Несносная Херктерент - 4. (джен)

Глава 20.

Смена обстановки действительно может на пользу пойти. Кэретта как-то утром сказала Софи:

— Ты за эти дни определённо оттаяла. Куда меньше сейчас напряжена, чем даже пару дней назад. Видимо, там где, ты проводишь большую часть времени, не настолько хорошо, как говоришь.

Хотелось колкость отпустить, но сдержалась. Во многом Кэретта права. Но и последнее слово Софи привыкла за собой оставлять.

— Вообще-то, мне лучше всего именно там. Я готова поверить, что ты в состоянии отказаться от привычного образа жизни на несколько дней. Но ты не сможешь этого делать постоянно. В твоём возрасте люди уже неспособны к переменам.

Возраст упомянут намеренно — данный пункт способен очень многих разозлить. Другое дело, что на Кэретту такое плохо действует. Самой себе сложновато врать — мать выглядит почти ровесницей.

Но зацепить Императрицу не удаётся. Той тоже, похоже, слишком хорошо, или просто нет желания ни с кем ссориться.

— Иногда достаточно в другое место съездить. Обстановка тоже влиять способна. Ведь твой главный раздражающий фактор в школе — это Марина?

— Это да. Обычно к середине дня это стихийное бедствие само на меня сваливается, либо я узнаю про очередную выходку. Иногда за неё просто страшно.

— Сказала человек, впервые чуть не погибшая исключительно из-за умения младшей сестры в моторах копаться, — словно невзначай замечает Кэретта.

— Ты об этом полёте узнала всяко после моего приземления.

Кэретта затягивается сигаретой. Кажется, такие производят только для Императрицы и её ближайшего окружения.

— Знаешь, люди ко всему приспосабливаться способны. Заметь, абсолютно во всех климатических поясах кто-то живёт.

— Сплошь и рядом люди вынуждены так делать исключительно из-за того, что их в такие условия кто-то загнал, — хмыкает Софи — после сестрёнки она теперь в состоянии спорить с кем и о чём угодно, отточен уже навык. — Фраза со смыслом «у нас есть пулемёт, а у вас его нет» родилась задолго до появления пулемётов. Люди, на которых ты не стала охотится живут в резервациях не потому, что это им нравится.

— У них был выбор — либо жить там, либо не жить вовсе, — Кэретта пожимает плечами. — Другой выбор на юге не предоставляется. Сама знаешь, некоторые предпочли вовсе не жить.

— И остались парой полок в запасниках музеев!

— Сделали свой выбор, — Кэретта хмыкает совсем, как Марина, — успели бы свой пулемёт сделать — по-другому бы с ними разговаривали. Мы вот успели. И можем себе позволить жизнью наслаждаться, а не съедобных личинок выкапывать. Достойный финал для благородных дикарей из подростковой литературы.

— Мне приходилось читать — в резервациях живут не так уж и плохо, — щуриться Софи, Маришкина привычка без конца спорить, оказывается, заразна. — Многие имперские законы на территориях не действуют, запрещённое в империи разрешено там.

— Правильнее сказать, там не действуют никакие. Мне, знаешь ли, доводилось держать в руках перчатки, — императрица выдерживает паузу, и продолжает с интонацией — трагическая актриса позавидует, — женские. Сделанные из кожи девочки-подростка. Эта кожа считается отличающейся особой мягкостью. Пусть с точки зрения изготовителя это всего лишь полуразумное животное, но я-то не мирренка.

— Мы вполне обезьян едим, — давануть на эмоции у Кэретты не получается. Она дочь явно с кем-то перепутала. — Миррены сделали следующий шаг. Где та грань, за которой кончается человек?

— Её просто не существует, — теперь от голоса сквозит знаменитой изморозью Императрицы. — В книгах по биологии, в разделе высших обезьян, очень часто забывают упомянуть самый высокоразвитый вид с потрясающей адаптацией. Распространён от полюса до полюса.

— Марина точно на все сто твоя дочь! Абсолютно так же рассуждает!

— Заметь, я никогда и не утверждала обратного. — Ого! Кажется, Кэретту удаётся зацепить. У неё тоже имеются не слишком приятные воспоминания, с Мариной связанные.

— Только намекала не пойми на что.

— В тебя молния попадёт — посмотрим, как потом разговаривать будешь, — раздражённо бросает Императрица. — Если будешь вообще.

— Ты сама в ту молнию не веришь, — устало вздыхает Софи.

— Я знаю — произошло нечто, чему не нашли логичного объяснения. Притом не нашли только потому, что плохо искали.

— Старательно намекаешь: не нашли, потому что искали подчинённые крайне неприятного тебе человека? — Софи снова в боевой стойке.

— И это тоже, — теперь уже Кэретта выглядит усталой. — В любом случае, однозначно установить причины происшествия так и не удалось.

— Я так точно этого не в состоянии сделать. Остаётся добавить в копилку многочисленных загадок, связанных с Еггтами, ещё одну. И жить дальше.

— К вопросу о жизни. Я решила, на следующий Новый год устроить Великий Императорский бал. От своего имени. Как раньше. Двор должен блистать, несмотря ни на что.

— Уверена, что время подходящее? — вот это удар, так удар. Умеет Императрица удивлять.

— Времена мы сами менять в состоянии. Что-то мне кажется, среди твоих подруг стоит вселенский писк на тему, что они Великого бала никогда не увидят. Некоторые вещи со временем не меняются. Разве не так?

— Да так всё! Я и то эскизы платьев рисовала, зная, что мне в них не ходить, — со вздохом с оттенком притворства заканчивает Софи.

— Ну, вот и осуществишь, — чуть улыбается Императрица. Девушки, никогда не мечтавшей попасть на Великий бал в Империи не существует.

— И это одобрено? Мероприятие считается государственным?

— Представь себе, одобрено. Даже статья в бюджете МИДв зарезервирована.

— Не думала, что тебе захочется устроить главный смотр невест и женихов страны, — о чём-то или о ком-то задумывается Софи.

— А почему нет? — пожимает плечами Императрица. — Один из подобных балов в прошлом весьма серьёзно повлиял на мою жизнь, в итоге приведя к твоему рождению.

— Я знаю. Гости будут приглашены по старым правилам?

— Новых не существует. Сама знаешь, сколько человек могут получить приглашения от имени каждой из вас. Выбирайте тщательнее.

— Из столичного гарнизона будет кто? — у Софи включается деловой тон. Старые правила она помнит отлично. Не думала, что они оживут опять.

— Есть кто на примете? Ладно, шучу, — Кэретте просто по-человечески весело. — Я же сказала, действуют старые правила. Должны быть все офицеры, находящиеся на действительной службе, плюс все, кто должны стать офицерами в наступающем году.

— Плюс, точнее в первую очередь, весь змеятник столичных Великих Домов, — морщит носик принцесса.

— Вообще-то, это мероприятие первоначально только для них и было. Даже вторые разряды как змеи на сковородке вертелись, стараясь приглашения добыть. И то на них косо посматривали.

— Век сейчас несколько иной.

— Но некоторые не могут без атрибутов ушедшего. Не ожидала, что ты так спокойно отреагируешь на моё решение.

— А чего ты ждала? — усмехается Софи. — Сцены из романа? Ну так я в обмороки падать не умею. Да и вообще, особой эмоциональностью не отличаюсь.

— Всё-таки, думала, эмоций в тебе несколько больше, чем в статуе ледяной.

Софи с трудом удерживается от любимого присловья Марина насчёт вреда думать за других.

— Чего ты хотела? На чём-то подобном мне хотя бы один раз в жизни побывать положено просто в силу статуса. Года через три сама бы устроила аналогичное, только от своего имени. Быть лучше всех мне не привыкать. Ты же не рассчитываешь быть звездой ещё и нынешнего поколения?

— Мне как-то достаточно своего. Тем более, такой заманчивой цели, как у меня, у тебя в принципе быть не может. Сама этой целью наверняка для многих являешься. Причем сама удалила одного из самых перспективных, — всё-таки, в зачаточном состоянии инстинкт не самых умных матушек — подыскивать дочкам женихов — у Кэретты присутствует.

— Скажем так, все мосты там не сожжены, — лучше уж сразу любопытство Кэретты удовлетворить. А не то, как бы этот зачаточный инстинкт развиваться не начал. — При желании всё можно повернуть обратно. Я, на самом деле, просто ещё слишком молода. Да и судя по тебе, внешне молодой я смогу оставаться ещё достаточно долго.

— У меня во всех смыслах организм, как у молодой, — это явный укол. Только чем он вызван? Что Кэретта или Саргон хотели большего числа детей — Софи уже большая, в сказки не верит.

— Вы не слишком давно окончательно рассорились. Почему тогда нас только двое?

— Потому что мы современные люди. И вполне в состоянии планировать необходимое количество детей. С самого начала решили — будет именно столько. Мирренской моде на четверых, как некоторые, я не подвержена. Тем более, я совершенно уверена — чем старше женщина, тем выше шанс родить неполноценного ребёнка.

— Ты же по каким-то причинам почти не подвержена возрастным изменениям.

— Но я никогда не испытывала тяги к разведению людей с целью установления неважно чего. В конце концов, у меня был долг родить детей Императору и наследников Дому Еггтов, — Кэретта врубила режим совершенно официальной речи. Не слишком часто, но такие она читала. — Если на первое всегда было с избытком желающих, то второе могла сделать только я. Теперь уже у вас головы должны болеть о наследниках следующего поколения.

