Чернее ночи (гет)

У Панси Паркинсон появилось пагубное пристрастие, которое совершенно не подходило для девушки ее статуса. Она начала курить обычные маггловские сигареты. В ее мире женщины не курили, это была исключительная привилегия мужчин. И ту, что будет курить и использовать нечто, произведенное магглами, навряд ли будут воспринимать всерьез. Можно предположить, что она упала и сильно ударилась головой. Иначе как объяснить тот факт, что Панси сидела на подоконнике у открытого окна своей спальни, затягиваясь дешевым сигаретным дымом?

С чего все это началось? Откуда появилась эта дурацкая привычка? Пару недель назад Панси сидела в каком-то маггловском кафе. В тот день она сбежала от матери, которая повела ее в салон за свадебным платьем. Какая нелепость подбирать подвенечный наряд, когда ты и вовсе не знаешь в лицо своего будущего мужа. Казалось, что примерка длится бесконечно долго. Панси уже успела устать от постоянных комментариев и обсуждений Филомены и модистки подходящего фасона для платья.

Выбравшись из последнего наряда, который мать быстро отмела, окрестив несуразным, Панси, сославшись на духоту в салоне, вышла на улицу подышать свежим воздухом. Внезапно в ее голове появилась подлая и гадкая по отношению к Филомене мысль: а что если убежать? Обернувшись, Панси подошла ближе к витрине. Ее мать разглядывала одно из новых платьев, что принесла модистка. Филомена выглядела такой счастливой. Но почему? Ведь эта глупая улыбка должна быть украшением лица Панси. Ведь именно так выглядят все невесты?

Но только не Панси. Это был не ее выбор. Это был не ее человек. Да что тут рассуждать? Она ведь даже не знала этого Алана Савье. Как можно построить счастливый брак с тем, кого никогда и не видела? А вдруг он страшный, как гриндилоу? Что делать тогда? Хотя в глубине души Панси надеялась, что родители, определив судьбу дочери за нее, не подобрали ей в мужья страшного кривоногого уродца с длинными костлявыми пальцами.

Девушка снова бросила взгляд на мать. Было ужасно невыносимо смотреть на то, как она разглядывает белоснежную ткань очередного платья. Панси приняла твердое решение. Да, Филомена будет переживать, вся изведется от волнения. А потому количество успокоительных зелий на ее тумбочке только увеличится. Но она не могла вот так просто стоять и смотреть на то, как рушится ее жизнь. Нужно что-то предпринять.

Панси сделала два шага назад, продолжая смотреть в окно. В этот момент Филомена повернула к ней голову. Судя по довольному лицу матери, она нашла то, что обязательно должно подойти ее дочери. Она сделала еще пару шагов назад. Женщина за стеклом витрины нахмурилась, отбросив в сторону кружевную ткань. Что задумала ее дочь? Но пока Филомена выходила из лавки самой известной модистки магической Британии, Панси уже пустилась бежать.

Она бежала так быстро. Периодически оглядываясь назад, боясь, что Филомена гонится за ней. Глупо было предполагать, что женщина ее возраста с расшатанным здоровьем пустится в погоню за своей дочерью. Несколько раз Панси столкнулась с кем-то из случайных прохожих. Но продолжала бежать, даже не извинившись. И это Панси, дочь мистера Паркинсона, которая могла похвастаться утонченностью своих манер?

Панси остановилась у старой лавки мистера Орли, давно закрытой в связи со смертью владельца, чтобы отдышаться. Куда дальше? Это был тупик. Внезапно ее осенила гениальная мысль. Никто не станет искать беглую колдунью в маггловской части Лондона. По той причине, что ни одна чистокровная волшебница не станет по доброй воле прятаться среди магглов.

Панси трансгрессировала в нескольких кварталах от Собора Святого Павла. Ее внимание привлекла большая и яркая вывеска какого-то кафе. Ну что же, пусть будет так. Хотя, откровенно говоря, до этого момента она ни разу не была ни в кафе, ни в баре, а уж тем более маггловском. Подойдя к нужной двери, Панси ее толкнула и та легко поддалась. Она прошла внутрь и ее сразу охватил запах свежей выпечки. Повсюду был слышен шум. Самое оно, чтобы заглушить мрачные мысли.

