Просто держи меня за руку (гет)

Hear me scream

It's unreal, what's inside of me

Broken bones and the code that hunts me

Welcome home, I'm alone, is it gone

What I'm feeling is surreal

Amaranthe**

Следующие полчаса Гермиона двигалась как в полусне. Поставить основные защитные чары. Несколько раз провести полную диагностику — руки дрожали, заклинания не удавались. Очистить раны. Промыть укусы и обработать их бадьяном. Влить в рот Гарри несколько противоядий, прихваченных из кабинета Снейпа. Затем повторить то же самое с Роном. Уизли, кривясь от боли, помогал ей с Гарри как умел.

— Гермиона, он не приходит в себя, — то и дело бормотал он. — Почему он не приходит в себя?

— Прекрати! — шипела она в ответ, лихорадочно перебирая флакончики с зельями. — Если Нагини было велено не убивать его, а только задержать, то она могла не впрыснуть яд.

— А такое бывает? — удивился Рон, перестав тормошить Гарри. — Я думал, змеи если ядовитые, то любой укус… того…

— Это не обычная змея. Это змея Вол… Сам-Знаешь-Кого. Она его слушается. Если ей приказали не убивать, она бы не…

— Гермиона, а если он все-таки…

— Нет, — она замотала головой и зажмурилась, когда в глазах резко потемнело. — Нет. Он в порядке. Он просто… Ему надо отлежаться.

— У тебя там кровь, — несмело сообщил ей Рон, поднимая свою палочку повыше, чтобы осветить ее лицо. — Покажи мне это заклинание, которое ты делала… Ну, для диагностики. Или можешь посмотреть сама себя?

Гермиона потрогала свой затылок. Пальцы стали липкими от крови. Болела не только голова. Болел живот и ребра от удара, когда в нее врезалась Нагини. Болела ушибленная при падении с лестницы рука, а джинсы на левой ноге были порваны в нескольких местах, и в прорехах виднелись ссадины. Ладони тоже были ободраны. Гермиона сотворила диагностическое заклинание, мысленно выругалась, когда ничего не получилось, попробовала еще раз и принялась рассматривать возникшую перед ней энергетическую схему. Сотрясение мозга, хоть и не такое сильное, как у Гарри. Плохо. Плохо-плохо-плохо. Она понимала, что не имеет права расслабиться — Гарри пострадал больше, и ему нужна ее помощь, а Рон ничего не сможет сделать сам.

Вдох сквозь зубы, быстрый выдох.

«Соберись, тряпка!»

Не обращая внимания на таращившегося на нее Рона, она расшнуровала ботинки, скинула порванные джинсы и взялась обрабатывать бадьяном ссадины на ногах.

— Иди сюда, — позвала она его. — Посмотри, что у меня на затылке.

— Э-эм… Я это…

— Рональд Уизли, прекрати тормозить и посмотри, что у меня на затылке.

— Э-э… Ладно, я… Хорошо.

Она подняла свою палочку и зажгла свет поярче. Рон осторожно разобрал волосы у нее на затылке и присвистнул:

— И что с этим делать?

— Вон в том флаконе дезинфицирующий раствор, промой, потом обработай бадьяном. Ну же, Рон! Я не могу все сделать сама. И нам надо поставить палатку.

— Где мы вообще?

— Не знаю. Где-то в Шервудском лесу. Первое, что пришло в голову. Наверное, надо вернуться к Каслриггу.

Рон качнул головой:

— Там весь день толпы народу, небезопасно.

— У озера никого нет, не зимой, мы же там трое суток проторчали и никого не видели.

Рон обработал рану у нее на затылке, подрагивающими пальцами кое-как закрыл флакончики с зельями и снова посмотрел на Гарри:

— Что мы будем делать, если ему станет хуже?

— Не знаю… Я залила в него все антидоты, какие у меня были. Если до утра он не придет в себя, тогда… Не знаю, — она покопалась в своей сумочке, ища запасные джинсы. Рон, хмурясь, смотрел, как она переодевается, затем, спохватившись, отвернулся. Гермиона закрепила сумочку на запястье и, присев возле Гарри, взяла его за руку:

— Рон, берись с другой стороны. Нельзя чтоб его расщепило. Держи крепче.

— Ты точно знаешь, что делаешь?

— А есть другие варианты? — сердито огрызнулась она.

— Нет, я… Нет.

Гермиона стиснула зубы, пытаясь сосредоточиться. Голова болела и кружилась. Слава богам, аппарировать удалось без расщепления, но ее едва не вывернуло прямо на собственные ботинки. Пока Рон ставил палатку и перетаскивал Гарри внутрь, девушка, отчаянно борясь с тошнотой и головокружением, поставила защитные чары, то и дело останавливаясь и прислушиваясь. Никого вокруг. Только снег и ледяной ветер с замерзшего озера. Ей вдруг стало страшно как никогда. На что они вообще рассчитывали? Еще несколько дней назад они казались себе такими смелыми и сильными. Гарри и Рон были практически уверены в том, что им ничего не грозит. И первая же встреча даже не с самим Вольдемортом, а всего лишь с его змеей показала, насколько они на самом деле слабые и жалкие. Ни одно заклинание, выпущенное в Нагини, не сработало, словно змея была надежно зачарована от любого внешнего воздействия. Возможно, так оно и было — если Темный Лорд сделал ее крестражем, то наверняка постарался защитить всеми возможными способами. А они даже не подумали об этом.

Зайдя в палатку, Гермиона стащила со своей кровати одеяло и уселась на пол рядом с кроватью Гарри. Рон последовал ее примеру.

— И что дальше? — угрюмо поинтересовался он. Гермиона вытащила из сумочки дневник, открыла его, полистала в слабой надежде, что Снейп оставил ей какое-нибудь сообщение, но ничего нового в дневнике не было. Наверное, надо бы рассказать ему о случившемся, но у нее попросту не было сил что-то писать. Может быть, завтра. Порывшись среди книг, она нашла основное пособие по целительству, поискала нужные разделы по травмам головы. Прочитанное не обрадовало — и ей, и Гарри следовало бы провести следующие несколько дней в постели. Нужных снадобий у нее тоже не было, только базовые составы против ушибов. Не зная, что еще придумать в таких условиях, она все-таки накапала себе дозу, а вторую влила в рот Гарри.

Проклятущая змея.

