Синяя стрела (джен)

Отсутствие контроля.

Вот то, что Шепард ненавидел больше всего — чувство, когда события вокруг затягивают его вместе за собой в крутой водоворот, а он не в силах им сопротивляться. В его жизни всегда было так: он старался контролировать ситуацию, но она вечно выходила из-под контроля. Это его бесило, и он сдавливал кулак сильнее, надеясь, что сможет удержать в руках происходящее, которое так и норовило проскочить между пальцами и улизнуть. Интересно, сможет ли он когда-нибудь направлять события, а не слепо следовать за ними?

Наверняка, это искусство выковывается годами, если не столетиями. У людей нет так много времени.

Тихая вибрация шаттла успокаивала, расслабляла и вместе с тем — заставляла анализировать собственные ошибки. У лейтенанта их было более, чем достаточно. И он был уверен, что смерть этой женщины на Камале, не была последней.

Об ошибках напоминал и труп рядового Рейда в грузовом отсеке, аккуратно уложенный в специальный гроб, поддерживающий оптимальную температуру для предотвращения разложения. Джон даже не успел еще заняться вопросом транспортировки солдата, поскольку времени на это не хватало. А еще ему очень не хотелось этого делать. Как там сказал Райс?

"Если тебя ожидает провал, Командование будет открещиваться от тебя всеми руками и ногами, я в том числе".

Вот, что ожидало Рейда: его тело, скорее всего, утилизируют, как отходы, поскольку никаких биометрических данных о нем в сети Альянса не сохранилось, никаких записей о его миссии, местоположении и деталях операции, а его матери отправят его жетон и соболезнования со свернутым флагом Альянса и скупой легендой о том, как её сын мужественно погиб при выполнении липового задания. И ни слова об ошибке лейтенанта Шепарда.

При этой мысли Джон со злобой ударил по консоли своего терминала. Он снова проверил, пришло ли сообщение от адмирала Райса. Ничего. А ведь не так давно лейтенант переписывал свой отчет аж три раза, чтобы как можно подробнее ввести адмирала в суть дела. Неужели у Райса так много дел, что он не может ответить?

И почему еще не ответил его друг с Земли Курт?

Курт был главарем шайки, в которой по какой-то случайности оказался еще совсем юный Шепард. У них завязалась дружба, и с тех пор они иногда поддерживали связь. Разумеется, никто, даже Райс, об этом не знал. Или Райс знал?

Иногда Шепард задавался вопросом, как много известно адмиралу о своем подопечном. Последний был весьма благодарен за ту заботу, которую проявил старик по отношению к нему. И вместе с тем он понимал, что у Райса дурная репутация. Шепард и сам мало что о нем знал, даже несмотря на их почти родственные отношения. К Райсу Джон относился как к отцу, раз настоящего у него никогда не было. Но обычно у сыновей множество секретов. И поддержание дружбы с Куртом было как раз таким секретом.

Помощь с Земли была просто необходима. Нельзя было заявиться на Цитадель в качестве неопознанных личностей. И опознанных как солдаты Альянса — тем более. Поэтому всей группе нужна была "липа", а Курт мог это устроить. Если б только ответил...

Шепард обвел усталым взглядом свою малюсенькую каюту. На его корабле, не несущим никаких опознавательных знаков, места было не очень много. Грузовой отсек, капитанский мостик, три двухместных каюты для экипажа, капитанская каюта, своими размерами не превосходящая и туалетные комнаты на фрегатах, да еще и небольшая комната для хранения арсенала и медицинских препаратов. Последнее особенно веселило лейтенанта: пистолеты соседствовали со шприцами, напоминая, что первое никогда не обходилось без второго.

...Если бы только нож проклятого Хэнка попал чуть левее! Тогда Риц остался бы жив. Наверняка. Наверное. Может быть.

Но Джон старался отгонять эти бестолковые мысли. Они не имели смысла. Сейчас смысл был только в том, чтобы найти этого урода Фроста и при этом сберечь остальных бойцов из специальной группы.

Например, Мэй.

Прошло уже почти восемь часов с тех пор, как они покинули ту квартиру на Камале, где член его спецгруппы вдруг проявил чудеса биотики, ошарашив всех присутствующих этим открытием. Сказать, что Шепард был удивлен — значит, ничего не сказать. Он был сбит с толку, поражен и раздосадован, что не узнал об этом раньше. Мэй, конечно же, хотела защитить его, но переборщила — иначе не скажешь. А потом он напугал её своим жестоким решением дать умирающей стимулятор.

С одной стороны, это давало ему возможность положить конец их с Мэй странным отношениям и навязчивому интересу женщины к его персоне. С другой — выглядело крайне некрасиво, ведь он прежде всего командир и должен заботиться о своих людях.

И сейчас Шепард сидел и думал, кого в нем больше: безответственного мужика или ответственного командира. Наконец, приняв решение, он поднялся и направился в каюту, которую занимала медик. Но там её не оказалось, и он отправился на поиски.

Искать долго не пришлось: Куз сидел в кабинет пилота, сверяя курс, Мак и Дик, словно два брата-близнеца, прохлаждались в арсенальной, сравнивая свои винтовки, Мэй, как оказалось, находилась в грузовом отсеке, куда Шепард зашел с тяжелым сердцем.

Увидев лейтенанта, женщина нахмурилась и снова спрятала глаза. Она сидела на полу, обняв колени, возле гроба рядового Рейда и напряженно о чем-то думала. По выражению её лица Джон понял, что разговор предстоит малоприятный.

Он прошел внутрь и присел на ящик с инструментами.

