Жили у бабуси (джен)

Недаром говорят, что свет быстрее звука. Медленно появляется потолок, чуть позже стены… Затем все перекрывается секундной тьмой — и вот уже буквально в десяти сантиметрах от лица вырисовывается встревоженная физиономия Артёма.

— СЕВКА! ОЧНУЛСЯ! ЖИВОЙ! — заорал бравый пилот, убедившись, что брат пришел в себя.

— Мои уши! — Сева поморщился. — Зачем же так орать?..

Тёмка чуть подвинулся, позволив брату сесть на кровати, и порывисто обнял его.

— Знаешь, как ты меня напугал! — негромко и довольно серьезно заговорил он. — Я и вмешаться-то не успел… А если б этому рыжему чего похуже в голову взбрело?! Севка… пообещай мне, что не будешь больше так собой рисковать, а? А то эти англичане… такие нервные…

Брат серьезно кивнул и осторожно вывернулся из объятий.

— А девочки где? — спросил он.

— На трансфигурации, конечно! Ты целый день, и ночь, и еще полдня проспал, соня! — попытался улыбнуться Тёмка, но получилось плохо. Было видно, что он еще недавно волновался не на шутку.

— А ты почему не с ними?

— Так Баюн МакГонагалл все объяснил. А она все поняла. А вообще-то, говоря честно, я хоть сейчас сдам и С.О.В и Ж.А.Б.А. Так что могу себе позволить пропустить любые занятия. А на уроки этого рыжего я тебя больше не пущу, ясно?!

— Успокойся, ты перегибаешь палку, — чуть улыбнулся Сева. — А почему Помфри тебя не выставила?

— Я сейчас же и выставлю! — послышался суровый голос медиковедьмы. — И уж теперь-то, мистер Баббинс, стояние под дверью на одном месте в течение трех часов вам никоим образом не поможет! Ваш брат только что очнулся, ему нужен покой!

Братья предпочли не вступать в пререкания. Послушно покивав в ответ на длинную нотацию (Артём) и выпив все лекарства (Сева), они дождались, пока мадам Помфри уйдет, и продолжили разговор вполголоса.

— По-моему, раньше ты так ни за кого не волновался, — заметил Сева.

— Ну, почему? За тебя — почти с самого начала. Точнее, с тех самых пор, как ты понял, что все мое поведение на людях — не более чем игра. Хорошо отрепетированная, да, но только игра, — признал Артём. — Ты всегда хорошо разбирался в людях.

— Вот только слона-то и не приметил… Знаешь, я только до сих пор не понял, зачем Дамблдор все это затеял? Ему и так предлагали если не все, то многое… Власть, деньги… А он якобы благородно отказался… И тут, как по заказу, появился Темный лорд, то есть ты… Не странно ли? Да и палочка с пером его огненной курицы, опять же… И пророчество, и Поттеры… Не слишком ли много… удачных совпадений? — задумчиво проговорил Сева.

— Шшшшш! Не здесь! — приложил палец к губам Тёмка. — Но блюдечко я принес… Давай-ка посмотрим. Кстати, надо ведь еще придумать, как рыжему отплатить.

— Тебе бы только «зуб за зуб»… Разве улучшенного нами компота из молодильного яблочка ему мало? Он ведь так и не понял, что происходит. А наблюдать, как взрослый (с точки зрения остальных) человек ведет себя как семнадцатилетний подросток так забавно! Жаль, при модификациях не удалось сохранить компонент «вечного действия»… Через пару недель опять будет привычным для нас рыжим…

— Да, жаль… Ладно, к делу. Катись, наливное яблочко, да по белому блюдечку, покажи, что на свете деется! Пожалуйста… — произнес наговор Артём.

— Покажи нам рыжего профессора! — попросил Сева.

Блюдечко пошло рябью, настраиваясь, ребята сели поудобнее.

Явно недовольные учителя входили в дверь и появлялись из камина. Зачем Дамблдор собрал педсовет — никто не знал. Последним буквально вывалился зельевар. Преподаватели удивленно посмотрели на покрасневшего до кончиков ушей Уизли. Сейчас он казался нескладным и угловатым, чуть сутулился и явно стеснялся. К тому же он не принялся немедленно стряхивать пепел с мантии, как обычно, а просто сел в свободное кресло.

— Я пригласил вас, господа, чтобы сообщить одно известие, — неторопливо начал Дамблдор.

