Чернила и кровь (гет)

С попыткой порвать реальность пришлось подождать. Естественно.

Потому что Фен’Харел уже отдал Сферу Корифею, а Конклав намечался ровнёхонько через месяц. Его-то в душу мать!

— Очень скоро я верну активированную Сферу и…

Вот как это возможно? Что за аномалия ходячая? Умный, сообразительный, лидер, тысяча с гаком лет опыта, воплощение Мудрости, но какой же, чёрт возьми, глупый! Разве он не изучил того, с кем имел дело? С кем могла иметь дело Хоук? Он не знал, что смерть для Корифея это не конец, если рядом находился Серый Страж? Я понимала, что не имела понятия о временных рамках года, когда Солас проснулся, и именно по этой причине обратилась к Волку лишь тогда, как он сам вышел на меня, ведь, где искать его, одному только Фелассану — да упокой Тень его душу — и известно. А тут выясняется, что он решил вернуть кинжал сразу перед активацией Сферы, не имея даже и капли сомнений в плане! Ну какой адекватный стратег так делает?!

Самоуверенный, отчаявшийся и гордый. Солас, чтоб его.

В момент его речи я разочарованно вздохнула, поджав губы, и кисло посмотрела на эльфа, который выглядел так, словно у него уже всё сработало.

— Не понимаю твоей реакции, Чужая.

— Потом поймёшь.

И рассказать-то я не могла! Я бы схватилась за голову, но тратить энергию на подобное действие не хотелось, и я осталась сидеть, подперев подбородок ладонью. Меня накрыло полным разочарованием в этом мире.

— Прошу прощения?

— Прощаю.

На мой мрачный и совсем невесёлый хмык Фен’Харел нехорошо сузил глаза. Разом растеряв задумчивость, Волк передо мной напрягся, приподнял плечи и сжал сложенные в замо́к пальцы, от чего очертились костяшки. Разозлился. Он понял.

— У Корифея не выйдет активировать Средоточие? — вкрадчиво произнёс он, всматриваясь в мои эмоции.

— Выйдет, — чтобы не рассказать правды, мне и лгать не потребуется, так что «бог» обмана своего не добьётся.

— И не расскажешь, что не так, потому что тебя не беспокоит судьба этого мира.

— Верно.

— Эгоистично.

— Ты дух Очевидности?

Волк поджал губы на сарказм, и меня подобная эмоция позабавила. Такой сразу злой бука, а не древнее существо. Чего не отнять у Соласа, так это очень выразительную мимику — обязательно зарисую это его выражение недовольного жадного ребёнка.

— А если в счёт нашей сделки я потребую у тебя помощь?

Пытается выкрутиться и манипулирует, глядите-ка.

— Ни словом, ни делом я не выдам будущего и, как именно помогать, решу сама.

— Фенхидис,⁽¹⁾ с тобой невозможно вести переговоры, — сдался вдруг Фен’Харел, покачав головой. — Ты совершенно не боишься меня и не берёшь в расчёт, что я бог.

— Ты не бог.

Я усмехнулась с снисходительностью, и на мгновение на лице Соласа промелькнула уязвимость: чуть приоткрылись глаза, приподнялись брови и дёрнулись губы. Он действительно не считал себя богом, не становясь в один ряд с эванурсами, и по этой же причине испытывал вину. Был бы настоящим богом, не совершил бы столько ошибок. Но таковым его считали агенты и долийцы, а от этого уже никуда не деться.

— И сам согласился мне помочь, но в любой момент можешь отказаться, у меня не будет претензий. Я просто уйду пробовать более кардинальные способы, а ты ничего не потеряешь.

— Я уже согласился, как ты верно сказала, — Волк, опустив взгляд на свои напряжённо сцепленные руки, замер. — Также, ты без сомнений вернула мне Клык, хотя могла воспользоваться. И я не в праве ещё что-то от тебя требовать, я был не прав.

— Кинжал и так твой, — не поняла я, озадаченно наклонив голову к плечу. — Зачем он мне?