Софи щурится.

— Скажем так: Марину спрашивай сама, у меня же дети будут не раньше, чем они появились у тебя. Тем более, результаты твоих беременностей крайне удачные.

Кэретта усмехается:

— Меня пока устраивают твои заявления.

— Сама понимаешь, в данном вопросе ты на меня не в силах повлиять.

— Я смотр женихов хочу устроить, но выбирать за вас никого не собираюсь. Иначе уподоблюсь дурам, что подыскивали дочкам живые воплощения собственных мечтаний. Я всё-таки в этом веке живу, а не в позапрошлом, как некоторые.

— Подобные балы обычно называли «главным смотром невест Империи». Многие именно на Великом балу впервые появлялись на публике.

— Во времена моего детства это даже куклам было известно. На предмет рассматривания невест я никогда не была особенной ценительницей, хотя в том числе и мне они должны были представляться.

И раньше уже было, не только мужчины себе подруг присматривали. Сейчас этого будет больше. Надеюсь, у тебя не столь изощрённый вкус.

«Ведь явно именно на разноглазую намекает. Хотя странно, что за столько лет про неё саму никаких слухов не возникло. Конечно, супруга Императора вне подозрений и всё такое. Но про прочих Еггтов столько всего говаривали, причём далеко не всегда, придуманное».

— Вот не поверю, что с тобой никто не вёл переговоров о перспективах наших браков, — раз уже степень откровенности у Кэретты куда сильнее обычного, даже планами на будущее поделилась, то этим надо пользоваться.

— Соответствующего уровня Дома практически все очень осторожно прощупывали почву относительно намерений, — заявляет Императрица скучным тоном диктора радио. — Ваша молодость — отличная отговорка, пока прекрасно работает. Но скоро сами будете такие переговоры проводить. Если не проводили уже, — намёк изрядной толщины уж очень явно в голосе Кэретты сквозит.

— То, что дорого, за соответствующую цену и будет продано. Но пока не предлагалась соответствующая товару цена. У меня отменный запас цинизма.

— Как-то в этом никогда особо не сомневалась, — Кэретта закурив новую сигарету, затягивается и выпускает струйку дыма.

— Не осуждаешь?

— Сейчас ощущение, будто разговариваю не с ледяной статуей, а с зеркалом. Сама так же рассуждала в своё время, только меня никто не спрашивал.

— Потом об этом многие очень сильно пожалели.

— Я абсолютно уверена в правильности всех своих поступков в то время, — вот это уже стопроцентная интонация даже не Императрицы, а правящего Императора.

— Ещё бы наследница такого уровня в чём-то сомневалась! — Софи такие интонации вне определённых случаев крепко не любит.

— Ты — одно из следствий отсутствия у меня сомнений в то время, — Кэретта явно старается погасить напряжение.

— Для производства наследников требуется двое. Тебя не волнует, кто окажется моим избранником?

— Это волнует, скорее, твоего отца. Иногда выгоднее пользоваться только древним правом. Ты Еггта, кто отец твоего ребёнка неважно. Главное только физическое здоровье.

— Тебя тоже волновал только этот пункт?

Кэретта хихикает с оттенком дурашливости.

— Он был весьма немаловажным. Тем более, в его пользу было наличие нескольких здоровых детей с большой разницей в возрасте. Мне необходим был не уступающий мне по статусу человек, и, что на тот момент казалось особенно важным, не состоящий в кровном родстве ни с кем из Великих Домов. Как можешь в зеркале посмотреть, последствия моего выбора получились весьма удачными.

Софи почти смешно, так что с весельем надо завязывать.

— Меня несколько удивляет, что ты сейчас здесь, а не во «Дворце Грёз» — мне же казалось, это твоё любимое место.

На лице Кэретты на какой-то миг появляется выражение простой человеческой усталости.

— Это место перестало быть таким. «Дворец» для меня был прежде всего уникален созданной там атмосферой. Оказавшейся утраченной в один день.

— Ты сама многое сделала, чтобы разрушить эту атмосферу, — напоминает прекрасно известное им двоим, Софи.

— Я и не спорю. И не обвиняю никого. Но место перестало быть для меня притягательным. У меня всегда был выбор, где именно жить. Здесь — не худшее из возможных мест.

— Зачем же ты продолжаешь тратить деньги на строительство? Бронзы вон на днях приобрела...

— Такие проекты не должны оставаться незавершёнными. Да и работает там минимально возможное на объекте такого размера число людей. Всё-таки, слишком много сил и энергии потрачено на эти стены. Да, теперь это всего лишь стены. Где никто уже не будет счастлив.

Такую интонацию Кэретты Софи слышала считанные разы в жизни. Какие-то неведомые нереализованные мечты. Причём мечты из тех, что известны только самой Кэретте.

Сквозит во взгляде Императрицы нечто весьма опасное. Кажется, она случайно приоткрыла неведомую другим сторону.

— Только не надо больше мне говорить про собственную вину. От тебя я это ещё стерплю. Но не более того.

— Я человек не из тех, с кем стараются поговорить, когда плохо, — просто поплакаться к Софи не ходят. Вот с настоящей бедой — да, могут прийти.

— Ты, наоборот, из тех, после разговора с кем хуже становится.

— Наследственность, — хмыкает Софи.

— Наследственность, — эхом повторяет Кэретта, — какое удобное, всё и ничего не объясняющее, понятие.

— Кажется, у нас с тобой пока не намечается очередной части столь знаменитого Еггтовского противостояния.

Кэретта машет рукой:

— Люди сами додумались обратить в прошлое то, чему они были свидетелями. Если что-то видели — считают, будто так было всегда. Распространённое и крайне вредное, заблуждение. Мы сами уже пострадали от подобного.

— Ты употребляешь слово страдание, — Софи закатывает глаза к потолку, — будь я Мариной, на подобное зрелище продавала бы билеты.

— Но мы все на своих местах, — чеканит Кэретта.

— Тебя ещё не называют «опальная императрица?»

— Самой не смешно? Опала в первую очередь означает ограничение доступа к ряду столичных мероприятий. От участия в которых он сам всю жизнь отбивался руками и ногами. Право управления имуществом — вещь добровольная, захотела — передала, захочу — могу и обратно потребовать.

Какая уж тут опала?

— Некоторые именно так предпочитают считать.

— Ну, вот через годик и посмотрим, кто тут в опале, — усмехается Императрица.

— За этот год любую из нас могут убить.

— Тогда у одной из оставшихся со временем должно стать на одного ребёнка больше, нежели она планировала, — совершенно скучным тоном заявляет Кэретта.

— Это и к тебе относится?

— Разумеется. С привлекательностью у меня и сейчас полный порядок. К тому же при столь печальном событии он сам ко мне явится, причём как раз с данной целью. И не успокоится, пока данная цель не будет достигнута. Еггтов должно быть хотя бы на одну больше, чем нужно для простого воспроизведения. На этот счёт у нас имеется отдельная договорённость, на тот случай, если кто-то из вас умрёт, не родив ребёнка.

— Потом снова ссорится начнёте...

— Закрой глаза и думай об Империи, — откровенно веселится Императрица. — Знаешь, сколько связей разной степени успешности начинались именно из этих соображений?

— Я историю знаю в объёмах, превосходящих любой учебник.

— Тогда, думаю, догадываешься, какие идеи относительно тебя могут возникнуть, когда всё кончится, а ты по-прежнему будешь находиться в репродуктивном возрасте?

— Тоже мне, тайна мирренского двора, — усмехается Софи, — брак с кем-то из безгривых. Слово «долг» и для меня не пустой звук, но я всё-таки предпочту выбирать. Сама-то что думаешь?

— Самый близкий по статусу там ровно один. Но как раз он меня совершенно не устраивает.

— Что-то ты говорила про нежелание уподобляться.

— Говорила, и повторю. Но тут дело в другом, — интонация у Кэретты начинает напоминать младшую дочь, когда та боевую задачу ставит, — у кронпринца присутствует патологическая жестокость почти на уровне сумасшествия. Столетия браков в узком кругу начинают роль играть.

— Говорят «переменится после свадьбы».

— Сама-то в этот бред веришь? Сколько судеб подобными рассуждениями было сломано — считать не пересчитать. Ладно, хоть развод — вещь не особо сложная, особенно, если контракт хорошо составлен. Но некоторые предпочитают мучатся... Ладно бы, только сами, но часто ещё и дети страдают.

Если меня станут спрашивать — буду резко возражать против брака с наследником. Кстати, одна из причин, почему он до сих пор не женат — в их Великих Домах тоже все всё про всех знают. И как-то не горят желанием, чтобы их дочери как можно скорее попадали пусть даже и в императорский склеп.

— Да и вообще, родниться с безгривыми — не самая удачная идея. Уже ведь пробовали, скажем так, не для всех это хорошо кончилось.

— Тут не в безгривых дело. Мы слишком разные культуры, — у Кэретты теперь совершенно преподавательский тон. — В первую очередь, в вопросах воспитания девочек. Во всех портах в прошлом было немало беглых моряков, женившихся на местных. Грэдка и миррен — какие бы ни были изначально чувства — живут хуже, чем кошка с собакой. Грэд и мирренка как-то ужиться ещё смогут, особенно если муж не особенный любитель приключений на стороне.

