Огненный цветок (гет)

В темницах Минас Тирита было влажно и холодно. Искорке приходилось крепко прижимать к животу согнутые ноги, чтобы хоть как-то согреться. Соломенный тюфяк, составлявший все тюремное убранство, лежал прямо на каменном полу. От узкого длинного коридора, в котором сейчас раздавался богатырский храп охранника, камеру отделяла только металлическая решетка, а сама она была скорее глубокой нишей в стене, чем полноценной комнатой. Окон в ней не было, и о времени суток можно было судить только по свету, расползавшемуся в коридоре.

Искорка перевернулась на другой бок и сильнее поджала ноги. Где-то вдалеке капала вода и этот звук вместе с размеренным храпом наводил на нее сонную тоску. Будь у нее возможность укрыться сейчас своим лориенским плащом или хотя бы тонким походным одеялом, она бы заснула в тот же миг, но стражники, забравшие ее из светлой комнаты с видом на сад и сопроводившие в казематы второго яруса, не дали ей взять что-то с собой. Она обхватывала себя руками и закрывала глаза, тщетно пытаясь сохранить тепло. Что будет с ней теперь? Грядущая неизвестность пугала. Ее взяли под стражу, не вдаваясь в объяснения, и она терялась в догадках, что именно заставило наместника принять такое решение. В том, что это было решение лично наместника, она не сомневалась.

Охранник всхрапнул особенно громко и внезапно закашлялся. Звук гулко разносился по коридору и камерам, а он все никак не мог справиться с удушливым приступом. Но наконец кашель затих и Искорка услышала, как скрипуче отодвинулся стул и раздались шаркающие шаги, медленно приближавшиеся к ее камере. Охранник, которого ей удалось бегло рассмотреть, когда ее привели в крепостную тюрьму, отличался грузным телосложением и был неожиданно не похожим на других встречавшихся ей в городе людей. Голова его была круглой, словно сыр, и лоснилась от проступавшей испарины, редкие короткие волосы какого-то мышиного цвета топорщились смешным ёжиком, а мелкие черты лица были совершенно невыразительны. Здесь, среди высоких темноволосых гондорцев, отличавшихся строгим и даже аскетичным обликом, он казался каким-то чужим.

Шаги затихли ровно напротив ее камеры. Искорка лежала лицом к стене и не могла видеть охранника, но чувствовала, как его изучающий взгляд скользит по ней. Это бесцеремонное внимание рождало в ее сердце кипучую злость, захотелось встать и прикрикнуть на него, прекратить это наглое разглядывание, но она лишь сильнее сомкнула челюсти. Охранник же все стоял и стоял рядом с решеткой и Искорка наконец решила перестать притворяться спящей. Открыв глаза, она перевернулась на спину и села на тюфяке.

— Что-то не так? — она открыто посмотрела в его лицо и их глаза встретились.

Услышав ее голос мужчина заметно вздрогнул и отчего-то растерялся. Он сделал шаг назад и на его поясе зазвенела связка тяжелых ключей. Испуг на лице сменился гневом.

— Молчи, ведьмино отродье! — прикрикнул он и Искорка устало закатила глаза.

— О Элберет, — прошептала она и откинулась на спину на тюфяке.

"Так и до костра недалеко", — пронеслась в голове неутешительная мысль. По коридору начинала расползаться полоска неяркого света, охранник потушил горевшую у решетки ее камеры свечу и направился дальше по коридору. "Значит, ночь прошла и наступил рассвет", — отстранённо подумала Искорка. Успеют ли они казнить ее до начала осады? Или ей придется дожидаться в этой камере прибытия орков?

Стук тяжелой двери прервал невеселые мысли. Охранник снова прошел мимо и удивленно поприветствовал кого-то.

— Как прошла эта ночь, дядя? — говорил вошедший.

— Спокойно, сынок, спокойно, — добродушно откликался охранник и Искорка по одному только звуку его голоса могла представить, как широко растягивались в улыбке его тонкие губы. Пришедший явно вызывал у него теплые чувства.

— Вам стоит немного отдохнуть, — продолжал звонкий голос, — ночи без сна выматывают.

Услышав это, Искорка ухмыльнулась. Охранник меж тем продолжал.

— Что ты, что ты! Я привычный.

— Как скажете, дядя, а то я мог бы подменить вас ненадолго. Вышли бы во двор, прошлись до рынка. Говорят, Гилборн распродает остатки своего товара за бесценок перед предстоящей осадой.

Наступила тишина.

— А, ладно! — наконец заговорил охранник. — Сбегаю быстро до лавки, раз уж ты оказался здесь. Все равно у нас только одна пленница, ты-то уж с ней справишься, коли чего. А мне давно надо бы сменить свои сапоги. Гилборн — лучший кожевенник во всем городе!