До самого утра они сидели возле своего друга. Гарри то метался по кровати, разбрасывая подушки и одеяла во все стороны, то обессиленно затихал, то принимался бессвязно бормотать или выкрикивать отдельные слова. Несколько раз он даже звал родителей, и Гермиона каждый раз зажмуривалась и искала руку Рона, чтобы вцепиться в нее. По ее лицу безостановочно текли слезы.

— Это все я виновата, — повторяла она, кусая губы. — Это я виновата. Мне надо было отговорить его. Надо было лучше подготовиться. Мне надо было…

— Он все равно бы пошел, ты же знаешь, он упрямый, — пытался утешить ее Рон, прижимая ее к себе. — Кто же мог знать, что там окажется змея. А мы даже не смогли прикончить ее.

— Я должна была это предвидеть… я должна была…

— Перестань. Если ты будешь себя обвинять, ничего не изменится.

— Рон, я боюсь… Мне так страшно…

— Мне тоже, — он крепче обнял ее. — Мне тоже. Но мы вроде пока живые, разве нет? Мы ушли от этой твари. Сама-Знаешь-Кто нас не найдет, он же не может отследить аппарирование?

— Нет… Это невозможно, разве только схватиться за человека, когда он исчезает.

— Ну вот… видишь? Мы в безопасности.

«Ты сам-то в это веришь?» — хотелось спросить ей. Как бы он ни храбрился — у самого стучали зубы.

Она не могла вспомнить, сколько времени они просидели на полу, пока их не сморил сон. А проснулись они от того, что Гарри звал Гермиону по имени.

— Где это я? — облизав пересохшие и потрескавшиеся губы, хрипло спросил он, подслеповато щурясь, чтобы разглядеть друзей. Рон вздохнул с явным облегчением и сунул ему в ладонь очки:

— Пока не на том свете, так что радуйся. И скажи спасибо, что у Гермионы в сумочке целая аптека.

Гермиона бесцеремонно потянула Гарри за край промокшей насквозь футболки:

— Снимай это, надо переодеться.

— Что со мной вообще было?

— Ну, сначала ты упал со второго этажа вместе с лестницей. Потом Нагини тебя приложила о стенку головой. И где-то в процессе укусила. Несколько раз.

— А почему я тогда еще жив?

— Не знаю. Какую-то гадость она, наверное, занесла, но не яд, иначе ты бы точно не выжил.

Гарри кое-как нацепил на нос очки и принялся рассматривать свою правую руку. После обработки бадьяном на ней остались розовые следы укусов. Гермиона закатила глаза и снова потянула его за футболку:

— Снимай.

— А вы? — уточнил он, стащив мокрую футболку и надевая протянутую ему сухую. — Вы-то как, целы?

— Отделались царапинами, ничего серьезного.

— Гермиона, а твоя голова? — обеспокоенно спросил Рон. — Вчера это выглядело довольно паршиво. И в этой твоей книжке было написано, что…

Она осторожно потрогала затылок:

— Болит, но в глазах вроде не двоится, значит, не все так плохо.

— Откуда ты знаешь? Ты что, целитель?

— Нет, я не целитель, но базовое представление о ранениях имею, — чуть резче, чем обычно, отозвалась она. — Может, вам обоим тоже пора ознакомиться с этим хотя бы в теории, на случай, если рядом не окажется меня и моей сумочки с зельями.

Рон и Гарри понимающе переглянулись.

— Если она злится, значит, все нормально, — резюмировал Гарри. Рон кивнул и, кряхтя, поднялся на ноги:

— Думаю, да. Завтракать?

Гарри попытался было встать с кровати, но покачнулся и сел обратно:

— Кажется, я не совсем в форме. Голова кружится.

— Ну и ладно, я тебе бутерброд сюда принесу.

И Уизли удалился на кухню, заметно прихрамывая. Гарри какое-то время слушал, как он гремит там чем-то, затем повернулся к Гермионе:

— Слушай, мне очень жаль, я правда…

— Забудь.

— Нет, послушай, я не хотел…

— Гарри, просто давай забудем об этом, ладно? — устало проговорила она. — Мы побывали в Годриковой лощине, чуть не попались, но это не твоя вина.

— Я должен был тебя послушать, — печально проговорил он, сняв очки и потерев глаза обеими руками. — Вечно я втягиваю нас всех в какие-то неприятности.

— А иначе ты не был бы Гарри Поттером, — отозвалась Гермиона, невесело улыбнувшись. — Я не знаю, что еще тебе можно дать после той мешанины, которой я тебя напичкала ночью, так что просто лежи. У тебя сотрясение мозга, надо лежать.

— Ты расскажешь Снейпу?

— Думаешь, не стоит? Мы ведь узнали кое-что на кладбище.

Гарри замялся, вертя очки в руках:

— Ну, не знаю… Если он узнает, что мы там чуть не попались, он, наверное, взбесится.

— Рассердится, пожалуй, — кивнула Гермиона. — Но, может, в этот раз он не станет валять нас по сугробам. У него полно других забот, и я вообще не знаю, успевает ли он спать, так что… У него не будет сил злиться.

Гарри снова надел очки и, слегка прищурившись, посмотрел на подругу:

— Ты уже настолько хорошо его знаешь?

— Не начинай, — отмахнулась она. — Я тебе говорила, что между нами ничего нет. И он все еще считает меня занудой.

— Ну… он тоже довольно занудный, вообще-то.

— Гарри Джеймс Поттер, еще один намек на эту тему — и в следующий раз я просто дам Нагини тебя сожрать, — пробурчала она, впрочем, довольно беззлобно. Поднявшись с пола, она отнесла свое одеяло на кровать, присела на краешек и снова заглянула в дневник. Некстати вспомнила, что сказал ей Снейп о Гарри. Несколько секунд размышляла, что было бы, если бы Нагини в самом деле его съела, и ощутил бы Вольдеморт внезапную «смерть» очередного крестража или нет. Что вообще будет, если один живой крестраж сожрет другой? Или если они убьют друг друга?

«Нет. Не смей о таком думать. Гарри должен выжить. Снейп обязательно что-нибудь придумает».

Ужаснувшись собственным мыслям, Гермиона кое-как уняла дрожь в руках, достала из сумочки ручку и, склонившись над дневником, начала писать.

