О Мастере Зелий (гет)

— Мистер Поттер! Рада наконец познакомиться с вами.

Гарри улыбнулся ей самой лучшей из своих улыбок – той самой, за которую ему был присужден приз журнала «Ведьмополитен», которым он втайне гордился, хотя и бурно возмущался на словах – и поцеловал руку. Джинни фыркнула. – Миссис Снейп. Я не менее счастлив.

Женщины поприветствовали друг друга, обменявшись поцелуями в щеку.

— Как там Рон? – Спросила Джинни с ухмылкой, в которой было слишком много ехидства, чтобы счесть вопрос проявлением сестринской любви и заботы.

Миссис Снейп пожала плечами. – Думаю неплохо.

Гарри, который несмотря на все восторженные рассказы жены об очаровательной и аристократичной даме не забывал, что она была матерью Снейпа, сморщил лоб. – Что значит «неплохо»? Вы же… вы же ничего с ним не сделали?

— Мистер Поттер, — ответила она, покачивая головой, и в голове у Гарри эхом прозвучало «наша новая знаменитость», — надеюсь, что вы не считаете меня способной на физическое насилие над вашим другом?

— Ну…, — да как сказать! – Н-нет, вообще-то не то, чтобы…

— Гарри! — Разгневанно перебила его Джинни. – Миссис Снейп собиралась всего лишь поговорить с ним. Не пытать.

Миссис Снейп улыбнулась. – Конечно. Хотя должна заметить, что понятие пытки не ограничивается грубыми действиями, вроде избиения, терзания тела раскаленными предметами и подвешивания на железный крюк. — Джинни вытаращила глаза, Гарри дышал так, что его было слышно. – Должна сказать, что мистеру Уизли пришлось нелегко, хотя физических повреждений он не получил.

— Вот де…, — Гарри получил локтем по ребрам еще до того, как успел закончить слово. – Мерлинова… борода, — он хотел еще поговорить на эту тему, но понял, что лучше оперирует браными словечками из маггловского детства, чем их колдовскими эквивалентами. – Я должен был догадываться, что Снейпы из ниоткуда не получаются.

— И чем… все закончилось? – осторожно поинтересовалась Джинни.

— Как насчет чашечки чая? Ваш братец сейчас спит, а вы, как я понимаю, так и не успели поесть.

Поттеры дружно кивнули, потому что действительно были очень голодными, и пошли вслед за гостеприимной хозяйкой в библиотеку, где их уже ждал столик перед камином, накрытый для чаепития. Гарри, у которого так и не появилось привычки к долгим чаепитиям в послеобеденные часы, ухмыльнулся, зато Джинни с удовольствием устроилась в одном из удобных кресел.

— Ваш брат, — продолжила миссис Снейп, — рассказал мне много интересного.

Гарри чуть не подавился чаем и уставился на нее. – Миссис Снейп. Рон и «рассказал» — это слова, трудно сочетающиеся в одном предложении.

— Я заметила, — согласилась Кассандра. – По этому поводу мне вспоминается один очень любопытный разговор с одним из моих зятьев, магглорожденным американцем, психотерапевтом по профессии. Когда они с моей сестрой Электрой гостили здесь несколько лет назад, он рассказывал много интересного о так называемом конфронтационном подходе, который очень хорошо срабатывает, если приходится иметь дело с чрезвычайно упрямыми людьми, упорно отказывающимися признавать очевидное. Мистер Уизли показался мне именно таким человеком, так что я попробовала последовать совету специалиста и должна сказать, что у меня все получилось.

— Это что-то вроде тисков для больших пальцев? – Уточнил Гарри.

— Да, довольно подходящее сравнение. Вы позволили ему слишком легко отделаться, — укоризненно сказала Кассандра, обращаясь к обоим Поттерам. – Но дело может быть еще и в том, что вы слишком молоды. У Мистера Уизли много недостатков, но в нем воспитали глубокое уважение к старшим, поэтому мне было намного легче, чем вам.

