О Мастере Зелий (гет)

Совершенно темно… значит, уже ночь… черт, где это я? Это одеяло меня удушит. Одеяло… Ох. О, Боже. Это не одеяло, Это Северус Снейп. Мой бывший учитель. Мой… любовник? Звучит ужасно банально. Но не бойфрендом же его называть – это вообще смешно. Я лежу в кровати, принадлежащей Джинни и Гарри, со Снейпом… Что еще? Очень неприятное ощущение во рту – не терплю нечищеных зубов. Правая нога затекла. Проверим левую…о, нога-то в порядке, но как же все болит внутри. Шея… о-о-ох, бедная моя шея. А почему болит шея? Давай, Гермиона, сосредоточься, и вспоминай. Мы ужинали и пили вино. Вина было многовато, приходится это признать. Потом мы пошли прогуляться, вернулись в дом, и он на руках отнес меня в спальню… Да. Да, это все я очень хорошо помню. Жаль, что сейчас я не вижу его лица. Может быть, стоит его разбудить? А вдруг он уже жалеет… нет, лучше пусть спит. Но если я не лягу поудобнее, я умру. Нужно хотя бы попробовать осторожно передвинуть левую ногу… Да что же это такое! И кожа вся липкая. Что бы с этим сделать? Ох, что бы я ни придумала, все равно придется приподниматься, чтобы достать палочку… Лучше не забивать этим голову, у всех такие же проблемы. Есть законы природы, с которыми не поспоришь… Нет! О, нет! Я же знала, что что-то не так, я чувствовала! Как я могла про это забыть! Черт! Тысяча чертей! Подожди, Гермиона, не паникуй раньше времени. Подумай. Сегодня пятое… или уже шестое, но будем считать, что пятое. В августе тридцать один день, плюс пять – это тридцать шесть. Последний раз цикл начинался… О, нет. Двадцать третьего. Тринадцатый день. Мне двадцать один, я не принимала никаких противозачаточных средств, я здорова… Пожалуйста, Господи, не дай этому случиться! Господи, неужели я… я даже в уме этого слова произнести не могу. Мы шутили о детях, да, но… Он же сам говорил, что не в ближайшие два года. А если он меня бросит? Или останется со мной только из-за того, что он порядочный человек? Нет, так я не хочу! Это неправильно! Это просто нечестно! Мы только снова помирились, и вот тебе! Ох, Гермиона, что ты всегда ухитряешься сделать со своей жизнью! Ты, наконец, нашла то, что искала, и теперь он может сбежать прежде, чем ты успеешь до конца выговорить это кошмарное слово. Беременность. Я это сказала. Правильно, нужно потренироваться. О, черт. Нет, я не хочу плакать. Не смей реветь, я тебе сказала, ты же его разбудишь! Будь они прокляты, эти слезы – текут сами по себе…Не терплю этого противного ощущения, когда от них начинает чесаться кожа. Может у меня все же получиться вытереть лицо, не разбудив его… Боже, он пошевелился. Спи, Северус, пожалуйста, только не просыпайся… Вот черт!

**°°**°°**

Северус открыл глаза, пытаясь сообразить, куда его занесло. По крайней мере, все конечности на месте. И он лежит на кровати. Уже хорошо. Но под ним… Ох, наконец он проснулся. Гермиона. Восхитительная, очаровательная, потрясающая… Его Гермиона. И как это он ухитрился заснуть, придавив бедную девочку. Северус медленно приподнялся на локте. Она не спала. И…плакала?

— Гермиона?

Она всхлипнула.

— Гермиона, посмотри на меня. Пожалуйста. Почему ты плачешь? Ты жалеешь о том, что произошло?

Она прикусила нижнюю губу и попыталась отвернуться, но Северус не дал ей этого сделать.

— Скажи мне. Пусть мне не понравится то, что я услышу, но будет лучше, если ты расскажешь. Ты хочешь, чтобы я ушел?

Вряд ли стоило такое говорить. Но зато Гермиона покачала головой.

— Не хочешь? Рад это слышать. Что тогда? Ты плохо себя чувствуешь? Тебе неловко? Ты сомневаешься в моих чувствах?

— Нет! – Наконец заговорила она. – Нет, я была бы абсолютно счастлива, если бы…, — новый поток слез.

— Если бы…, — подтолкнул ее Северус.

