя зелья. Вы даже смогли кое-чему научиться в прошлом году. Во всяком случае, насморк и простуда вам уже не страшны. Ладно... — наконец махнул рукой Слизнорт и, достав палочку, направил ее на небольшой шкафчик, который не открывал при студентах ни разу. — Лучше один раз увидеть!

Дверцы шкафчика распахнулись. Один за другим из него начали появляться флаконы и бутыли. Все — разной формы и емкости, с прозрачным и не совсем содержимым разных цветов. Пролетев по воздуху, стеклянные посудины выстраивались в ряд на профессорском столе.

— Знакомьтесь, — Слизнорт поддернул рукава мантии и поднял над столом флакон с ярко-желтой жидкостью внутри. — Эликсир радости. Даже малая его доза способна привести вас в прекрасное настроение. Никто не хочет попробовать?

С хитринкой во взгляде профессор обвел аудиторию глазами. Но ни одна рука не поднялась — желающих испытать на себе эликсир не было. Зато во время паузы Сириус успел шепнуть:

— Похоже, перед уроком он сам успел сделать глоточек.

В ответ Джеймс и Питер дружно попытались подавить смешок. Ни от глаз, ни от ушей профессора скрыть его не удалось, но Слизнорт расценил все по-своему:

— О, Мерлин! Что я вам предлагаю? Разве в Хэллоуин у кого-то может быть дурное настроение!

Следующим профессор снял со стола совсем уж малюсенький флакончик с абсолютно прозрачной бесцветной жидкостью:

— Сыворотка правды! — торжественно объявил он. — Одной ее капли хватит, чтобы вы выдали все свои секреты. Тому, кто примет ее — ни соврать, ни смолчать уже не удастся. Поверьте на слово. Потому как проверять действие сыворотки я даже не предлагаю. Уверен:в этом классе все честны. Как мисс Эванс!

Слизнорт бережно вернул флакончик на место и постучал пальцем по самой большой и заполненной на три четверти бутыли:

— Весьма занимательный напиток. Оборотное зелье. Добавьте в него частичку того, в кого хотите превратиться, сделайте перед зеркалом глоток и закройте глаза, — профессор манерно зажмурился. — Открыв их снова, вы свое отражение не узнаете. Но ровно через час к вам вернется прежний облик...

— Зелье, наверное, пользуется спросом? — теперь Сириус, намекая на пустоту в бутыли, не постеснялся спросить во весь голос.

Слизнорт укоризненно погрозил ему пальцем и потянулся за следующим экспонатом своей коллекции. Небольшой стеклянный сосуд имел весьма изящную форму. Зажав его между большим и указательным пальцем, профессор высоко поднял руку над головой. Ему хотелось показать всем, как во флаконе сверкает и переливается зелье, больше похожее на расплавленное золото.

— Вершина моей коллекции, — с придыханием произнес Слизнорт. — Феликс Фелицис!Настоящий шедевр. В высшей степени сложный по составу и приготовлению напиток. Если сварить его правильно, зелье принесет вам удачу во всех начинаниях.

— А если неправильно? — спросила Мэри, в этот раз даже забыв поднять руку.

— Малейшее отклонение от рецепта, — профессор задумчиво рассматривал флакон на просвет, — может привести к очень неприятным последствиям. Даже к смерти...

— Пг’офессо, а зачьем вам фсе это? — послышался голос с мягким акцентом.

Слизнорт стал совсем серьезным:

— Мало ли, мисс Тирьон, что, когда и кому может понадобиться в Хогвартсе... — затем губы его снова раздвинулись в улыбке. — Одно знаю точно: сегодня мы можем закончить урок немного раньше. Праздновать, так праздновать. Да! Мисс Эванс, вы не будете возражать, если остатки вашего искусного творения останутся у меня?

Профессор зельеварения был абсолютно прав! Парящие под потолком Большого Зала тыквы, не просто удивляли своими размерами. Хогвартс ими был просто поражен! Даже школьные привидения, которые с легкостью могли просочиться сквозь неизменные атрибуты Хэллоуина, с уважением описывали вокруг них замысловатые виражи. Свет от свечей внутри тыкв пробивался через вырезанные глаза, ноздри, рты не очень дружелюбных, но вовсе никого не пугающих забавных рожиц. И не было в школе никого, кто бы в этот вечер не улыбался! Но разве мог знать профессор Слизнорт какие вести поджидают назавтра не только Хогвартс, а и весь волшебный мир?..