— К нам едет ревизор… — мрачно хихикнув, предположил Тёма. Однако директор явно не был столь хорошо знаком с классикой русской маггловской литературы.

Дамблдор долго и подробно говорил о том, что нужно быть внимательнее, потому что, по его мнению, третья магическая война уже совсем не миф. Он не упоминал конкретных имен, поэтому учителя, не обращавшие внимания на молчаливое противостояние взглядов Кощея и Дамблдора, недоуменно переглядывались. Смысл такой срочности не был понятен никому, ведь реальной угрозы еще не было видно, обвинять голословно ни Дамблдор, ни Золотое трио не решилось.

— У кого-нибудь еще есть, что сказать? — наконец спросил директор.

Кощей деликатно кашлянул и негромко начал:

— Что ж, раз вы спросили, коллега Дамблдор… Ну, во-первых, у меня просьба имеется. Не всегда успеваю все к уроку подготовить, дежурства эти ночные… Лаборанта бы мне. Мальчонку из студентов, кто пошустрее…

Директор погладил свою длинную белую бороду, задумавшись.

— Хорошо, профессор, мы это… рассмотрим с вами отдельно, если не возражаете, — наконец выдавил он.

— А во-вторых, — кивнув, продолжил Кощей, — мне любопытно, какие же ведьмы и колдуны у вас вырастают, если их на уроках чуть не убивают? А то и с ума сводят. Объясните-ка поподробнее, коллега Уизли, почему это Севка Баббинс третий день ужо в лазарете?!

Зельевар сжался в кресле под пристальным немигающим взглядом Бессмертного.

— Подтверждаю! — послышался снизу тонкий сердитый голосок. Кузька, неизвестно как оказавшийся в кабинете, упер руки в бока и снизу вверх смотрел на директора. — Срамота! Не допущу!

— Профессор Уизли, так это правда? — сощурилась МакГонагалл. — И вы учились на моем факультете! Мне стыдно за вас! В нашей школе принята вполне определенная система наказаний для провинившихся учеников! Вы должны отвечать за жизнь и здоровье студентов, а не калечить их! А вы, мистер Лонгботтом! Вы — декан! Как вы могли допустить подобное?!

— Эээ… да-да, конечно, профессор Уизли поступил неправильно — пробормотал Дамблдор, больше удивленный высказываниями Кузи и МакГонагалл, чем поступком Уизли. — Останьтесь, профессор, я назначу вам наказание… Профессор Бессмер, зайдите ко мне на неделе, обсудим вашу просьбу… На этом все, можете идти, коллеги…

Преподаватели расходились по двое-трое, перешептываясь и пожимая плечами. Смысл собрания не понял никто.

Только Невилл Лонгботтом, осторожно поинтересовавшись (якобы как декан) подробностями произошедшего, хмыкнул, но ничего никому не сказал. У него была вполне логичная теория насчет «этих странных русских», но он вполне справедливо решил держать ее при себе.

— Так… старикан начинает намекать. Это нехорошо, — нахмурился Артём. — Кажется, скоро начнется негласная холодная война…

— Нет… не надо… ну почему? — простонал Сева, откидываясь на подушку.

— Нас, увы, не спросили… — тихо проговорил Тёмка. — Впрочем, ну и ладно! А мы все равно будем пакостить! Всем, чтоб не обидно было никому!

Сева улыбнулся. Хорошо, что брат говорит «пакостить», а не «мстить». Очень хорошо… Артёмка приподнял уголки губ в ответ, но через силу, и потрепал «младшего братишку» по голове, растрепав черные волосы.

— Мы еще повоюем, если придется, вот увидишь! — ободрил Севку Тёма. — Только теперь у нас действительно есть за кого воевать. И есть те, кто поможет и поддержит в трудную минуту. Я это понял давно, только сказать повода не было. Мы теперь не «каждый за себя». У нас настоящая семья есть. И друзья. Знаешь, я, когда на распределении сидел, все думал, почему меня в Хаффлпаф отправили. Это чтобы мы поняли, что такое семья…

— Да, — отозвался Сева. — Зря все хаффлов не принимают всерьез. Это ведь единственный факультет, где всех принимают как есть. В одну семью. Рейвенкловцы для этого слишком гордые, слизеринцы никому не доверяют по-настоящему, а гриффиндорцы соревнуются. По крайней мере, на этих факультетах нельзя быть «не как все»… Я знаю, я ведь их столько лет учил… не один курс и выпуск повидал.

Артём приложил палец к губам брата.