— Ну знаете ли, — с кривоватой ухмылкой сообщил Гарри, — если бы вашей матерью была Молли Уизли, вы бы тоже глубоко уважали старших, уж будьте уверены.

Джинни подскочила с кресла. – Мама! – Воскликнула она. – Мы должны предупредить маму! Она увидит, что Рон пропал, и будет беспокоиться!

— Не стоит беспокоиться, миссис Поттер. – Улыбнулась Кассандра. – Я взяла на себя смелость сообщить миссис Уизли о местонахождении ее сына. Очень милая дама. Мы с ней прекрасно нашли общий язык.

— Почему это меня не удивляет? – Пробормотал Гарри.

**°°**°°**

Непогожими осенними днями Северус часто поднимался на Астрономическую Башню, чтобы понаблюдать за облаками, бегущими по небу, за быстрой сменой света и полумрака. Это зрелище чем-то чрезвычайно привлекало его. Лицо Гермионы было чем-то похоже на осеннее небо, но, во-первых, любоваться им было не столь безопасно, а во-вторых, оно в конце-концов затянулось облаками, и по некоторым признакам в недалеком будущем обещала разразиться гроза. Северус успел во время схватить ее за запястье.

— Пожалуйста, выслушай меня, а потом будешь проклинать, если захочешь, — попросил он, осторожно разжимая пальцы девушки, чтобы забрать палочку.

— Отдай мою палочку!

— Всему свое время, Гермиона. Сначала остынь немного, а потом получишь ее в целости и сохранности.

— Тогда хотя бы отпусти руку!

— Конечно, — сказал Северус и тут же допустил грубую ошибку. Он попытался поцеловать руку, прежде чем вернуть ее законной владелице. Рука тут же вырвалась и заехала ему по носу. – Гермиона, — укоризненно заметил он, — мой нос и так не совсем ровный. Я знаю, что у тебя есть слабость к разбиванию носов, но не стоит превращать это в привычку.

— Если ты считаешь, что сможешь выйти из положения, изображая из себя Само Очарование, — тихим угрожающим голосом произнесла Гермиона, ты глубоко ошибаешься.

— В мои намерения не входит никуда выходить. Ох, нет, пожалуйста, Боги, не дайте ей привязаться к той глупости, которую я ляпнул, клянусь, это вышло случайно!

Боги с гнусным хихиканьем ущипнули Гермиону за бок. Она вспыхнула. — Я не желаю сидеть здесь, и выслушивать всякие глупости. Особенно после того, как ты унизил меня –никогда бы не поверила, что ты на такое способен. Ублюдок, вот ты кто!. Проклятый, заносчивый слизеринский ублюдок!

Все же он не мазохист. Когда брань обращена непосредственно к нему, она теряет почти все свое очарование. – Гермиона, выслушай меня. Не я придумал этот чертов план. Ты что, не узнаешь почерк моей мамочки? Или ты думаешь, что я смог бы попросить у миссис Поттер волос ее драгоценного братца? Ты думаешь, что я стал бы по собственной воле превращаться в Рона Уизли? Ты думаешь, что я способен на столь безрассудные поступки?

— Был бы способен, если бы любил меня. Если бы действительно хотел меня вернуть, ты согласился бы ради этого на что угодно!

Он замер с разинутым ртом. Этот неподражаемый образец женской логики окончательно и бесповоротно лишил его дара речи. – Но… но ты же только что сказала…

— Мало ли, что я там сказала. Убирай отсюда свою жалкую задницу… ой, извини, это все их Исповедальное зелье. Кстати, — продолжила она, вспомнив еще одну причину для гнева, — использовать Исповедальное зелье без разрешения Министерства неэтично и незаконно. Ты мог просто спросить меня, низкий, подлый, коварный негодяй, и я бы сказала тебе всю правду!

— Зелье готовил не я!

— Но зато то прочитал мой дневник! У тебя не было никакого права!

— Они заставили меня! – Снейп начинал терять терпение. – Сириус Блэк , эта бродячая дворняга, связал меня, а мать с Дамблдором буквально насильно засунули дневник мне в руки. Поверь мне, я был вынужден его прочитать!