Хотя поначалу первое ноября ничем не отличалось от обычных дней в школе чародейства и волшебства: завтрак, уроки, затем обед и снова занятия. Но когда посреди ужина под потолок, который к вечеру расцвел яркими звездами на иссиня-черном небе, в Зал влетела совиная стая, все были удивлены: вечерней почты в Хогвартсе раньше не бывало!

Поиск адресатов у пернатых почтальонов занял меньше минуты, и на все пять столов Большого Зала посыпались свернутые трубкой бумажные листы.

— Вау! — послышался неподалеку возглас Долгопупса. Фрэнк едва ли не первым развернул свое послание и во весь голос огласил: — Экстренный выпуск «Ежедневного пророка»!

— И что там? — тут же весело спросил Бруствер.

— Сейчас, — ответил ему Фрэнк, отодвинул тарелку и положил небольшой листок так чтобы сидевшие рядом Алиса и Кингсли тоже могли читать.

Бруствер первым добрался до конца короткого текста, откинулся назад и шумно выдохнул:

-Ничего себе! — смеха в его словах уже не было.

Вслед за Кингсли Фрэнк и Алиса выпрямили спины и, глядя друг на друга, замерли.

— Да кто-нибудь скажет, что случилось? — донеслось от стола когтевранцев и Долгопупс, не отрывая взгляда от лица девушки, протянул бумагу через плечо. Листок тут же выдернули из его руки и несколько голов сомкнулись над сообщением.

Еще несколько минут назад такой всем привычно спокойный Большой Зал, с прилетом почты стал напоминать растревоженный улей. Возгласы, вопросы «Что стряслось?» и просьбы прочитать газету слились в общий гомон.

— Внимание! — перекрывая его, вдруг покатился по Залу голос.

Голос прозвучал так громко и неожиданно, что шум за столами стих в один момент и головы студентов дружно повернулись в ту сторону, откуда он звучал. Так же как когда-то перед распределением Люпина, директор школы стоял во весь рост, приставив к горлу волшебную палочку. В Зале воцарилась тишина. Такая, что было слышно лишь легкое потрескивание свечей парящих под потолком.

— Произошло событие, — Дамблдор опустил палочку и заговорил совсем негромко, — которое касается всех и каждого в волшебном мире. Безо всяких сомнений оно будет тщательно и кропотливо расследовано, но не верить ему сейчас я не вправе. Как и не вправе ничего добавить к напечатанному в «Пророке» сообщению. Единственное что я могу сделать в эту минуту — лично зачитать его всем вам.

Директор замолчал и долгим взглядом обвел абсолютно бесшумный Большой Зал. Синие глаза смотрели поверх очков строго и сосредоточенно. Затем поднял со стола бумажный листок:

— «Как сообщили сегодня газеты простецов, — начал читать Дамблдор, — в ночь на праздник всех святых по Британии прокатилась странная волна несчастных случаев. В парках Эдинбурга и Шеффилда, Манчестера и Ливерпуля, Винчестера и Кардиффа обнаружены бездыханные тела молодых парней и девушек. А в лондонском Гайд-парке полиция обнаружила пару влюбленных без каких-либо признаков жизни. Ни у одного из восьми погибших не было обнаружено признаков ни насильственной, ни естественной смерти. В связи с этим около полудня премьер-министр Эдвард Хит запросил консультации и помощь в расследовании у Министерства магии. Как стало известно «Ежедневному пророку» из достоверных источников, прибывшие для разбирательства чародеи констатировали во всех случаях убийство с применением Заклятия Смерти. Возникает вопрос:кто, не боясь наказания в виде пожизненного срока заключения в Азкабане, осмелился поднять волшебную палочку на беззащитных маглов? А еще — зачем и почему? «Ежедневный пророк» выражает твердую уверенность, что Министерство магии сделает все возможное и невозможное для того, чтобы разыскать и наказать виновных».

Дамблдор оторвался от бумаги и поднял глаза в Зал. Таким же строгим и сосредоточенным, как и до чтения, взглядом обвел столы, за которыми сидели студенты и сказал:

— В целях безопасности властью данной мне как директору школы, я отменяю намеченный на субботу поход в Хогсмид. Во всем остальном школа пока... — Дамблдор непроизвольно сделал паузу. — Пока продолжает жить, как всегда...