* * *

Снейп очнулся в своей подземной школьной лаборатории в полной темноте. Ночью он вроде бы на минутку присел за рабочий стол, когда в приготовлении очередного снадобья наметился небольшой перерыв — а проснулся на этом самом столе, с головой поверх разделочной доски и остатков ингредиентов. Он зажег свет и потер лицо ладонями. На щеку налипли лепестки календулы, в волосах запутался какой-то мусор. Один взгляд на котлы — и он едва не застонал. Огонь под ними погас. Вся работа пошла насмарку, когда он отключился прямо в процессе, и хорошо еще, что в этот раз среди ингредиентов не было ничего взрывоопасного. Чертыхаясь про себя, Снейп взялся инспектировать недоготовленные зелья. Два котла можно было сразу вылить и начинать заново. А вот основа для мази от ран неплохо настоялась.

Сколько же он проспал? И почему не сработал энергетик?

Глянув на часы, Снейп чертыхнулся снова. Время близилось к обеду. Он не пришел на утреннее собрание в учительской, пропустил завтрак. Одному Мерлину известно, что творится наверху в его отсутствие. Кое-как приведя себя в порядок, он выбрался из лаборатории, запечатал дверь и побрел в учительскую. Коридоры были пусты, уроки, похоже, шли по плану. Но не успел он добраться до нужного кабинета, как прозвучал сигнал на перерыв, и отовсюду повалили ученики. Стиснув зубы, он все-таки дотащился до учительской и у двери столкнулся нос к носу с Минервой. Та, окинув его беглым взглядом, подняла бровь:

— Какие-то проблемы, Северус? Заболел?

Проклятая ведьма. Небось радуется, что ему плохо. Он расправил плечи и постарался принять как можно более безразличный вид:

— Я был занят в лаборатории. Надеюсь, вы сумели обойтись без меня на утреннем собрании?

— Мы справляемся, — она изучающе смотрела ему в лицо, и ему вдруг захотелось ударить ее чем-нибудь особенно мерзким, так, чтобы она хоть на мгновение перестала делать вид, будто все они лучше него. Если бы она знала, сколько раз за этот семестр он спасал задницы ее драгоценных гриффиндорцев!

— Превосходно, — процедил он. — Вопросы есть?

Она поколебалась, словно и впрямь хотела что-то спросить, но затем лишь качнула головой:

— Нет, никаких вопросов. Утренние занятия идут по расписанию.

И, обойдя его, зашагала прочь по коридору.

Снейп проводил ее неприязненным взглядом, развернулся и отправился в свой кабинет, надеясь, что его отсутствие на общих трапезах не сподвигнет учеников на какие-нибудь новые козни. В прошлый раз, когда он не явился на завтрак, Эйвери поскользнулся на входе в зал (или же кто-то помог ему поскользнуться) и расквасил себе нос, а Джагсон после трапезы внезапно покрылся волдырями с головы до ног. Амикус, как обычно, не нашел виноватых, поэтому просто выборочно наказал нескольких гриффиндорцев и одного хаффлпаффца. Слизерин ликовал в полном составе. Особенно радовались Крэбб и Гойл, которым Амикус разрешил применить к одному из наказанных пыточное проклятие. Макгонагалл и Флитвик настрочили длиннющую жалобу, а Спраут заявила, что если прихвостни Лорда не прекратят применять подобные грязные методы, то она разошлет соответствующие письма родителям всех студентов без исключения. Снейп сомневался, что это подействует. Ну напишет она родителям — и что? Для чистокровных и полукровок учеба в Хогварце все равно обязательная, разобрать детей по домам не получится, хотя некоторые семьи все же не пустили детей в школу, едва стало известно, кого назначили директором. Но возиться еще и с этим не хотелось.

Как же все это надоело! Сбежать бы куда-нибудь… в лес. Или хотя бы в палатку к Золотой троице. Там его, по крайней мере, не так ненавидели. И можно было бы провести какой-нибудь эксперимент с лей-линией.

Зайдя в кабинет директора и отмахнувшись от взволнованных расспросов, где это он пропадал всю ночь и часть дня, Снейп вытащил из ниши за портретом дневник, прочел последнее сообщение Грейнджер и без сил опустился в кресло. К концу месяца он, наверное, поседеет от всех этих выходок, так и сыпавшихся на него со всех сторон. Чертовы дети, по-прежнему мнившие себя героями! Первой мыслью было сорваться с места, аппарировать прямо в палатку и хорошенько надрать уши и задницы всем троим. Потом он еще раз перечитал сообщение, разглядел, что у Грейнджер опять подрагивала рука, когда она это писала — и злость стала затухать. Девчонке, кажется, снова досталось — разгребать за этими двумя болванами. Хорошо еще, что она сделала приличный запас снадобий и озаботилась тем, чтобы изучить основы целительства.

Однако он определенно переутомился. У него даже не хватило сил отругать ее как следует за то, что она вообще допустила эту ситуацию.

С: Мисс Г., я не буду вам говорить, что вы трое поступили как совершеннейшие недоумки. Какого тролля вас понесло в Годрикову лощину? Я разве неясно выразился, когда велел вам не ходить туда?

Г: Я знаю, сэр. Но Гарри настаивал. Информация от Певерелла лишней не будет. Он сказал, чтобы мы уничтожили и палочку, и камень. И я думаю, что нам так и нужно сделать.

С: Удивительно, что вы вообще способны думать, раз уж позволяете себе такие идиотские выходки на грани самоубийства. Я считал вас умной девушкой, но теперь я сомневаюсь, что вам вообще нужны какие-либо советы и помощь. Вы же так хорошо справляетесь сами. Для чего мне тратить время и силы, чтобы помогать вам, если вы совершенно не желаете слушать то, что я вам говорю? Вы очень разочаровали меня сегодня.

Ответа не было. Ну, пусть подумает над своим поведением, это полезно. Снейп полулежал в кресле, потирая виски кончиками пальцев и морщась от колючей головной боли. Додуматься же — отправиться туда, где на них стопроцентно устроили бы засаду! Что за ветры дуют в голове этой девчонки? И как ему защитить их, если они упрямо нарываются сами? Дементор поцелуй этого Поттера, хоть на цепь сажай!

Сообразив, что Грейнджер, вероятно, сейчас сидит над дневником и хлюпает носом, он снова взял перо:

Что с Поттером?

Прошла еще минута, прежде чем на странице начали появляться новые строчки. На этот раз удивительно ровные, словно она моментально собралась.

Г: Ничего серьезного. Нагини укусила его за руку несколько раз, но яда в ранах не было. Кровотечения нет, температура слегка повышена. Множественные ушибы и ссадины, но я все обработала.

С: Сами-то как? Нужны какие-то лекарства?

