Путь теней (джен)

Зачастую разведывательные службы представляют собой не коллектив удалых мужчин и сногсшибательных женщин, которые косят врагов направо и на лево, в промежутках между боями устраивая длинные постельные сцены. Обычно это скучные бюрократические структуры, которые существуют для того, чтобы собирать огромное количество мельчайших деталей и сортировать их в поисках чего-нибудь интересного.

Кервин и Даниэль чувствовали, что начинают медленно звереть от бесконечных сортировки и анализа, и им всё острее хотелось пачками косить врагов. Это помогло бы немного выпустить пар. Только врагов на горизонте как-то пока не предвиделось, зато мельчайших деталей перед носом было хоть отбавляй. И наконец, если посмотреть на вопрос сражений совсем трезво, всё зависит от боевой подготовки противников. Тут и с одним-то врагом можно было не справиться.

Кервин закинул в рот очередную конфету и запил остатками чая. На столе рядом с письмами от осведомителей собралась уже целая горка фантиков.

— Кервин, а ты не помнишь, что здесь...

— Нет, не помню! Сейчас я разберусь с тем, что лежит передо мной, а потом всё остальное.

Даниэль странно покосился на него и пожал плечами:

— Ну ладно.

Некоторое время был слышен только скрип пера, бумажный шелест и тихий звон пузырьков с реагентами, которыми Кервин проявлял тайнопись. Расхождения в информации юношу порядком бесили. Авторы писем не были тёмными клерками, с которых за умышленную ложь шкуру спустят, и иногда просто нагло врали, ничего на самом деле не выведав, а, может быть, работая на кого-то ещё.

Кервин развернул и положил за щёку ещё одну конфету.

— Кончай уже шуршать, — пробурчал Даниэль, отрываясь от клик-сообщений, которые морально угнетали одним своим количеством. — На нервы действует.

— Я просто пытаюсь покормить мозг углеводами.

— Ты возишься с химией и жрёшь конфеты?

— Переживаешь за меня?

— Завидую.

— Лови.

Кервин бросил Даниэлю через комнату поочередно три конфетки, которые тот схватил на лету.

— Спасибо. Знаешь, по-моему нам надо передохну́ть, — сказал Даниэль. — Иначе передóхнем.

Кервин секунд десять агрессивно смотрел на новый конверт, потом отбросил его в сторону.

— Вот какого чёрта они это делают, а?

— Что именно? — Даниэль встал, подошёл к окну и раскрыл его настежь.

— Пишут, что в голову взбредёт. А ты сравнивай и вычисляй, кто вероятнее всего лжёт!

В комнату дохнул прохладный воздух, который можно было бы назвать освежающим, если бы не осенняя сырость и ядрёные нотки душка с реки.

— И, главное, — продолжал Кервин, — зачем правителям нужно заранее выяснять предполагаемые условия торговых сделок? Разве лидеры встречаются на саммите не для переговоров?

— Полагаю, это называется политикой, — Даниэль тоже зашуршал оберткой конфеты. — С саммитом сейчас вообще у всех уйма мороки.

— Такое чувство, что даже Годфри с Измаилом нас слегка подзабыли, и их можно понять.

— Всё бы ничего, но ещё этот мистер Постер...

Кервин смахнул фантики в корзину для мусора и тоже подошел к распахнутому окну. Была смутная надежда, что слова вылетят на улицу и не доберутся до ушей того, кого обсуждали.

— Опять на мозг капал? У Постера, когда он недоволен, голос, как мокрым пальцем по стеклу.

— Это ещё что! Он на меня вчера накричал.

— Накричал? — вытаращил глаза Кервин.

— Да, я тоже не знал, что он умеет. Я стараюсь особо не принимать на свой счет. Сейчас все на нервах. Но это куда неприятнее, чем когда ругался Бридж.

— Кстати, ты слышал, как Постер говорил, что когда делегации начнут съезжаться в Анк-Морпорк, нам могут поручить массово поторчать на крышах в чёрном прикиде, чтобы у всяких негодяев не возникло сомнений, что агенты патриция не дремлют?

— Не дремлют? Звучало бы смешно, если бы не было так грустно. Я вот неожиданно осознал, что после восьми вечера у меня открывается второе дыхание, потому что впадаешь в апатию и становится всё равно, сколько ещё времени проторчишь во дворце.

— Со мной такое вчера было. Я бы сказал "пристрели меня" да боюсь, ты воспримешь слишком буквально.

— Я спрошу, кто платит, но вообще ты по адресу.

— А я о чём!

— На самом деле ты бы здорово облегчил себе жизнь, если бы не находил себе лишней нагрузки и плюнул на расследование по "Небесной ткачихе". С ним прекрасно справятся другие люди. Это не наша зона ответственности, и ты не обязан за ним следить.