— Мы забыли про то, что нужно предохраняться, идиот… и я тоже хороша… Сейчас тринадцатый день, и очень вероятно, что я…, — Гермиона снова всхлипнула и закрыла лицо рукой. – Может, тебе и правда лучше уйти. Оставь меня одну, зачем тебе впутываться во все это!

— Я считаю, — задумчиво сказал Северус, — что нам нужно принять душ. Это всегда помогало мне приводить в порядок мысли. Если ты составишь мне компанию, будет просто замечательно.

Она улыбнулась сквозь слезы. – Может быть, это поможет… и очень хочется почистить зубы…

— Вот и замечательно, — он поцеловал Гермиону в кончик носа и начал подниматься с постели. – А остальное может подождать. Если ты беременна, за час ничего не изменится, так что спешить некуда. Что-нибудь еще? – Спросил Северус, увидев болезненную гримасу на Гермионином лице.

— Моя нога. Я ее отлежала.

— Сейчас мы с этим разберемся, — пообещал Снейп, снова уселся на кровать, уложил ее многострадальную ногу себе на колени, и начал осторожно массировать каждый пальчик. Гермиона лежала с полуприкрытыми глазами. Когда она вздохнула и провела языком по губам, Северус не удержался, и лизнул большой палец. Он продолжал массаж — лодыжка, потом выше, поднялся к колену, стараясь не отвлекаться на раскинувшееся перед его глазами соблазнительное зрелище. Поднялся к бедру… Дыхание Гермионы заметно участилось…

— А не подождет ли этот душ еще немного? – задумчиво поинтересовался Северус, скользнув рукой еще выше.

— Ты склоняешь меня к своему мнению, используя запрещенные методы, — сообщила Гермиона, стараясь, чтобы ее голос звучал строго. Получилось что-то вроде сдавленного хихиканья.

— А мне нравятся такие методы, — заявил Северус, поигрывая кудрявыми волосами, и начиная понемногу пробираться глубже…

— Северус, может, мы хотя бы сейчас позаботимся о последствиях?

— Проблема в том, — объяснил Снейп, не прерывая своего увлекательного занятия, — что никаких мер предпринимать нельзя, не убедившись, что ты не беременна. Или могут быть проблемы… с будущим ребенком.

— О-ох, — было не совсем понятно, что это – вздох удовольствия, или знак того, что Гермиона поняла проблему. – Но что тогда ты нам предлагаешь?

— Я предлагаю, — ответил он отработанным профессорским тоном (в этот момент его палец осторожно скользнул в нее), — или вот этим и ограничиться, пока ты не будешь окончательно уверена, или, — он добавил второй палец, заставив Гермиону застонать, — можно будет посмотреть прямо сейчас. После оргазма.

— Думаю, лучше посмотреть прямо сейчас. После… о, Боже, — уточнить, после чего, у Гермионы не получилось, потому что Северус, не убирая пальцев, быстро сменил позу, и лежал теперь между ее ног, описывая языком медленные круги вокруг самого чувствительного местечка.

— Ты что-то сказала? – Спросил он, приподнимая голову.

— Я… ничего… просто… просто продолжай.

— С большим удовольствием.

Северус снова опустил голову и его язык продолжил свою восхитительную игру, (а пальцы так и не прекращали движения ни на секунду). Он почувствовал, как Гермиона пытается на ощупь найти его руку, и переплел их пальцы. Ее вздохи, стоны, и пальцы, все сильнее сжимающие его руку, подгоняли движения языка до тех пор, пока Северус не почувствовал, как ее мышцы сжимаются вокруг его пальцев, еще и еще раз. Гермиона пробормотала «Северус!» и замерла.

Он еще немного поиграл с жесткими кудряшками, улыбнулся в ответ на протестующий возглас Гермионы, когда той показалось, что это уже лишнее, устроился рядом, обнял и поцеловал ее. — У вас восхитительный вкус, мисс Грейнджер, — промурлыкал он на ухо девушке. – Хочешь, что бы я посмотрел прямо сейчас?