— Вот и я о том, дядя, — смешливо отозвался тот.

— Только смотри! Не разговаривай с ней, Ингор, — придав голосу суровости, продолжил охранник. — Ее речи могут зачаровать.

Искорка подавила желание простонать.

— Хорошо, дядя, — серьезно отозвался Ингор и сразу за его словами раздались торопливые шаркающие шаги и громкий глухой звук закрывшейся двери.

Все стихло. Искорка снова сомкнула веки и стала считать звонко падающие капли воды. На пятом десятке установившуюся тишину нарушил торопливый звук каблуков. Видимо, Ингор не испугался предостережения и решил взглянуть на пленницу своими глазами.

— Госпожа, — раздалось тихое восклицание от решетки и Искорка, до того лежавшая на спине, села и удивленно посмотрела на человека по ту сторону.

Перед ней был очень молодой высокий мужчина в легком гондорском доспехе. Голову его покрывали мягкие темные кудри, а на округлом лице едва проступала щетина. Он казался совсем юнцом, должно быть, ему не было и двадцати.

— Госпожа, — опасливо оглянувшись, снова позвал он и Искорка встала со своего места и подошла к решетке.

— Вы меня знаете? — спросила она, вглядываясь в его лицо.

— Нет, но меня послал к вам господин Боромир. Он велел мне проследить, чтобы вас не обижали. Но я не могу многого, — тихо проговорил он, достал из-за пазухи какой-то сверток и передал Искорке.

— Спасибо, — Искорка взяла сверток и искренне улыбнулась. — Передайте господину Боромиру, что со мной все в порядке. По крайней мере, пока, — закончила она тихо.

На этих ее словах Ингор внезапно изменился в лице. На его щеках заалел румянец, он опустил глаза в пол и словно растерялся.

— Ингор? — позвала Искорка. — Все в порядке?

— Я не смогу передать господину Боромиру ваши слова, — виновато ответил он все еще смотря себе под ноги. — На рассвете он выступил вместе с отрядом командира Фарамира. Его нет в крепости.

— Но как же так? — опешила Искорка. — Он не должен был... — растерянно продолжила она, но увидев, что юноша смутился еще больше, сразу все поняла. — Все равно, спасибо вам, — закончила она.

Ингор кивнул и наконец поднял на нее взгляд. Она снова улыбнулась ему и, посчитав разговор оконченным, отошла обратно к своему тюфяку. Но Ингор кинул взгляд в сторону выхода из коридора и снова заговорил.

— Еще господин Боромир просил меня найти Митрандира, — на этих словах Искорка встрепенулась и снова подошла к решетке.

— Что? Он здесь, в Минас Тирите? — жадно спросила она и Ингор кивнул.

— Да, но только я его не нашел. После того, как мы вернулись из Осгилиата, он как в воду канул, я обыскал всю крепость.

— Вы вернулись из Осгилиата? Выходит, он пришел с вами?

— Да, он был с нашим отрядом во время обороны. Он очень помог командиру Фарамиру, — он замолчал на полуслове и прислушался.

Вдалеке снова раздался звук шагов. Ингор посмотрел на Искорку широко распахнутыми глазами и поспешил вернуться в конец коридора, к столу, и судя по всему как раз вовремя. Стоило его шагам затихнуть, как снова бухнула тяжелая дверь и раздался раздраженный голос охранника, встретившего во дворе коменданта крепости и получившего от него выговор за свою отлучку. Ингор, не ожидавший такого развития событий, распрощался с дядей очень скомкано и будь тот посмышленей, то сразу бы распознал неладное.

Но Искорку это теперь волновало мало. Очень тихо пережевывая хлеб, оказавшийся в принесенном свертке, она обдумывала слова Ингора о Боромире и Гендальфе. Ее охватил страх. Бездействие угнетало и она начала ходить из стороны в сторону по своей камере. Что же выходит, Боромир все же погибнет? От досады она сжала кулаки. Приходилось признать, она привязалась к нему, угрюмому и временами невыносимо заносчивому, но все же доброму и благородному. Нужно было что-то делать, пока еще не поздно. План созрел быстро.

* * *

— Вы нашли его? — нетерпеливо спросил Дэнетор.

Он плохо спал прошлой ночью и как только забрезжил рассвет поднялся со смятых простыней и отправился в покои старшего сына. Но Боромира в спальне не было. Решив, что тот провожает в бой брата, Дэнетор сглотнул неприятный комок и велел подать завтрак на двоих, рассчитывая, что сын вскоре присоединится. Но есть пришлось в одиночестве. Слуги не видели Боромира со вчерашнего вечера и это неприятно озаботило. Он велел разыскать его как можно скорее, но вот уже целый час никаких новостей не было.