Г: Жить буду. Пока обходимся, спасибо. Но если у вас есть антидот к яду Нагини, можно нам немного? Просто на всякий случай.

С: Я сделаю и передам с Добби. Где вы сейчас?

Г: Вернулись к Каслриггу. Я бы хотела провести несколько тестов.

С: Вы же сказали, что эта линия неактивна.

Г: Да, но в круге камней такие странные ощущения. Я хочу протестировать мощность заклинаний внутри. Может, даже спящие лей-линии работают. А вам ничего не встречалось на эту тему? Что-нибудь в архивных документах о Хогварце? Об Основателях? Они ведь не зря выбрали именно это место для школы. Вдруг они знали о лей-линии?

С: Мне ничего не попадалось, но я поищу. Вы уверены, что мне не надо осмотреть Поттера?

Г: Если ему станет хуже, я сообщу. Ночью было куда страшнее.

С: Глупая девчонка. Почему не позвали меня сразу?

Ответ пришел лишь через несколько минут. Снейп прочел его, и в груди снова что-то сжалось.

Г: Я не хотела вас беспокоить, сэр. На случай, если вы спали. Вам ведь нечасто удается отдохнуть. Да и мы справились сами.

Глупая девчонка, подумал он еще раз. Почему его до сих пор так все это задевает? И как ей удается буквально несколькими словами мгновенно погасить его гнев?..

С: Мисс Г., мы, кажется, договорились, что вы сразу же сообщаете мне о малейшем инциденте. А вчерашнее происшествие — это даже не инцидент, это ЧП. Впрочем, чего еще ждать от гриффиндорцев…

Г: А вы, разумеется, просто верх благоразумия, сэр — каждый день ходите среди сотен людей, желающих вашей смерти.

Несносное существо. Кто кому сейчас должен выговаривать?

С: Мое благоразумие, равно как и все, чем я рискую, вас не касается. Я знал, на что иду, я уже говорил вам это.

Г: Ну, мы тоже знали, на что идем. Почти.

С: Да неужели? Не так давно вы говорили мне, что понятия не имели, с чем придется столкнуться. И что вы умираете от страха каждую ночь. И тут вы, опять-таки наплевав на мои предостережения и на собственную безопасность, отправляетесь туда, где вас наверняка будет поджидать Темный Лорд. Как, по-вашему, это называется, мисс Г.?

Г: А как иначе мы смогли бы проверить, не спрятано ли там что-нибудь?

С: Надеюсь, результаты проверки вас удовлетворили. Все то, что сказал вам Певерелл, можно было вывести самостоятельно путем чисто логических умозаключений.

Г: Возможно, но ведь мы узнали и кое-что поважнее. Обычные боевые заклинания на Нагини не действуют. Она, как и другие крестражи, имеет мощную зачарованную оболочку. И повредить эту оболочку, видимо, можно только теми же средствами, которые используются для уничтожения крестражей.

С: Надеюсь, меча Гриффиндора для этой твари будет достаточно. Это все на данный момент?

Г: Пока да.

С: Тогда сидите на месте, а не то мне придется посадить вас на цепь. Или запереть в подземелье Хогварца.

Г: Отличный был бы план, если бы не нужно было прятаться от других Пожирателей в замке.

С: Будьте уверены, мисс Г. — если бы мне вздумалось закрыть вас там, вас бы никто и никогда не нашел. Займитесь исследованиями. И никакой охоты на егерей, вам понятно?

Г: Я постараюсь удержать их, сэр. Простите... Мне жаль, что я вас расстроила. Хорошего вам дня.

Снейп отодвинул дневник. Посидел пару минут, невидящими глазами уставившись на последнюю строчку. Затем грузно поднялся из-за стола и побрел в свои апартаменты. Надо как-то прийти в себя, чтобы не натворить глупостей. Контрастный душ. Много кофе. Обед. И новый план действий.

Да, именно этим он и займется, и именно в таком порядке.

* * *

После похода в Годрикову лощину прошло несколько дней. Гарри и Рон, оклемавшиеся от нанесенных змеей повреждений, маялись от скуки. Гермиона пыталась усадить обоих за книги, чтобы они хотя бы изучили оказание первой помощи, но они не обладали ее усидчивостью и постоянно отвлекались от чтения, мешая читать и ей. Она злилась, забирала книги и пряталась на своей кровати, отгораживаясь от мальчишек заклинанием тишины, но Рон то и дело подходил к ней с каким-то вопросом, чем раздражал еще больше. Ситуация усугублялась тем, что Гермиона после встречи с Нагини стала очень плохо спать, а снотворных у нее оказалось так мало, что она быстро их израсходовала, и теперь с наступлением ночи ей никак не удавалось заснуть. Она лежала, изучая брезентовый потолок и стены палатки, пыталась очистить разум при помощи окклуменции, даже считала овец по старинке. А когда у нее все же получалось уснуть, ей снилась наползавшая со всех сторон чернота, по сантиметру отвоевывавшая пространство вокруг и тянувшая к ней липкие щупальца, и девушка в панике просыпалась.

«Поздравляю, Грейнджер — ты сходишь с ума».

Гермиона никак не могла понять, почему это с ней происходит. Ведь им троим и раньше случалось попадать в опасные переделки. Почему же именно встреча со змеей и побег прямо из-по носа Вольдеморта так сильно на нее повлияли? Даже сильнее, чем нападение Пожирателей во время эвакуации Гарри с Бирючиновой аллеи. Тогда они тоже видели Вольдеморта, и тот даже гнался за ней какое-то время, пока не переключился на другую цель. Может, виной всему эти места, отмеченные на карте Дамблдором? Пребывание на лей-линии обостряло все ощущения, навевало странные сны, словно каким-то образом снимая блок с подсознания и высвобождая скрытые страхи и тревоги. Но ведь в Каслригге лей-линия неактивна, да и палатку они поставили далеко от камней.

Через неделю стало еще хуже. Гермиона беспокойно бродила вокруг палатки днем и все чаще отправлялась в круг камней ночью, игнорируя советы Снейпа не засиживаться долго в каком-то одном месте. Эти камни тянули ее к себе будто магнитом, а дремавшая под землей лей-линия будоражила воображение. Тревожное состояние при этом никуда не девалось. Рон и Гарри, заметив, что она почти перестала спать, пробовали было расспросить, что с ней происходит, но никаких вменяемых ответов не получили.