Панси подошла к одному из свободных столиков в углу зала. К ней тотчас подошел молодой человек с белоснежным фартуком на талии. Наверное, слуга. Кто-то вроде домашнего эльфа. Он протянул ей большую цветную картонную бумагу, на которой было много мелких строк. Панси начала бегло пробегать по ним, недоверчиво поглядывая на парня, что возвышался над ней. Чего он ждет?

— А тыквенный сок есть? — спросила Панси, отрываясь от картонки с непонятными для нее словами. Встретив его удивленный растерянный взгляд, девушка напряглась. Что такого она сказала?

— Есть апельсиновый, — напряженно проговорил молодой человек. — Он тоже оранжевый, — неуверенно добавил он.

Так, все ясно. Магглы не знают, что такое тыквенный сок. Панси уже начала себя корить за эту глупую идею: сбежать от матери в маггловский Лондон.

— Считайте, что я просто пошутила, — отмахнулась Панси. — Можно мне чай? Пожалуйста.

В ответ на ее просьбу молодой человек начал диктовать много разных названий и вкусов. От его слов начала кружиться голова. Панси грубо прервала его.

— Обычный черный чай. Две ложки сахара, — она улыбнулась и подняла голову к парню. — Пожалуйста.

Он кивнул и куда-то ушел. Какой глупый надоедливый домовик. Панси, сложив руки в замок перед подбородком, принялась разглядывать посетителей кафе. В противоположном углу сидели три девушки, судя по огромным пакетам, что висели на спинках их стульев, они только что закончили бродить по магазинам. У окна сидела молодая женщина с маленьким сыном. Он что-то воодушевленно рассказывал своей матери. В середине зала какая-то милая парочка. Молодой человек, держа руку своей девушки, нежно поглаживал ее пальцы, она улыбалась и слушала его рассказ. О чем они говорили? Панси не могла никак разобрать.

И была еще одна женщина, которая почему-то привлекла внимание любопытной Панси. Она сидела за высокой стойкой перед человеком, который как и тот надоедливый слуга, что стоял над Панси, был одет в белоснежный фартук. Он вытирал полотенцем один из бокалов. Эта интересная гостья что-то рассказывала ему, а он слушал и даже умудрялся что-то говорить в ответ. Так почему она привлекла внимание Панси? Она была свободной. Это чувствовалось даже на расстоянии. Красивая. Свободная. Недосягаемая.

А тем временем Панси принесли ее чай. Обычная маленькая чашка. Рядом на блюдце положили два цветных узких пакетика. На ее уточнение о том, что это такое, все тот же надоедливый молодой человек ответил, что это сахар. Две ложки, как она и просила. Ну и дикость. Панси потребовались минуты, чтобы разобраться с тем, как выудить из этой бумаги ее сахар. Наверное, она выглядела сейчас очень дико.

— Я присяду? — услышала она над собой женский голос.

Подняв голову, Панси обнаружила, что та женщина, которая привлекла ее внимание, стояла рядом. Не дожидаясь ее ответа, она села на стул напротив. Панси одарила ее хмурым взглядом.

— Впервые в Лондоне? — спросила женщина. — Среди магглов? — добавила она, чуть наклонившись вперед. Панси оторопела. Что это значит? — Милочка, за милю видно, что ты волшебница. Скажу больше, чистокровная. С опаской смотришь на официантов, просишь тыквенный сок, заказываешь чай, а не кофе, — она рассмеялась. — Реджина, — представилась женщина, протягивая руку.

— Панси, — отозвалась в ответ мисс Паркинсон, попутно размышляя о том, правильно ли было называться своим настоящим именем.