Кервин резко повернулся лицом к Даниэлю.

— Сейчас всё наша зона ответственности! Одно завязано на другое, как звенья цепочки!

Он тут же смутился своей горячности и добавил тише:

— И потом, это личное.

— Я заметил.

Они минуту молча стояли у окна и шелестели фантиками, подставляя головы волглому ветру. Фикус на столе Даниэля шевелил листвой.

— Я обнаружил кое-что интересное, просматривая материалы по сотрудникам компании, — прервал молчание Кервин. — Среди высшего руководства был некий Лоренсо Лауренти. И знаешь что? Он погиб через две недели после моего отца от руки наёмного убийцы. В отделе кадров сохранилась квитанция гильдии, которую нашли на теле Лауренти. Что, если эти две смерти связаны друг с другом?

Даниэль повернулся и запер створку окна.

— Холодновато уже. Что ещё тебе известно про этого человека?

— У финансистов сложилось впечатление, что он был среди тех менеджеров, кто помогал топить компанию. И кстати, Лауренти, если исходить из его обязанностей, вполне мог работать с документами для иностранных сделок.

— А пропавший черновик предположительно содержал условия сделки с клачскими партнёрами? Я бы не поручился за связь смертей, но можно попытаться раскрутить.

— В этом контексте выглядит очень подозрительно, что с теми же партнёрами из Клатча заключил сделку один из дружков братьев Тынкеров, через которого они получали доход.

— Это интересно, — проговорил Даниэль. — Кстати, а почему твой отец навал компанию "Небесной ткачихой"?

— Не знаю. А что?

— Просто о небесной ткачихе есть красивая агатянская легенда.

— О чём она?

— Как водится, про любовь. Звезды, мосты, сороки... — пожал плечами Даниэль, но вопреки обыкновению не стал пускаться в подробный пересказ.

Кервин развернулся лицом к окну.

— Я многое бы дал, чтобы узнать, кто три года назад оплатил убийство Лоренсо Лауренти, но гильдия хранит имена заказчиков в тайне даже от других своих членов.

— Ну, это как раз не проблема. Хочешь, я узнаю, кто заказчик?

— Каким образом?

— В Гильдии Убийц.

Кервин скептически прищурился.

— Тебе придётся ткнуть доктора Низза в прямой приказ патриция.

— Нет, без приказов. Заодно расследованию помогу.

Даниэль протянул Керину руку.

— Спорим на шоколадку, что узнаю?

— А спорим!

Кервин принял протянутую руку и сам разбил рукопожатие.

* * *

По древним канализационным трубам и ушедшим глубоко под землю этажам домов* бежала крыса. Она ловко перепрыгивала через препятствия, проскальзывала в щели, взбиралась вверх под потолки и спускалась вниз, припадая к полу. Крыса устремлялась в чисто прибранный погреб богатого дома, но привлекли её туда отнюдь не припасы. Добравшись до места, она повела ушками, подергала усами и влезла на верхнюю полку деревянного стеллажа, а затем — на самую большую банку с маринованным луком. Щель в углу была достаточно большая, чтобы пролезть за деревянные перекрытия в подпол первого этажа. Ещё одна щель, и крыса очутилась на кухне.

__________________

*Анк-Морпорк, как известно, построен на Анк-Морпорке.

__________________

— Отнеси это в бордовую гостиную. К господину с минуты на минуту придёт гость.

— Хорошо, мэм.

Молодая служанка взяла поднос с закусками и пошла к двери из кухни. Крыса, прижимаясь к стене, побежала следом.

Некоторые мнительные горожане верили в любые слухи, даже в те, которые утверждали, что каждый кухонный таракан* работает на правительство. Вопреки суждениям подобных людей крысы не служили патрицию на постоянной основе. Однако крысы-родители часто рассказывали своим маленьким крысятам предания о союзе их предков с лордом Ветинари, когда на верхний город напало большое огнедышащее чудовище. Теперь особо умные грызуны из числа тех, кто не эмигрировал в Убервальд, напоминали одну из городских гильдий, и что бы там не думали о себе попрошайки, именно эта гильдия была самой древней и многочисленной в Анк-Морпорке. Иногда крысы соглашались оказать небольшую услугу патрицию в память о старой дружбе и в обмен на такую же скромную услугу или уступку.

_________________

*Хотя насчёт некоторых тараканов нельзя было быть уверенным наверняка.

_________________

Коридор, лестница и никаких домашних животных на пути! Хотя животные в доме были, причем животные опасные. Крыса чувствовала неподалёку их присутствие, и это заставляло её нервничать. Но одно дело знать, что где-то поблизости живут рептилии и совсем другое — смотреть голодной змее в разинутую пасть.

