Half-Blood Princess (гет)

— Немыслимая глупость и безответственность! — сцепив пальцы в замок, отчитывала профессор МакГонагалл сидящего перед ней Сириуса, отчаянно делающего виноватый вид, только чтобы поскорее выйти вон из этого кабинета.

Он ожидал потока нравоучений куда раньше, но, видимо, несчастный случай с Джеймсом, которого пришлось отправлять в госпиталь, выбил декана Гриффиндора из колеи, так что этот неприятный разговор состоялся только на второй день после игры.

— Да, мэм, — покаянно склонил он голову.

— Вы понимаете, мистер Блэк, что вы не просто ушли с поля, вы подвели свою команду!

— Да, мэм, — кивнул Сириус, хоть и не понимал, в чем проблема — запасной загонщик только и ждал своего шанса.

— Хорошо, что так, — отчеканила МакГонагалл. — Я думаю, будет справедливо, что, раз вы так не цените возможность защищать честь факультета, которая вам дана, ваше место займет кто-то более... — задумалась она на мгновение, смерив воспитанника строгим взглядом поверх очков, — целеустремленный и ответственный. А вам стоит отдохнуть от квиддича в этом году и подумать о том, что значит для вас команда!

«Нахрен команду», — подумал про себя Сириус, облегченно вздохнув, но вслух, естественно, сказал другое, неизменное:

— Да, мэм!

— Разумеется, это не все! Сегодня вечером вас ждет отработка с мистером Филчем, в Зале Славы. Сразу после ужина вы поступаете в его распоряжение! Вам все понятно, Блэк?

— Да, мэм, — уже не так радостно ответил тот, мысленно обругав себя за то, что похож на попугая.

Сириус прикинул, что, хоть больше, чем отработки у Филча, он ненавидел только отработки у Филча с натиранием этих дурацких кубков, но лучше уж так. Блэк не знал, как сказать Джеймсу, что он больше не собирается играть в квиддич: после того несчастного случая он и думать не хотел о том, чтобы продолжать, а за официальное отстранение от той, чье распоряжение на факультете не оспаривается, можно было и побегать с тряпкой.

При мысли о Джеймсе Сириус спохватился и направился в Больничное крыло, чтобы узнать у Помфри, когда тот сможет вернуться в Хогвартс. В лазарете царило оживление, сразу привлекшее внимание Блэка, и, подойдя к ширме в дальнем его углу, из-за которой виднелся подол мантии целительницы, он услышал:

— Нет, нет и нет, мистер Поттер! Даже не думайте о том, чтобы встать! — донесся до него возмущенный голос колдоведьмы. — Это не обсуждается!

Услышав фамилию друга, Сириус в два прыжка достиг койки, где тот лежал, и огласил Больничное крыло воплем, который тут же подхватило эхо:

— Сохатый!

Мадам Помфри метнула на Блэка гневный взгляд за столь вероломное нарушение порядка, а Джеймс просиял, продемонстрировав пару выбитых, но уже начавших отрастать обратно зубов.

— С-с-стари-и-ик, — прошепелявил он, засмеявшись от того, как это звучит, но тут же схватился за повязку на груди.

Неодобрение во взгляде Помфри, направленном на Сириуса, кажется, возросло вдвое, и она отчеканила как можно строже:

— Мистер Блэк, покиньте Больничное крыло! — нахмурила она брови. — Мистер Поттер еще не достаточно окреп, чтобы принимать посетителей, тем более, столь беспокойных, как вы!

Сириус замешкался, но решил зайти попозже, когда школьная целительница куда-нибудь выйдет, и кивнул. Он уже отступил от постели больного, когда тот подал голос:

— Ну, мадам Помф-ф-фри, ну повалуйс-ста. Мы недолго, не будем ни с-суметь, нис-с-сего, — попросил Джеймс, свистя на все лады, и, заметив что та колеблется, добил решающим: — И я не буду вс-с-ставать!

Еще раз окинув взглядом эту парочку, она махнула рукой и ушла к себе в кабинет.