На следующее утро Поттер с друзьями вошли в кабинет защиты от темных искусств одними из первых — в классе были лишь несколько когтевранцев и Каркаров. Но сегодня он был мало похож на преподавателя. Совсем по-мальчишески профессор, подтянув колено к груди, пристроился на подоконник. Одна рука охватывала голень, указательный палец другой медленно накручивал на себя бородку. Гриффиндорцы поздоровались, но в ответ получили лишь короткий кивок.

Точно так же Каркаров приветствовал и всех остальных входивших второкурсников — почти незаметным движением головы. Класс заполнялся студентами, а профессор все сидел на подоконнике, не меняя позы. Направленный на дверь спокойный сосредоточенный взгляд, и лишь только пальцы правой руки медленно перебираются по лицу — поглаживают то усы, то щеки, то снова возвращаются к бородке.

Словно чувствуя, что за спокойным и задумчивым видом Каркаров пытается скрыть волнение, студенты без привычных разговоров и шуток рассаживались по местам, доставали тетради, перья, палочки. У них самих после вчерашнего сообщения желания веселиться не возникало.

С ударом колокола Каркаров спрыгнул с подоконника:

— Начнем! Основной темой урока мы займемся чуть позже. Пока же, — профессор говорил отрывисто, резко, — будет небольшая и не совсем обычная лекция. Записывать не обязательно. Возможно второму курсу знать то, о чем пойдет речь несколько рано, но... — Каркаров медленным шагом мерил проход между партами. — После вчерашнего ужина директор Дамблдор обратился ко мне с просьбой: начать следующее занятие для всей школы одинаково, независимо от возраста студентов.Все что я расскажу, наверное, ближе к истории магии, нежели к защите от темных искусств, — профессор дошел до дальней стены класса, развернулся и, глядя себе под ноги, пошел обратно. — Я не буду спрашивать вас о том, что вы знаете о примененном позапрошлой ночью Заклятии Смерти. Я не буду спрашивать, знаете ли вы что-нибудь о других непростительных заклятиях. Нисколько не сомневаюсь, что вчера вечером в общих гостиных и в студенческих спальнях только и было разговоров об экстренном выпуске «Ежедневного пророка»...

Не обращая никакого внимания на дружные кивки головой студентов всех четырех факультетов, профессор обошел свой стол и встал за кафедру. Опершись на нее широко расставленными руками, Каркаров поднял голову и с самым серьезным видом осмотрел аудиторию.

— Зарождение магии восходит к древним временам, — начал он рассказ. — Настолько древним, что тогда даже самого понятия «волшебство» не существовало. Зато время от времени некоторым, обычным с виду людям удавалось нечто такое, что не поддавалось никакому объяснению. Да вы и сами, — профессор попытался улыбнуться, — знакомы с этим. Еще до того как вы узнали, что наделены магическим даром, разве с каждым из вас не происходило чего-то необычного? В детстве...

Класс снова дружно в подтверждение слов профессора закивал головами.

— Только так находится доказательство наличия у каждого из нас способностей, которые позволяют называть нас друг друга магом. Как выходцев из рода чистокровных волшебников, так и в их первом колене. Волшебная субстанция — будь-то шерсть единорога, перо из хвоста феникса или высушенная сердечная жила дракона, заключенные в деревянную оболочку только добавляют силы нашим врожденным способностям.

Профессор вышел из-за кафедры, снова пустившись в обход класса. Студенты дружно сопровождали его поворотом головы, боясь упустить хотя бы слово.

— Но не все магические формулы, появлявшиеся порой случайно: из ничего и ниоткуда, несли в себе добрый смысл. Одно дело помочь хозяйке почистить на кухне картофель и совсем другое — наслать на кого-то порчу. Заклинаний разного толка становилось все больше. Они помогали тем, кто ими владел. Выполняли за них какую-то работу, порой — защищали. Со временем магическое знание копилось и ширилось. Как светлое, так и темное. С появлением палочек оно только стало сильнее. Мощнее! Магия совершенствовалась, как и все остальное в человеческом обществе. Скажу сразу: не всякое заклинание по силам каждому! Это касается и тех, о которых я сейчас расскажу, — Каркаров перевел дух и продолжил: — Вот уже несколько веков как из их великого множества заклинаний три были выделены особо. Их назвали непростительными. Потому что никакое наказание не сможет искупить вину того, кто применил Авада Кедавра, Круциатис или Империус. Первое несет смерть. Второе — невыносимые страдания. Третье — полное подчинение тому, кто применил его к вам... — Профессор вдруг замолчал и задумался.