Служанка вошла в бордовую гостиную, поставила поднос на низкий столик и спешно удалилась. Крыса, до этого прятавшаяся сзади за юбкой девушки, юркнула под резной комод красного дерева.

Через несколько минут дверь снова отворилась, и в гостинную вошли двое мужчин. Им было совершенно невдомёк, что под комодом кто-то прячется и подергивает усиками от сосредоточения.

— Присаживайтесь, ваша светлость, — улыбнулся Тынкер с холодной светской приветливостью, за которой нет никаких искренних чувств. — Что-то мы с вами давно не общались по душам, и это недоразумение пора исправить.

— Вы совершенно правы, и я рад, что вы обо мне не позабыли. О, какая замечательная статуэтка! — Круасон подошел к комоду. — Изящная работа. Кто эта особа с дельфинами?

— Это Королева Моря. Эфебский мрамор. У скульптора хороший вкус, не правда ли?

— И эта прекрасная женщина топит корабли?

— Если разгневать. По легенде она даже смыла парочку древних цивилизаций. Справедливости ради, эти цивилизации не разрослись больше размеров города.

— Sic transit gloria mundi, — изрек Круасон.

— Куда транзит? — не понял Тынкер.

— Так проходит земная слава.

Круасон важно прошествовал к дивану, а Тынкер погладил подбородок короткими, похожими на сардельки, пальцами.

— Знаете, я как раз хотел поговорить с вами о земной славе.

— Правда?

— О да! На днях я имел беседу с господином Шалитой и пришёл к выводам, которые мне совершенно не понравились.

— Что-то случилось? — спросил Круасон с самой искренней обеспокоенностью в голосе.

— Мне очень интересно, что за бурную активность вы развиваете за моей спиной?

— Бурную активность?

— Именно. Вы получаете деньги, а я нет. Вы выдвигаете какие-то оригинальные требования, а я об этом ни сном ни духом. Как-то очень резко ваши интересы вышли далеко за пределы денежных. Вы забыли, ваша светлость, кто вообще предложил вам участие в этом предприятии и кто свёл вас с Шалитой?

Круасон встал.

— По какому праву вы разговариваете со мной таким тоном?!

— По праву того, кого обманывают. А возмущаться с вашей стороны — удобная тактика. Особенно когда есть, что скрывать.

— Мне нечего скрывать!

— Да? Тогда я готов вас выслушать.

— Вам про меня всё это Шалита понарассказывал?

— О, он юлил, как истинный представитель своей профессии, так что пришлось многое достроить самому. Вы знаете, как кончали некоторые из наших с Джошуа неудобных партнеров?

— Вы пригласили меня, чтобы угрожать?

— Мне нравится делать это на своей территории. Знаете, Гильдия Убийц просит за вашу голову не так уж много. А я обязательно пропишу в контракте, чтобы эту дурную голову вам отрезали.

— Я тоже человек состоятельный! — Круасон скрестил руки на груди. — Эта же самая гильдия обеспечит мне отличную защиту. Ох уж попляшут ваши убийцы, если сунутся ко мне! И контракт на вашу голову меня тоже, знаете ли, не разорит.

— Отрежете? — ехидно спросил Тынкер. — Как не оригинально! Долго вам придётся до моей головы добираться.

Осознав, что их стычка рискует превратится во внутригильдейское смертельное состязаний наёмных убийц, Круасон примирительно вскинул руку.

— Вы так кипятитесь, словно я уже подослал к вам кого-то. А ведь мы оба можем оказаться в выигрыше. Поделитесь, что вы успели разузнать? Что именно я делаю у вас за спиной?

— Вы получили от Истанзии большие деньги за оказанную помощь и заранее договорились с Шалитой не ставить меня в известность, что какая-то помощь требуется. Это натуральное предательство. Вы просто отодвинули меня в сторону.

— Так, на этом всё?

— Ещё вы озвучивали желание править Анк-Морпорком.

— Ну так что за беда? Я добьюсь должности наместника, а вы войдете в Совет и будете без риска лоббировать любые свои интересы. Желаете этого?

— Участие в политике? Быть навиду и лишний раз подставлять свою шею? Дорогой Круасон, я предпочитаю иметь гарантии. Я уверен, что вас надуют. Не потому, что вы никому не интересны, а потому, что на вас, как я выяснил, совершенно нельзя полагаться. Шалита не клинический идиот.

— А знаете ли вы, что Атылла согласился переправить мне экземпляр их нового оружия?

Глаза Тынкера стали круглыми, как блюдца.

— Что? — спросил он растерянно. — Почему? Они там всё-таки идиоты?

— Нет, просто у меня есть компромат на Атыллу.

— То есть вы шантажом вымогали у него оружие?

— Да, — Круасон подкрутил усы. — Хотите, я отдам вам все схемы и инструкции по использованию?

— А вы что, потребовали ещё и схемы?