Гермиона тут же широко открыла глаза. – А что, если…, — у нее снова навернулись слезы. – А что, если… ты же не хотел…

Северус со вздохом распрощался со своей эрекцией, прикрыл их обоих одеялом, и сказал. – Похоже, что нам нужно прояснить несколько моментов. Во-первых, я не стал бы проводить с тобой ночь, если бы думал только о коротком приключении. Я хочу, чтобы наши отношения были долгими и прочными. Во-вторых, я последний потомок древнего рода. А это означает, что рано или поздно у меня должен появиться наследник, или род угаснет. Если учесть оба вышеизложенных пункта, можно сделать вывод – вопрос о детях все равно пришлось бы решать. Не буду отрицать, что не хотел решать его прямо сегодня. Но думаю, что и сейчас смогу с этим справиться. Остается одно: хочет ли ребенка Гермиона Грейнджер? Моего ребенка, точнее сказать.

— Ну, я думаю…, она прижалась потеснее, — я же всегда хорошо ухаживала за Косолапсусом… прекрати смеяться!

— Извини, но это действительно довольно забавно.

— Если только немного, — слегка раздраженно согласилась Гермиона. – Я имела в виду, что могу о ком-то заботиться. И я не имею ничего против детей в общем, и против твоих детей в особенности… И это же не значит, что мне придется всю оставшуюся жизнь сидеть дома… Скажем так: если сейчас я не беременна, я предпочла бы подождать год или два. Если беременна, я не буду рыдать и рвать на себе волосы. Давай посмотрим в лицо своим подозрениям.

— Решение, достойное царя Соломона, — Снейп достал из кармана рубашки свою палочку. – Тогда посмотрим. Внимание, мисс Грейнджер. Я видел это только один раз, но зрелище занимательное.

Гермиона уселась, облокотившись на подушки, и наблюдая за тем, как Снейп, направив палочку на ее живот, пробормотал “Contentutero!” Около ее живота начало формироваться что-то вроде вытянутой сферы золотистого цвета. Когда сфера стала размером с дыню, она прекратила увеличиваться. Оба, затаив дыхание, вглядывались в нее, а сфера тем временем принимала розоватый оттенок. В центре был отчетливо заметен сгусток, пульсирующий, как человеческое сердце.

Северус кивнул, и снял заклинание. – Ни капли спиртного, свежий воздух и здоровое питание, миссис Снейп.

Гермиона некоторое время переваривала услышанное, после чего возмущенно заявила. – Гермиона Снейп – звучит ужасно!

— Твой ответ еще романтичнее моего предложения. Северус Грейнджер – вообще не звучит, так что будет считать этот вопрос решенным. Поверить не могу, — он вернул палочку в карман и обнял Гермиону, — я ухитрился за двадцать четыре часа заполучить жену и ребенка. Своего рода рекорд. А по какому поводу такое ехидное выражение на лице моей невесты?

— Да ничего особенного, — небрежно ответила Гермиона. – Просто подумала, что тебе придется познакомиться с моими родителями.

Северус застонал, и упал на подушки.

**°°**°°**

— Я совершенно не уверен, что готов к этому, — признался Северус, затравленным взглядом изучая номера домов. Сейчас они проходили мимо номера 8, а целью был 26-ой.

Гермиона засмеялась. – Северус, ты же боролся с Волдемортом и решился сказать своей маме, что я беременна. Теоретически, все остальное не должно тебя испугать.

— Я не сомневался, что мама придет в восторг. А Волдеморт… Я знал, чего от него ожидать. Понимаешь разницу? К тому же, они дантисты!

— И что из этого?

— Каждый дантист садист в душе.

— Прекрати, Северус… Я же говорила тебе, что они очень милые люди. И там будем только мы и они. И вообще, сегодня мой день рождения, а они не сделают ничего неприятного для меня в такой день. Маму ты сразу покоришь, будь уверен. А отец… должна же сработать мужская солидарность.

— Я не из тех, кто бывает солидарен хоть с кем-то. И уж точно, не с дантистами…

— Ох, Северус, заткнись, наконец. Мы пришли. Делаем глубокий вдох. Раз, два, три….

Она позвонила. Дверь тут же открылась — похоже, миссис Грейнджер ждала их, уже взявшись за дверную ручку. Садовая калитка со скрипом отворилась, и они вошли.