Фен’Харел, подняв лишь глаза, рассматривал меня исподлобья, будто какую-то головоломку. Как-то раз я пыталась собрать кубик Рубика, поэтому подобное выражение видела в зеркале.

— Любой другой на твоём месте до последнего не раскрывал бы местоположение идола, пока не добился своей цели, — голос эльфа звучал с недоумением. — Гилан’найн, увидев в покровительстве Андруил и скверне мощь, вознеслась до эванурисов. Корифей возжелал возрождение Империи Тевинтер. Но ты, — он всмотрелся в мою скучающую физиономию, — почему ты не используешь меня?

— Напомнить, как использовала тебя Митал? Или ты мазохист?

Тяжёлая тишина опустилась на комнату. За окном солнце успело укатиться ещё ниже и ушло за стену с очагом, отчего помещение погрузилось в лёгкую дневную тень. А вот на лицо Фен’Харела словно набежала мрачная туча. Но в следующий миг он расслабился. Что-то решил? Не знаю, не разбираюсь в таких тонкостях.

— Твой характер ещё сложнее, чем показалось сначала, — задумчиво протянул он и будто взглянул заново. — Разве тебе, прошу прощения, — забавно извинился он за грубое слово, — не наплевать на всех в этом мире?

Ему действительно важно это понять? Это какие-то особенности духов?

— То, что мне наплевать, не значит, что я причиню умышленный вред тем, кто ничего плохого мне не сделал. Я бы прибегнула к угрозам и шантажу, но в твоём случае не собираюсь, — я криво усмехнулась. — У тебя и так забот хватает.

Лицо Волка непередаваемо исказилось. Впрочем, он взял себя в руки, и образ Фен’Харела соткался обратно из строгости и мрачности.

— Мы отвлеклись.

— Тебе было любопытно, — я пожала плечами и закусила щёку изнутри, чтобы не рассмеяться.

— В таком случае, возвращаясь к Сфере, — какой невозмутимый, — могу я рассчитывать хотя бы на подсказки, когда возникнут проблемы?

— Я предупрежу о нюансах, если дело дойдёт до чего-то серьёзного, где лучше не ошибиться. Но некоторые вещи должны случиться, — мой тон сменился на серьёзный, от небрежности и равнодушия не осталось и следа, на что Волк инстинктивно подобрался и нахмурился. От движения бровей у него очертился шрам на лбу. След от сведённого валласлина Митал. — И что бы ни произошло, ты не должен перекладывать на меня ответственность за то, что я не предотвратила событие, насколько бы ужасным оно ни было.

— Наш мир — наши проблемы, — коротко кивнул Волк. — В этом я тебя понял. Что ж, подводя итоги: как только я заберу Сферу у Корифея, я вернусь сюда и…

— Первый нюанс, — перебила я эльфа. Тот было возмутился, но уже в следующий момент любопытно навострил уши. Могли бы эльфы ими двигать, точно повернулись бы вперёд. — На Конклав я отправлюсь с тобой. В деревне Убежище находится человек, к которому у меня есть личное дело. — Улыбка на моём лице обратилась в оскал, Волк же с интересом проследил за ходом моей мысли, не уточняя и слушая. — Только остался вопрос: я знакома с Фен’Харелом, — озорно улыбнувшись после приступа кровожадности, прищурилась, — но буду ли я знакома с Соласом?

— Сможешь притвориться, что мы не знакомы?

— Неа.

Фен’Харел вздохнул с досадой, оставшись недовольным. Я могу изобразить недоумение или мелко соврать, но вот инсценировать — это что-то на грани фантастики.

— А если бродячий художник, известный в узких кругах Орлея, обеспечит прикрытие взявшемуся из ниоткуда отступнику-отшельнику?

— Встретились во время путешествия, поладили и разговорились?

— А мы поладили? — Волк с сомнением окинул меня взглядом.

— Ты не убил меня в первую встречу, — зато попытался его агент по его же приказу, но опустим это грустное событие, — это хороший показатель.

— Спасло тебя лишь то, что ты чуждая этому миру и не пересекла черту наглости, которую я готов терпеть.

— Так бы и сказал, что шемленка очаровала тебя своим благородством.