— Гермиона, мне кажется, это место как-то странно на тебя влияет, — сказал ей Гарри, так и не добившись от нее объяснений. Девушка только отмахнулась:

— Если мы переберемся в другое место, вряд ли что-то изменится.

— Ты же почти не спишь. Может, попросим у Снейпа сонное зелье?

— Ага, как будто ему делать нечего, только варить мне снотворные.

— Да у него наверняка есть запас, всего-то передать с кем-то из эльфов, — начал было Рон, но Гермиона наградила его таким взглядом, что он поспешил заткнуться.

— Принимать снотворные вообще вредно. Я и так пила их всю неделю, вряд ли мне можно пить еще.

— Но раз ты не можешь спать, то…

— Я справлюсь, — она отгородилась от них очередной книгой, чтобы у них было меньше возможностей заглядывать ей в лицо. — Просто у меня слишком много мыслей. Как только я перестану думать лишнее, все будет в порядке.

— А как можно перестать думать? — удивился Рон. — Мысли же… ну, это… сами приходят.

— А вот для этого, Рональд, надо практиковаться в окклуменции, — несколько раздраженно ответила Гермиона. — И если вам двоим больше нечем заняться, кроме как доставать меня… Лучше бы поупражнялись. Гарри, тебе ведь больше ничего не снилось?

— С тех пор как мы побывали на кладбище? Ничего. Мне кажется, он травится собственной злостью и слабеет, — с серьезным видом ответил Гарри, поправляя очки. Гермиона подняла глаза от книги:

— Слабеет от злости?

— Ну, вроде того. После каждого такого приступа ярости я перестаю его ощущать и видеть, о чем он думает. Словно связь между нами ослабевает.

— Очень интересно. И как давно ты это заметил?

— Я не знаю, когда именно это началось, но в прошлый раз, когда он наказывал кого-то из своих за то, что упустили нас на Гриммо, связь была лучше. В этот раз все закончилось как-то слишком быстро, он увидел, как мы исчезаем, одна короткая вспышка — и больше ничего. Правда, мне привиделось что-то странное, пока я валялся в бреду… я же вам говорил. Но с тех пор — ничего.

Гермиона помнила. Видение Гарри только подтверждало, что Снейп сказал ей правду — Гарри является седьмым крестражем Темного Лорда. Вольдеморт, оказавшись в доме, где его так бесславно лишили телесной оболочки когда-то, невольно обрушил на Гарри целый водопад воспоминаний, в которых он одновременно пребывал и бесплотным духом после отрикошетившей Авады, и орущим в кроватке младенцем. Хорошо, что у Гарри не хватило мозгов сообразить, что это значит. При одной мысли о том, что он может догадаться раньше времени и пойти на какую-нибудь героическую глупость, Гермиона впадала в ужас.

А вот то, что Вольдеморт слабеет после припадков ярости — это интересно. Возможно, это связано с чрезмерным расходом энергии, ведь в состоянии злости она выплескивается в больших количествах, и ее запас восстанавливается не сразу. Гермиона даже после обычных глупых подростковых ссор порой чувствовала себя как выжатый лимон, а Вольдеморт гораздо сильнее, следовательно, и расход энергии при потере самоконтроля будет больше. В голове сразу же завертелся вихрь идей, но ни одна из них не оформлялась во что-то дельное. Гермиона исписала несколько свитков своими размышлениями на эту тему, даже рискнула в сжатом виде написать о выводах Снейпу, но тот, видимо, был чем-то занят и ничего не ответил. Разочарованно захлопнув дневник после двух часов бесполезного ожидания, Гермиона сунула руку в сумочку, чтобы достать еще один чистый свиток, и наткнулась на завернутый в носовой платок флакончик. Убедившись, что мальчишек рядом нет, она вытащила сверток и, развернув платок, залюбовалась мерцающим сиянием зелья. Когда Снейп велел ей вернуть украденное из его кабинета снадобье, Гермиона, разумеется, не удержалась и отлила себе немного. Просто на всякий случай. Хотя, тогда ею двигало, скорей, любопытство. После того, как она поняла, для чего это зелье принимает Снейп, любопытство разгорелось еще больше. Она увлеченно рылась в имевшихся у нее книгах по редким снадобьям, раз за разом пыталась вычислить компоненты, даже составила несколько арифмантических схем, чтобы выяснить потенциальное влияние такого зелья на разных людей.

«Он сказал — благодаря этому снадобью он может уйти в транс и увидеть то, что может помочь при этих его приступах. Приступ начинается после применения черной магии. Концентрированный выброс темной силы. Такой выброс чаще всего подпитывается негативными эмоциями, ненавистью, страхом. Страх… Может быть, оно блокирует какие-то нейронные центры, отвечающие за такую реакцию? Но что, в таком случае, можно увидеть под воздействием зелья, если базовые компоненты провоцируют галлюцинации? Вызов счастливых воспоминаний? Моделирование ситуации, в которой становится спокойнее? Или, может, оно воздействует на уровень адреналина? И для этого достаточно всего десять минут. Или это только ему было достаточно?»

На какое-то время это отвлекло ее от собственного тревожного состояния, в котором она пребывала последнюю неделю. Но когда размышления зашли в тупик, а сон опять не пришел, Гермиона занервничала еще сильнее. Так и не сомкнув глаз, она дождалась своего дежурства, стараясь не подавать виду, что совсем не спала, и сменила Гарри у входа в палатку. Когда из палатки послышался храп, девушка добавила к защитным чарам еще парочку и аппарировала к Каслриггу. Ей начинало все больше и больше здесь нравиться, особенно ночью, когда вокруг никого не было. Она обещала и Гарри, и Снейпу, что не станет пытаться пробуждать лей-линию самостоятельно, пока они не разузнают о требуемом для этого ритуале как можно больше, но, признаться честно, ей очень хотелось попробовать. Очень. Она приходила сюда каждую ночь, садилась в центре круга, накрывала площадку заклинаниями, чтобы скрыть ее от глаз случайных визитеров, если таковые вдруг появятся посреди ночи… И с каждым разом все сильнее чувствовала отклик. Камни начали на нее реагировать. Поначалу это ощущалось лишь как едва заметное тепло в пальцах в ответ на чары, сотворенные внутри круга. Ночь за ночью ощущения усиливались, магия теплом разливалась по телу, а спавшая под ногами линия начинала легонько вибрировать.

По обыкновению усевшись в центре круга и поставив защитные барьеры, Гермиона закрыла глаза и сосредоточилась на своих ощущениях.