— Ты не против, если я закурю, Панси? — спросила Реджина. Девушка непонимающе уставилась на нее. Да, мир магглов настоящая дикость. — Ах, да, я забыла, что ты не знаешь ничего про мир магглов, — внезапная знакомая принялась копаться в своей сумочке, а затем она достала из нее небольшую коробочку. Из нее же, в свою очередь, она вытянула какой-то тонкий бумажный сверток. — Это сигарета. И ее курят, — со смехом объяснила женщина. Панси привыкла, что сигареты толстые, темно-коричневого цвета, хранящиеся в тяжелой и золотой коробке. А потом она достала из своей сумочки нечто, из чего появлялся огонь. Одинокий мужчина, сидевший за соседним столиком и читающий книгу, осуждающе посмотрел на Реджину.

— Курить сигареты женщинам нельзя даже у магглов? — спросила Панси, проследив за взглядом мужчины.

— Мужчины считают, что в этом мире все дозволено лишь только им. И неважно, милая Панси, маггл он или чистокровный маг. Мужчины пытаются управлять нашими судьбами. Разве это справедливо?

Какая ирония. Панси, сбежавшая с примерки свадебного платья, которая всем сердцем и душой не желала этой свадьбы, случайно встретилась в маггловском кафе с той, которая рассуждает о власти мужчин над женщинами. Вернее осуждает это. Вот почему она привлекла внимание Панси. Реджина была особенной. Она рассуждала слишком смело, она хотела следовать этому и у нее получалось. Мисс Паркинсон захотелось стать точно такой же. Свободной. А потому счастливой.

— Это тебе, милочка, — Реджина, поднимаясь из-за стола, положила рядом с ней маггловскую банкноту. — Уверенна, с собой у тебя только галеоны, — Панси улыбнулась в ответ и сдержанно поблагодарила ее.

Реджина вышла из кафе, подмигнув Панси напоследок через стекло. А та, в свою очередь, решила, что хочет быть, как Реджина. Мужчины не будут управлять ее жизнью. Ни отец, ни этот пресловутый Алан Савье. Она будет свободной. Но для начала попытается найти место, где продают эти сигареты.

Через пятнадцать минут Панси вышла из кафе. Она быстро огляделась по сторонам. Ее взгляд зацепился за двух молодых мужчин, которые стояли на углу и курили точно такие же сигареты, какие были у Реджины. Панси осмелилась подойти ближе.

— Извините, господа, — обратилась Панси к ним. Они одновременно повернули головы к ней. — Подскажите, пожалуйста, где я могу купить сигареты?

— Можем угостить, — предложил один из них, выдавив из себя неприятную улыбку.

— Таким красоткам все бесплатно, — добавил его друг.

Панси инстинктивно сунула руку в карман своего жакета, туда, где покоилась ее волшебная палочка. Ну неужели придется применять магию на улице, где полно магглов? Вряд ли Визенгамот обрадуется этому. Ее непременно будет ждать наказание, а этих двух типов заклятье забвения. Последствия у него не самые приятные. И это даже в том случае, если исключить факт, что ты напрочь забываешь все.

— Я в состоянии купить их сама, — с нажимом произнесла Панси.

— На соседней улице увидишь магазин, он там единственный, — сказал третий мужчина, подошедший к ним.

— Спасибо, — кивнула Панси, слегка улыбнувшись.

Она проследовала туда, куда указал третий молодой человек. И он не обманул. Магазин с сигаретами действительно располагался на соседней улице. Оставалось надеяться, что тех денег, которые остались от посещения кафе, хватит на то, чтобы купить сигареты. Вопрос продавца о том, какие именно сигареты предпочитает молодая леди, поставил Панси в тупик. Что говорить в ответ? Неужели они бывают разные? Как чай в том кафе.

— Все ясно, мисс, — рассмеялся пожилой продавец. — Это ваши первые сигареты, — догадался он. Панси смущенно улыбнулась в ответ. — Попробуйте эти. Они практически без запаха. Ваш молодой человек не сможет уловить ничего.