— Нужно же как-то разобраться в этом устройстве.

— И какой толк в схемах, если у меня будет отсутствовать само оружие?

— Для вас толк в том, что у меня их не будет. Я понятия не имею, как применять эту штуку. Чтобы использовать ее, нам придется объединиться и согласовать всё друг с другом.

— Да?

— Да.

Разумеется, Круасон не собирался действовать в ущерб себе. Рассуждал он просто. Боевое оружие не должно быть слишком замысловатым. Прицел, предохранитель, спусковой крючок или что там вместо него? В любом случае в правдивости схем придётся удостовериться, а этого будет вполне достаточно.

— И вы отдадите мне их сразу, не копируя?

— Клянусь честью! — заверил Круасон.

— Вы так громко кричите про честь, право слово. Если бы она у вас была!

Круасон посмотрел на Тынкера испепеляющим взглядом.

— Ладно, допустим, что я верю, — примирительно проговорил Тынкер. — Но я и мои люди проконтролируют прибытие посылки и процесс передачи, договорились? Я хоть и верю вам, ваша светлость, но не настолько.

Круасон поморщился.

— Проконтролируете каким образом?

— А как истанзийцы передадут вам оружие?

— Мне пока не сообщили.

— Но вы же не планируете встречаться с ними в одиночку?

— Нет, конечно. Я рассчитывал нанять телохранителей.

— Так я и подумал. Замечательно! А телохранителей вам предоставлю я. У меня есть толковые ребятки. Вы будете спокойны за свою безопасность, а я — за вашу честность. По рукам?

Круасон вздохнул.

— По рукам. Мне — оружие, вам — все схемы и инструкции.

Крыса под комодом потерла лапки.

В скором времени лорду Ветинари из серого и попискивающего источника стали известны подробности разговора Круасона и Тынкера, а Мавис после беседы с патрицием назначила встречу миссис Керн.

* * *

Круасону совершенно не понравились "толковые ребятки", которых в условленный день прислал к нему мистер Тынкер в качестве телохранителей. Это были мрачные громилы с не очень умными, но очень выразительными лицами. Лица недвусмысленно намекали на факт вашей смертности. Причём смертности внезапной.

— Интересно, они часто в свои рабочие будни скидывают трупы в Анк? — пробормотал Круасон, когда "толковых ребяток" рядом не было, только жена.

— Эдвард, ты уверен, что хотел бы это знать?

Однако была и ложка мёда в бочке дёгтя. Истанзийцы привезли посылку куда быстрее, чем Круасон ожидал, а Шалита пообещал полностью взять на себя заботу о конспирации.

Когда Круасон со своими телохранителями прибыл в назначенное место, его встретил маленький человек с быстрыми глазками.

— Добрый день, милорд! Зовите меня господином атташе. Вы со спутниками? К сожалению, вам придётся оставить их здесь.

Громилы опустили на атташе тяжёлый многозначительный взгляд. Человечек нервно кашлянул.

— Либо, если вы сможете поручится за надёжность этих людей... Уверен, вы понимаете, что секретность в ваших интересах.

— Это мои телохранители, господин атташе. Если я доверил им свою безопасность, то надёжность подразумевается сама собой. Правда, господа?

Громилы кивнули со слаженность пловчих-синхронисток.

— Хорошо, — сказал смирившийся атташе. — Тогда идёмте. Предупреждаю, что путь будет долгий. 

— Разве мы не можем подъехать на карете?

— Нет, никакой кареты. Это тоже необходимо для безопасности.

Они много петляли по улицам, проходили через людные места, ныряли в подворотни, а потом господин атташе пригласил своих спутников в маленькую пустую лавку и велел переодеться в предложенную одежду, после чего вывел через задний ход. Мужчины снова петляли, потом ещё раз сменили верхнюю одежду и наконец добрались до пункта назначения.

* * *

Крыша была скользкой от холодного моросящего дождя. Замерзший Шелкопряд шмыгнул носом и нахохлился, как голубь. Он готов был любить дожди только летом и только грибные*, но работа есть работа.

________________

*В смысле, когда по время дождя светит солнце, а не когда дождь состоит из падающих с неба грибов.

________________

Тёмный клерк потерял Круасона из виду две минуты назад в сутолке Скотного рынка, но, если учесть, как много уловок уже успел использовать проводник, идти им оставалось недолго. Передача посылки произойдет здесь, на рынке, или где-то поблизости? Место вполне удачное. Тишина может выдать ваше присутствие, людской галдёж — никогда.