— Нет, господин, — бесстрастно ответил привратник на его вопрос. — Но удалось кое-что выяснить у стражи крепостных ворот, — привратник замялся. — Они утверждают, что видели... Что видели как господин Боромир покидает город вместе с отрядом командира Фарамира.

— Что? — переспросил Дэнетор. — Это невозможно! Привести ко мне стражников! — резко проговорил он и привратник откланялся.

Но представшие перед ним мужчины только подтвердили свои слова. Дэнетор несколько раз допросил их и сомнений не оставалось: оба его сына отправились за стены крепости. Он стремительно покинул тронный зал, оставив за спиной удивленных такой резкостью стражников, вышел на площадь и проследовал к самому ее краю. Оттуда открывалась вся панорама Пелленорских полей.

Жадным взглядом окинул он пространство внизу и с ужасом увидел небольшой конный отряд, уже встретившийся с врагом. Руки его вцепились в каменный парапет, подбородок задрожал. Темное полчище врага, превосходившее войско Фарамира, строилось, чтобы обойти противника с флангов и сомкнуть за его спиной кольцо.

— Нет, — едва слышно прошептал Дэнетор и покачал головой из стороны в сторону. — Нет, этому не бывать!

Он резко отступил от парапета и развернулся. Решительным шагом преодолел он площадь и поднялся по ступеням башни Эктелиона. Отпустив привратника и велев никого не пускать, он закрыл за собой двери и поспешил к винтовой лестнице. Там, в потайной комнате на самом верху башни, подносил он дрожащие пальцы к холодной гладкой поверхности и нарочно не таясь всматривался в огонь. И пламя распаляло видящий шар, но чем сильнее оно разгоралось, тем холоднее становилась поверхность. Трясущимися губами шептал Дэнетор страшные, непростительные слова, и шар пульсировал, вторя бешеному ритму его сердца. Он все повторял свою отчаянную просьбу и давал жуткое обещание, но огонь только смеялся ему в ответ.

* * *

Искорка уже не в первый раз поправляла скатывавшийся на глаза гондорский шлем и нервно вглядывалась в небольшое пространство перед крепостными воротами. Легкий мужской доспех, который невесть где умыкнул для нее Гендальф, был безнадежно велик и ей пришлось туго завязать кожаный пояс, чтобы хоть как-то закрепить на себе это одеяние. Рукава кольчужной рубашки закрывали почти целиком ее пальцы, это было безумно неудобно, но выбора не оставалось: нужно было как-то замаскироваться. В молодом гондорском воине, чуть нескладном и не по-мужски миловидном, сложно было опознать рыжеволосую пленницу, сбежавшую из крепостной тюрьмы не более получаса назад.

Сейчас она стояла в тени небольшого сарая рядом с конюшней в первом ярусе и напряженно ждала, когда оттуда появится Гендальф, собиравшийся раздобыть им пару лошадей. Но волшебника все не было и не было, а она волновалась все сильнее. Ей казалось, что фальшь скользит в каждом ее движении и любой мало-мальски внимательный наблюдатель тотчас же заметит этот маскарад и поднимет шум. Но люди спокойно проходили мимо, а некоторые даже и кивали в приветственном жесте.

Было раннее утро, город лениво просыпался и шум, наделанный ей на втором ярусе, не успел еще дойти до ушей всех жителей и стражи. План побега, созревший в ее голове молниеносно, был не без изъяна, но все же сработал. Искорка не ошиблась в охраннике, и когда за тяжелой дверью в конце тюремного коридора заполыхал огонь, он колебался едва ли минуту, прежде чем снять засовы с ее решетки. Простоватый страх перед ведьмой все же уступил в его сердце состраданию, он не смог оставить ее на верную смерть в запертой камере. Едва они оказались в горящем коридоре, Искорка юркнула в первое же ответвление. Наружу ей удалось выбраться не сразу и прежде пришлось поиграть в прятки с целым отрядом крепостной стражи. Но в конце концов по одному из коридоров она вышла в маленький внутренний двор, а оттуда — на узкую базарную улицу, где ей почти сразу посчастливилось наткнуться на Гендальфа.

— Гендальф?! — неверяще прошептала она. — О, Эру! Какое везение!

Гендальф открыл было рот, чтобы ей ответить, но она потянула его за руку и продолжила движение.

— Не останавливайся, не привлекай к нам внимания, — она опустила голову низко и ускорила шаг. — Я сбежала из тюрьмы, меня ищет крепостная стража, — сквозь зубы продолжила она. — Но это не важно, Гендальф, мы должны быстрее действовать!