Панси поблагодарила продавца. Благо, ей хватило денег, чтобы оплатить свою внезапную покупку. На секунду ей вдруг подумалось: а что если Реджина специально дала ей денег больше, чем положено, потому что знала, что она захочет зайти и купить сигареты после? Но как бы то ни было, Панси приобрела то, что так манило ее. Что было так желанно.

Дойдя до какого-то сквера, мисс Паркинсон, присев на одну из лавочек и оглядевшись вокруг, принялась разворачивать свою покупку. Как там делала Реджина? Сначала она поджигала один конец сигареты. Панси снова огляделась по сторонам. Никого. Достав волшебную палочку из кармана, девушка докоснулась кончика сигареты. Слабый огонь, а затем дым. Панси сунула противоположный конец сигареты в рот. Ну вот. Реджина только заманила, а как курить не объяснила. Естественно, неопытная Панси тотчас закашлялась.

— Панси? — услышала она позади себя неуверенный голос.

Вот же черт, неужели Филомена ее нашла? Испуганно обернувшись, она встретилась глазами с немного изумленным взглядом Айрин Уолш, вернее уже, Айрин Нотт. Еще бы! Где бы вы видели, чтобы чистокровная волшебница-аристократка сидела на лавочке в маггловском парке, задыхаясь от сигаретного дыма. Даже одна эта мысль абсурдна.

— Что ты делаешь? — спросила Айрин.

— Пытаюсь научиться курить, — Панси пожала плечами в ответ.

— И как? Успешно?

— Не очень.

Айрин присела на лавочку рядом с ней.

— У тебя что-то случилось? — спросила она. — Как ты вообще здесь оказалась?

— Сбежала от матери. Вернее с примерки свадебного платья.

Брови Айрин сошлись на переносице. Панси понимала, что чем больше она отвечала на вопросы жены Теодора, тем в более глупое положение загоняла себя. Наверное, эта девчонка считает ее сумасшедшей.

— Хочешь заглянуть к нам в гости? — предложила Айрин. — Теодор будет рад твоему визиту. Ты важна ему очень.

— Спасибо, — ответила Панси. Она хотела уж было вежливо отказаться от ее предложения, но что-то остановило ее. — Это было бы славно.

Они молча дошли до места, где Айрин уже поджидал заколдованный экипаж, который должен был довести их прямиком до поместья Ноттов. Уже в карете исчезла куда-то былая неловкость. Словно сократив расстояние между собой физически, девушки стерли некую моральную грань между собой. Панси была так откровенна с ней. Казалось, что они давние и верные подруги. Но на самом деле, это был самый долгий диалог, который у них когда-либо был.

Панси рассказала Айрин обо всем. О решении, которое приняли ее родители, о котором не спросили. Уж эта девушка ее точно поймет. Ведь как и Панси, Айрин несколько лет назад стала заложницей принятого не ею выбора. Они обе теперь заложницы судьбы, избранной за них. И о своих чувствах к Драко, которые давно скрывает, в которых не может признаться уже столько лет. Айрин была так участлива, пыталась высказывать свое мнение. Совершенная противоположность Дафне. В Айрин Панси внезапно нашла то, чего ей так давно не хватало. Друга.

Безусловно, Тео тоже был ее другом. Вот только есть значительная разница в дружбе между девочками и девочки с мальчиком. Есть вещи, которые совсем не суждено понять мужчинам. Что-то незримое, что-то, что может уловить лишь цепкий женский ум. Да что там говорить, большая часть женских переживаний и чувств мужчинами поднимается на смех. Потому что они не понимают их природы. Проще высмеять то, что непонятно, чем попытаться понять.

В тот вечер Панси пробыла в поместье Ноттов так много времени, сколько могла. Но за окном начало смеркаться. И это было бы очень некрасиво с ее стороны напрашиваться на ночь. К тому же, отец всегда учил ее встречать трудности лицом к лицу. Но где найти силы, чтобы вернуться домой? Чтобы посмотреть матери в глаза и извиниться за свою детскую выходку. Чтобы подойти к отцу, которого безусловно так сильно разочаровала.