— Как это страшно! — тихий шепот прокатился по классу, словно громовой раскат.

— Да, миссис Оуэн. Страшно! — тут же отозвался Каркаров. — А как вы думаете, что здесь самое страшное?

Класс молчал. А профессор, выдержав паузу, принялся размышлять вслух:

— Смерть? Но как не жаль, все мы смертны. Пусть никто не может и представить, что с ним это когда-нибудь случится. Боль? От нее тоже можно умереть. Наверное, такая смерть еще страшнее. Хотя боль, даже какую испытывают от заклятия Круциатис, можно вытерпеть. Остаться в живых. Возможности человека, тем более мага, поистине безграничны. Но кто знает, что будет вас ждать в этом мире дальше, — Каркаров снова ненадолго замолчал, а потом: — Однако представьте что вы, не отдавая себе отчета, готовы совершить любой поступок: убийство, причинить страдания ближнему, выдать тайну. При этом сами вы не чувствуете ни боли, ни угрызений совести...

— Разрешите вопрос, профессор, — вдруг раздалось с первой парты. Никто в классе не ожидал, что всегда тихий и незаметный Люпин осмелится так громко и твердо подать голос. — Скажите, правда ли, что в Дурмстранге уделяют большое внимание изучению темных искусств?

— Да. Это так.

— И непростительным заклятиям тоже?

— Ну, знаете ли! Если волшебник не прибегает к темной магии, это еще не значит, что он ею не владеет, — желания укрыться от искреннего ответа Каркаров не скрывал. — И для этого вовсе не обязательно учиться в Дурмстранге.

— Но тогда у вас должны быть и практические занятия? — продолжал допытываться Римус.

— Конечно, — согласился профессор. — И в первую очередь нас учили тому, чему пытаюсь учить вас я: защите от всякого рода, м-м-м... Неприятных любому волшебнику заклинаний, которые могут к нему применить.

— Значит, если вас учили, — за то время, что Люпин провел в школе, он ни разу не проявлял такого любопытства и такой настойчивости, — чтобы вы могли защищаться от непростительных заклятий, их применяли к вам? Или вы делали это сами? Нужно же отрабатывать их на чем-то? На ком-то?! И вам их прощали?!

Каркаров не стал перебивать Римуса, дав выговориться мальчику до конца. Но стоило тому замолчать, улыбнулся:

— Позвольте мне не отвечать на подобные вопросы. В любой школе волшебства есть свои маленькие тайны, которые свято оберегаются и их не положено знать... Как бы это правильно сказать? Посторонним, что ли...

— Тогда, профессор, — усмехнувшись, подал голос Уилкис, — получается, что теперь вам удастся узнать все секреты Хогвартса?

— Ну, — впервые за урок Каркаров позволил себе расслабиться, — по-моему, здесь их просто нет! Все на виду. Тихо, спокойно. По-домашнему...

— А в Дурмстранге? — вставил свой вопрос Джонатан Аббот.

— В Дурмстранге? — переспросил профессор и ненадолго замолчал. — Там все немного... Немного, жестче что ли. Например, с дисциплиной. В Хогвартсе студенты чувствуют себя намного свободнее. Вольготнее. Можете поверить на слово. И, — Каркаров попытался спрятать в прищуренных глазах хитринку. Вряд ли ему хотелось продолжать разговор о своей школе, — там не принято задавать преподавателям столько вопросов. Там студенты в основном слушают, внимают и верят каждому слову преподавателя.

— Но раз мы не в Дурмстранге,— подняла руку Лили, — можно еще вопрос?

— Давайте, — согласился Каркаров, — С условием, что он будет последним. Дальше — перейдем к уроку, который был запланирован. Если, конечно, никто из второкурсников Хогвартса не станет возражать преподавателю.

— Я понимаю, — даже не заметив колкости Каркарова в ответ на свои слова, заговорила Лили, — в волшебном мире совершено страшное преступление. Такое страшное, что о нем даже больно подумать. Скажите, что нужно сделать, чтобы оно не повторилось?

— Бороться! — профессор снова взял себя за бородку.