Первый слой: хаотичный набор мыслей и воспоминаний о прожитом дне. Выключить.

Второй слой: тоска по родителям, оставшимся в Хогварце друзьям, Косолапсу. Выключить.

Третий слой: непреодолимое желание поговорить со Снейпом… это еще зачем? Выключить.

Четвертый слой: тягучий вязкий страх, напоминавший огромное черное озеро со смолой. Увязнешь в нем — уже не выберешься. И выключить его не удавалось.

Пальцы сами нашарили в кармане флакончик.

«Грейнджер, даже не думай. Он создавал это зелье под себя и свои потребности. Кто знает, как оно подействует на кого-то другого?»

Ну, а что такого может случиться от одного глотка, возразила она самой себе. Это даже меньше чем на десять минут, Снейп тогда выпил полную дозу и все равно пришел в себя почти сразу.

«Грейнджер, ни один исследователь никогда не рискнет проводить такие тесты на себе, никого не предупредив. Да еще и в полном одиночестве. А если тебя хватит удар прямо посреди этого чертового круга?»

Руки двигались сами, помимо ее воли. Гермиона вытащила пробку, поднесла флакончик ко рту и понюхала. Запах каждый раз был разным. Сегодня зелье пахло дымом, можжевельником и еще чем-то горьковатым. Она сделала небольшой глоток. По вкусу похоже на обычную газировку, легкое покалывание и прохлада на языке. Гермиона едва успела закрыть флакончик, как сознание заволокло туманом, а затем ее рвануло и унесло куда-то вверх по расширявшейся спирали, выше, выше, выше…

…Охваченный огнем Хогварц, окруженный целым океаном жутких теней…

…В воздухе висит невыносимая вонь — горелой плоти, крови, паленой шерсти…

…В небе над замком — багровое марево и черный дым. От взрыва обрушивается часть северной башни, где находился класс прорицаний. Вместе с обломками стены вниз летит чье-то тело. Из-под груды камней на Гермиону смотрит Фред Уизли, изломанный, окровавленный. Мертвый. Застывшая удивленная улыбка на губах.

…Гермиона мечется по разрушенному внутреннему двору, уклоняясь от летящих во все стороны заклинаний. То тут, то там под зеленым лучом падает кто-то из бойцов, уже не разобрать, где свои, где чужие. Гермиона спотыкается о чью-то ногу. На земле прямо перед ней лежит Колин Криви. Его широко распахнутые глаза невидяще глядят в небо, и в них отражаются сполохи пламени и заклятий.

…В разрушенной галерее урчит и смачно чавкает какая-то тварь, сгорбившись у остатков стены и что-то поедая. Гермиона кричит от ужаса, когда видит, что это Фенрир Сивый. А его ужин — Лаванда Браун. Густые пшеничные кудри, предмет зависти всех гриффиндорских девчонок, посерели от пыли, шея и грудь — кровавое месиво, по каменному полу вокруг истерзанного тела медленно растекается алая лужа.

…По двору, ловко лавируя среди дерущихся и прикрываясь щитовыми чарами, бежит Люпин. Он что-то кричит сражающейся совсем рядом Макгонагалл. Та выпускает в небо сноп ярко-красных искр, один раз, второй, третий, словно подавая какой-то сигнал. Люпин поворачивается, чтобы вернуться обратно в замок. Зеленый луч попадает ему прямо в лицо, и он валится на землю как марионетка, у которой внезапно обрезали все ниточки.

…Пронзительный женский вопль. Тонкс бросается через двор к своему мужу, но ей в спину бьет какое-то заклятие. Она падает на колени, обеими руками раздирая горло, задыхаясь. Из глаз, ушей и носа ручьями течет кровь. В нее попадает еще несколько заклинаний, пущенных с разных сторон, и Тонкс падает на развороченную взрывами брусчатку лицом вниз. Ее волосы, еще мгновение назад бывшие ярко-розовыми, стремительно выцветают до грязно-серого оттенка.

…Отчаянно скрипящие деревянные стены Воющей Хижины. Такая знакомая фигура в черной мантии. Вольдеморт взмахивает палочкой. Гермиона, забыв обо всем на свете, бросается вперед, но слишком поздно — Снейп оплывает на грязный пол как подтаявшая черная свеча, и в его горло впивается Нагини. Гермиона кричит и не может остановиться. Она лихорадочно ищет собственную палочку по всем карманам, но палочки у нее почему-то нет. Профессор зельеделия судорожно хватается за прокушенную шею, пытается зажать раны руками, хрипит в попытке что-то сказать, но в разорванном горле клокочет кровь. Гермиона в полном оцепенении смотрит, как он истекает кровью у ее ног, и ничего не может сделать. Не может даже пошевелиться.

…Ночной лес и зловещие фигуры в плащах и масках. Мертвая тишина. Пробираясь среди гигантских корней древних деревьев, Гермиона идет за Гарри. Он движется как сомнамбула, едва переставляя ноги, ссутулившись, крепко сжимая что-то в кулаке. Рядом с ним Гермиона видит четыре дымчатые тени, безмолвно замкнувшие его в защитный круг. Но вот он роняет то, что держал в ладони, расправляет плечи, шагает из темноты на освещенную светом палочек полянку — и оказывается лицом к лицу с Вольдемортом. Гермиона холодеет. Зажмуривается, всего на мгновение, только бы прийти в себя, убедить себя, что все это не по-настоящему, что все это сон…

Под веками полыхает зеленым.

Ее лучший друг лежит на земле, отброшенный проклятием назад на несколько шагов. Разбитые очки валяются рядом.

— Гарри! Гарри!..

Нет.

Нет.

Нет!..

Гермиона очнулась посреди каменного круга, продрогшая до костей, словно из нее разом выкачали все тепло. Набившийся в волосы и складки одежды подтаявший снег холодил тело еще сильнее. Она села, дрожащими руками ощупала себя с головы до ног. В ушах все еще стояли крики и взрывы, в ноздри набился густой тошнотворный запах крови. Мерлин, как же страшно… как жутко… Что это было? Разве зелье не должно было вызвать у нее какие-то видения, которые успокоили бы ее, а не напугали еще больше?

«Поделом тебе, Грейнджер. Будешь знать, как пить непроверенные чужие снадобья».

Кое-как поднявшись на ноги, она поежилась, осмотрела окружавшие ее камни. Глянув на часы, поняла, что это… видение? сон?.. длилось даже меньше пяти минут. А по ее ощущениям — будто прошла целая ночь. Гермиона закрыла лицо руками и долго стояла, пытаясь выбросить леденящие кровь картинки из памяти. Сколько смертей… и каких ужасных…

Дурацкое зелье. Зачем вообще она его пила? Забылась, называется.