В сложившейся ситуации Шелкопряд не видел проблемы и почти не волновался. Никто не собирался захватывать оружие в момент его передачи, хотя в какой-то момент эта мысль показалось клерку соблазнительной. Но это была бы грязная работа, заметная, она собрала бы толпу зевак. У агентов патриция совсем другой стиль. Сегодня же тёмной-тёмной ночью тёмные-тёмные клерки придут в дом к лорду Круасону и сделают всё без шума и драк. Так куда как меньше свидетелей! А сейчас группе тёмных клерков нужно лишь убедиться, что передача произошла, а Круасон и Тынкер распределили части посылки так, как договорились.

Шелкопряд запустил руку под плащ, нащупал сперва кинжал, потом арбалет и, наконец, капли для носа. Как хорошо было бы сейчас оказаться в тепле, съесть, скажем, яичницу с хрустящими тостами, а потом за чтением бумаг меланхолично вылавливать зефирки из какао... Но мир суров. Если так пойдет и дальше, надо будет взять больничный, ведь самое главное в этой жизни — не чихать во время прыжка на карниз.

Шелкопряд закапал капли в нос, снова шмыгнул и, оперевшись рукой на мокрый и холодный конек крыши, соскользнул по скату вниз. Прогулка по рынку вряд ли что-то даст, но попробовать стоило, а клерк Флорис уже наверняка отследил карету, куда бы Круасон не велел её перегнать. При таком напряжённом дорожном движением просто невозможно ехать быстро.

* * *

— Не особо приятное место, вы не находите? — произнес Круасон, прикрывая нос рукавом за неимением надушенного платочка. — И почему здесь так грязно?

— Здесь недавно повалялись свиньи, ваша светлость, а рядом загон с коровами.

Словно в подтверждение слов атташе раздался пронзительный поросячий визг.

— А запах?

— Народу много, животные нервничают.

Все четверо прошли в островерхую палатку. Внутри на перевёрнутом ящике сидел коренастый мужчина и дымил сигаретой.

— О, как вас много! Ваши спутники не помешают?

— Смотря чему, — сухо ответил Круасон, а его телохранители многозначительно размяли пальцы.

Мужчина усмехнулся, затушил сигару о ящик, на котором сидел, и поднялся.

— Вот то, что вы просили.

Он отошёл к груде других ящиков, прикрытых мешковиной, одним движением сдернул грубую ткань и указал на один из них.

— Всё здесь.

— И схемы?

— Внутри.

— Откройте, пожалуйста.

— Конечно.

Мужчина взял инструменты и вскрыл заколоченный ящик. Круасон заглянул внутрь. В ящике лежало прикрытое соломой металлическое устройство. С краю у стенки были всунуты сложенные листы бумаги. Ими оказались схемы с пометками и пояснениями, сделанными, к счастью, по-морпоркски и вполне читаемым почерком. Круасон немного пожалел, что не прихватил монокля. Читать было бы удобнее. Круасон вернул бумаги в ящик и вытащил оружие.

— Вот, значит, что у вас получилось, — пробормотал лорд, завороженно осматривая дуло и прицел.

Малая пушка была массивной и не слишком походила на оружие, которое Круасону доводилось видеть ранее.

— Тяжёлая, — отметил он. — А здесь...

Истанзиец перехватил руку Круасона, начавшую поворачивать регулятор.

— Не делайте так, — предостерегающе сказал он. — Почитайте сперва инструкцию.

— А в чём дело?

— Хотите снести весь ряд палаток?

— Простите, я буду осторожен.

— Очень надеюсь.

Круасон почувствовал, что мартышкой с очками сейчас выглядят отнюдь не иноземные варвары. Это открытие было неприятным. Более того, истанзийцы искренне не понимали, что у него в голове, и видели в этом большой риск.

— Поясните, пожалуйста, что есть что. Я должен убедиться в подлинности оружия и чертежей.

А мысленно добавил: "Я всё узнаю, и пусть Тынкеру будет пусто".

— Пускай ваши телохранители отойдут, чтобы не слышать.

Круасон взмахнул рукой и, когда громилы отошли к самому входу, истанзиец стал показывать оружие.

— Хорошо, а это что? Что я должен повернуть? О, отлично! Так, а вот это на картинке кристалл и характеристики? Да, простите, разумеется на чертеже.

Круасон кое-что смыслил в математике и физике. Частный учитель, который был у него в юности, не зря получал свои деньги. В противном случае Круасон ничего не понимал бы на научных конференциях, где выступал Пьер Марин. Формулы, написанные в уголке чертежа, выглядели вполне правдоподобными.

Закончив осмотр, Круасон положил увесистое оружие в ящик на солому и всунул с краю бумаги.

— Ну как? Не врём? — полюбопытствовал мужчина.

— Благодарю. Я удовлетворён.

Ящик снова заколотили гвоздями и вручили Круасону.

— Ваша просьба исполнена, — сказал атташе. — Не хотите ли вы теперь, получив оружие, вернуть нашему послу письма, которыми владеете?