— Ты и благородство это как день и ночь.

В один момент Фен’Харел вдруг замолчал. Он озадаченно поджал губы, а затем со странным выражением посмотрел мне прямо в глаза. Естественно, свои я отвела ему за плечо в тот же миг — некомфортно с кем-то пересекаться взглядом дольше, чем на секунду.

— И ты не шемлен, — взгляд пришлось вернуть, настолько я не ожидала это услышать. — Ты Чужая, не человек. Люди так не чувствуются.

Я была польщена, что он выделил мою нездешность, потому как вряд ли он помог кому-то другому незнакомцу лишь потому, что ему вернули его же очень важную вещь. А почти-человек? Тут уже можно подумать. Если Волк не спросил о моём мире, то однозначно хотел: «факт твоего присутствия в этой реальности невозможен». Это заинтересует кого угодно. Ничего, я подожду новых вопросов. Ведь они точно возникнут у любопытного духа.

Но кое-что мы так и не сделали.

— К слову, у меня имя вообще-то есть, — я вскинула бровь, а Солас зеркально мне приподнял обе. — Будет странно, если ты продолжишь звать меня Чужая, когда мы решили, что путешествуем вместе.

— Об этом не беспокойся, — Волк кивнул, — на людях обращусь к тебе соответственно. Лишь позволь спросить, — он посмотрел на меня с какой-то непонятной усмешкой, — ты сама выбрала себя имя?

— С чего такой интерес? — напряглась я, нахмурившись. — Это сокращение от моего настоящего имени.

— Малефикар назвался «кровь»? — всё ещё смеялся Волк.

— Не кровь, а…

А.

А-а!

— А-а, — уже вслух протянула я, хмыкнув и невольно улыбнувшись с коротким, хриплым от долгого разговора смешком. — Не задумывалась об этом раньше, эльфийский я знаю довольно скудно. Кстати, занятно вышло, что мы оба предсказали свои судьбы именами.

— Злая ирония, — рассеянно согласился Фен’Харел, заглянув в опустевший стакан.

Отправляться решили на корабле через день из ближайшего порта. Волк, то есть, Солас — не дай случай назвать его Ужасным Волком вслух — ещё задержался где-то в местном лесу, заканчивая дела, а я как раз успела пробежаться по деревне и отправить во́ронами прочные тубусы с холстами. Слуги умели ремонтировать картины, поэтому им не составит труда натянуть рисунок на подложку и вставить под стекло, это уже не моя работа.

Пока я ранним, тёплым утром сидела прямо на камне пристани и, свесив ноги к воде, рисовала наглую чайку, что в метре от меня клевала пойманную для неё рыбу, Солас — уже в роли агента Фен’Харела — разговаривал с моим неудавшимся убийцей. Темноволосый эльф с синими глазами на этот раз был без маски, одет в форму местных дворников с испачканным передником и выглядел совершенно ошеломлённым, изредка на меня оборачиваясь. Кажется, Волк, тьфу ты, Солас назвал его Сет,⁽²⁾ но я совершенно не помнила других слов, кроме часто используемых в диалогах, поэтому не могла сопоставить значение имени с его носителем. Эльф имел тонкие губы и сломанный нос, а лицо было таким острым, что кожа болезненно обтягивала скулы и подбородок. Слух подсказал, что его посвящали в мою неприкосновенность до конца основной миссии. Как мило.

А вот сам Солас теперь сильно напоминал самого себя. Та же светлая туника, та же изумрудная жилетка и рюкзак за спиной. Та же челюсть волка на двойном длинном шнурке. Он успел немного походить без капюшона по улице, поэтому теперь на его лице и голове высыпали блёклые веснушки. Стало интересно, появились ли они на широких плечах и спине, замаскированных напускной сутулостью и одеждой, но подобный вопрос я оставила своей фантазии. У Лелианы, чтоб ей там в Убежище икалось, точно были.