— Я могу пойти с тобой, — вдруг предложил Теодор, когда они стояли в холле и прощались. Он обернулся к Айрин. Девушка улыбнулась и одобрительно кивнула в ответ.

— Спасибо, — сказала Панси в ответ.

Она благодарила Айрин не только за гостеприимство и вкусный ужин, но еще и за участие, за то, что выслушала ее непростой рассказ. За то, что просто оказалась в том безымянном парке, где была Панси. А еще она благодарила Теодора за то, что он был готов последовать за ней в поместье Паркинсонов, дабы смягчить праведный гнев отца.

— Ты ему так и не сказала? — спросил Тео, когда они трансгрессировали к воротам родного имения Панси.

— Не нашла удобного случая, — ответила она.

— Чем дольше ты тянешь, тем куда сложнее будет дальше, — сказал друг, когда они входили в дом.

— Где ты была?! — услышали они крики мистера Паркинсона, которые доносились со второго этажа.

Судя по тому, как домовик прижал свои большие уши к своей голове, хозяин кричал не в первый раз. Что же, это было совершенно не удивительно, а вполне ожидаемо. Дочь исчезла. Вернее, сбежала прямо с примерки свадебного платья. А еще непонятно, где пропадала целый день.

Родители Панси быстро сбежали вниз по лестнице. Мистер Паркинсон вежливо протянул Теодору руку, которую тот сжал в ответ. Миссис Паркинсон сдержанно кивнула, поприветствовав гостя, и попыталась спрятаться за широкой спиной своего мужа, скрывая от Теодора свои опухшие заплаканные глаза.

— Прошу прощения, мистер Паркинсон, это моя вина, — начал Тео. — Случайно увидел Панси в Косом переулке и пригласил к нам в гости. Мы задержалась. Простите. В этом исключительно моя вина, — он попытался улыбнуться.

Как глупо. Ведь все они знали истинную правду. Вот только не могли друг друга упрекнуть в этом. Этикет не позволял.

— Не страшно, — скрипнув зубами, ответил отец.

— Мистер Паркинсон, не сочтите за наглость, но я бы хотел обсудить с вами одно предприятие, которое затеял, — снова улыбка появилась на лице Теодора.

— Сейчас? — удивился мужчина.

— Поймите, мой отец умер. И тесть тоже. Мне не к кому обратиться за советом, хотелось бы надеяться, что вы поможете мне.

Что-то в лице мистера Паркинсона смягчилось. Он бросил несколько взглядов на дочь, а затем пригласил Теодора в свой кабинет. Это было время, отведенное мужчинам. И женщинам воспрещалось его нарушать. Панси мысленно благодарила Мерлина за то, что в ее жизни был Теодор. Одному только ему было известно, что же сейчас придумает друг, чтобы отвлечь отца от гнева на дочь.

Девушка быстро вбежала в свою комнату, хлопнув дверью громче положенного. Она небрежно кинула свою сумочку на кровать. Почти все ее содержимое выпало на плед. И тут в комнате появилась Филомена.

— Где ты была? — с порога спросила она.

— С Теодором, — пожала плечами Панси. — Он же сказал.

— Ты сбежала, — отчеканила мать ледяным тоном. Панси ничего не ответила. — Ты можешь радоваться. Савье отложили свадьбу на три месяца, — девушка улыбнулась. — Хотя я не вижу поводов для радости, — добавила Филомена. — Поговорим завтра, — она двинулась к двери.

— Мне жаль, мама, что расстроила тебя, что заставила волноваться, — тихо проговорила Панси.

— Спокойной ночи, — это все, что сумела выдавить мать.

Когда дверь за Филоменой закрылась, Панси повернулась к кровати. У подушки лежала та заветная коробочка с сигаретами. Ее путь к свободе. Свободе от решений мужчин, что возомнили себя Богами.