— Шшшш, братишка, не надо… я знаю… и этого достаточно. Не будем о прошлом. Мы сейчас — Баббинсы. Братья. Братья… — повторил он задумчиво. — Да…

Ребята заулыбались. Внезапно дверь в Больничное крыло приоткрылась, и кто-то осторожно убедился, что мадам Помфри где-то далеко. Русские переглянулись, и Сева нырнул под одеяло, притворившись спящим.

Бен Уизли осторожно вошел и прикрыл за собой дверь. Тёмка хищно напрягся и прищурился. Черты лица мгновенно посуровели, между бровей залегла складка.

— Тебе чего? — взял быка за рога мальчик. Уизли смутился и замер, комкая в руках какой-то пергамент.

— Я… слушай, не надо так сразу! Я тебе ничего не сделал.

— Ну да, а про «вышвырнут из Хогвартса» это как будто не ты сказал! — припомнил Артём.

— Это было… давно. Да и настроение было сам помнишь какое… Я… пройду? — запинаясь, ответил Бен.

Тёмка нехотя подвинулся и кивнул на одеяло. Бен несмело прошел и сел, сложив руки на коленях и глядя в пол. Сева приоткрыл глаза и следил из-под ресниц.

— Эмм… А я тут вам… задание принес. По Трансфигурации и Зельям. Девочка ваша хотела, Ва-си-ли-са, но я как раз шел сюда, ну, то есть, я с Трансфигурации ушел. То есть, я раньше задание закончил, а профессор МакГонагалл куда-то вышла… — сбивчиво объяснял Уизли, протягивая Артёмке скомканный пергамент. Тёма усмехнулся, хмыкнув, но убрал задание в сумку. Уизли, однако, не спешил уходить и несколько раз порывался что-то сказать, но не решался. «Бравый пилот» начинал терять терпение, однако тоже молчал.

— А еще… я извиниться пришел, вот! — наконец выпалил Уизли. — Ну, за папу, на уроке. Он сам точно не придет, я его знаю… Но он неправ был, это я тоже знаю… так что вот. Простите его.

Тёма молчал почти две минуты — рекорд для «бравого пилота». Весь его вид буквально кричал о том, что к такому повороту мальчик готов не был.

— Мы… подумаем, — ответил он, помолчав.

Уизли улыбнулся, кивнул своим мыслям и поднялся.

— Вот и хорошо! Да, кстати, мы ведь так и не смогли нормально познакомиться? Вас-то я знаю. А меня — Бенджамин Уизли зовут. Но вообще-то лучше Бен.

— Будем знакомы, Бен, — ответил Артём, впрочем, не без настороженности. Однако Уизли и не ждал немедленных восторгов, просто еще раз кивнул и вышел из Больничного крыла.

— А знаешь, он, похоже, был рад. Хотя бы тому, что ты проявил искренность, а не стал с пеной у рта уверять, как ты счастлив с ним познакомиться, — осторожно высказался Сева, приподнявшись на локте.

— Вот что делает с нормальными людьми факультет Хаффлпаф! — проникновенно воскликнул «бравый пилот». Братья рассмеялись.

Выгнать Артёма из лазарета оказалось не под силу даже обычно суровой мадам Помфри. Мальчик использовал все возможные методы: от гримас разной степени жалобности до того, что буквально цеплялся за тумбы и кровати при попытках уволочь его силой. Поэтому медсестра, скрепя сердце, разрешила ему остаться. Тёмка радовался и говорил, что если он будет постоянно «дежурить», это скорее надоест мадам Помфри, и она выпишет Севку. Брат хихикал, однако целиком разделял мнение Артёма. Частенько забегали девочки, пару раз зашел Бен, даже профессор Лонгботтом появился однажды. Появление декана несколько насторожило ребят, но он только сказал, что Кощей планирует взять Тёмку ассистентом, но директор откладывает окончательное решение из-за непонятной обстановки в школе, а еще, в рамках новой идеи Дамблдора, призванной сплотить школу, будет проходить игра под названием «Зарница». Декан сумел лишь объяснить, что это придумал Кощей, а значит — все подробности надо узнавать у него. Впрочем, ребята знали об этом и без декана, ведь у них было волшебное блюдечко. Невилл выразил надежду, что к игре Севку благополучно выпишут, и ушел из лазарета.

— Мда. И как военная игра сплотит школу? — недоуменно спросил Севка, едва за деканом закрылась дверь.

Брат только пожал плечами.