— Нет, не хочу. Такого не было в условиях нашей договоренности.

— Но это был бы честный обмен.

— Однако я говорю нет. В письмах моё преимущество.

— О да, разумеется, — согласился атташе, — и уже не только в них.

Круасон довольно улыбнулся.

— Не волнуйтесь, теперь я не стану ничего публиковать.

— Замечательно! Полагаю, ваш доверенный человек уже в курсе, что условие выполнено? Было бы неловко держать его в напряжении.

— Он будет в курсе, когда я благополучно вернусь.

— Чудесно!

— Как мне добраться до моей кареты? Я приказал подогнать её на новое место, и, по случайности, оно не очень далеко. Не хочется снова идти пешком через полгорода.

— Скажите адрес, и я провожу вас.

На обратном пути Круасон в полной мере оценил полезность мускулистых телохранителей. Не аристократическое это дело, носить всякие тяжести вроде ящика. Даже для таскания доспехов и фамильного оружия существуют оруженосцы.

Метрах в пятидесяти от кареты атташе осмотрелся по сторонам.

— Всё спокойно, ваша светлость. Езжайте домой.

— До свидания, господин атташе.

— Прощайте, — махнул рукой иностранец и без лишних политесов скрылся за поворотом.

В карете большую часть дороги стояло молчание, потом телохранители, поднажав, голыми руками открыли ящик и вынули схемы.

— Это мистеру Тынкеру, — сказал один из них, пряча бумаги себе под пальто.

— Забирайте, — вздохнул Круасон.

Теперь была вероятность, что отношения с Тынкером плюс-минус налажены, и Гильдия Убийц не озолотится сразу из двух источников.

— Я велел кучеру проехать мимо дома Тынкера, — сказал Круасон. — Вы сможете выйти прямо у ворот.

— Нет, мистер Тынкер приказал сойти в другом месте, чтобы возможная слежка не увидела связи между ним и вами.

— Какой предусмотрительный!

Круасон добавил бы "аж противно", но останавливал намёк на внезапную смертность, написанный на лицах телохранителей.

* * *

Пока карета Круасона катила по камням мостовых, время от времени попадая под бдительное око тёмных клерков, притаившихся на крышах, и иных соглядатаев, у городских ворот Шнобби переминался с ноги на ногу и канючил:

— Сержант, погода такая мерзкая. Можно я сбегаю в ларёк? Быстренько сбегаю.

— Нельзя, Шнобби, — категорично ответил Колон. — Это не по-товарищески. Ты бегать по ларькам будешь, а я тут повозки считай?

— Ну да. Ты-то ведь хороший товарищ.

Раньше дежурить у городских ворот было куда проще. Махнул рукой — повозка проехала. Но в последние годы в Городскую стражу нагло внедрились разные новшества. Например, командор Ваймс обязал стражников в бумажном виде вести учёт въезжающих в город и выезжающих из города телег и экипажей. Безопасности этот учёт не добавлял, лишь увеличивал количество макулатуры на командорском столе, но так стражники по крайней мере не засыпали на посту и получали законный повод для любопытства.

— Сержант, ты где-нибудь видишь кровожадные варварские орды?

— Нет, не вижу.

— Что случится, если я на пять минут отлучусь?

— Не ной, капрал. Видишь, к нам вторгается очередная телега. Эй, что везёте?

Возница притормозил.

— Древесину.

— Вот и везите. Не задерживайте движение, — поторопил их Шнобби и сделал очередную отметку на листе.

В идеале стоило произвести хотя бы общий досмотр груза, но Колон и Шнобби не слишком перенапрягались при исполнении своих обязанностей.

— Сержант, может всё-таки в ларёк?

— Да. И отправлюсь туда я. А ты будешь хорошим товарищем.

— Но сержант!

— Кто из нас двоих старше по званию?

* * *

— Эдвард, всё успешно? — поинтересовалась леди Круасон, встретив мужа дома. — Оно там? — кивнула она на ящик. — Я могу взглянуть?

Глаза леди Круасон светились нездоровым блеском, в котором чётко угадывалась мания величия.

— Давай не здесь, дорогая. Я собираюсь отнести его в подвал.

— Хорошо. Там и покажешь. И... Дорогой?

— Что?

— Как ты считаешь, нам всё ещё нужна Истанзия?

Круасон посмотрел на жену опасливым взглядом. Ох уж этот нездоровый блеск! Кажется, Кларисса собралась захватывать власть своими силами.

— Давай поговорим об этом попозже, — осторожно сказал Круасон.

— Никаких проблем. Бери этот ящик и пошли в подвал.

Тем временем за супругами Круасон наблюдали внимательные глаза.