И она наспех рассказала ему о приказе Дэнетора отбить Осгилиат и решении Боромира отправиться вместе с братом. Гендальф наморщил лоб и ускорился.

— Может быть еще успеем их остановить, — шепнул он и она согласно кивнула.

Но когда они спустились на первый ярус, сразу стало ясно, что время упущено. Площадь пустовала, отряд должно быть покинул крепость на рассвете.

— Черт! — в сердцах воскликнула тогда Искорка. — Ну же, Гендальф, нужно что-то делать! — она посмотрела на волшебника, но на его лице нашла только отражение досады и горечи. — Гендальф?! — неверяще переспросила она. — Ты что, не собираешься ничего делать?!

— Иногда мы ни на что не можем повлиять, дитя. Остается только довериться своей судьбе, — проговорил он мягко и снисходительно, будто уговаривая маленького ребенка.

— Черта с два! — вспыхнула она. — Они еще живы! Их еще можно спасти! — горячо проговорила она, но Гендальф только переложил посох из одной руки в другую и скорбно поджал губы. — Ты сдался, да? А! Плевать! Я так просто не отступлюсь! — и на этих словах она развернулась и резкими шагами направилась прямо к конюшне. С кончиков ее растрепавшихся волос срывались мелкие искорки, чего она, охваченная злой досадой, совершенно не замечала.

Но Гендальф не дал ей сделать глупость. Быстро догнав, он одернул ее за локоть и сердито стал выговаривать за безрассудность. В конце концов, согласившись на авантюру, он затолкал ее в узкий тупик между конюшней и сараем, куда в скором времени принес невесть где взятые доспех, меч и лук. И вот теперь она ждала, когда он раздобудет лошадей и они, надеясь непонятно на что, отправятся спасать упрямого гондорца.

— Держи, — появившийся наконец Гендальф протянул ей поводья. — И прекрати уже так затравленно озираться, ты выдаешь себя с головой.

Искорка заставила себя расправить плечи и забралась в седло. "Расслабься, все в порядке" — повторяла она про себя, но успокоиться не получалось. Гендальф направил коня к воротам, она последовала за ним. "Держись естественно, ты простой гондорский воин, согласившийся сопроводить старика" — продолжала она уговаривать себя, пока они продвигались в сторону выхода. Людей на небольшой площади было немного, через ворота проходили редкие фермеры или пастухи, еще не успевшие покинуть свои жилища на Пелленорских полях и теперь торопившиеся укрыться в крепости. Взгляд ее зацепился за стражника, стоявшего у входа на стену и лениво перекатывавшего носком сапога маленький камешек у себя под ногами. Его размеренное спокойствие будто передалось Искорке и она заставила себя выше поднять голову.

Они спокойно пересекли площадь и уже почти проехали в открытые ворота, когда из прохода на стену вдруг появился привратник башни Эктелиона. Едва увидев его Искорка оцепенела и низко опустила голову. Он мог узнать ее. Дыхание перехватило, а на лбу выступила испарина, когда привратник окликнул Гендальфа, и им пришлось остановить лошадей. Искорка старалась не смотреть в его сторону и с замирающим сердцем вслушивалась в разговор. Но Гендальф был спокоен, он уверенно и дружелюбно отвечал на вопросы и вскоре привратник потерял к ним всякий интерес. Он кивнул, обозначив конец разговора, и Гендальф с Искоркой продолжили свой путь и покинули крепость.

* * *

— В бой! В бо-о-ой! — глубокий баритон Боромира встраивался в мелодию многоголосого эха, которым отряд отозвался на призыв командира.

Они не достигли даже и восточной части Раммас Эхор. Враг встретился им на пологой террасе, поросшей сухой прошлогодней травой, в лиге от города. Еще вчера орков здесь не было, очевидно, они перебросились под покровом тьмы, что сейчас наползала с востока, и начали ставить лагерь и развертывать осадные орудия для подготовки наступления. Внезапность появления сыграла отряду Фарамира на руку, враг был дезориентирован и они быстро смели первый оборонительный рубеж.

— Ура-а!

Боромир с трудом различал свой голос в общем воодушевляющем крике. Из под копыт его коня вылетали клочья сухой травы, перед глазами мельтешили бликующие доспехи. Быстрее! Звонче! Звено Боромира с наскока разбило небольшую группу орков, преодолело свежую траншею и прорвалось в лагерь. Он вонзил свое копье в спину убегавшего от копыт его лошади врага. Черная кровь брызнула в стороны и запачкала доспех. Фигуры вокруг него смешались в какой-то немыслимый водоворот, из которого глаз с трудом выхватывал отдельные детали.