В один момент словив неуверенность, от чего руки дрогнули, а на бумаге остался кривой росчерк угля, отложила блокнот в сумку. Чайка всё так же потрошила рыбу, тёплый морской ветер трепал капюшон новой накидки, а у транспортного корабля начали собираться люди — ничего не изменилось снаружи. Но в моей голове произошла небольшая встряска. Одна только мысль о том, что я возвращалась в проклятый Ферелден после восьми с половиной лет бегства, приводила меня в состояние раздражения. Злости. И мрачного предвкушения. Нет, я свершу месть не сразу, как увижу Лелиану. Позже. Когда ей покажется, что я простила её и в этот раз, когда она расслабится, повернётся спиной и…

— Леди Лина, вы пропустите отбытие, — прозвучал над головой ровный голос, а затем слегка притих. — Хотя я бы не назвал «леди» женщину, которая сутулится подобно старухе.

— На моих плечах лежит тяжкий груз, мессир Солас, — с хмыком поднявшись и спугнув чайку, потянулась до хруста в позвонках. А ещё почему-то в бедре. — И мешки с золотом.

Весьма странно переходить на формальное общение после тайных разговоров лицом к лицу, однако не только я испытывала скованность на людях. Обращения звучали чуждыми и произносились особым занудным тоном. Вообще, с Фен’Харелом оказалось до смешного легко поладить, ведь я знала, на что давить, а на что не надо, и судя по тому, что он не отказался посетить Убежище вместе, то я ему не мешала. Или, по крайней мере и по его же словам, пока не переступила черту наглости. Он не заговаривал без надобности — я молчала, погружённая в мысли или наброски. А ещё Волк, угх, Солас много ехидничал.

Кажется, он практиковал на моей пофигичной личности своё залежавшееся чувство юмора.

Интересно, если я начну каламбурить на тему волков, «Смеюн» сразу меня утопит или сначала помучает?

В пути до порта Джейдер произошло ровно ничего. Три дня по разволновавшемуся морю пронеслись очень быстро, потому как нам обоим удалось найти интересное занятие. Я знала, что сны посреди воды не приносили нового, а бродящие по дну одержимые трупы утопленников только раздражали, вот по этой причине Солас сначала выглядел недовольным. Мне же удалось провести время с пользой: я исподтишка сделала несколько набросков Фен’Харела — вероятно, меня заметили, но ничего не сказали — а затем принялась зарисовывать корабль, уделив внимание мостику капитана, самому капитану — усатому гному в практичном, но элегантном камзоле — и чайкам, что следовали за судном.

А потом Волк невозмутимо попросил у меня бумагу и карандаш и состроил самое изумлённое выражение, какое только мог, когда я уставилась на него, будто на новое чудо света. Я как-то за десятилетие подзабыла, что фрески в Скайхолде нарисовал именно Солас, потому в его абстрактные наброски с смутно знакомыми очертаниями духов в виде нервной системы в балахоне подглядывала с особенным интересом. Стиль древнего существа был уникальным. Отточенным — без единого лишнего штриха. Сбалансированным — прямые линии пересекались с плавными, будто он рисовал фрески, а не карандашные скетчи.⁽³⁾

И я испытала давно позабытое единство, когда вот так сидишь на пленэре⁽⁴⁾ с компанией таких же отбитых художников, подчёркиваешь фаллическую форму дырок в листьях и слушаешь в шутку поставленный кем-то тюремный шансон.

За всё плавание мы обменялись от силы десятью словами, но рисование в тишине, сидя у фальшборта в метре друг от друга, слов и не требовало. Это чувство единства впервые застигло меня в чужом мире. И этим кем-то оказался сломанный дух Мудрости. Не обычный человек или эльф, да даже если гном или кунари. Однажды мне удалось встретиться с парой художников Тедаса, но они вели какие-то настолько высокопарные разговоры о даре Создателя и Игре или дикости в эльфинажах, что захотелось обоих макнуть головой в растворитель и там же утопить.

Я тогда думала, что это со мной что-то не так.

Но всегда приходила к одному выводу: а не наплевать ли?

1) Ругательство :)

Вернуться к тексту

2) тонкий, разрезанный

Вернуться к тексту

3) наброски

Вернуться к тексту

4) работа живописца на природе, на открытом воздухе

Вернуться к тексту