Миррены своих девочек как собак натаскивают на покорность мужу, чуть ли не второму существу после бога.

Большинству наших мужчин с такими просто смертельно скучно во всех смыслах. Про их законодательство относительно имущественных прав я вообще промолчу. Действуй у нас такое — я бы в своё время была не богатейшей наследницей, а никем и ничем. Если бы вообще втихаря в колыбели не придавили. Статистика младенческой смертности в их великих домах удручающая. Почему-то девочки особенно часто помирают.

— Значит, с матерью Сордара было просто скучно, — вслух размышляет Софи. — Не от скуки ли она померла?

— Отчасти, именно из-за этого, — не стала спорить Кэретта. — По Родине ещё тосковала. Её, хотя и продали по сути дела, как рабыню, порядочно в голову успели мусора напихать, что здесь оказался совершенно бесполезным. Собственно, единственное, что она умела — это играть по установленным правилам. Но кошку нельзя научить лаять, даже если этого хочется ей самой.

— Ты же младше Сордара, — недоумевает Софи, — Но так говоришь, будто была знакома с его матерью.

— Справедливости ради, видеться мне с ней доводилось. Даже у неё на руках сидеть в возрасте примерно двух лет. Ей тогда уже недолго оставалось... Я слишком хорошо изучала всё, связанное с Югом. Особенно с семейными отношениями, там. Это тоже проходит по категории знания оружия врага. Потом, все материалы, с ней связанные, для меня были доступны. Мне как-то интересно было узнать, от чего умерла моя предшественница. Представляешь, официальная версия была правдива на все сто!

— На Юге отца подозревали в её смерти.

— Не забывай, именно Тим самыми жёсткими методами пресек подобные разговоры. Почему-то он крайне не любит, когда даже врага обвиняют в том, чего этот враг точно не совершал.

— Пресловутое южное благородство! — откровенно злиться Софи. После весенних событий всё, связанное с Югом, для принцессы окончательно перешло в разряд ругательств.

— Как ни странно, в данном случае именно оно. Впрочем, все недостатки южного воспитания никуда не делись. Перекоса в религиозность у его дочери и дочерей Великих Принцев не заметила? Меня всегда занимал вопрос, почему так много религиозных мирренок, хотя все официальные церкви совершенно люто ненавидят именно женщин?

— Этого не заметишь, примерно как мокрую воду. Хотя она, вроде бы, не глупая — но ты бы видела её лицо, когда она увидала Марину в шортах, — Софи даже глаза мечтательно прикрывает, вспоминая. — Кажется, позабыла, что у неё самой тоже есть ноги. У меня не помню уж с какой попытки получилось на бумаге эту рожу воспроизвести.

— Она не глупая, примерно, как рыба, кого всю жизнь пытаются научить лазать по деревьям.

— Вообще-то, рыбы умеющие по деревьям лазать, существуют. Их даже в аквариумах держат.

— Сама понимаешь, это редчайшее исключение, только подтверждающее правило. А там самое правильное изо всех правил.

— Это притом, что сами миррены говорят: на бога надейся, а лошадь привязывай.

— Мне больше нравится вариант, Тиму I приписываемый — «на бога надейся, а порох держи сухим».

Софи усмехается.

— Это любимый вариант Марины. Хотя, Тим I тем ещё верующим был...

— Это точно, совершил всё то, что во всех направлениях их религии запрещают. Клятвопреступничество, лжесвидетельство, кровосмешение, убийства родственников, просто убийства, изнасилования, мужеложество, банальное пьянство и супружеские измены... Вот только не помню, дошёл ли до связи с животными. Хотя, если учесть, представителей каких рас на Юге до сих пор полуживотными считают, то точно дошёл.

— Просто само обаяние! — Софи не особо и шутит. Деятельные люди, к тому же удачливые, ей нравятся. — Однако сумел построить Империю. Даже жаль, что предку Эриды не удалось выпереть нашего предка в заморскую экспедицию. Тем более, что плыть бы всё равно пришлось вдоль берега. Паровозы надо давить, пока они чайники!

— Сама про паровозы придумала?

— Нет. Слышала от кого-то.

Кэретта усмехается.

— Вспомнила шутку ЕИВ как раз про этого... Империи создателя... — в голосе звучит весь скептицизм, на какой Императрица только способна, — Когда на приёме в посольстве зашла речь о его небезупречном моральном облике. «Это как раз про него «По мне, уж лучше пей, да дело разумей!» — последняя фраза произнесена по-русски.

— Сомнительно, что посол его понял.

— Переводчикам за что деньги платят? Да и посол, хотя и дальний потомок этого пьяницы, куда умнее, чем кажется.

— Так и Тима дураком никто не считает. Посол, если не ошибаюсь, принцем был?

— Да. Ещё и Великим, двоюродным братом, как они выражаются, Самого, плюс полномочным министром с правом подписывать соглашения по некоторым вопросам от лица Императора. ЕИВ его как-то очень странно обозвал... Какая-то фамилия, производная от более маленький.. Меньший... Меньшов... — Кэретта щёлкает пальцами, пытаясь вспомнить.

— Меншиков?

— Точно. Значит что-нибудь? — настораживается Кэретта. Не любит, когда другим известно что-то, неизвестное ей.

— Да как сказать. С таким человеком кого-то сравнить — долго думать надо, похвалили или обругали.

— Чем знаменит? — таким тоном доклад требуют.

— Был другом и соратником императора из того мира — прямого аналога наших Еггтов. Как и Тим тоже создатель империи, — Кэретта просто не знает, каким тоном Софи отвечала Марине как начальнику генштаба.

— Еггтовский генерал? — Императрица переходит на привычные термины.

— Вроде того.

— Тогда что же плохого в сравнении с подобным?

— Совершенно неродовитый выскочка, — Софи вспоминает, какие качества Кэретте особенно не нравятся. — Казнокрад, каких поискать. Некоторые считают — императору был сильно больше, чем другом.

— Если он того императора пережил, то думаю, плохо кончил?

— Сам почти полноценным императором при номинальном императоре жене своего друга побывал. Дочку хотел за наследника, императорского внука выдать.

— А говоришь, плохо кончил! — удивляется Кэретта.

— Так не выдал же! Сожрали его родовитые, как раз казнокрадство и припомнили. Там тоже есть дальний север.

— Снег убирать занятие нужное, но в определённых регионах крайне вредное для здоровья. Подозреваю, в ссылке прожил недолго, Меншиков этот?

— Верно.

Русский, как и прочие языки, Кэретта знает великолепно, но как-то механически. Выучила, но культуру носителей понять не пыталась.

Саргон говорил: «я первый и единственный раз видел, как на родном языке машина разговаривает».

Впрочем, механическое знание Кэреттой языка позволяло Саргону подшучивать над женой при посторонних, не обладавших произношением Кэретты, но изучившими императорский лексикон. Кэретта просто не улавливала двойного смысла множества фраз.

Марину когда-то это очень забавляло, Софи очень злилась, ей было сильно обидно за мать, не понимавшей, что над ней насмехаются.

Кэретта о чём-то догадывалась, но из гордости предпочитала ничего не замечать.

Впрочем, при разговорах на грэдском богаче на двусмысленности была уже Кэретта.

Так и жили.

— Миррены раньше шутили: «Какая самая редкая профессия в мире?»

«Посол! На целый свет их всего двое! Остальные так, посланники, не больше. Императоров и то больше».

— Настоящих всё равно только двое, — замечает Софи.

— Это так, но когда нефть из земли буквально сочиться, дикарскому вождю вполне можно сделать приятное, называя его так, как его голозадому величеству нравиться. Как говорится, всем известному ежу понятно, кто тут Император, а у кого просто пергамен с красивой печатью есть.

— Мы не так уж много всяких титулов пожаловали. Южане и того меньше.

— Они были маленько честней. Не останавливались, когда местных было проще перестрелять.

— Ты же говорила, что не поддерживаешь расовые теории.

— Но поддерживаю теорию про пулемёт, что есть не у всех, — у Кэретты опять официальный тон включился. — Я считаю справедливым, что самые крупные месторождения ресурсов должны принадлежать одному из двух великих народов, а вовсе не тем, на чьей территории они расположены. Великие потому и великие — смогут распорядится ценностями на благо большего числа людей. А так называемые малые — как доходами распорядятся они? Золотых ванн понаделают? Сама знаешь, чего все эти признания независимости стоят, когда действительно, большие деньги в дело вступают.

— В страшноватом мире мы живём.

— У тебя есть идеи, как его переустроить? — нехорошо щурится Императрица. — Сложившийся порядок устраивает абсолютное большинство.

— Так устраивает, что извещения о гибели поступают сотнями тысяч в месяц.

— И будут поступать. Пока не останется кто-то один. Цинично, жестоко, но это именно так. Сама знаешь, какая часть наших доходов идёт на дело защиты Родины. И скупиться нельзя, если не хотим начинать кормить чужую армию.

— На юге считают точно так же.

— Ты хочешь, чтобы из твоей кожи сделали перчатки? — в голосе Императрицы звучит ничем не прикрытая угроза. Вместе со страхом — в том числе и за Софи. — Я достаточно небрезглива, разговаривала с мастером, если можно так выразиться. Спросила, подошла бы для такого изделия моя. Так как я для него была не совсем человеком, он попросил потрогать. Я разрешила коснуться руки. Он сказал — кожа третий сорт, у них это высший, считают в обратном порядке. А у тебя кожа — вроде моей. Мы для них — полуживотные. Но у нас есть пулемёт.