Но вот ухо различило средь звона метала и криков резкое "построиться!" и Боромир огляделся. Враг сгруппировался и выставил вперед организованную колонну лучников.

— Сомкнуть ряды! — вновь разрезал воздух голос Фарамира и Боромир встал в строй и выставил вперед копье. Он закрылся щитом и ждал. — К бою! — прозвучала команда и он со всех сил пришпорил коня.

Лучники открыли огонь. Градом на них посыпались стрелы, но Боромир ловко закрывался от них. Громкий свист — и рядом что-то глухо стукнуло, но он не обернулся. Вокруг него то и дело падали лошади, стонали люди, но все эти звуки заглушал стук крови в ушах. О наколенник звонко ударилась и отлетела в сторону стрела. Орки были все ближе и он поудобнее перехватил копье, чтобы наконец нанести удар. Кони налетели на ряды пеших и смели первую линию лучников. Боромир рвался вперед и только успевал вынимать окровавленное копье из тел падавших орков.

Но за первым отрядом их встретил следующий. Орков было так много, что Боромиру они начинали казаться огромным черным морем, бурлящим и неспокойным. Рокот сотен орочьих голосов не оставлял сомнений — успех их наступления продлится недолго. Боромир стиснул зубы и метнул свое копье в орка, занесшего меч над упавшим гондорцем. Копье настигло свою цель, но это продлило жизнь упавшего лишь на несколько мгновений. Стоило ему только подняться на ноги, как прицельно выпущенная стрела пробила кольчугу у его шеи.

Но Боромир уже не видел этого. Лишившись копья, он достал из ножен меч и стал обрушивать его на приближавшихся врагов. Конь ловко перескочил через очередной труп, но вот и ему изменила удача: стрела пробила шанфрон, он резко упал и Боромир вылетел из седла. Из легких выбило воздух, он встал на четвереньки и едва успел отразить удар орочьего меча.

Выпрямившись в полный рост оглядел он поле битвы. Их отряд храбро сражался, но с востока и севера на них все наступали и наступали орки. В нескольких метрах от него двое напали на потерявшего коня гондорца и Боромир побежал ему на выручку. Резкий удар со спины — и вот уже по его мечу заструилась черная кровь. Из прорези гондорского шлема на него взглянули испуганные карие глаза и он что-то крикнул, выводя незнакомого воина из оцепенения. На них уже шел следующий враг.

Снова удар, еще удар, выпад — и меч с хлюпающим звуком покинул чужую плоть. Боромир обернулся на крик, отразил новый удар и отстраненно отметил блеск гондорского шлема под ногами. "Пал" — мелькнула в голове мысль, прежде чем его меч снова встретился с вражеским. Пот застилал его глаза, но рука все еще была легка и он не пропустил ни единого удара. К ногам упала очередная черная туша, на короткий миг наступила передышка. Он огляделся, чтобы оценить положение. Где-то правее звучал ровный голос брата, отдававшего команды, и Боромир заулыбался. "Жив" — теплотой разлилось в груди.

Но вот пауза закончилась. К Боромиру приближались двое. Он огляделся, но своих рядом не было, его звено распалось и рассредоточилось по полю. Он поудобнее перехватил меч и закрылся щитом, ожидая нападения. Враги с криком побежали на него и вот на щит обрушился первый удар. Он оборонялся, ловя каждый выпад и следя за коридором атаки. Руки начали наливаться тяжестью. Орк, что нападал справа попытался обойти его со спины, но ошибся и сам пропустил удар. Боромир сделал точный укол между нагрудником и шлемом и враг пал.

Остался один. Он выжидал. Боромир увеличил расстояние между ними, сделав пару широких шагов назад, и оглядел противника. Орк был коренастым и приземистым, но смотрел спокойно и уверенно. Несмотря на невеликий рост, это был опасный противник, и Боромир решил дождаться, когда он начнет бой. Но вдруг воздух пронзил резкий высокий звук. По голове будто ударили чем-то тяжелым и Боромир едва не пропустил нападение. Он увернулся в последний момент, и враг оказался у него за спиной. Разворот, выпад, коренастый орк со спокойным взглядом пошел на него и снова зазвенел металл.