Ее глаза сузились. – В вашей истории есть одно слабое место, мистер Сама-Невинность. Если вы прочитали мой дневник, почему было не появиться здесь в нормальном виде?

О, нет. О, нет, нет, нет. Почему женщины бывают настолько проницательными? – Я… как бы это объяснить…

Гермиона поднялась из кресла и подошла к нему ленивой кошачьей походочкой. – Не можете придумать, что соврать? – Промурлыкала она. – Великий Северус Снейп, мастер интриг и маскировки, не может ничего сочинить для маленькой глупенькой Гриффиндорки?

— Нет, я не лгу, — он сделал шаг назад, — это просто…

— Ну так объясните, если это просто.

— Я не поверил, что это написала ты, — нашелся Северус. – Тогда они влили мне в горло зелье, сказав, что не видят другого способа убедить меня в твоих чувствах. И предупредили об Исповедальном Зелье. Вот я и признался. Теперь вы довольны, мисс Грейнджер? Почувствовали себя лучше? Да не стесняйтесь, можете говорить все, что заблагорассудится. Меня сегодня уже и так достаточно унижали, одним разом больше, одним меньше – это уже можно не считать.

Теперь она стояла очень близко к Снейпу, и задумчиво смотрела на него. – Вы действительно не хотели так поступать, правда?

— Я же сказал, что меня вынудили, — сухо ответил Северус, — а этого я, представьте себе, абсолютно не выношу.

Гермиона кивнула. Сейчас ее лицо больше не была рассерженным – скорее грустным. – Мне очень жаль, что вас втянули в эту авантюру. Это не моя идея, я удивлена и обижена не меньше вас. Что же, я думаю, мы сказали друг другу все, что хотели. Вы можете идти, я не хочу вас больше задерживать.

— Вы не хотите? – переспросил Северус, пораженный настолько резкой сменой настроения.

Она покачала головой. – Я не верю людям, которые действуют не по своей воле.

— Я говорил, что меня заставили придти сюда, Гермиона. НО меня никто не заставлял оставаться здесь.

Она снова вспыхнула. – А еще больше я не терплю, когда меня жалеют. И я не нуждаюсь ни в вашей жалости, ни в чей бы там ни было. Это хуже всего того, что вы уже со мной сделали.

Северус чуть не застонал. Почему все идет не так, как надо? Почему они никак не могут понять друг друга? Почему они не могут просто… о, черт, да именно потому, что все не просто. И у нее нелегкий характер, и у него… прямо скажем, трудный. И что бы он не сказал, все получается невпопад. – А тут случайно не осталось чего-нибудь выпить?

Это было именно то, чего ожидал Разъяренный Зверь, дремавший в Гермионе. Повод для хорошей драки. Упершись руками в бедра, Гермиона воскликнула. – Это все, о чем ты сейчас думаешь! О том, чтобы выпить! Ты…, — решив, что слов уже и так было сказано много, и толку из этого не вышло никакого, она только орала на него, молотила его кулаками, не стараясь попадать в цель, снова рыдала, сквозь слезы обещая превратить его в гигантский сырой рубленный бифштекс, который она потом сможет выбросить в мусорное ведро.

Северус защищался, как мог, прикрываясь от ударов, грозящих попасть по лицу, и принимая те, от которых не удалось увернуться с максимальной выдержкой. Наконец все это ему надоело, он схватил Гермиону, плотно прижав ее руки к телу, и некоторое время не позволял ей вырваться, хотя вырывалась она отчаянно, и к тому же довольно больно пиналась. Зато ощущения от ее яростно извивающегося тела…О, это же просто волшебно. Я так и представлял себе ее тело в своих руках… нежное, мягкое, восхитительное… и этот запах…О нет! Черт меня побери, только не сейчас! У тебя что, других проблем мало?

Вдруг Гермиона замерла, покраснела, и кашлянула. – Я… мне кажется… Северус, по-моему, у тебя возникла… некоторая проблема.