Проходя несколько ярдов, которые отделяли калитку от двери в дом, Северус изучал стоящую в проеме женщину. Хелен Грейнджер было немногим более пятидесяти – всего лишь на восемь лет старше него – высокая, стройная и, несомненно, не забывающая следить за собой. Платиновая блондинка, волосы убраны в элегантную прическу, загорелая кожа, снежно-белая блузка, ожерелье из жемчуга, темно-синие брюки, дорогие туфли. Сама элегантность, ненавязчивая, но, тем не менее, весьма и весьма дорогая. Женщинам такого типа нравится, когда им целуют руку. Так он и сделал, после того, как вежливо представился. Это решение оказалось удачным – наклонившись, Северус не заметил встревоженного взгляда, который миссис Грейнджер бросила на дочь. Ему же досталась только лучезарная улыбка, после чего внимание женщины, казалось бы, переключилось на Гермиону.

— С днем рождения, моя дорогая. Как замечательно, что ты пришла. Ну, так чего мы ждем? Заходите! – Приглашающий жест был тщательно отработан, и позволял продемонстрировать во всей красе часики фирмы Rolex. – Все уже ждут!

Гермиона замерла на полушаге. – Все? Мама, мы же договорились…

— Не начинай, Гермиона, — прервала ее миссис Грейнджер. – Ты сказала, что придешь с приятелем, а я пригласила Колдвелсов с их дочерью. Ну и, конечно, твоих кузенов. Колдвелсы – наши соседи, — пояснила она Северусу, который сейчас беспокоился уже не за себя, а за свою невесту, — Гермиона всегда была лучшей подругой их дочери. Кузены, — продолжила она, не обращая внимания на недовольный вид дочери и направляя их к двери, из-за которой доносился приглушенный гул довольно оживленного разговора, — дети моей сестры. Вильям старше Гермионы на два года, а Хейве на год моложе.

Судя по тону, которым все это было высказано, Грейнджеры всегда надеялись на роман между Вильямом и Гермионой.

— Я не хотела, чтобы вы их приглашали, мама, — сказала Гермиона, глаза которой подозрительно покраснели и начинали блестеть. – Я хотела, чтобы мы тихо посидели вчетвером и поговорили, чтобы вы познакомились с Северусом...

— Всем остальным тоже хочется посмотреть на твоего... друга, — довольно безапелляционно заявила миссис Грейнджер.

— Он не друг, — упрямо возразила Гермиона. – Он мой жених. – И по ее щеке скатилась первая слеза.

Ну вот только этого не хватало! — подумал Северус, — Две недели беременности, и уже гормоны разыгрались и нервы ни к черту. Почему бы этой тупой корове не уступить желаниям дочери? Тем более в день ее рождения. И что мне теперь делать? Если я встану на сторону матери, Гермиона будет упрекать меня этим еще недели две, как минимум. Если поддержу Гермиону, ее родители возненавидят меня с первой же встречи. Но вслух он сказал. — Миссис Грейнджер…

— Хелен, — перебила его женщина с еще одной столь же лучезарной улыбкой.

— Хелен. Не позволите ли вы мне поговорить с Гермионой наедине? Буквально одну минуту.

Две безупречно ухоженные брови взлетели вверх. – Если вы считаете это нужным…

Подарив ей лучший взгляд из серии Лонгботтом-Вас-Поджарят-На-Барбекю-Дьяволу, он ответил. – Я считаю это совершенно необходимым.

Кивнув, хозяйка дома открыла дверь, ведущую в пустую комнату, и жестом предложила им войти. – Не задерживайтесь надолго, — и дверь захлопнулась.

— Прекрати так себя вести, Гермиона, — насмешливо сказал он. — Нет, мне нравится, когда ты так ко мне прижимаешься, я чувствую себя сильным и мужественным, но так делу не поможешь. Лучше послушай. – Он поцеловал ее в макушку. – Или лучше скажи. Сколько книг о беременности ты успела прочитать?

— Колдовских или маггловских? – пробормотала Гермиона.

— Меня интересует общее количество.

— Семь.

— Я этого и боялся. Тем не менее, раз ты все это прочитала, то должна понимать, что твои слезы – всего лишь гормональная реакция организма. Ты женщина, разбившая нос Рону Уизли. Женщина, которая написала самую блестящую из прочитанных мною диссертаций – не считая моей, разумеется, — добавил Северус, и Гермиона хихикнула. – Ты сможешь предстать перед ними. Ты сможешь справиться со всеми кузенами, родителями и так называемыми друзьями. Я прав?

Она кивнула. – Да. А у тебя хорошо получается роль сильного мужчины – защитника, ты знаешь?

— Знаю. Специально тренировался. А теперь, — он достал палочку, — давай-ка высушим эти слезы и подготовимся ко встрече с противником.