* * *

Безоблачное настроение, царившее в душе Сириуса после встречи с другом, покинуло его, когда он увидел, с кем ему придется коротать этот вечер. У каморки Филча, привалившись к стене, стояла нe кто иная, как Снейп, погруженная в свои мысли.

То, что происходило на факультете, ей решительно не нравилось — по гостиной то и дело ходили шепотки о некоем могущественном господине, собирающем сторонников в обмен на протекцию. В активе у него были связи в Министерстве и, насколько Северина успела понять из обрывков разговоров, весьма воодушевляющая некоторых волшебников политическая программа. Правда, по наблюдениям Северины, воодушевлялись ею, в основном, старшекурсники из чистокровных семей. И это ее беспокоило.

Из головы никак не шел утренний разговор:

— Слава защитницы грязнокровок — дурная слава, — обронил, нагнав ее по пути в Большой зал, Мальсибер. — Зная тебя, не поверю, чтобы ты намеренно ее искала.

Северина устало прикрыла глаза:

— Ну а кому какое дело, Родж? Вот скажи мне, какая такая разница, за кого я впрягаюсь? Я что за это, в рай не попаду?

Роджер поморщился при упоминании религиозных терминов, но промолчал на тему маггловского влияния.

— Есть разница, если ты, конечно, хочешь заниматься чем-нибудь нормальным после школы, — нагнулся он к ее уху и, понизив голос, добавил: — Ты же слышала...

Уточнять, что именно, было не нужно — они называли его красивым титулом Лорд, хотя любому было понятно, что титул этот отнюдь не подлинный. У магов эти регалии отошли в прошлое почти сразу после принятия Статута.

— Пора определиться, с кем ты: с теми, кто хочет поднять магию с колен, или с теми, кто нагло ворует ее у нас! — пафос в словах Роджера заставил Сев поморщиться. Как ни крути, ей было непросто даже про себя считать лучшую подругу какой-то мифической воровкой.

Сотрудничество и лояльность этому таинственному Лорду, как он сам себя и назвал, сулили многие блага, но Северина была в смятении, не зная, что думать. С одной стороны, это все звучало очень заманчиво, и многое лично ей импонировало, подогревая честолюбивые мечты о том, с другой же...

Сев прекрасно понимала, что, если она подпишется на это, то окажется по разные стороны баррикад с Лили и, со временем, с Брук, а этого она хотела меньше всего. Принять сторону Лорда — значило расписаться в том, что отец — неполноценное, узколобое существо по сравнению с ней, и его интересы ничего не значат. Все бы ничего, если бы она теперь не была окончательно убеждена, что это не так.

Вальпургиевы рыцари — так называли себя сторонники этих идей. Стать одной из них — значило распрощаться со многим, что было дорого, и Северина, едва обретя все это, была к такому абсолютно не готова.

— Так, явились, значит... — вывел ее из задумчивости противный голос Филча, звучащий как годами не мазанные дверные петли. — Вот вам тряпки! Начистите все кубки и доспехи так, чтобы блестели. Ручками поработаете. Палочки ваши — мне! — рявкнул он, чтобы ни у кого не осталось сомнений, что этот сквиб сегодня вечером здесь главный.

* * *

— Тебя-то за что? — поинтересовался через плечо Сириус спустя час, проведенный в гнетущем молчании. Он смахнул со лба выступившую испарину, распрямил затекшую спину и с удовольствием потянулся.

Он тряхнул головой, откидывая волосы назад, заодно пытаясь прогнать мысль о том, что руки Снейп, с закатанными по локоть рукавами мантии и обнажившимися тонкими белыми запястьями, очень ловко управляются с тряпкой, и это даже... Красиво?

— Тебе-то какая разница? — неприветливо огрызнулась Северина, пытаясь разогнуть скрюченные от работы пальцы.

— Да особо никакой, — пожал плечами Сириус. — Просто странно: неужто ты к кому-то другому тоже можешь прицепиться, кроме нас?

— Мир вокруг твоей задницы не вертится, Блэк, — процедила Снейп в ответ. Не рассказывать же ему, в самом деле, о том, что преподала урок манер напавшим на Брук в коридоре слизеринским третьекурсникам, чьих родителей хорошо знает декан.