— Общепринятое название этого явления – эрекция, и большинство мужчин моего возраста отнюдь не считают ее проблемой, — несколько язвительно сообщил он в ответ.

— Я же… туда не разу не попала, правда? — Весьма озабоченно спросила девушка.

— Нет, слава Мерилину, за что я чрезвычайно признателен. Кстати про выпивку я спрашивал, потому что в этом доме имеют обыкновение угощать коктейлями с Исповедальным Зельем. Может быть ты хоть тогда поверила бы, что жалость тут не при чем.

— О, это очень… любезно. Но я уже и так верю. И можешь отпустить меня, я обещаю, что больше не буду… на меня просто что-то нашло…

Н-нет, — возразил Северус, — у меня есть идея получше. Я правильно понял – у нас перемирие?

Гермиона удивленно уставилась на него. – Ну да, это можно назвать перемирием. А что?

— Мне нужны твердые гарантии. Перемирие – это соглашение. Соглашение должно быть тем или иным образом скреплено. Есть предложения?

— М-м-м, — в глазах Гермионы уже забегали искорки предвкушения, — Я припоминаю, что один раз мы уже заключали соглашение, и нашли замечательный способ его скрепить. Может быть на этот раз он тоже подойдет…

— О, Мерлин, — это все, что он смог сказать до того, как наклонился навстречу губам Гермионы.

Постепенно они переместились к дивану и опустились на него, не отрываясь от своего важного занятия.

— Ох, — сказала Гермиона во время вынужденной передышки для восстановления дыхания, — а я уже была уверена, что у тебя есть вживленное устройство, запрещающее рукам опускаться ниже плеч.

— Вышло из строя, — пробормотал Северус, снова привлекая ее к себе.

Через какое-то время они сидели, глядя друг на друга. Северус первым подал голос. – Может быть нам стоит немного привести себя в порядок и выпустить из заключения мистера и миссис Поттер?

Гермиона вытаращила глаза и прижала руку ко рту. – Боже! Я совершенно забыла про Гарри и Джинни! Конечно…, — она вскочила с дивана. – Ох! На что похожа моя блузка! Дай мне мою палочку, пожалуйста.

Когда с приведением одежды в пристойный вид было покончено, Северус протянул руку. – Вперед, на кухню.

— Тебя все это абсолютно не смущает? – поинтересовалась Гермиона.

— Да что ты. Только черт бы меня побрал, если я позволю Поттеру хоть что-нибудь заметить.

Она засмеялась и первой постучала в дверь кухни. Никто не отозвался. Северус постучал еще раз. – Поттеры, — рявкнул он, — выходите оттуда! Оба!

Реакции по-прежнему не было. Они посмотрели друг на друга, потом Северус осторожно толкнул дверь. Кухня была пуста. На столе, придерживаемый бутылкой вина, лежал лист пергамента. – Похоже, нам послание, — Снейп взял записку и прочитал. – Дорогие голубки, мы решили, что лучше будет оставить вас одних. Миссис Снейп была так любезна предоставить нам свой кров, так что до воскресного вечера дом в вашем распоряжении. Мы вернемся в районе восьми, и будем очень признательны, если найдем вас обоих одетыми. Ужин в духовке, стол уже накрыт, вино перед вами. Приятно провести время. Гарри и Джинни.

При слове «ужин» у Гермионы забурчало в животе. – Замечательно! – Обрадовалась она. – Я бы сейчас гиппогрифа съела. Ты же не будешь возражать, если мы поедим перед тем…

— Перед чем? – заинтересовался Северус, обнимая ее, но при этом улыбаясь весьма ехидной улыбочкой.

— Ну…, — Гермиона старалась отвести взгляд, — перед тем… сам знаешь.

— Перед тем как – можно процитировать твой дневник? – оказаться вместе в одной из замечательно огромных кроватей этого дома и заниматься любовью, пока мы окончательно не забудем, кто мы и где находимся? Я угадал основную мысль?

— Да, — подтвердила Гермиона. – Основная мысль была именно такова.