— Ты же увлекалась мирренской культурой!

— Увлекаюсь и сейчас, — Кэретта устало вздыхает. — Просто помню, что под человеком на Юге понимается исключительно мужчина определённой расы, принадлежащий к строго определённому культу. Даже женщины этой же расы и культа уже не являются полноценными людьми, что уж говорить кем считаются все остальные. И все мирренские рассуждения о человеке касаются только этого человека. В отношении остальных — хорошо, если законы о запрете жестоко обращения с животными действуют.

— По-моему, ты несколько сгущаешь краски.

— Только не говори, будто ты стала слепо поклоняться всему мирренскому, как некоторое мои знакомые.

— Я самый настоящий объект поклонения, и просто права не имею сама поклоняться чему-то.

— Я скажу классическую поговорку про неумение Еггтов кланяться, миррен скажет что-то про твою непомерную гордыню. Ты решишь, что неправы вообще все, кроме самой совершенной, тебя.

— Сказала человек, сама привыкшая быть совершенством во всём.

— Я таковым просто являюсь, таким ещё долго и останусь, — и ведь, что самое обидное, Императрица не хвастается, а просто констатирует факт.

— Южан я на деле люблю ничуть не больше твоего. Даже сильнее их ненавижу. Ведь именно меня, а не тебя они чуть не убили.

— Думаю, тебя не сильно удивит — последние пожертвования от моего имени на защиту Империи идут исключительно на нужды столичного ПВО. Я даже отчёты требую, на что именно истрачено. В конце концов, пресловутый «зонтик» накрывает практически все места, где я живу или жила. Включая вашу школу и «Дворец Грёз». Мне как-то не хочется повторения подобного налёта.

— Знаешь, даже в военное время не могут справиться с искусственным завышением стоимости военной техники.

— Думаешь, мне это неизвестно? Кровь и деньги всегда шли рука об руку.

Софи как-то совершенно неохота серьёзные вещи обсуждать.

— Никогда раньше не думала, что с тобой так подолгу можно разговаривать.

— Всё в этой жизни когда-то бывает первый раз, — философски изрекает Кэретта.

— Почему ты профессиональную собеседницу себе не завела? Многие скучающие дамы так делают.

— Сама знаешь — чаще всего себе не собеседниц заводят. Вернее, не только их. Я не умею ни привязываться к кому-то, ни привязывать к себе людей. Зато очень высоко ценю социальные роли. В первую очередь — свою. Я вне подозрений не по поговорке, а потому, что меня не в чем подозревать. Хотя и были намёки, возражений не последует, если я так или иначе расширю штат дворцовой прислуги за счёт симпатичных молодых людей... Или девушек, хорошо умеющих прислуживать в личных покоях.

За деньги привязанность купить невозможно, без денег тебя искренне только собаки любить будут. Только псы бывают до конца искренними и верными. Вот только живут они куда меньше людей.

Собачек во дворце меньше не стало. Мисочки и ошейники с брильянтами тоже никуда не делись. Но все лохматые недоразумения теперь живут в одной части дворца и не показываются во всех остальных. Что-то можно вложить даже в крошечные мозги. Комнатных любимиц у Кэретты и раньше не было, ко всем пёсикам она относится одинаково.

Софи детство вспоминается. Большинство пёсиков Кэретты были потрясающе добрыми и ласковыми. Напоминали ожившие мягкие игрушки. Неплохо ощущали исходящие от людей эмоции. Злюку-Марину собачки откровенно не любили. Она платила им взаимностью.

Получается, Софи несколько лет смотрела на безобидных существ озлобленными глазами сестры? Даже крошечное существо — это всё-таки ещё и хищник. Словно ощущали, Марина будто бы из другой стаи. Слишком чужая в этом мирке.

Как-то опять начинает вырастать привычный ледок в отношениях.

— Может, съездим куда-нибудь? Тем более, мне уезжать скоро. В эти дни постоянно что-то устраивают. Мы, наверняка ещё не везде побывали.

— У меня в календаре всё расписано, где именно сегодня побывать можно. Пошли, выберем что-нибудь, — кажется, Кэретта на это раз лёд собирается колоть задолго до того, как он опять станет слишком толстым.

Для приведения себя в парадный вид что Кэретте, что Софи требуется совсем немного времени. Посторонняя помощь не требуется. Покрой современных платьев таков, надеть и снять можно очень быстро. Тем более, в наличии крайне значительный запас.

Снова мать и дочь выглядят так, что различит их только отлично знающий обеих. То есть, исчезающе малый процент столичного населения.

Определённым людям приглашений присылается столько, что всех посетить невозможно просто физически. Откровенные отказы пишут не всегда, только в тех случаях, когда уж очень сильно друг друга не любят, а правила требуют сохранять определённую вежливость. Избранные места из переписки Кэрдин и Кэретты в списках по рукам ходят, причём две редакции практически ни в чём не совпадают, кроме дат.

Просто не являться — в порядке вещей, но в случае намерения прибыть требуется известить хозяев заранее. Пары часов вполне достаточно.

Выбрали один из Великих Домов, про старшее поколения которого Кэретта не могла вспомнить ничего плохого, а про младшее — уже Софи. К тому же, одна из дочерей учиться вместе с принцессой, хотя особо не общаются из-за разности интересов.

Кэретта хотела известить, что будет вместе с Софи. Но принцесса заявила, что она ни с кем не вместе.

Она вполне в состоянии заявить о себе.

— Тогда пусть сообщат, когда ты прибудешь. Я только после тебя с ними свяжусь. Я всё-таки выше тебя по статусу, могу позволить себе прибыть последней.

— Ни одна из нас никогда не опаздывает. Мы всегда пребываем точно вовремя, — усмехается Софи.

— Я их очень давно не посещала. Тебя там и вовсе не было. Есть что-то, что мне следует знать? Например, как ты таскала их дочь за волосы, или она дралась с Мариной?

— Не было ничего такого! Высокого же ты мнения о нравах нашего поколения.

— Мнение у меня не высокое и не низкое. Оно просто объективное. Я ведь немало знаю, что там у вас происходит. Искалеченные на счету Марины имеются... Та, что с нами летом летела. С большими такими...

— Может, хватит о Марине и её похождениях?

— Всё, молчу-молчу! — вскидывает ладони в примирительном жесте Кэретта.

С транспортом никаких сложностей нет: гаражи Императора и Императрицы комплектуются одними и теми же машинами. Разница только в одном — у Саргона множество редких и полуэкспериментальных транспортных средств, зачастую изготовленных в единственном экземпляре. У Кэретты дорогих технических игрушек нет. Она считает, что статус не требует дополнительных подтверждений в виде отделки руля из слоновой кости, достаточно номера, чей буквенный код доступен только одному лицу. Та же самая яхта «Дзиара» ей просто положена.

В некоторых вопросах с Кэреттой лучше не спорить, и в машине, кроме водителя и Софи, ещё двое охранников. Ещё две машины сопровождают. Хотя такие предосторожности кажутся не боящейся риска Софи совершенно излишними. Все три машины совершенно одинаковые, бронированные и с затемнёнными стёклами. Кэретте почему-то это кажется дополнительной мерой безопасности, хотя Саргон так не ездит. В Столице при желании можно рассмотреть в какой именно машине он.

Впрочем, он и сам иногда за рулём сидит. Чего Кэретта за пределами дворцового парка в жизни не сделает.

Сюрпризов в виде Марины, или, того хуже, разноглазой, вроде бы быть не должно. Нет, формальные приглашения у обеих точно есть. Но в сестрёнкиных друзьях никто из хозяев не числиться, а приходить ради того, чтобы скандал устроить — младшая не настолько вредная.

«Сказка» для Эр — нечто вроде раковины для моллюска, всё бы время в ней сидела. По сути дела, на сдачу вступительных её в своё время Марина вытащила. Сама она из «Сказки» выбираться никуда не любит, тем более собрала там целую кучу весьма симпатичных ей во всех смыслах личностей.

Поездка к Кэретте — чуть ли не первый на памяти Марины визит Эр к кому-либо. Разноглазая тоже из Великого Дома, прекрасно знает писаные и неписанные правила, согласно которым, приглашение от Императрицы равносильно приказу, без разницы, какой вопрос намерены обсудить. Как ни странно, значение слова «приказ» разноглазая знает неплохо.

Разумеется, принимают в полном соответствии со статусом, хотя утром в Доме ещё никто не подозревал о столь высоком визите.

Никто из младших не конфликтует с Софи, а у старших нет сложностей с Кэреттой.

Разумеется, Кэретта прибывает последней, да и Софи ближе к концу общего сбора. Народ из разряда высоких, следовательно все всех знают. То ли глаза у Софи замылились, то ли фальши здесь куда меньше, чем в других местах, где бывать доводилось. Есть и вероятность, что с возрастом чувства притупляются, хотя принцесса ещё не настолько стара.

Бывать с Кэреттой в гостях приходилось и раньше, равно как и у себя принимать. Только с последнего раза произошли серьёзные изменения. Принцесса по красоте догнала императрицу, а та не разучилась выглядеть как девушка. Причём процесс совершенно естественный, а не намеренное омолаживание, как у многих сверстниц Кэретты.