Как же приятно ее защищать! Это-то меня и погубит. Причем все только начинается!

Миссис Грейнджер ждала их, сложив руки на груди, и нетерпеливо постукивая по полу носком туфельки. – Теперь можно? – Осведомилась она, направляя их к роковой двери.

Северус почувствовал, как Гермиона сжимает его руку. Забавно. Точнее, полный абсурд. Я вхожу в комнату, держа за руку свою девушку, невесту… да кем бы она мне не приходилась, я, Северус Снейп, кошмар сотен студентов, герой страшной войны, и… вот черт. Но ты же влюблен, Северус, признай это, а любовь кого угодно способна сделать дураком.

Вокруг стола, накрытого для чая, сидело шестеро. Все с любопытством разглядывали их – в основном его, а не Гермиону. Седоволосый мужчина лет пятидесяти пяти явно был отцом Гермионы, потому что у них были очень похожие глаза. Справа от него сидел молодой блондин, воплощение классического образа высокомерного ублюдка. Он немного напоминал Драко Малфоя – без фирменной Малфоевской холодности во взгляде, но, к сожалению, скорее всего, и без их острого ума. Девушка слева от мистера Грейнджера была чрезвычайно похожа на этого молодого человека, так что это, скорее всего, были Вильям и Хейве. Девушка была немногим привлекательнее брата – симпатичная, но с неприятным высчитывающим выражением лица, которое Северус терпеть не мог. Колдвелсы были одной из тех пар, которые за долгую семейную жизнь становятся настолько похожи друг на друга, что выглядят как брат и сестра. Они казались заметно старше родителей Гермионы, так что их дочь, похоже, была единственным поздним ребенком. По ней это сразу было видно. Забитая чрезмерной опекой девушка, смирившаяся со своей участью. Северус мысленно поклялся себе никогда не становиться таким отцом.

Собравшиеся на какое-то мгновение замолчали и замерли — Северус мрачно подумал, что всех шокировал его возраст – а потом набросились на них с Гермионой, как стая грифов на тушу зебры. Девчонки были одинаково несносны, отметил Северус, пожимая руку мистеру Грейнджеру и наблюдая краем глаза, как юные дамы забрасывают Гермиону вопросами, не дожидаясь ответов, и все время оглядывают ее с ног до головы, будто бы пытаясь понять, как она ухитрилась с такой внешностью обогнать их в гонке к алтарю. Особенно досконально было изучено обручальное кольцо. Улыбнувшись и подмигнув Северусу, мистер Грейнджер отпустил его руку и повернулся к двум гарпиям.

— Подождите немного, леди, — сказал он с ноткой раздражения, спрятанной за отработанно-добродушным тоном. – Не разорвите мою девочку на части, пока я не обниму ее и не поздравлю с днем рождения.

Убедившись, что Гермиона в надежных руках и, судя по ее улыбке, очень этим довольна, он представился Колдвелсам и затем, с сардонической улыбкой поцеловал коготки гарпиям. Гарпии были очарованы. Они так смотрели на него, что пришлось перенести их в другую мифологическую категорию и причислить к Менадам. Хейве не скрывала своего интереса, вторая девушка, которую звали Делия, поглядывала на него тайком, напоминая при этом взглядом и манерами Малфоевских домовых эльфов. В ее глазах была мечта о суровом хозяине. Отвратительно. Он не мог понять, как это забитое создание могло быть подругой Гермионы. Наконец, он пожал руку Вильяму. Рука оказалась вялой, как он и ожидал.

Когда с приветствиями и поздравлениями было покончено, миссис Грейнджер подвела их к столу. Северус, стиснув зубы, смирился с тем, что его посадили не рядом с Гермионой. Хорошо было уже то, что бедняжка оказалась между отцом и надутым Вильямом, так что она оказалась под прикрытием хотя бы с одной стороны. К тому же они сидели друг напротив друга. Слева и справа от него расположились Менады, показав на мгновение свои отравленные клыки. Миссис Колдвелс села справа от мистера Грейнджера, миссис Грейнджер и мистер Колдвелс расположились напротив них, счастливый круг замкнулся, и можно было начинать бойню.

**°°**°°**

В то время как Северус стойко держал оборону за чайным столом, миссис Грейнджер под предлогом варки кофе увела свою сопротивляющуюся дочь на кухню.