С того дня прошло немало недель. Панси научилась курить. Научилась наслаждаться клубами сигаретного дыма, пытаясь растворить в нем свои мрачные мысли. А позавчера состоялись похороны Эдриана Ургхарта. Там она впервые за долгое время встретилась с Драко. Но даже тот факт, что после мероприятия они выпили чуть ли не всю бутылку огневиски, не развязал Панси язык. За эти недели она научилась курить, но так и не нашла в себе смелости признаться во всем Малфою.

«Жду тебя завтра в полдень на нашем месте. Надо поговорить». Панси в который раз пробежала глазами по короткой записке, что принес сыч Драко где-то с час назад. Девушка сделала последнюю затяжку. О чем хотел поговорить Малфой? Неужели он как-то узнал о ее скором браке с Аланом Савье?

* * *

Драко Малфой стоял посреди библиотеки имения, что вот уже несколько веков принадлежало его семье. Когда Малфои получили его в свое распоряжение? Да, точно, при Елизавете I Английской. С того момента прошло немало времени. И эти стены видели многое: радость своих владельцев, их печали, потери, любовь, предательство. Полный калейдоскоп разных чувств и эмоций. Жизнь из года в года, из века в век мирно шла своим чередом, оставляя что-то не столь важное позади, забирая с собой и что-то хорошее, и что-то плохое. И время не останавливало свой безжалостный ход.

А Драко хотелось бы, чтобы оно было более гуманно. Хотя бы к нему. Вот бы хоть раз остановить его. Пускай замрет на миг. Но этот миг будет самым счастливым для него. Потому что тогда он будет принадлежать сам себе, не будет обязательств, возложенных на него древней фамилией, не будет мыслей о медленно угасающей матери и неумолимо скатывающегося в пропасть отца.

Драко хотел хоть раз подумать о самом себе. Он хотел принадлежать себе. Но вместо этого он был обязан всецело отдавать себя традициям, протоколу, этикету. Тому, чему Малфои неустанно следовали много веков подряд. Такое глупое, но вместе с тем очень значимое слово — долг. Долг перед семьей, перед королем или министром, спустя века перед Темным Лордом, но в первую очередь перед самим собой.

Хотя сравнительно недавно в его жизни появился человек, который не подчинялся правилам, намеренно игнорировал протокол. Она была свободной. От этих нелепых истин, прописанных для жизни в их мире. От такого дурацкого слова, как долг. Астория Гринграсс. Яркий солнечный луч в этом беспроглядном сером царстве. Эта девушка ломала все стереотипы о дамах высшего общества. Вряд ли таковым было воспитание ее родителей. Гринграссы вообще славились своей непоколебимостью в отношении традиций.

— Просто однажды я усвоила, что это пустое и бессмысленное, — звонко смеясь, однажды сказала она. — Жизнь так коротка, чтобы тратить ее на все эти нелепые правила.

Когда она это сказала? Когда смеясь, раскачивалась на качелях в той далекой клиники Австрии. Был теплый солнечный день, но более всего на свете согревала эта лучезарная яркая улыбка. Казалось, что нечто незримое обнимало Драко, облегчая его грузные мысли. И это не пугало, а совершенно наоборот.

Астория Гринграсс была совершенно другой девушкой, не похожей ни на одну из тех, что были в жизни Драко. Особенная. Наверное, так. Она так стремительно ворвалась в его жизнь и крепко осела, пустив неслабые корни. С ней было интересно, ее хотелось слушать, над ее шутками хотелось смеяться, о ней хотелось заботиться.

А еще была Панси. И разве она не заслуживала того же отношения? Конечно, заслуживала. Любой достоин большего. Вот только, увы, она не была особенной. Особенной для Драко. Панси Паркинсон была для него открытой книгой, в ней не было загадки. Все ее действия он мог с легкостью предугадать, ее слова и фразы были запротоколированы все той же книгой с истинами о жизни аристократов.

С Панси было тепло и уютно. Ей можно было довериться. Драко знал, что она не предаст. Просто не могла. Она была бы отличной супругой, такой, которую для него всегда ожидал Люциус. Благородная красавица. Достойного происхождения. Умеющая вести себя в обществе. А разве Астория не такая? Астория, в отличии от Панси, была живой. Всегда.