— Как? — быстро задала еще вопрос Эванс. — И чем?

— Еще древние говорили: «С противником нужно бороться его же оружием!»

— Неужели Вы предлагаете...

— Все! — жестко прервал девочку Каркаров. — Достали тетради, перья, палочки — начинаем урок.

— Смотри, какая правильная, — тихо пробурчал Поттер, потянувшись за сумкой. — А то, что...

Джеймс вдруг осекся и ненадолго замер в неподвижности. Затем быстро достал блокнот, выдернул из него листок и обмакнул перо в чернильницу. Не снимая сумки с коленей, набросал несколько слов и показал Сириусу: «Нужно поговорить. Поттер». Прочитав записку, Блэк недоуменно передернул плечами. Вместо ответа Джеймс сначала указал пальцем на Лили, затем на Снегга и резко дернул рукой, словно пытался что-то подбросить...

Поглядывая во время обеда на потолок Большого Зала, второкурсники Гриффиндора и Когтеврана недовольно морщились. На улице моросил мелкий и противный ноябрьский дождь. Выходить из замка не было никакого желания, но занятия по травологии никто не отменял. А значит, пока доберешься до теплиц Хогвартса, придется прилично вымокнуть.

— Хорошо Стебль, — мрачно буркнул Питер, указывая на стол преподавателей. — Сидит себе под крышей и любуется на свои мандрагоры. Даже на обед не пришла!

Но каково было удивление студентов, когда сбегая по пологому склону, без конца оскальзываясь на пожухлой мокрой траве, они вдруг увидели своего преподавателя на улице. Профессор Стебль не поджидала их, как обычно в этом году возле грядок с мандрагорами. Сегодня она стояла на пороге совсем другой теплицы в каких-то невзрачных резиновых сапогах и нелепом дождевике с капюшоном, наброшенном на голову. Едва завидев кого-то из второкурсников, она издали взмахом руки призывала их к себе. Всем кто к ней приближался, она показывала на дверь рядом с собой и говорила:

— Сюда, скорее! Грейтесь.

Встретив всех, профессор вошла внутрь сама, закрыла дверь и одним движением сбросила с себя дождевик. Оставшись без головного убора, тряхнула седеющими буклями:

— Ну и погода! — вместо приветствия сказала Стебль и провела ладонью по лицу, сбрасывая с него дождевые капли. Затем, не откладывая дело в долгий ящик, объявила: — Сегодня мы с вами должны сделать очень важную и нужную работу. Ничего страшного, что любимые всеми мандрагоры ненадолго останутся без вашего внимания. Не переживайте. Они на вас не обидятся, — приветливо заулыбалась профессор. — А все потому, что у коллеги Слизнорта закончились прыгающие поганки. И он очень просил пополнить его запасы. Поэтому мы проведем сегодняшний урок здесь — в новом для вас месте.

Студенты как столпились с самого начала у входа, так и стояли дружной стайкой. Профессор не предлагала им присесть. В этой теплице не было ни парт, ни стульев. Лишь разделенные узкими проходами ряды больших деревянных ящиков. И в этих ящиках чего только не было: цветы, травы, грибы.

— Выполнить просьбу профессора Слизнорта совершенно не сложно. Для того чтобы заполучить гриб есть простая формула: 3-2-1, — не переставая добродушно улыбаться, рассказывала Стебль. — Крепко взявшись за ножку нужно повернуть поганку три раза по часовой стрелке, затем сделать два витка в противоположную сторону и еще на один вернуть обратно. Гриб останется у вас в руках и дальше вам останется только положить его в лукошко. Смотрите, показываю как.

Лукошком оказался сплетенный из ивовой лозы шар с защелкой на боку. Профессор повернула ее — в корзине открылась небольшая дверца. Стебль сунула в нее сжатую в кулак руку. Внутри раскрыла пальцы, вынула руку и снова закрыла дверцу на защелку.

— Открыли, вложили поганку, закрыли. Понятно? Теперь для сбора урожая разбейтесь по двое: один держит корзину, другой снимает и складывает в нее грибы. Так вам будет удобнее. Распределяйтесь, кто с кем будет работать и за дело.

Трое гриффиндорцев быстро переглянулись. Похоже, как ни крути, кому-то придется стать в пару к Люпину.