Резкий звук разрывал голову и будто давил на глазницы, отчаянье подкрадывалось к сердцу. В криках и лязге металла вокруг ему вдруг стало чудиться собственное имя и звук его отзывался внутри болью. Холодным откровением на него накатила мысль о собственной смерти и он упрямо стиснул зубы, борясь с ней. Поле боя на мгновение накрыла жуткая темная тень и Боромир пропустил очередную атаку. Враг нанес сильный удар и поставил подножку, Боромир упал и потерял свой щит, но быстро поднялся. Снова удар, поворот, и вот он ошибается — оставляет открытым левый бок, и меч врага пробивает броню на его руке. Брызнула алая кровь, но он отразил очередную атаку. Он тяжело дышал, пот градом скатывался по лицу, но хуже всего было то отчаянное щемящее чувство, что рождалось в сердце из-за растекшейся в воздухе тьмы. Мир вокруг будто лишился красок. Скрипящий высокий звук давил на уши, Боромир стискивал зубы, пытаясь его прогнать, но ничего не выходило. Враг же не выдавал никаких признаков усталости. Он спокойно смотрел на него и Боромир ждал неизбежного. Ему снова слышалось, что где-то вдалеке отчаянно звонко звучит его имя.

Собрав все свои силы, Боромир поднял меч и с криком побежал вперед. Враг оскалился. Боромир нанес удар, но тот ловко отразил его. Удар, еще удар, но вот над ними снова пролетела черная тень. Боромир запнулся, упал и потерял свой шлем, а орк только сильнее оскалил зубы. Он уже заносил меч, но тут небо пронзил яркий белый луч. Он будто дал Боромиру сил для последнего движения. Перекатившись на бок, он ушел от удара и быстро поднялся. Еще не кончено! Снова зазвенел металл, у него будто открылось второе дыхание. Режущий звук пропал и голова прояснилась, Боромир смело посмотрел в лицо врага и увидел страх. Он улыбнулся. Несколько точных ударов и этот страх навсегда застыл в широко открытых остекленевших глазах.

Боромир посмотрел в небо и увидел, что белый луч ударяет прямо в черную тварь и гонит ее назад.

— Боромир! — раздалось совсем рядом и он неверяще обернулся на звук.

В его сторону галопом неслась лошадь с всадником в гондорсокм доспехе. Звонким голосом всадник выкрикивал его имя и что-то в его чертах казалось Боромиру знакомым.

— Быстрее! — прокричал всадник, приблизившись вплотную и остановив коня, и Боромир с изумлением узнал Искорку. С его губ уже почти сорвался вопрос, но Искорка снова закричала. — Да не стой же ты! Быстрее!

Боромир сориентировался и быстро забрался в седло позади нее. Искорка развернула коня и сильно пришпорила его, снова пустившись в галоп.

— Отступаем! — крикнула она чуть обернувшись. — Фарамир дал команду!

— Жив? — не мог не переспросить Боромир, но она не отозвалась.

Конь несся через поле битвы и Боромир внезапно осознал, как много их людей пало. Вокруг них была черная взрытая земля, местами дымившаяся от подпаленной травы. Он огляделся вокруг и на сколько мог увидеть его глаз не нашел ни одного живого гондорского воина. Вокруг были сплошные орки, они продвинулись далеко вперед. Конь перепрыгнул через обломки не то требушета, не то катапульты, и внезапно за ними показалась перекошенная орочья морда. Искорка рванула поводья влево и Боромир успел рубануть по врагу мечом. Сориентировавшись, он снял со спины Искорки лук и начал выпускать стрелы, поражая врагов впереди.

Взмыленный конь перешел в рысь, но Искорка резко пришпорила его и что-то тихо зашептала, и он снова пустился в галоп. На горизонте светлело, они удачно лавировали между орками, не успевавшими прицелиться по движущейся мишени, и вот Боромир завидел вдалеке слева конный отряд. Искорка повернула к нему.

— Подкрепление? — выкрикнул Боромир.

— Имрахиль, — запыхавшись, ответила Искорка. — Прикрывает отступление.

Они пронеслись через разгромленный орочий лагерь, обогнули с тыла наступавших на отряд Имрахиля орков и соединились с остатками отряда Фарамира на юге. Встроившись в ряды отступавших, Икорка наконец дала уставшему коню перейти на шаг.

— Фарамир! Я должен найти его! — бойко заговорил Боромир.

— В арьергарде. С ним Гендальф, — отрывисто отвечала Искорка. — Все в порядке. Встретитесь в крепости, — на этих словах она обернулась к нему и неловким движением поправила сползший на глаза шлем.

Боромир смотрел на нее и не мог поверить, что остался жив. Он улыбался.