Она просушила одежду, вернулась в палатку и, тихонько подкравшись ко входу, заглянула внутрь. Гарри и Рон крепко спали, растянувшись каждый на своей кровати. Будить Рона на дежурство было рано. Гермиона бесшумно призвала со своей кровати одеяло, завернулась в него и, усевшись у входа в палатку, уставилась в темноту перед собой. Что она читала о свойствах лей-линий совсем недавно, когда искала информацию для ритуала пробуждения?

Длительное пребывание на лей-линии, в особенности у точек открытого выхода энергии, может запускать процессы, приводящие к изменению сознания.

Наибольшей чувствительностью к энергии лей-линий обладают волшебники с врожденной способностью к ментальной магии.

При определенных обстоятельствах, пребывая в состоянии измененного сознания, такие волшебники иногда могут видеть прошлое либо многовариантное будущее.

Энергия лей-линии может многократно усилить способности волшебника, если волшебник добровольно становится проводником этой энергии в окружающее пространство.

Многовариантное будущее. Только этого не хватало.

Но ведь линия Каслригга неактивна. Она никак не могла подействовать. Да, каменный круг реагировал на чары, но это было лишь слабенькое эхо древней спящей магии. Значит, этот кошмар — всего лишь галлюцинации, вызванные зельем. Других объяснений быть не могло. Любопытно, что сказал бы Снейп, если бы узнал, что его снадобье вызвало видение массовых смертей вместо сладких грез?

Гермиона по привычке зарылась носом в воротник мантии. Наложенные на мантию чары исправно работали и хорошо согревали, но в дополнительном коконе из одеяла девушка чувствовала себя уютнее. Жаль, что запах трав из ткани давно выветрился. Гермиона вспомнила, как Снейп застыл на месте, когда она, повинуясь какому-то внезапному порыву, обняла его. Оттолкнуть не оттолкнул, вырываться не стал, но и не отвечал особо. Лишь подержал руки на ее спине, едва касаясь, словно ему было крайне неловко и неудобно. Прижаться бы сейчас хоть к кому-нибудь… Ночью даже под защитными чарами ей было страшно до умопомрачения. Открытая местность, темнота, треплющий брезентовые стены ветер… Но хуже всего было это гнетущее одиночество. Гермионе отчаянно хотелось побыть среди людей. Где-нибудь, где она сможет снова почувствовать себя в тепле и безопасности. Есть не разогретые консервы и бутерброды, а горячую домашнюю пищу, приготовленную из свежих продуктов. Мыться не в походной ванне наколдованной водой, которую приходилось подогревать каждые несколько минут, а в горячем душе с хорошим напором. Засыпать не в палатке со сквозняками, не в спальном мешке на грубо сколоченной койке, а под настоящей крышей и в мягкой белоснежной постели. Мальчишек, кажется, и так все устраивало, хотя время от времени Гермионе приходилось напоминать им постирать одежду. Для нее же эти полевые условия, хоть и относительно скрашенные бытовыми заклинаниями, были пыткой.

Она просидела так несколько часов, раз за разом поднимая и опуская окклументный щит, чтобы загнать свой страх поглубже. Потом Рон сменил ее. Гермиона безуспешно пыталась заснуть остаток ночи. Задремать ей удалось лишь под утро.

В тот день они перебрались на одну из уже проверенных точек на южной лей-линии. Гермиона перечитала одну из книг по лей-линиям, которые ей принес Снейп из библиотеки Хогварца, а ночью, во время своего дежурства, выбралась в точку, где энергия ощущалась сильней всего, и сделала еще один глоток из украденного флакончика.

Результаты были те же. Только добавилось еще больше ужасающих подробностей.

Гермиона очнулась в слезах. Неужели ей таким образом показали будущее?

Нет, не может быть. Не может быть. А где же многовариантность? Почему она не увидела что-то другое? Какой-то другой вариант событий? Почему опять то же самое?

Когда они опять сменили место через два дня, она провела эксперимент в третий раз.

С неизменными результатами.

«Грейнджер, прекращай заниматься этой дурью. Ты не в том состоянии, чтобы проводить такие тесты. Уймись, пока крыша не съехала».

Она вняла голосу разума и запрятала флакончик с остатками зелья на самое дно сумочки. Но теперь при виде Гарри где-то на задворках сознания вспыхивал зеленый луч, а перед глазами то и дело всплывала картинка — валяющиеся на земле разбитые очки.

Оглушительный грохот обваливающейся стены замка.

Жадное чавканье Фенрира.

С силой бьющий об пол змеиный хвост и бульканье крови в разорванном горле.

Г: Сэр, как вы думаете, можно ли изменить будущее, если уже было сделано пророчество?

С: Пророчество или предсказание, мисс Г.?

Г: А есть разница?

С: Разумеется. Предсказание может не сбыться. Оно может быть сделано исключительно на уровне прогнозирования вероятностей, а это, как вы знаете, нестабильная вещь. Предсказания могут основываться на логике, анализе событий и научных методах. И будущее крайне изменчиво. Вы должны были это понять, когда пользовались времяворотом.

Г: Я понимаю. Одно измененное действие — и будущее тоже меняется. С непредсказуемыми результатами.

С: К чему тогда вопросы?

Г: В случае с пророчеством о Гарри и В., если первая часть пророчества сбылась… возможно ли изменить вторую часть?

С: Я думал над этим. Пророчество тем и отличается от предсказания, что в случае его запуска наверняка должно сбыться. Если бы Лорд не отправился убивать его лично, если бы не разглядел в нем угрозу, не применил к нему проклятие, не отметил его шрамом и не сделал его своим крестражем — хоть и случайно — пророчество бы не запустилось. Как и тысячи других пророчеств, хранящихся в Отделе Тайн. Заметьте, мисс Г., в этом пророчестве дается открытый финал. Следовательно, у Поттера есть шанс выжить. Многим пророчили верную смерть, избежать которой не было никакой возможности.

Г: Но ведь Гарри расщепит свою душу, если убьет Сами-Знаете-Кого.

С: У тех, кто участвует в войне, мало шансов на сохранение целостности души. И всем придется с этим смириться. Если только Поттер не придумает себе достойное оправдание и не сочтет это убийство благим деянием, за которое его не будет мучить совесть. Что-то мне подсказывает, что так и будет, раз он безо всяких угрызений совести режет конечности егерям. И некоторые после этого умерли.