— Питер, ты... — начал было Поттер, как вдруг почувствовал, что сзади его легонько дернули за мантию. Обернувшись, увидел за спиной Эванс и: — Давай-ка, Питер, ты поможешь Сириусу! Лили, — Джеймс завертелся как волчок, — а тебя можно попросить подержать мне корзинку? — Мэри и Сандрина, которые стояли рядом дружно хихикнули и двинулись вглубь теплицы.

Когда Джеймс писал записку, он и представить себе не мог что Лили сможет так быстро откликнуться на его просьбу. А сейчас, оказавшись с Эванс наедине, никак не мог придумать как начать разговор. В корзине пытались прыгать уже с полдюжины поганок, когда Лили тихо спросила:

— О чем ты хотел поговорить?

— Сама не догадываешься? — от неожиданности Джеймс сказал это отрывисто, резко. — Когда Хагрид тебя нахваливал, он говорил что ты смышленая.

— Послушай, Поттер! — в тон ему заговорила Лили. — Если ты позвал меня чтобы снова ссориться, я сейчас же уйду. Будешь разбираться с поганками сам.

— Так-то любимица профессора собирается исполнить его просьбу, — усмехнулся Джеймс и вывернул очередной гриб из земли.

— Ты будешь говорить?! — Лили так крутанула застежкой, закрывая дверцу на корзине, что едва не сломала ее.

— Ладно-ладно, — Поттер быстро почесал макушку, подбил немного сползшие по переносице очки и спросил: — Как тебе нравится новое развлечение слизеринцев? Дня не проходит, чтобы они не подбросили кого-нибудь в воздух вверх тормашками. И так уже два месяца. Не твой ли дружок научил их этому?

Лили молча потупила глаза. Больше всего ей хотелось, чтобы Поттер сейчас снова занялся грибами. Но тот, казалось, совсем забыл о задании двух профессоров:

— Когда он подвесил Крэбба с Гойлом, еще понятно. Он тебя защищал. А теперь? — продолжал нападать на девочку Поттер. — Знаешь, над кем они издеваются?

— Знаю...

Но Джеймс то ли не услышал, то ли не захотел слышать:

— Над теми, кто уж точно им не в состоянии ответить. Первокурсники... — Поттер совсем раскипятился, хоть и старался говорить тихо. — А еще очень любят покуражиться над... Знаешь, как они называют таких?

— Знаю! — повторила девочка, на этот раз более твердо. — Думаешь, я ему об этом не говорила? Сев уже сам не рад, что выпустил этого джинна из бутылки.

— Вместо того чтобы оправдывать своего Нюнчика, — Лили услышав обидное прозвище своего друга, недовольно поджала губы, но промолчала, — лучше помоги нам загнать этого джинна обратно.

— Как? — удивленно вскинула брови Лили.

— Вспомни, что сказал Каркаров: «С противником нужно бороться его же оружием». Узнай формулу заклинания, за которое Снегг купил благосклонность Малфоя и его дружков. А дальше, — Поттер шумно выдохнул, — уже наша забота.

— С противником... — повторила Лили, и ее рыжая челка грустно закачалась из стороны в сторону. — Ну почему так? Почему?!

— Так узнаешь? — настаивал Джеймс.

— Я попробую... — одними губами прошептала Лили.

— Ой! — вдруг громко раздалось в теплице.

Все тут же обернулись на голос. Кричал Питер. С растерянным видом Петтигрю прижимал к себе круглое лукошко. Рядом с ним стоял Сириус. С недоумением Блэк развел в стороны руки, а по центральному проходу теплицы забавно прыгал на кривой ножке гриб.

— Ой! — донесся еще один возглас. Теперь совершенно с другой стороны. Но в нем тоже звучала растерянность. Стоило Глэдис Оуэн отвлечься на крик, поганка сбежала и от нее.

— Ничего-ничего! — попыталась успокоить незадачливых грибников Стебль. — Сейчас мы их поймаем. Ну-ка, все отложили корзинки. Давайте поможем своим друзьям!

Студенты все как один присели на корточки, развели в стороны руки и двинулись по проходам навстречу друг другу, пытаясь схватить беглецов. Но перед тем как опуститься к полу, Джеймс успел оглянуться на Сириуса. Тот уже сбросил со своего лица невинную маску. Перехватив взглядПоттера, Блэк задорно подмигнул другу. Затем с улыбкой на лице показал ему сжатый кулак, открыл ладонь и слегка подпрыгнул на месте...