* * *

Кервин вышел из кабинета мистера Постера и облегчённо выдохнул. На сей раз замначальника иностранного отдела так и не нашёл, к чему придраться в его аналитическом отчёте. В этот момент из-за угла появилась Арахна с коробкой подмышкой и в компании другой девушки. До Кервина донёсся обрывок их разговора:

— Можете занести мне, я зайду к нему подписать всё вместе.

— А вы мне не запишете?

— Если найду чем. О, Кервин! Доброго тебе дня. У тебя карандаша не найдётся?

— Где-то был, — охотно откликнулся юноша.

Он сунул руку в карман, но нашёл только горсть фантиков.

— Не то. Ах, вот, — Кервин достал карандаш из внутреннего кармана и протянул Арахне.

— Подержи.

Арахна всучила Кервину коробку, явно не пустую, и что-то быстро черкнула в блокноте у своей собеседницы, которая поблагодарила и убежала, цокая каблучками.

— Спасибо, Кервин, — Арахна снова обменяла карандаш на коробку и подозрительно покосилась на карман с фантиками. — У тебя там это, нигде не засахарилось?

— Вряд ли. К тому же Даниэль мне активно помогает.

— Чувствую, сладкое у вас долго не живёт.

— Так ведь правильное убийство происходит быстро.

Арахна хмыкнула:

— Резонно. Кстати о Даниэле, — она заглянула за поворот и кивнула на свою недавнюю собеседницу, которая притормозила возле Даниэля и была в этом не одинока. — Чего эти дамы его облепили?

Кервин тоже посмотрел за угол. В конце коридора взорам и правда представала вполне обыденная картина: вокруг Даниэля роились юные и не очень барышни, в этот раз целых пять.

— Это его девушки.

— Что, все сразу?

— Нет, по-очереди. Каждую неделю новая.

— Серьезно?

— Быстро выясняется, что их мало интересует харакири. Однако Даниэль не отчаивается. Не исключено, что путём перебора ему однажды повезёт.

— А ты язва.

Кервин пожал плечами.

— Мне показалось или внутри твоей коробки кто-то скребётся? — спросил он.

— Там паучок, — Арахна расплылась в счастливейшей из улыбок, что было редкостью для её мимики.

— Можно посмотреть?

Арахна с довольным видом приоткрыла коробку.

— Я его покормила недавно, — девушка почему-то перешла на заговорщический шепот. — Видишь, остатки пуха жуёт.

— А кем кормила?

— Цыпленком.

Даниэль, не прекращая улыбаться дамам, взмахнул рукой, обозначая приостановку разговора. Барышни приуныли. Даниэль в утешение поцеловал двоим особо грустным кончики пальцев и направился к Кервину и Арахне.

— К нам идёт.

— Заметил.

Тем временем девушки Даниэля Тенебро, лишившись объекта интереса, разлетелись, как стайка воробьёв.

— Привет! Вы тут не обо мне сплетничаете?

— Не только, — ответил Кервин.

Шорохи в коробке стали особенно громкими.

— Кто там у вас?

— Это паук-птицегрыз, — Арахна подняла коробку к уху Даниэля.

— Черт возьми! Эта тварь ещё и чавкает.

— Цыпленком, — пояснил Кервин.

— А чего не голубем? Их много, хоть отстреливай.

Арахна расправила плечи, став прямой и угрожающей, как рапира.

— Я ещё не совсем с ума сошла, чтобы кормить лапусю такой отравой, — отрезала она.

Даниэль не стал обострять ситуацию.

— Кервин, я всё выяснил. Полагаю, при Арахне я могу говорить?

— Естественно, — кивнул Кервин.

— Тебе лучше присесть.

Кервин огляделся.

— На подоконник?

— Не надо, в окно выпадешь. Сквозь стекло. Твоего Лоренса Лауренти заказал Джошуа Тынкер.

— Серьёзно? — Кервин схватил Даниэля за руки.

— Серьёзнее не бывает. С тебя шоколадка.

— Вы спорили? — спросила Арахна.

— Ага. О том, узнаю ли я имя того, кто заказал упокоение одного сотрудника "Небесной ткачихи". Так что Кервину в очередной раз кормить меня сладким.

— Как ты выяснил про Тынкера?

— Ну как, как? Помахал длинными ресницами, наговорил красивых слов. Бастионы падают даже у старушек.

— У старушек? — в голос переспросила Кервин и Арахна.

— Ну да. Типичные симптомы: рассредоточенный взгляд, блуждающая улыбка, потеря воли и бдительности... И нет, это не старческое расстройство рассудка. Помните мисс Эриксон из архива гильдии?

Арахна фыркнула. Кервин рассмеялся.

— Такая седенькая с узловатыми пальцами и кинжалом в веере? — уточнил он.

— Она самая.

— А как же Элоиза? — спросил Кервин с наигранным укором.

— Элоиза? Ну... Мы решили остаться друзьями.

— Почему? Из-за её...