Г: Мы ничего не знаем о его душе, сэр. И о том, мучает ли его совесть.

С: Разве он не говорит об этом с вами?

Г: Иногда. Он хорохорится и делает вид, что ему все нипочем. Но я знаю, что это не так.

С: Ну, так объясните ему, что над собственными убеждениями порой надо работать так же усердно, как над физическими навыками.

Г: У вас, похоже, богатый опыт в подобных вещах. Помогает?

С: Я умею убеждать. В том числе самого себя.

Г: Выходит, пророчество о Гарри стало самоисполняющимся? Только потому, что В. начал менять реальность, подстраивая ее под услышанное?

С: Именно так. И поэтому оно сбудется, в одном из данных вариантов финала.

Г: Не так давно вы говорили, что мы все слишком увлечены этим пророчеством. И что нам надо забыть об этом, потому что это бредни пьяной сумасшедшей. А теперь вы говорите совсем другое.

С: Я сказал то, что и вы, и Поттер хотели услышать в тот момент. Что я об этом думаю на самом деле — не так и важно. Поттер пребывал в угнетенном состоянии. Его надо было слегка… мотивировать.

Г: Это же манипуляция, сэр.

С: Да. Но и вы, мисс Г., манипулируете им все это время.

Г: Неправда! Я бы никогда так с ним не поступила!

С: Вы уже это сделали, и не раз. Поскольку он до сих пор остается на плаву и продолжает совершать идиотские поступки, оправдывая их желанием восстановить справедливость, а не бросается в реку от отчаяния, значит, над ним кто-то продолжает работать. Уизли бы не смог. Остаетесь вы. Не грызите себя. Это необходимость.

Г: Но это же значит, что я ничуть не лучше Дамблдора!

С: У вас, в отличие от Дамблдора, благие намерения по отношению к Поттеру. Вы ведь делаете все это, чтобы спасти его.

Г: И вы думаете, это меня оправдывает?

С: Полностью.

Ответа не было довольно долго, словно Грейнджер пыталась переварить прочитанное. Снейп читал и перечитывал сегодняшний диалог, ругая себя за эти жалкие попытки донести до девчонки мысль, что других вариантов у них сейчас нет, и на некоторые моральные принципы волей-неволей приходится закрывать глаза. Наконец, минут через пять она снова начала писать, возвращаясь к предыдущей теме. Вероятно, до утра будет думать над тем, что он ей сказал. Снейп, нахмурившись, смотрел на проступающие на пергаменте мелкие буковки. Писала она быстро, но при этом разборчиво. Сам он на такой скорости выдавал жуткие каракули, которые потом сам часто не мог разобрать.

Г: И все-таки, как определить, какое именно действие может запустить пророчество? Это вообще возможно? В случае с пророчеством о Гарри было конкретное указание на родителей, на месяц рождения, а также на то, что В. пометит его как равного себе. Если в пророчествах нет конкретных указаний, как избежать запуска?

С: С этими вопросами вам бы следовало обратиться к кому-нибудь из прорицателей, мисс Г.

Г: Но ведь какое-то мнение по этому вопросу у вас есть.

С: Вам что, опять что-то напророчили?

Г: Если Гарри является крестражем, его шансы на выживание крайне малы по сравнению с шансами выживания В. Даже если бы пророчества не было. В пророчестве открытый финал, но вероятность одного варианта выше другого.

С: А, понимаю. Арифмантические расчеты делали?

Г: Делала. И не один раз. У Гарри действительно один шанс на… не знаю сколько. И все привязано к этой треклятой Бузинной палочке. Если она не сработает так, как предполагает Дамблдор, пророчество сбудется в пользу В.

С: Значит, мы должны сделать так, чтобы она сработала, мисс Г. Но пророчество предполагает и третий вариант, хоть и не говорит о нем явно — что умереть могут оба, а не кто-то один.

Г: Но если В. станет смертным, его может убить кто угодно. Почему это должен быть Гарри? Почему мы не можем это изменить?

С: Мы не пробовали. Но у нас есть возможность это проверить.

Г: А если исход уже предопределен? Если мы уже выполнили достаточно действий, чтобы все дальнейшие события сложились именно так, а не иначе?

С: Как я уже сказал, будущее многовариантно. Можно просчитать вероятности при помощи арифмантических уравнений, определить ключевые события, чтобы отследить, по какой именно линии вероятности развивается ситуация. Но не более того. Если вы пытаетесь сказать мне, что кто-то уже напророчил Поттеру верную смерть — лучше не продолжайте. Раз пророчество уже начало исполняться, и в нем был дан открытый финал — остается пусть крохотный, но шанс. И мы должны приложить все усилия, чтобы им воспользоваться, мисс Г. А теперь выкладывайте: что вас беспокоит на самом деле?

Г: Я не могу вам сказать.

С: Почему?

Г: Потому что не могу. Но мне постоянно снятся кошмары. Я боюсь засыпать.

С: Хотите «Сон без сновидений»? У меня есть запас.

Г: И как долго я смогу его пить?

С: Пока все не закончится.

Г: Оно ведь вызывает привыкание.

С: Ну, либо так, либо кошмары. Выбор за вами. Вечером я пришлю к вам Добби. Пить или не пить — дело ваше, но, по крайней мере, оно у вас будет. Что-нибудь еще нужно?

Г: Нет, сэр. Спасибо. Мне просто иногда хочется хоть с кем-нибудь поговорить.

Снейп долго смотрел на эту фразу, невольно потирая грудь над сердцем. Ему не нравился этот разговор и эти вопросы. Чертово пророчество висело над ним как Дамоклов меч, а все потому, что все ключевые участники этой войны слишком верили этим бредням. И, да, ему самому не раз снились кошмары о том, как эта война может закончиться. Чего он не сказал Грейнджер, так это того, что «Сон без сновидений» в конечном итоге просто перестает работать. Но если девчонка еще не пробовала его пить, то какое-то время продержится.

Проклятье. Теперь он будет все время думать об этом. Что же такого страшного может сниться гриффиндорской заучке, что она боится ложиться спать?..

Примечание к части

** Услышь мой крик.

То, что внутри меня, нереально.

Сломанные кости и мораль, преследующая меня.

Добро пожаловать домой, я одна, все ушло.

Все, что я чувствую — абсурд.

Amaranthe