* * *

"...Не ведают мудрости, не видят хрупкости этого мира, не способны жертвовать своими страстями", — слова Элронда всплывали в голове Гендальфа бесконечным круговоротом, пока он сидел на ступенях выходящего в больничный сад балкона и вслушивался в шорохи за своей спиной. Искорка была в комнате: устроилась за столом перед маленьким зеркалом и оттирала с лица грязь. Он не видел ее глазами, но мог с большой точностью по одному только движению воздуха вокруг восстановить все ее действия. Прикрыв веки, он живо представил, как она сосредоточенно опускает кусок ткани в миску с теплой водой и проводит ей по лбу, а затем опускается вдоль щеки к шее и наконец отрывает руку, чтобы снова смочить ткань. Раздалось тихое шипение — это она прошлась по ссадине на подбородке и теперь, отставив в сторону миску, потянулась к своей сумке, на дне которой в маленьком мешочке лежала жирная заживляющая мазь. Это значило, что в покое ему оставалось пребывать от силы несколько минут. Как только она смажет ссадину, он увидит ее подле себя и вступит в долгий и непростой разговор.

Ей понадобилось всего полторы минуты. Она вышла на балкон, но заговорить не решалась. Пришлось поднять на нее глаза и тогда уже она села подле него, опустила подбородок на согнутые ноги и посмотрела таким открытым и жалостливым взглядом, что Гендальф вмиг растерял все свое созерцательное спокойствие.

— Ох, дитя, — вздохнул он и взял ее маленькую ладонь в свои руки.

Гендальф видел в ее взгляде больше, чем можно было сказать словами, но она все равно заговорила.

— В местной тюрьме очень паршиво. И кажется, меня все еще могут сжечь, — тихо усмехнулась она, стерев со скулы едва заметную слезу.

— Не успеют, — подняв на лоб брови сказал Гендальф и теперь Искорка улыбнулась широко и открыто и начала сумбурный рассказ о пути отряда после Ирисной низины.

Несколько раз она сбивалась и останавливалась, решая, что ему нужно обязательно услышать, а что можно и опустить, и из этих пауз Гендальф узнал куда больше, чем она хотела сказать. Сопоставив алый румянец на ее щеках и то, насколько старательно она избегала называть одно конкретное имя, он пришел к занимательному выводу. Разгадав эту маленькую тайну, он тихо усмехнулся в бороду.

Но вот Искорка скомкано закончила и уткнулась взглядом в пол.

— Теперь твоя очередь, — она посмотрела выжидающе. — Что было после того боя с назгулами? Как ты спасся?

— После того, как меня пронзил моргульский клинок, мое сражение не закончилось, — тяжело вздохнув, Гендальф начал аккуратно подбирать слова, — бой продолжился в мире теней, и мне казалось, что не было ему ни начала, ни конца. Пятеро, что напали на нас в Ирисной низине, не преследовали меня, но стоило мне лишь перейти черту и раствориться в мире теней, я увидел огненное око, от которого не было укрытия. Оно терзало меня, сожгло мои одежды и я оказался нагим в темноте... Пока не услышал голоса ветра, остудившего мою кожу и вернувшего мне ясность мысли. Очнувшись, я обнаружил себя на черной выжженной земле Долины Ужаса, — Гендальф подумал про себя, что нужно воздать отдельную хвалу Манвэ за то, что тот позаботился и о белых одеждах, но Искорке об этом, конечно, не сказал. Он продолжил историю о своих скитаниях по Горгороту, рассказал, как его схватили слуги врага и как ему удалось бежать, вновь получив помощь от орлов Манвэ. На этой части глаза Искорки расширились и она было открыла рот, чтобы что-то сказать, но в последний момент передумала. — Когда я выбрался из страны врага, я вознамерился добраться до Лориена, надеясь, что застану вас там. Но судьба распорядилась иначе. На Мертвых болотах я обнаружил диковинный, совсем не похожий на орочий след. Не иначе как провидение заставило меня пойти по нему, потому что в конце пути я обнаружил двух изнеможенных хоббитов, которые сперва приняли меня за видение.

— Фродо?! И Сэм! — воскликнула Искорка. — Они в порядке?

— О да, да! Были в порядке не далее чем трое суток назад. Я провел их через болота в Северный Итилиэн, где на нас напали орки. Но отряд Фарамира подоспел вовремя. А дальше наши пути разошлись. Я отпустил их... — Гендальф снова прервался, вспомнив, насколько велико было в этот раз искушение.

Он не рассказал Искорке, каких усилий стоило ему отказать Фродо в его просьбе и остаться с отрядом Фарамира в Осгилиате. Не упомянул Гендальф и о том, что остановил руку лучника, уже взявшего на прицел жалкое склизкое существо, идущее по следам Фродо и Сэма. Все это до сих пор лежало на его сердце тяжким бременем, но он лишь в очередной раз напоминал себе о той роли, что была уготована ему в этой войне Валар.

Искорка выслушала его рассказ и между ними на несколько долгих мгновений повисла тишина. В этой тишине Гендальф снова попытался почувствовать в дуновении ветра и движении воздуха знаки грядущего, но будущее скрывалось от него, ускользало тончайшим шелком сквозь пальцы. Мир замер в неопределенности и предвкушении скорой развязки, которая — Гендальф чувствовал — на сей раз окажется окончательной.