Злит подобное её состояние очень и очень многих. Чуть ли не в воздухе всё витает, Софи же пока по большей части просто смешно. В конце концов, процесс совершенно естественный, и должен был дойти до данной фазы.

Тем более, особо больших завистниц Кэретты здесь и нет никого, а имеющихся она раздражает в крайне незначительной форме. Примерно как сама Софи собственное поколение. Хотя главными её нелюбительницами как раз должны быть лица материнского возраста.

Чтобы начинающая стареть женщина искренне начинала восторгаться чьей-то юной красотой — про такие чудеса ни Кэретта, ни Софи никогда не слышали. Если уж умница Дина II порыкивала на Дину III исключительно из-за молодости той, то что уж говорить у куда менее умных людях?

Времена, когда при северном дворе чуть было не ввели придворный кодекс южного миновали давным-давно. Саргон ещё в первые годы правления показал, насколько ему все эти южные обычаи с их надменностью и лицемерием крепко не нравятся, на уровне чуть ли не физического отторжения.

Ему куда больше нравилась простота двора Первых Еггтов. Саргон в молодости поражал многих, будучи чуть ли не первым Верховным со времён Дин, своим умением работать на станках. Справедливости ради, на Юге в те времена правил Тим I и его ближайшие преемники, чьи придворные нравы тоже не отличались изяществом и вычурностью. Да и работать на токарном станке, как и великая северянка Дина, Тим I тоже умел.

Тим и Дина временами даже напоминали друг друга своими действиями. Южанин считал себя величайшим знатоком всех наук и искусств. Брался практически за всё. Никто не спорит — многое действительно умел. Но ещё большее получалось, скажем так, с сомнительными результатами.

В одном из музеев столицы хранится коллекция зубов, выдранных императором за всю жизнь у разных лиц. Преобладают здоровые.

Более того, император считал себя неплохим хирургом и даже делал довольно сложные по меркам своего времени операции. Благо, многочисленные походы пациентов с самыми различными повреждениями предоставляли в избытке.

Всё бы ничего, но имена выживших после императорского вмешательства неизвестны.

Тем же занималась и северянка, вот только в лечение зубов она практически не вмешивалась. Не считая того, что изобрела один из методов обезболивания, за что потомки, причём на всех материках, ей были весьма благодарны.

Операций сделала многие и многие сотни. Список не просто выживших, а поправившихся и зачастую вновь вставших в строй, почти такой же длины. Ещё она обессмертила себя «сечением Дины», после которого выживала и не в состоянии родить естественным путём женщина, и её ребёнок. До Дины подобные операции делали только умершей при родах женщине с целью спасти хотя бы ребёнка.

Впрочем, как раз умершей при родах первой жене Тима I даже такого не сделали. В императорском склепе стало на две могилы больше вместо одной. Тут уже император свой норов показал, приказав похоронить нерождённого сына рядом с матерью, с соблюдением всех обрядов, вопреки мнению церкви, запрещавший хоронить на территории храма нерождённых детей.

В конце концов, именно церковники выступали против проведения операции, когда ещё можно было попытаться ребёнка спасти.

Это были только цветочки. Почему-то все думали, будто недавно ставший императором принц будет добрым и богобоязненным человеком, благодетелем церкви, жертвующим весьма значительные деньги и ценности храмам и монастырям.

Вскоре всем, и в первую церковникам, стало понятно — на отца Тим похож исключительно полом. С наступления на богатства церкви он и начал свои знаменитые реформы. Нет, против церкви так таковой он не был.

Но столько золота и земли — а он с них ничего не получает. В священных книгах и нашёл себе оправдание. Придумал идею дешёвой церкви, близкой каждому пахарю на земле. Расформировал крупные монастыри. Провёл почти полную секуляризацию церковных земель. Не одобрял постройку крупных соборов, при этом всячески поощряя строительство небольших церквей даже в самых малонаселённых местах.

Атеистом он не был, хотя уже при жизни многие подозревали его именно в этом. Но к церкви так относился — доведись ему встретиться с грозной северянкой не на поле боя, им бы нашлось, о чём поговорить.

Многие до сих пор уверены — доведись этим двоим встретиться — всё было бы гораздо лучше, чем сейчас. Даже лучше, чем если бы один исполин сокрушил другого на поле боя. Могло и вовсе бы не быть великого противостояния, каждый день уносящего множество жизни. Одна несостоявшаяся встреча предопределила так многое на столетия вперёд. Еггты снова сделали дряхлеющую Империю Великой. Тим и вовсе был создателем собственной.

У двух великих народов могли бы быть совсем иные судьбы.

В детстве будущий Тим I мечтал побывать на Севере... Тогда там уже знали про «сечение Дины». Ибо, как и многое другое, оно было открыто Чёрной Змеёй, а её дочери только приписывалось. Но про это, кроме Еггтов, сейчас мало кто помнит. Чёрных Еггтов сейчас по пальцам одной руки можно пересчитать, даже если самые сомнительные боковые ветви посчитать, всё равно и ста человек не наберётся.

Название операции правильное, но обессмертило совсем другую Дину. Люди даже не задумываются — у кого сама Дина медицине училась?

Легенды утверждали: Дина делала операции такой немыслимой сложности, что современные хирурги и сейчас не могут понять, как у неё это всё получалось. Ей приписывалось пришивание оторванных конечностей. Несколько сот лет это считалось безусловной легендой. Теперь же такие операции в теории возможны, и уже довольно успешно делаются, правда, пока только на животных.

Видимо, можно уже делать и на человеке, но пока никто не решился. Можно ведь не только имя обессмертить, но и посмешищем, а то и подследственным стать.

Операции на сердце и вовсе легендами перестали быть.

Может быть, скоро дойдёт и до самых известных операций Дины, связанных с восстановлением утраченных органов, в первую очередь, глаз.

Главное сходство Тима и Дины было в другом — контролируя огромные денежные средства, они тратили их на одно и тоже — вооружение и оснащение огромных армий. На развлечения и содержание двора уходило совсем немного средств — совсем не половина государственных денег, как при одном из приемников Тима, или тоже весьма значительные суммы, что тратила на блеск своего двора и себя лично Дина IV. Причём как на Юге, так и на Севере одни считают лучшей в мире в своё время армию Дины, другие — армию Тима. Армии, так никогда ни разу и не выстрелившие друг по другу.

Зато следующие поколения вдосталь друг по дружке настрелялись. Теперь уже не узнать, могло ли всё кончиться ещё столетия назад?

— Эта-то как сюда попала?

Рядом с Кэреттой сейчас только Софи, так что откровенного раздражения можно не прятать.

— Кто? — удивляется принцесса. Пока вроде бы не видела никого, способного вызвать такую степень раздражения матери.

— Вон там стоит. Среди детей. Что они в этой... низкородной нашли? Помнишь, с нами летела? Хорт, кажется?

— Не «кажется», а она и есть. Рэдрия её зовут.

— Почему-то ты совершенно не удивлена.

«Потому что у меня нет твоей спеси!» Хотела было брякнуть Софи, но всё-таки, сдерживается. Ни к чему обострять вроде только что наладившееся.

— Сама видишь, она среди детей стоит. Как раз в этом возрасте книгами её отца зачитываются. Вон там младшая дочь устроителей сегодняшнего мероприятия. Старшая — со мной учится. В школе многие знают, что на каникулы её пригласила к себе Марина. Старшая сказала младшей. Дальше — дело техники.

— У Марины одна гостья?

— Шестеро.

— Остальные такие же?

— В каком смысле?

— Софи, тебе не идёт придуриваться.

— Одна только офицерская дочь, но кто-то воюет почти у всех.

— Куда только Марина катится! Достойнее круга общения не нашла! — и не поймёшь, серьёзна Кэретта или шутит.

— Я бы ни одну из них, включая Рэду, не назвала бы недостойной.

— И ты туда же!

— Куда? Мы в каком веке живём? К тебе я поехала, в основном, затем, чтобы отдохнуть от всех достойных и недостойных кругов. Захотелось вот побыть без людей.

Кэретта зачем-то продолжает разглядывать Рэду.

— Чему-то вас в этой школе всё-таки учат. Платье вполне достойное, и носить его она умеет. Причёска простоватая, но допустима. Насчёт языка не знаю и не горю желанием изучать, но если она дочь писателя, вряд ли он совсем уж коровий. Если бы не вымя, могла бы сойти за вполне достойную девушку приличного ранга Дома.

— Что-то не пойму, ты Рэд похвалила или обругала?

— Подумай.

— Не зная тебя, как человека, решила бы первое, но, так как знаю неплохо, то точно второе.

— У неё точно не коровий язык? Отец — это отец, а дочь — это дочь.

— Детям, вроде, с ней весело. Да и Марина бывало, с ней подолгу спорила.

— Меня только твоё мнение сейчас интересует.

— В определённой сообразительности ей не откажешь.

— Ладно! Я передумала. Пойду с ней поближе познакомлюсь. Все подходящего уровня меня уже приветствовали, больше своё общество навязывать не будут. Надо поближе посмотреть, кто это ухитрилась у самой моей дочери, одной из двух первых девушек Империи, парня увести. Должно же в ней что-то быть, кроме вымени. Да и подрастающему поколению надо напомнить, что для подражания есть более достойные образцы, нежели выдуманные персонажи.