— Кто этот человек? – Спросила она, как только за ними захлопнулась кухонная дверь.

— Северус Снейп, мой бывший учитель, я же уже говорила, — Гермиона старалась вести себя спокойно и благоразумно.

— Но ты забыла упомянуть, что он тебе в отцы годиться!

Я не заплачу. Ни за что. Не сейчас. На этот раз у нее ничего не выйдет. – А зачем, мама? Ты что, хотела бы сама выйти за него замуж?

Хелен нахмурилась и пошла наливать воду. – Ты прекрасно меня поняла, Гермиона. На сколько он тебя старше?

Делать было нечего. – На двадцать два. Мама, у тебя вода через край полилась.

Судя по обращению миссис Грейнджер с кофеваркой, она представляла на ее месте Северуса Снейпа. – Он же всего на восемь лет моложе меня!

— Да, мама. Я знаю. Уже посчитала. Это кажется тебе серьезной проблемой?

— Конечно. – Рука, засыпающая кофе, слегка вздрогнула. – Это кажется мне проблемой, потому что рано или поздно это покажется проблемой и для тебе. Ты понимаешь…

Я не смогу удержаться. Но если даже она захочет меня убить, тут слишком много свидетелей. – Я прекрасно понимаю, что когда наш ребенок поступит в Хогварц, Северусу будет пятьдесят четыре.

— Что…

Кофе теперь покрывало тонким слоем весь пол. Гермиона достала палочку и пробормотала два заклинания, после чего пол стал чистым, а банка с кофе снова устроилась около кофеварки, выглядя так, будто ничего и не случалось.

— Ты хочешь сказать, что беременна?

— Да, — кивнула Гермиона, пряча палочку. Первый же выстрел попал в цель. Так, кажется, говорят.

— Ох, бедная моя девочка, — миссис Грейнджер прижала дочь к сердцу. – Моя дорогая, бедная девочка. Неужели ты думаешь… Ты не должна выходить замуж только из-за этого, милая моя. Ты же знаешь, что у нас широкие взгляды, и мы очень любим тебя. А я не могла понять, почему ты собралась выходить замуж за этого ужасного человека. Ни о чем не беспокойся, я сама поговорю с твоим отцом…

— Мама!

— И мы что-нибудь придумаем. Ох, представляю, каково тебе было, бедняжке…

— Мама, я люблю его!

Горячие объятия миссис Грейнджер ощутимо ослабли. – Прошу прощения?

— Я сказала, что люблю его. Да, с беременностью все получилось случайно. Но мы в любом случае были бы вместе.

— Дорогая моя, ты так молода, как же ты можешь быть настолько уверена в своих чувствах? Поправь меня, если я ошибаюсь, но ведь он – твой первый мужчина?

— Ну да, — слегка покраснев, признала Гермиона. – Но это ничего не значит.

Миссис Грейнджер, наконец, включила кофеварку. – Значит, моя милая, значит. Ты должна набраться опыта, получше узнать жизнь, а не привязывать себя к первому же мужчине, с которым оказалась в постели. Тебе не с кем сравнивать…

— Я не желаю ни с чем и ни с кем его сравнивать. И избавь меня от этой философии шестидесятых, мама. Я не собираюсь спать с кем попало, курить травку и ходить в лохмотьях, чтобы «узнать жизнь». Так что лучше тебе будет с этим смириться.

Кофеварка удовлетворенно булькала. Хелен Грейнджер скептически посмотрела на неразумную дочь. – Он, по крайней мере, способен обеспечить тебе и ребенку достойное существование?

— О, мама, если это то, что тебя беспокоит, можешь не переживать. У него полно денег. Не говоря уже о том, что его семья древнее, чем вся маггловская палата Лордов вместе взятая. Посмотри на это кольцо!

Кольцо Гермиона получила только прошлой ночью, причем не было сомнения, что это семейная реликвия. Сапфир кабошон в оправе из 24-х каратного золота, явно Византийский стиль.

— Д-да, выглядит впечатляюще, — неохотно признала миссис Грейнджер. – А оно не… заколдовано?

— Нет, мам. Я получила его только вчера, когда Северусу уже не нужно было пользоваться магией, чтобы заставить меня влюбиться.

— Он, что, решил подарить тебе на день рождения обручальное кольцо?