Панси могла позволить себе расслабиться только в присутствии узкого круга людей. В основном, это были он, Нотт и Забини. Но в противных случаях Панси превращалась в благородную куклу, послушно играющую свою роль. Вежливая, но натянутая улыбка, блеск глаз, но совершенно пустой. Астория была другой. Она не играла, не примеряла маски. Она была такой, какая есть.

Если бы Драко Малфой только знал через что Астории потребовалось пройти, чтобы стать таковой. Она ведь всегда была любимой дочерью своих родителей, послушной пешкой в множественных партиях ее отца. Воспитанная в совершенной строгости, она всегда и во всем подчинялась их воле. Она не была слабой, как Дафна, но будучи еще юной, была несколько глупой.

Но прошли годы и время все расставило по своим местам. Дафна так и осталась слабой. А к этому прибавились озлобленность, замкнутость, холодность. Она наконец стала такой, как ее хотели видеть мистер и миссис Гринграсс. А Астория нет. Она вдруг увидела, что эти истины, которые все вокруг называли непреложными, были пустыми. Они ничего не значили в этом мире.

И именно поэтому Астория так привлекла Драко. Она сумела сохранить в себе этот свет и пронести его через самые мрачные годы их жизни. Она была живой и свободной. И Малфой как никогда нуждался в этом.

И он был зол на себя. За то, что внутренний голос твердил: «Ты чудовище». Почему? Да потому что нельзя играть на чувствах девушек. А делать это с двумя одновременно — цинично и бесчеловечно. Драко не знал, что ему делать, как правильно поступить. На одной чаше весов Панси Паркинсон, верный друг, надежный соратник. Безусловно, их связывали нежные и трепетные чувства. Они пронесли их через годы. Вместе они прошли через многое. Но на другой была она. Яркая, свободная, такая манящая и желанная Астория Гринграсс. Кого выбрать? И как сказать правду каждой из них?

Из покон веков Малфоями движило такое слово, как долг. Каждый из его предков вкладывал в него свое значение, ограниченное событиями того времени, ценностями тех лет, истинами, что жили там. И вот сейчас настал черед Драко принимать это слово, как цель всей своей дальнейшей жизни. И долг его состоял в том, чтобы сделать правильный выбор.

Он в последний раз бросил мрачный и задумчивый взгляд на хмурое небо за окном. С запада надвигались темные тучи. Будет дождь. Он это знал наверняка. А еще он знал, что нужно было действовать. Драко подошел к низкому письменному столу, за которым обычно сидела Нарцисса, разбирая корреспонденцию. Быстро начеркав на пергаменте несколько строк, он опрометью бросился в совятню.

Нужно было покончить с этим. Да. Драко отправил своего сыча в поместье Паркинсонов с краткой запиской для Панси. Завтра в полдень все решится. Да. Именно так.

Драко пришел за десять минут до установленного времени. Он всегда приходил раньше. Эту привычку в нем выработал Люциус, который тоже никогда не опаздывал. Вообще его отец обладал исключительным талантом появляться в нужное время в нужном месте. Видимо годы услужения Темному Лорду, а затем немало лет для обеления репутации своей семьи научили его этому.

Он нервно расхаживал перед той самой лавочкой в небольшом парке рядом с Косым переулком. Когда-то давно все началось с этой лавочки. Драко и Панси сидели здесь, будучи наивными семилетними детьми, жадно уплетая вкуснейшее мороженое. Тогда они говорили о Хогвартсе, делились мечтами о будущем обучении в старейшей школе магии. Драко знал, что эта девочка, беззаботно размахивающая ногами будет учиться на Слизерине. Как и он сам, безусловно.