Софи пока решает понаблюдать со стороны. Она не определилась насчёт намерений Кэретты. Та своей речью способна практически у любого человека вызвать весь спектр эмоций, как говорится, от любви до ненависти со всеми полутонами. Что ей от Рэды надо — совершенно непонятно. Без повода до слёз Кэретта не доводила никого и никогда. Почему-то Софи уверена — Императрица не собирается мстить за оскорблённые чувства принцессы. Значит, Рэда пока в относительной безопасности, ибо каких-то иных претензий у Кэретты к ней быть не может. Почему-то вспоминается, что вычитать из жалования у персонала «Дворца Грёз» Кэретта любила, но всегда делала это за какие-то настоящие, а не выдуманные провинности или с целью кого-то унизить. Единственное логичное объяснение — Кэретта довольно любопытный человек, интересующаяся в том числе, и новыми людьми.

Двигаться Кэретта умеет. Словно линкор идёт через стайку рыбацких лодок. Мимоходом отвечает на неуверенные приветствия. Так близко её мало кто из детей видел, а учить учили всех примерно одному и тому же. Рэда на её фоне, конечно, уже далеко не лодочка, но и не близкого класса корабль. Не разу ни линкор, тяжёлый авианосец или крейсер. Так, примерно, сторожевик, даже до эсминца ещё не дотягивает.

Как вести подобный разговор — прекрасно прописанная во множестве учебников вещь. Похоже, в полном соответствии с ними он и ведётся. Софи бы даже может вспомнить, сколько именно минут он должен продолжаться. Просто лениво. Сама она «этикет» сдала за весь школьный курс ещё на первом году. Разумеется, на «отлично». Сдавала комиссии, и спрашивали её по-настоящему. Но тут обе стороны ожидали одного и того же результата, что и был достигнут.

Вскоре тоже самое повторила Марина. Как не странно, с той же оценкой. Глупости есть глупости, но правила — есть правила. Устав — он и в школе устав, обязателен к исполнению.

Часики на руке у Софи есть, времени разговора не засекала, но уверена, протекал в точности по одному из параграфов учебников, что принцесса никогда не открывала. Ибо написанному там начали учить, когда Софи ещё читать толком не умела.

Кэретта возвращается в лёгкой задумчивости. Вроде бы не напускной, хотя масок у неё множество.

— Чему-то вас в этой школе учат, — зачем-то повторяет она. — Грамотные у вас там преподаватели этикета. Неплохо научили. Нигде ошибок не делала, хотя видно было, робеет слегка.

— Я с её преподавателями почти не знакома.

— Да, я помню, ты ещё в «Грёзах» говорила, что за весь курс экзамен сдала.

Софи в очередной раз удерживается от колкости. «А я думала, ты всё сказанное мной мимо ушей пропускала».

— Как она тебе вообще?

— Ты знаешь, удивлена, — Кэретта задумчиво трёт подбородок. — Весьма достойная девушка. Вполне могла бы сойти за кого-то из нашего круга. Если бы не это вымя доярки из сельского поселения.

— Далось оно тебе! В школе ей многие завидуют.

— Так правильно! Учитывая, сколько там у вас деревенского народа.

— Преобладают городские. Включая Рэду.

— Городские второго-третьего поколения, — констатирует факт Кэретта. Взрывной рост численности городского населения был следствием бурного развития промышленности в относительно недавнее время. Хотя города и раньше немаленькие были. Столица — первый город в мире по численности населения уже которое столетие, — лет сто назад она бы уже была замужем за сыном крепкого хозяина из соседнего сельского поселения. Первенца носила бы, скорее всего. Пока же только и годна, что с детишками болтать. Это, кстати, тоже не все умеют.

— Снова не могу понять, ты Р хвалишь или ругаешь?

— Снова подумай. — пожимает плечами Кэретта. — Сто лет назад её бы никто Рэдрией не назвал бы. Образовательный уровень у многих был совсем не тот. Это теперь все знают, кто это такая была. А тогда всерьёз обсуждался вопрос, кому именно ставить памятник-символ тех, кто до Океана не дошёл. Мог и другой образ там быть. И вовсе не женский.

Отец дочку назвал именем памятника, а не человека. Стань на побережье кто-то другой — вообще бы мужским именем могла зваться, у писателей такое запросто.

— Ей имя мать дала. Единственное, что для неё сделала, перед тем, как бросить.

— О как!

— Рэда свою мать люто ненавидит.

— Не могу сказать, будто незаслуженно, — нехорошо щурится Кэретта: её собственные отношения с матерью — крайне невесёлая история. По её воле собственная мать лишилась многого из того, что привыкла всю жизнь считать своим.

— Тебя больше не раздражает присутствие Рэды здесь?

— Софи. Ты сама ничего не позабыла? В стране есть ровно шесть человек, кто могут явиться сюда, или в любое другое подобное место, безо всяких предварительных договорённостей. И будут с почётом приняты.

На подобных мероприятия в принципе не может быть случайных людей. Раз человек здесь — его пригласили. Я могу нарушить волю Главы Дома, и выгнать отсюда кого угодно, но делать этого не хочу. Признаю, подумывала о таком, идя с этой Хорт разговаривать. Но она показала, что находиться здесь достойна. Я предпочитаю соблюдать формальности, а не творить, что моя левая пятка пожелает.

Кстати, я узнала — её сюда пригласила не младшая дочь, а, как раз, старшая. Хотя у младшей право приглашения от своего имени рассылать уже есть.

— У меня по всем видам права «отлично». Думаешь, я не знаю, кто что может?

Кэретта косится в сторону Рэды. Та снова с детьми болтает. Явно нашли друг друга.

— Будь у платья другой покрой, можно было бы решить, что там не вымя, а подушечка специальная. Впрочем, я бы и тогда заметила. Сейчас такое почти не применяют. Почти мальчишеские фигуры считаются очень красивыми. Поклонники арбузов в меньшинстве. Кстати, за что её избили, где-то с месяц назад? Кто другой не заметит закрашенные шрамы, но не я. У вас в женском корпусе такие суровые нравы?

— У нас, как ни странно, совсем не змеятник, — не ожидала Софи от Кэретты такой наблюдательности. Над лицом Рэды хорошо поработали, сама она так бы всё не сумела закрасить. — Девичьи драки — очень редкое явление. Это мальчики её побили.

— Это, вообще-то, ещё хуже! — настораживается Кэретта.

— Это на игре военной было. Её за мальчика приняли.

— Её за мальчика? — искренне удивляется Кэретта.

— На ней пехотный панцирь был. И каска с подшлемником. И вообще, когда дерётся, Рэда просто страшная.

Кэретта чуть заметно усмехается, не став уточнять, где именно Софи видела дерущуюся Рэду. Кажется, мнение о суровости нравов только укрепляется.

Кажется, эту ситуацию надо поскорее разрешать.

— Она с мальчиком поссорилась. Очень жестоко. На мечах дрались. Чуть не зарубили друг друга.

— Тем мальчиком, что я видела? Или у неё близких друзей несколько? — Кэретта улыбается довольно издевательски.

— Тем самым. Рассорилась окончательно. Насколько я знаю, сейчас у неё никого нет.

— Это, в общем-то, чувствуется, — оттенок превосходства у Императрицы — десять в неизвестно какой степени раз, — Я очень хорошо такие вещи замечаю. Ни спутника, ни спутницы.

— Где бы она их взяла?

— Ох, уж эти нравы современные! Раз она в Загородном, то Марина могла бы ей подсказать, на такого уровня мероприятия одинокой молодой девушке следует приходить с кем-либо из старшей прислуги. Смотри! Вон в том малом зале как раз и держаться такие сопровождающие.

— Думаешь, Марина помнит о таких мелочах? Она их чуть не пристрелила, когда разнимала.

Кэретта призадумывается.

— Кто-нибудь пострадал? Не для протокола, а на самом деле.

— Нет. А в чём дело?

— Просто представила себя на месте Марины в её возрасте. Убить — не убила бы, но пальнула точно. Я метко стреляю. Надолго бы запомнили.

— Далась тебе эта Рэда!

— Она-то здесь причём? Я бы в него, и только в него стала стрелять. Она бы пулю получила, только если бы вздумала этого собой прикрывать. Да и то, в ногу. Это он меня оскорбил, тем что вместо человека оказался кобелём. Кроме раздвигающихся ножек ничего не заметил. Точно не сдержалась бы. Может, вообще яйца отстрелила бы. Посильнее моей у Марины выдержка.

— Чуть ли не впервые на моей памяти ты её хвалишь, — устало вздыхает Софи.

— Всё в этой жизни когда-то бывает первый раз.

— Жестковатая реакция на попытку тобой пренебречь. В этой истории, вообще-то, они все трое были хороши. Как бы сестрёнка и не была первопричиной всего... Марину считают жуткой злюкой, она, в свою очередь, считает злюкой тебя. Кажется, только теперь начинаю понимать почему.

— Я согласна терпеть выходки человека, даровавшего мне статус, — Кэретта словно лекцию читает, — при условии, что он продолжает заботится о поддержании моего. И заметь, на всех официальных мероприятиях мы вместе. И пока так и происходит, с кем он там в горячих развлекается, мне в сущности дела нет. Глупо отрицать, о чем вы обе и так давным-давно догадались. Мне нужен был не человек, мне нужен был титул. Без разницы, у кого он.