Гермиона закрыла лицо руками. – Ох, мама…

**°°**°°**

В это время Менады и их верная собачка Вильям делали все возможное, чтобы вывести Северуса из себя. Не успела Гермиона выйти из комнаты, как была пущена первая стрела.

— Вы давно встречаетесь?

И тут же полетела вторая – Северус сразу вспомнил фильм про Робин Гуда, который смотрел вместе с Гермионой. – Вы же были ее учителем?

— Совершенно верно. А встречаемся мы около месяца. – Если не считать двух кошмарных недель…

— И вы уже решили пожениться? Не боитесь неприятных сюрпризов?

За этот вопрос Делия заработала сердитый взгляд мистера Грейнджера. – Вряд ли, — вкрадчиво ответил Северус. – Я ведь знаю ее с одиннадцати лет. И видел, как она растет и превращается в очаровательную женщину. А это моя стрела, дорогуша, и не сомневайся, она отравленная.

— Где вы собираетесь провести медовый месяц?

Скорее всего в постели. – Мы еще не решили. Это зависит от… ряда обстоятельств.

— А свадьба? Когда будет свадьба? На вашем месте я бы выбрала Рождество. Это так романтично!

Да, и у тебя будут каникулы, так что ты ничего не пропустишь. – На Рождество? Вряд ли. Возможно, немного раньше, мы думали о середине ноября.

Тут Вильям пустился в рассуждения о преимуществах различных сезонов для свадеб, о местах проведения церемоний, о тех свадьбах, на которых он присутствовал в последнее время, о том, какие прекрасные мальчишники устраивали его друзья... Северус попытался получать удовольствие от кофе и воспоминаний о прошлой ночи. Они провели ее в Хогварце, и Гермиона потрясающе смотрелась на темно-зеленом шелковом постельном белье. Его резко вывело из задумчивости прикосновение руки Хейве к его бедру. Очень хотелось схватить девчонку за запястье, и выкручивать руку, пока кости не начнут трещать. Но Северус решил, что будет благоразумнее посмотреть на нее так, чтобы она отшатнулась, и прошипеть. – Не смей.

К его облегчению, этого оказалось достаточно. К его еще большему облегчению, у Колдвелсов были билеты на дневной спектакль – Делия буквально изнывала от предвкушения, непрестанно галдя об актере по имени Алан Рикман. Северус мысленно пожелал бедному парню оказаться колдуном, чтобы он смог дисаппарировать прямо со сцены, не проходя мимо захлебывающейся слюной Менады. Все как раз поднялись из-за стола, когда появились миссис Грейнджер и раскрасневшаяся, но выглядящая победительницей Гермиона. Церемония прощания позволила им быстро обменяться новостями.

Северус с трудом поверил своему счастью, когда еще минут через десять зазвонил сотовый телефон Вильяма. Его мать — молокосос имел наглость называть ее «мамаша» — неожиданно потребовала, чтобы оба ее отпрыска немедленно вернулись домой. Северус не мог придумать разумного объяснения подобному требованию, но зато общество вернулось к тому составу, который планировался заранее. Они перешли к дивану и креслам, стоящим в другом углу комнаты, и Северус без сопротивления со стороны супругов Грейнджер, усадил Гермиону рядом с собой. Мистер Грейнджер предложил ему бренди.

Остаток вечера прошел почти приятно. Враждебность миссис Грейнджер заметно уменьшилась, а ее муж чувствовал себя заметно свободнее без гостей. Новость о беременности дочери он воспринял совершенно спокойно.

— В таком случае, — заметил он, наливая себе и будущему зятю по следующей порции бренди, — со свадьбой действительно стоит поторопиться. Нет ничего хуже, чем невеста, которая ног не видит за своим животом. К тому же у беременных женщин есть кошмарная привычка каждые пятнадцать минут бегать в уборную. Не очень удобно прерывать церемонию из-за того, что невесте приспичило. Хотя, — добавил он, подмигнув Северусу, — вы можете захотеть подождать до Рождественских каникул...

Уже стемнело, когда они вышли из дома. Было прохладно, легкий дождь заставлял мостовую блестеть в свете уличных фонарей.

— Что же, — подвел итог Северус, когда за ними захлопнулась садовая калитка. – Могло быть гораздо хуже. А как прошел женский разговор на кухне?

— Так себе. Подозреваю, что она долго не сможет смириться. Но я отомщу. Первое слово, которому я научу ребенка, будет «бабуля».