Прошли годы и эта лавочка стала их негласным местом. Пристанищем от всего окружающего мира. Первая ссора с отцом, вечно раздражающий Поттер, неудача в квиддиче и многое другое. Все эти моменты с ним разделяла эта скамейка и Панси, которая неизменно сидела рядом. Здесь они впервые признались друг другу в своих чувствах, здесь спустя пару лет они приняли решение расстаться, еще через год, не имея больше сил сопротивляться силе, неизменно влекущей их друг к другу, Драко и Панси решили вновь общаться, но как друзья. И все равно между ними осталось то нечто, что могло вылиться в новую влюбленность, а в последствии и любовь.

Панси всегда была в его жизни. Разделяла и радость, и горе. Но сегодня все изменится. Потому что Драко Малфой решил четко определить ее статус. Друг. Надежный, верный. Такой, который повсюду следует за тобой и вытаскивает из самых патовых ситуаций. Но друг. Не более.

Она показалась из-за угла, как раз в тот момент, когда Драко сделал очередной разворот на месте. Что-то в ее походке было совершенно не так. Драко, знавший мисс Паркинсон чуть ли не с рождения, уже издалека определил, что девушка была напряжена. Натянута, словно струна. Она боялась подходить. Боялась встретиться с ним глазами. Но почему?

— Привет, — сказал он, когда Панси подошла на достаточно близкое расстояние.

— Привет, — слегка улыбнувшись, кивнула она.

— Присядем? — предложил Драко.

— Давай, — согласилась она.

О Мерлин, они столько всего пережили вместе, а сейчас ведут себя, как два глупых подростка, не знающих, как рассказать о своей симпатии. И это разве наследники величайших родов?

Тишина. Звенящая. Пустая. Она заполняло все пространство вокруг своим естеством. Это пугало. От этого внутри растекалось какое-то липкое неприятное чувство.

— Я хотел поговорить... — начал Драко, прервав затянувшуюся паузу.

— Можно я первая? — спросила Панси, перебив его.

Драко нахмурился. Она прежде никогда не перебивала его, всегда внимательно слушала чуть ли не с открытым ртом. Он кивнул в знак того, что она может продолжать.

— Есть вещь, в которой я никак не могу тебе признаться, — Панси повернула голову в сторону, посмотрев на птиц, что крутились на дорожке перед соседней лавочкой. — Но это все равно скоро перестанет быть тайной, — Драко решительно ничего не понимал. — Я обручена, — сообщила она. И снова тишина. Звенящая. Ужасающая. В нее каждый из них вложил все свои мысли, страхи, чувства. — Родители приняли такое решение. Вскоре состоится моя свадьба.

Драко молчал. Замолчала и Панси. А что тут сказать? Он позвал ее в этот парк, чтобы признаться в своих чувствах к другой девушке, а вместо этого услышал, что она его несколько месяцев обманывала. Но был ли в том обман? Ведь они не давали друг другу никаких обещаний. Да и, откровенно говоря, это Драко обманывал Панси. Но она призналась первой. А он всегда отчасти был эгоистом. Малфой смалодушничал. Он ничего не сказал ни про Асторию, ни про свои чувства к ней. Драко всего лишь скомкано выдавил:

— Что же, будь счастлива, Панси.

— Это все, что ты можешь мне сказать?

— А чего еще ты ожидаешь? Ты вскоре станешь женой другого человека. Да, это было не твое решение, но такова жизнь. Разве не к этому нас готовили с детства?

— А ты будешь все также в моей жизни? — спросила Панси. Из ее глаз брызнули слезы, обжигая нежную кожу ее щек. — Мы же можем быть друзьями, как и прежде?

— Мы всегда были друзьями, — он улыбнулся и ласково стер большим пальцем одну слезинку с ее лица, а после вежливо предложил белоснежный носовой платок с вышитой на нем буквой «М». — И всегда ими будем.

И снова наступила тишина. Разве можно было хоть что-то сказать? Да и нужно ли было?

Что же, все в этой жизни эфемерно. Но есть такие непреложные истины, постоянные предметы, что присутствуют с нами всегда. И эта лавочка, и эта девушка, сидящая рядом, были одними из немногих неизменных, а вместе с этим очень важных вещей в жизни Драко Малфоя.