Я его добилась. Теперь предпочитаю соблюдать формальности. Он считает точно так же.

Но с человеком, посмевшим так низко обойтись с чувствами моей первой любви, был бы совсем другой разговор.

— Да не было у тебя любви этой, — Софи таким тоном выдаёт, будто это она намного Кэретты старше. — Ни первой, ни какой-либо иной. Ты вообще на это чувство неспособна. И Марина, подозреваю, это унаследовала.

— Так хорошо разбираешься, в том, что у меня было, а чего нет? — в точности, как младшая дочь, щурится императрица. — Может быть, любовь мою, его или её, просто очень глубоко прикопали? — заканчивает с интонациями из древней трагедии.

— Зная твою целеустремлённость, крайне сомневаюсь, что на твоей биографии есть пятна, которые бы Кэрдин не нашла.

— Может, я очень хорошо прятала?

Софи усмехается.

— От Кэрдин вряд ли бы что-то спрятать удалось. Я не настолько верю в твои способности. Меня больше удивляет, что она как-то не пыталась тебя скомпрометировать.

— Не забывай, за кого мы боролись. Великая игра, как ни странно, шла по правилам. Ни дешёвыми, ни дорогими провокациями она не занималась. Рыть на меня рыла, это да. Если бы нарыла, то в зубах бы притащила сама знаешь, куда.

Но они были достаточно честны между собой. Она бы не понесла фальшивки против меня.

Я тоже честна. Это ценится.

Хотя отомстить мне Кэрдин отомстила. И весьма жестоко.

— Это как? — спрашивает Софи, подозревая, каков будет ответ.

— Не без её влияния Марина теперь меня ненавидит. По сути дела, украла у меня дочь. И не оставляет попыток украсть и другую... Ладно, этот вопрос между Еггтом и Ягром. Кто-то ещё излишен. Лучше к Марине вернёмся. У меня с чувствами, ты права, плохо. А как у неё с ними?

— В смысле? — рассуждения о чувствах младшей находятся где-то рядом с рассуждениями о восходе на севере или плоской земле.

— Она точно не из тех, кто по девочкам? Особенно если учесть, кто из сверстниц у неё ближайшая подруга. Не то, чтобы я возражала, но надо и о будущем думать.

— Насколько я знаю, ей отвратительны все люди одинаково, без различия пола.

Кэретта ненадолго призадумывается.

— Для политика отсутствие влечения к кому бы то ни было — не такое уж плохое качество,- говорит словно сама с собой, — скорее, даже положительное, раз уж Марина собирается этим заниматься. Но всё равно, даже политику лучше, когда у неё дети есть.

— Это почему?

— Политик в постоянном контакте с обществом. Должен понимать его интересы, а у большинства членов общества дети всё-таки есть. Чистый расчёт, ничего более. Про логичность Марины я много чего слышала.

— Сейчас какие-либо отношения её совершенно не волнуют, — чуть ли не сквозь зубы выцеживает Софи. Что за способность у младшей вылезать в самых неожиданных местах?

— А скотинка эта молочная, Хорт? — Кэретта опять зачем-то смотрит в сторону большегрудой девушки, так и не нашедшей себе другого общества, кроме детей.

— Далась тебе эта Рэда! Столько раз уже за сегодня её скотиной назвала. Не у всех народов сравнение с коровой оскорбление. На Юге решили бы, она тебе очень понравилась, и ты её так нахваливаешь. Марине она никогда никем не была, и точно, не станет.

— Но мы живём, где живём, — вкрадчиво сообщает Кэретта тоном, словно с маленькой девочкой разговаривает, добавляет уже нормально — Софи даже не успевает обидеться. — Раз уж о Юге зашёл вопрос, то это они в столице, при дворе, любят рассуждать о всяких высоких материях, духовных, небесных и ещё каких-то телах у каждого. Внизу же, причём, в коренных землях, до сих пор верят во всяких духов и бытовую магию.

Забавное суеверие есть. Ведьмы часто вредят тем самым, с выменем, подсылая к ним змей, чтобы те высасывали молоко. Мы же, как известно, и змеи, и ведьмы. Даже пытались это в пропаганде обыгрывать.

Но так себе вышло. Они у нас тоже всяких символов набрались. И если женщину из сельских поселений или просто неграмотную, сейчас назвать «коровой» — однозначно похвалить, то городская или просто читать умеющая столь же однозначно обидиться, решив, будто её обозвали тупицей.

— Снова вспоминается твоё увлечение классической южной культурой, — хмыкает Софи.

— У Марины в гостях не только Рэда.

Софи делает вид, будто не замечает намёка.

Кэретта поглядывает в сторону Хорт.

— Общая часть заканчивается, — протягивает она.

— И что из этого? Сама знаешь, дальше начинается самое интересное.

— И я о том же, — подзывает одного из персонала, берёт и пригубливает бокал. — Мне вот интересно стало, что эта Хорт делать будет, когда её собеседников в жилую часть дворца отправят. Спать! У взрослых, знаешь ли, несколько другие развлечения, нежели у детей. Понаблюдаю я за ней.

— Ты же говорила, будто ничего плохого про них сказать не можешь, — настораживается Софи.

— Говорила, и подтверждаю, — пожимает плечами Кэретта, — но предложения могут делаться весьма разнообразные. Что будет происходить за территорией охранного периметра — владельцы виллы ответственности не несут.

— Рэда наверняка на машине из Загородного, — настроение у Софи начинает портиться, временами Кэретта людьми всё-таки поигрывает. Впрочем, как и сама Софи. Но сегодня-то она ничего такого делать не собиралась. — К тому же, гостья дочери владельцев.

— Всё это так, — растягивает слова Кэретта, — но это, знаешь ли, не для всех очевидно.

— Мне Кэрдин позвонить? — ожесточается Софи. — Она, знаешь ли, обожает внезапные проверки мест, где могут развлекаться противозаконным образом, устраивать!

— Говорила же, она и тебя украсть пытается, — зло улыбается Кэретта, — ничего же пока не происходит! Дети только-только к себе идут.

Софи чуть вытягивает шею, приглядываясь. Чуть кривиться.

— Просто сцена из романа для дур. Младшая вовсю Хорт обнимает, расставаться не хочет.

— Она ребёнок, ей можно. — Кэретта склоняет голову набок, черты Марины как-то сами собой проявляться начинают. — Длинная она для своих лет просто. Кстати, Рэда эта явно расстроилась.

— Принцессы-собутыльницы ей мало! — фыркает Софи.

— Одной или двух? Не злись, и так вижу, что одной... Вот, значит, какая, вечная в наших краях тема, лежит в основе их взаимоотношений! — откровенно иронизирует Кэретта, снова слегка пригубливая бокал.

Стоило одной сестре уйти, как вблизи Рэды тут же появляется другая.

Шипению Софи позавидует иная кошка.

— Пф! Ну, не ожидала от нашей тихони такого! В жизни представить не могла, будто она такой длины платье наденет. Точно, дома стены помогают. Хотя, та же Маришка говорила, насколько страшными людьми тихони могут быть.

— И в чём ты её обвиняешь? — Кэретта скептически разглядывает разговаривающих девушек, потом окидывает взглядом Софи с ног до головы. — Короткое платье, не спорю. Но у тебя гораздо короче, притом, что она выше.

Фыркнув, Софи скрещивает руки на груди.

— Что принцессе позволено, тем, кто рангом ниже, нельзя? — Кэретта откровенно развлекается, — Как-то не очень вяжется со всем, что ты раньше говорила! Или тебя злит, что в нынешнем поколении самые красивые ножки не у тебя? У меня взгляд, конечно, пристрастный, но не переживай, у тебя гораздо лучше. Хотя и той нечему стыдиться.

— Глаза закрыть — кажется, слышишь Марину.

— Я ей тоже мать, вообще-то. Кстати, они вместе уходят.

— Куда?

— Я так понимаю, в деловую часть виллы. Кабинеты владельцев именно там. Кстати, неглупый поступок. Теперь все видят, чья гостья Рэда эта, и вести себя будут соответствующим образом.

Софи решает, что лучше пока пойти поболтать с кем-нибудь другим, благо, сомнительно, что кто-то окажется не рад её обществу. Только почти через час замечает — нигде не видно Рэды, равно как и никого из владельцев.

Пойти поискать? Поговорку про человеческое равнодушие Софи помнит чётко. Но лучше озаботится поддержкой посерьёзнее. Больно уж охранники тут здоровые, хотя до мордоворотов из «Сказки» всё-таки не дотягивает.

Кэретта стоит там же где и была, от силы на пару метров сместилась. В руке — бокал совсем другой формы. Глаза смеются. Косится на часики.

— Думала, когда ты об этой Р вспомнишь? Они как ушли, так и не спускались.

— Пошли за ними! Что-то у меня предчувствия нехорошие.

Императрица усмехается:

— Моё чувство опасности сегодня спит.

— А вот у меня что-то проснулось!

— Их сыновей сегодня здесь нет, — не перестаёт ухмыляться Кэретта.