— Я не сказала тебе еще кое-что, — отвлекла его от размышлений Искорка и он перевел свое внимание на нее. — С тех пор как мы потеряли тебя очень многое изменилось. Моя связь с врагом... Она стала прочнее. Мне снились сны, которые были и не снами вовсе, а реальностью, что была открыта врагу. Я видела его глазами, Гендальф, знала о его мыслях, о его чувствах, была будто частью него, и поначалу он не замечал меня. Но последний раз... В Эдорасе, — она прервалась и опустила глаза на носки своих сапог. — Я не смогла остаться незаметной, и он обнаружил эту связь и проник в мой разум.

— Что ему удалось узнать? — едва слышно спросил Гендальф.

— Ничего важного, он увидел только несколько моих последних воспоминаний. Я разорвала связь, но с большим трудом.

Установилось молчание. Гендальф сидел рядом с Искоркой неподвижно. Он смотрел на нее, сквозь нее, и пытался разгадать очередную загадку, вычленить из полифонии мироздания ту мелодию, что расставит все по местам и даст ответы на его вопросы. Она вся: ее движения, слова, мысли, само ее присутствие здесь — резко вклинивалась в единый мотив. Разрушает ли это общую гармонию? Или дополняет замысел Эру?

В его лице и позе не изменилось ничего, когда он заговорил.

— Часть общей силы, — сказал он вслух, но будто бы не ей.

Искорка подождала пока он начнет развивать свою мысль, но продолжения не последовало.

— Что ты имеешь в иду, Гендальф?

— Что? — очнулся он от своих размышлений и будто бы с удивлением обнаружил, что она еще здесь.

— Ты сказал "часть общей силы", что ты имел в виду?

Гендальф перевел взгляд от ее лица на затянутый тьмой горизонт и медленно продолжил.

— Только то, что мы и так знаем. Ты — часть той силы, что была растрачена Морготом в Арде. Моргот, еще до того как получил это черное имя, был одним из величайший айнур, но его противные замыслу Единого деяния истощили его. Побежденный в Войне Гнева, он превратился в жалкую тень, изгнанную в Пустоту. Изгнанную, но не исчезнувшую... Он постоянно пытается проникнуть обратно, и твое появление может быть одной из его неудавшихся попыток, — Гендальф произнес слова и сразу же об этом пожалел. Искорка изменилась в лице, тысяча вопросов промелькнула в ее глазах, но Гендальф не дал ей возможности их задать. — Хватит об этом. В нашем положении не стоит лишний раз вспоминать врага. И вообще, вести такие разговоры на пустой желудок... — он поднял брови высоко на лоб и призывно улыбнулся. — Пойдем. Нужно по-тихому раздобыть что-нибудь съедобное.

Искорка не стала спорить. Они покинули сад и, пройдя через комнату, вышли на улицу шестого яруса. Мимо них, будто вовсе их не замечая, пробегали какие-то возбужденные люди.

— Как-то рановато для паники, — удивленно сказала Искорка и Гендальф кивнул.

Они дошли до небольшой площади с фонтаном, в противоположном конце которой одновременно с ними появилась испуганная женщина с опухшим красным лицом.

— Что с вами? — проговорила Искорка, но женщина не отреагировала и быстро пошла в сторону палат исцеления. — Постойте! Что случилось? — Искорка все же задержала ее, ухватив за рукав. — Ответьте!

— Разве не ясно? Мы все погибнем! — зло ответила она.

— Но еще не кончено! — жарко начала Искорка, но женщина резко выдернула свой рукав.

— Как же, — скривилась она, — была бы надежда не было бы приказа.

Искорка растерянно оглянулась на Гендальфа, но тот только пожал плечами. Женщина уже отвернулась от нее и продолжила свой путь.

— Какого приказа? — нервно выкрикнула Искорка, когда женщина уже почти скрылась в проулке.

Она остановилась и замерла. Обернувшись, она безумным взглядом посмотрела на Искорку и со злобой выплюнула:

— Приказа оставить посты. Сдать город!

И она быстрым шагом продолжила свой путь, оставив Искорку и Гендальфа в полном одиночестве на пустой площади.

Это была какая-то бесконечно тяжелая глава, но, надеюсь, читалась она легче, чем писалась. Наверное, это нормально для конца текста, я пытаюсь собрать все ружья и при этом не загубить логику повествования. Осталась пара очень важных сюжетных поворотов, даже страшно к ним как-то подбираться. Ответственно, черт возьми)

Отзывам как всегда рада.