«Черт бы его побрал с этими знакомствами!» — скрипнула она зубами, прекрасно помня открытие, сделанное ею еще на первом курсе: самой Северине такая протекция не светит. Слагхорн абсолютно ничего не помнил о своей бывшей ученице Эйлин Принц, дочери обнищавшего аптекаря, которая, к тому же, особо не блистала успехами в его предмете.

Северину вдруг так заела эта мысль, практически переполнившая огромную чашу ее терпения, что прозвучавшая в следующую минуту ехидная реплика Блэка стала последней каплей. Почувствовав, как на глаза наворачиваются непрошеные слезы, оно сделала пару глубоких вдохов, моргая — расплакаться перед Блэком казалось ей самым отвратительным, что только могло случиться в этот и без того паршивый день.

— Ты не можешь просто нормально разговаривать? — рыкнул Сириус, не зная, что ещё сказать, и с остервенелой злостью натирая кубок. Их словесная пикировка зашла в тупик, и слова Северины отчего-то ощутимо задели его. — Чего молчишь-то? Ядом захлебнулась?

Ответа не последовало. О том, что в комнате он был не один, свидетельствовало лишь размеренное шарканье тряпкой по доспехам, которое становилось все тише и реже, пока не смолкло совсем. На его место пришли другие звуки: будто бы крупные капли глухо ударяются о древнюю латунь.

Сириус обернулся и увидел, как плечи Северины слегка подрагивают. Она стояла в пол-оборота, но из за завесы черных волос её лица было не разглядеть. Тихий всхлип вывел его из прострации, и он, толком не зная, что делать, шагнул к ней навстречу:

— Эй, ты чего? Снейп?

Он сам не заметил, как подошёл совсем близко, и она, почувствовав это, развернулась, смотря на него в упор. Бродяга растерялся от неожиданности — в её глазах был вызов, но не было ни привычной злости, ни раздражения, они словно кричали вместо своей прикусившей губу хозяйки: "оставьте меня в покое!".

Видя, как трепещут покрасневшие крылья тонкого носа, а по острой скуле стремится вниз новая слезинка по уже намеченной влажной дорожке, Сириус, растерявшись окончательно, не понимая, на чем остановить взгляд, встретился глазами с большими, блестящими в лунном свете, кажущимися непроглядно черными глазами Северины.

От зрелища, что было перед ним сейчас, у Блэка перехватило дух, закружилась голова, а слова застряли где-то в горле. Ему казалось, что в ушах тяжелым молотом стучат удары его собственного сердца. Такой он Снейп не видел еще никогда. Не зная, что делать в такой ситуации, повинуясь какому-то спонтанному порыву, он сделал еще шаг вперед и обнял Северину.

Она была на голову ниже, и теперь её дыхание щекотало его шею. Поначалу Снейп была напряжена, но после, успокоившись и попривыкнув к неожиданному объятию, позволила себе слегка расслабиться, правда, ненадолго. После того, как Сириус чуть крепче притянул её к себе, она, встрепенувшись, выставила вперёд ладони, отталкивая его.

— А? — очнулся Блэк, словно ото сна.

— Сбрендил, что ли? — в ее глазах уже не было того беспомощного выражения, как несколько мгновений назад, теперь они смотрели зло, холодно, и казались не иначе как черными провалами глубоких колодцев.

— С чего это ты решила?

— «А если Мерлин не отмерил ни того, ни другого, да вдобавок и красоты пожалел?» — усмехнулась она и, подобрав выпавшую из рук тряпку, вернулась к доспехам, наполнив пустой зал привычными звуками.

Блэк не сразу понял, о чем она, но, когда вспомнил, ему захотелось рычать. У него не укладывалось в голове, что она все это время помнила реплику, по дурости брошенную им лишь ради того, чтобы поддеть, в одиннадцать лет...

Сириусу стало тошно. Стараясь не смотреть на Снейп, он тоже вернулся к отработке — чем раньше они закончат, тем скорее удастся разойтись.