Поднимаются по лестнице. У распахнутых дверей — двое здоровенных охранников, судя по нашивкам, заслуг уже в текущую войну хватает. Невысокая Кэретта идёт прямо к ним. Софи понимает — так прямо на чужих гвардейцев она бы не пошла. Но от Кэретты буквально сквозит — пред ней все расступаться должны. Охранники отодвигаются от двери.

Церемониальное приветствие.

— Так! Бойцы! Владельцы у себя?

— Так точно! Большой кабинет. Проводить?

— Сами дойдём!

Опять это отвратительное ощущение эсминца, идущего вслед за линкором. Пред кабинетом — двое из персонала, после приветствия, они просто распахивают двери.

— Не помешала?

— Рады вашему визиту! — вполне церемониальная фраза от Главы Дома.

В кабинете он сам, жена, старшая дочь, Рэда и юрист. Сидят вокруг стола, возле юриста — какие-то документы.

На первый взгляд, ничего предосудительного не происходит. Но это только на первый. Им же совершенно нечего обсуждать с Рэдой! Во всяком случае, Софи в голову почему-то лезут всякие непристойности.

— Обсуждение не секретное?

— Никак нет! — интонация Главы Дома — словно у новобранца перед генералом, хотя на деле это он как раз отставной генерал, впрочем, из тех, кто ни формы, ни наград не носит, из свидетельств боевого прошлого — только три нашивки за ранения, в том числе одно тяжелое. Для Кэретты подобные нашивки — всегда плюс или несколько в её отношении к человеку. Софи придерживается такого же мнения. — Мы предлагали главе дома младшего ранга Хорт поступить на службу в наш Дом.

— Рэда очень сестре понравилась, — просто замечает старшая, не особо опытная в переговорах, — я только от неё. До сих пор плачет — так не хочет расставаться.

— Нечто среднее между старшей подругой, домашним учителем и телохранителем. Будет состоять при нашей младшей до совершеннолетия. Возможно, и позже. Боевые навыки повысим за наш счёт. Все остальные и так весьма высокие. Мы только что выяснили, — он весьма выразительно проехался взглядом по ожерелью Рэды, — у главы младшего дома в настоящий момент ни перед кем нет никаких обязательств.

— Что скажете, Рэдрия? — Императрица обращается прямо к Хорт.

Та встаёт, хотя совершенно не обязана.

— Не... Не знаю. Предлагают очень достойные деньги. Но у меня другие планы на эти года были.

— Наша младшая станет совершеннолетней, когда вам будет чуть больше двадцати. В этом возрасте вполне достаточно времени для осуществления любых планов. Плюс рекомендации нашего Дома откроют для вас немало дверей.

Рэдрия явно не знает, что и сказать. Для девушки её уровня предложение более чем заманчивое.

Софи пребывает в состоянии лёгкого обалдения. Подростковая дружба — это одно. Но во взрослой жизни надо как-то самим устраиваться.

— Мы не требуем ответа прямо сейчас, хотя он бы был крайне желателен.

— Достойные деньги — это сколько? — осведомляется Кэретта. Она, хоть и страшная транжира, одновременно считает, что недостойно Великого Дома платить ниже определённой цены за определённые работы. Да и слово «дорого» в её лексиконе всё-таки существует, хотя и крайне редко используется.

Вместо Главы начинает говорить юрист.

От называемых сумм брови Софи постепенно начинают забираться под чёлку. Чем эта Рэда такая уникальная, что на неё, человека с незавершённым школьным образованием готовы тратить столько?

Кажется, и у Кэретты такие же мысли.

— Всё очень достойно, спорить не стану. Но мне бы хотелось узнать причины, по которым подобные деньги предлагаются лицу, не обладающему никаким, а тем более, преподавательским, образованием?

Теперь уже юрист беспомощно смотрит на Главу, тот переглядывается с женой, Рэда и пригласившая вообще начинают хихикать, словно маленькие.

У Софи поднимается мстительная радость. Безупречная Кэретта наконец-то вляпалась! Пусть, вместе с Софи заодно, ибо смысла происходящего принцесса так же не улавливает. Но она-то за компанию, а Кэретта сама во что-то неаппетитное вступила.

И Глава не знает, как выпутаться из ситуации, чтобы все лицо сохранили.

Дочка принимает огонь на себя.

— Понимаете, дело в книгах, написанных отцом Рэды. Там в нескольких действует персонаж, выглядящий и даже разговаривающий, как Рэдрия. Сестрёнка эти книги очень любит, да и вообще, их многие читают. Просто очарована этой героиней. Старается во всём ей подражать. И она не одна такая, так многие возраста сестры делают. Мне в прошлом году Рэду показали. Сначала я подумала — ещё одна подражательница. Потом оказалось, не подражательница, а как раз прототип. Рассказала сестрёнке. Та прямо загорелась желанием познакомиться.

— Понимаю... — выцеживает Кэретта, — Дальше — дело техники. — последняя фраза — шпилька в адрес Софи.

— Именно. Встретились они. Рэдрия оказалась ещё лучше, чем предполагала сестрёнка.

— И именно поэтому мы все здесь и сидим, — заканчивает Глава.

Никогда так сильно Софи не жалела, что не умеет мысли читать. Намерения Кэретты совершенно не просчитываются. Сама Софи отца Рэды читала ровно одну книгу для общего развития. Откровенно не её, хотя очень многим нравится. Некоторым, судя по происходящему — даже слишком. Это ведь действительно та ещё мечта, особенно для ребёнка — жить с персонажем зачитанной до дыр книжки под одной крышей.

— Соглашение уже достигнуто?

— Переговоры в процессе, — оживляется юрист.

— Принесите ещё два кресла, — распоряжается Кэретта, — я не вижу здесь юриста дома Хорт. Идущие переговоры касаются очень значительных сумм. Так как я сама являюсь юристом, то согласна представлять интересы дома Хорт. Примете моё содействие, Рэдрия?

Ответ очевиден.

Софи же лихорадочно пытается сообразить, что это на Кэретту нашло? Да и другие мысли невесёлые появляются. По словам младшей, отец Рэду чуть ли не едва терпел. Однако, вон какой её вывел. С ума по ней сходят, притом как бы не в прямом смысле слова.

Кэретте определённо понравилось, когда Рэда сказала: «Я всё-таки хочу прожить собственную жизнь, а не быть копией девочки из книжки. Начав быть ей, я со временем могу перестать быть собой. Впрочем, оставлять ребёнка несчастным я тоже не хочу».

Нанять Хорт всё-таки наняли, кем-то вроде приходящего преподавателя, кто даёт уроки в определённые часы. Судя по тому, что подобный вариант имелся в наличии среди подготовленных документов, к разговору с Рэдой готовились серьёзно. Определённо предполагали, что она сначала захочет школу закончить.

В то, что младшая за это время изменит детским пристрастиям, члены семьи, включая юриста, определённо не верят.

Остаток каникул Рэда проведёт на вилле. Также должна проводить здесь часть свободных дней и весенние каникулы. О летних переговоры будут позднее через канцелярию императрицы.

От мелкого укола Кэретта всё-таки не удерживается, попросив отправить подписанные документы в её канцелярию для проверки, и только потом они вступят в законную силу.

Оформлять «Рабочие книжки» впервые поступающим на работу Дом право имеет. Тут же хотели выплатить большой аванс наличными, но Рэда попросила перевести деньги на школьный счёт. Это тоже Кэретте понравилось, иначе Софи в её бесконечных масках ничего не понимает.

Дом из древних, отмирающие обычаи здесь соблюдают, вроде ношения отличительных знаков на одежде. Рэде тут же вручили огромный на цепи, вполне себе в законах зафиксированный, но на деле почти не применяющийся, означающий, что она на территории виллы первая после владельцев.

Кэретта одобрила и это. Софи не слишком, но её не спрашивали. Она-то помнит, как Хорт падка на все внешние проявления статуса.

Впрочем, против того, что сегодня Рэда здесь переночует, Кэретта тоже не возражала.

С Загородным связались от имени Императрицы, объяснив, почему Рэду сегодня можно не ждать.

Судя по длительности разговора, дело пришлось иметь с Мариной. Софи злорадствует втихаря. У сестрёнки гостью увели. Рэда снова что-то прямо под носом у Марины провернула. Не покалечила бы та Хорт после возвращения.

Наконец, все основные формальности уладили, документы подписали.

Пригласившая тут же Рэду натуральным образом уволакивает за собой — с сестрой общаться.

— Зачем ты это всё устроила? — мозги Софи от выходки Императрицы в нормальное состояние ещё не пришли.

Сидят сейчас в небольшой гостиной недалеко от кабинета. Отмечать окончание дела не стали, но Кэретта сказала — они хотят отдохнуть. Сюда и проводили.

— Устроила? Я? По-моему, ты серьёзно ошибаешься. Это всё до нас началось, притом задолго.

— Тогда зачем вмешалась? — Софи понимает: лёгкая усмешка Кэретты сейчас к её виду относится, но сделать с собой ничего не может.

— Тебе так Рэда не нравится, что просто мечтаешь, чтобы она под благовидным предлогом из школы исчезла? Если так, то раньше надо было говорить. Подписанных решений такого уровня я не меняю никогда. К кому бы они не относились.

— Нейтралитет у меня с ней. Полный! — буркнула Софи.

— Тем лучше. Надо же иногда проявлять, что верховная власть существует, и о народе заботится.

Софи понимает — Кэретта Рэду вроде как, опять обругала, но предпочитает промолчать.