— Ей не нравятся хокку поэта Круги на воде.

— В смысле хокку?

Кервин всегда полагал, что у людей существуют куда более веские причины для расставания.

— Вот и я о том же! — воскликнул Даниэль. — Как его хокку могут не нравиться?! Я понимаю кто-нибудь бездарный, но Круги на воде!

— А рисунки Котусика Покусая ты ей показывал?

— До его тончайшей акварели мы даже не добрались. Но это уже не важно. Прошла любовь, завяли помидоры.

— Котусика Покусай? — переспросила Арахна. — Я видела репродукции его картин. Он очень натурально изобразил паутину в лучах рассвета. Только из-за этого я и поинтересовалась именем художника.

— Да! Котусика Покусай — мастер лёгких линий. Это не единственная картина с паутиной.

— Правда? А какие ещё существуют?

Тени в углу зашевелились и в коридоре материализовался Измаил. Скорее всего он вышел из тайного хода, но нельзя было быть уверенными до конца. Измаил подошёл к молодым людям бесшумной походкой.

— Надеюсь, я вам не помешал? — спросил он сдержанно. — Кервин, можно на несколько слов?

— Да, конечно.

Они отошли в ближайшую стенную нишу. Звук отражался в ней по особому, и разговоры почти не вылетали за её пределы.

— Что-то случилось? — спросил Кервин Измаила и снова посмотрел на товарищей.

Арахна и Даниэль остановились у окна, увлечённо продолжая завязавшийся разговор. Кервин осознал, что ревнует. Надо было заранее полюбопытствовать, что Арахна думает про хокку и харакири и не писал ли Круги на воде чего-нибудь про пауков.

— В некотором смысле случилось. Посылку, которую мы ждём, привезли. Эй, ты меня слушаешь?

— Да, да, разумеется.

Кервин заставил себя сконцентрироваться на Измаиле, хотя это было не так-то просто.

— Теперь точно слушаю.

— Посылку привезли, — повторил Измаил. — Твоего дежурства ближе к утру не будет, оно будет сегодня вечером. Нас будет трое. Задача — неприметно охранять Круасона, пока не придут коллеги, которые сделают основную работу. План дома уже имеется, я тебе покажу. С минуты на минуты мы ждём сведений, где находится это чёртово оружие.

— Наши коллеги изымут его сегодня ночью?

— Да. И самих супругов Круасон тоже. Обычно люди по ночам совсем тёпленькие. Патрицию есть, о чём с этой парочкой поговорить. Вы с Даниэлем сможете понаблюдать за беседой в учебных целях. Ничего сложного делать не надо, просто угрожающе постоите в сторонке. А сегодня встречаемся в девять. Я попросил, чтобы мы работали вместе.

— А что так?

— Мне будет спокойнее. Зигфрид шепнул, что ты склонен к милосердию и самодеятельности.

Кервин вопросительно приподнял брови, ощущая, как по спине пробежал нежданный холодок. Юноша отлично понял, о чем речь.

— Нет, он больше никому не говорил, — ответил на молчаливый вопрос Измаил. — Пообщались тет-а-тет. Зигфрид знает, что раз уж я оказался твоим основным наставником по части полевой работы, то, если ты где-то серьезно накосячишь, с меня спросят, почему не разъяснил.

Кервин поджал губы. За грудной клеткой свернулось клубком неприятное чувство вопреки всем разумным доводам. Зигфрид говорил, что не станет его прикрывать, если всплывут последствия. Но никакие последствия не всплыли! Их просто не было!

— И не сердись на Зигфрида за этот поступок, — продолжал Измаил, без сомнения заменивший реакцию Кервина. — Ты знаешь, мы обязаны присматривать друг за другом и, если что, докладывать патрицию.

— Но почему Зигфрид сам не сказал мне, что собирается рассказать тебе?

— Откуда мне знать?

— Понятно, — Кервин мрачно посмотрел себе под ноги. — Измаил, а как ты сам относишься к той ситуации с ребёнком? Только честно, мне важно твоё мнение. Ведь я всё-таки взвесил риски.

— Честно? — взгляд клерка стал острым. — Как к халатности, потому что во время выполнения задания ты должен думать о задании. Даже если город в это время полыхает. Переводить через дорогу бабушек и снимать котят с деревьев будешь в другое время. Но если совсем честно, — Измаил сделал паузу, будто сомневался в том, что собирается сказать, — при нашей работе очень важно не потерять человечность. Пока ты, возможно, не поймёшь этого в полной мере, но, стоя на грани, забыть о гранях пугающе легко.

Повисла куда более долгая пауза, во время которой Измаил и Кервин смотрели друг на друга.

— Когда ты так сосредоточенно мне внимаешь, Кервин, я аж напрягаюсь. Сделай лицо попроще.