— Как себя чувствуешь? — задал он банальный вопрос, чтобы начать.

— Я не хотела бы это обсуждать, — проговорила она тихо, отворачиваясь, на что Шепард, вздохнув с ноткой обреченности, поскольку не имел особого опыта в таких беседах и не до конца понимал женскую субстанцию, поднялся и присел рядом с Мэй на пол.

— А я хочу знать, как дела у моего бойца, — мягко сказал он, решив, что с женщиной нужен именно такой подход. — И это приказ.

— Мое самочувствие — это не твое дело, — буркнула она еще тише.

— Не твое дело, сэр, — поправил он. — Слушай, Мэй: я не мастак копаться в чувствах. Но по тебе я вижу, что что-то не так. И я не говорю про то, что ты скрыла свои биотические способности от Альянса.

— Ничего я не скрывала.

— Но в твоем личном деле об это ни слова, — нахмурился он, не понимая. И потом добавил: — По крайней мере, в деле, которое было мне доступно.

— Вот именно, — вздохнула она. — Я ничего не скрывала от Альянса. Это Альянс скрывает информацию. А все потому, что я участвовала в их программе, которую они закрыли и поставили гриф "секретно".

— И что за программа?

— "Биотическая Адаптация и Регуляция", — ответила она после некоторого молчания. — Только я тебе этого не говорила. Мне не нужны проблемы, ведь я подписала документ о неразглашении. Не хотелось бы в тюрьму.

— Нем как рыба, — кивнул Шепард, подумав лишний раз о том, что еще интересного хранит в своих недрах Альянс. — И что натворили в этой программе, раз её пришлось закрыть и засекретить?

— Программа по изучению биотики. Школа биотиков. Тюрьма биотиков — на твой выбор, — фыркнула она презрительно. — Пару лет там — и я готова была ногу себе отгрызть, чтобы сбежать, как делают это звери, попавшие в капкан. Я с детства стыдилась своих способностей, просто ненавидела их! Чувствовала себя изгоем, извращенным уродцем! Ты не представляешь, сколько унижений я пережила от своих сверстников... А потом родители меня сдали в эту программу. Подозреваю, они сами иногда боялись, что я нечаянно им шею сверну. В общем, так я там и оказалась. И провела несколько просто драгоценных лет в этой клетке. Но семь лет назад программу срочно закрыли, поскольку один студент-биотик свернул шею нашему преподавателю, хотя этот засранец того и заслуживал. Вот тогда то в качестве "извинений" и за мое молчание Альянс предложил мне службу в армии и стер все сведения о проекте из моего дела, но я поставила условие, что никакой биотикой заниматься не буду. И это работало, несмотря на то, что пару раз ко мне все же обращались люди, пытавшиеся завербовать меня. Или, вернее, мои способности.

— Люди? — переспросил Шепард, поразившись тому факту, что ни черта не знает о членах своей группы.

— Ага. Какая-то Организация, названия которое не называлось, — Мэй махнула рукой. — Но я посылала их к черту. Я обещала себе стать нормальной, стать как все. И честно держала свое слово, служа в армии. До сего дня.

Лейтенант вытянул ноги на полу, снова кинув тяжелый взгляд на гроб. Ему вдруг почудилось, что в тихой вибрации корабля он расслышал странный стон Рица. Прогнав от себя это наваждение, он усмехнулся.

— Нет ничего более ужасного, чем хотеть быть нормальным, Мэй.

— Ну да, и это мне говорит типичный патриот Альянса, разгребающий дерьмо за политиками?

— Я просто выполняю свой долг. А ты? — он ободряюще взял её за руку, но быстро отпустил, решив все-таки придерживаться дистанции. Женщина заметила его колебания и, не сумев скрыть обиду в глазах, сложила руки на груди.

— Не надо меня боятся, Мэй, — нахмурился он, истолковав её жест по-своему. — То, что случилось с той наемницей... Мне нужно было так поступить, понимаешь? Разгребать дерьмо — это, конечно, не самая достойная работа, но я солдат. И я не должен спрашивать, откуда это дерьмо вывалилось.

— Лейтенант Шепард, — вдруг перешла она на официальный тон. — Несмотря на все свои достоинства, вы нереально тупы. И ни черта не понимаете в женщинах, хотя в постели вам равных нет. Но вот в чувствах... Вы полный профан! Черт, да причем тут страх? Хотя да — я действительно испугалась! Что потеряю тебя, идиот! И из-за этого убила человека и поставила задание под угрозу!

Не сдержавшись, она заплакала. Ну вот. Со слезами Шепард вообще не знал, как справляться.

— Мэй, — проговорил он участливо. — До Цитадели еще несколько часов. Ты нужна мне уравновешенная и хладнокровная. Мне нужен сейчас солдат. Так что приведи свои чувства в порядок. Я, может быть, и не знаю, что тебе сказать сейчас, чтобы ты успокоилась, но, когда все закончится, буду рад это обсудить? Хорошо? Ты и я?

Она, всхлипнув в очередной раз, вдруг уставилась на него с недоверием. То ли он все-таки подобрал нужные слова, то ли просто выбрал нужный тон — Шепард не имел ни малейшего понятия. Ему было необычайно трудно разбираться в таких тонких материях, куда легче отдавать приказы. И все же он с облегчением увидел, что Мэй, вытерев слезы, кивнула и поднялась.

В этот момент лейтенант услышал по громкой связи:

— Босс, тут с вами хочет кое-кто связаться. Некий Приоритет Один.

— Иду, — отозвался Джон и поднялся, бросив на женщину внимательный взгляд. Убедившись, что выполнил свой долг командира, быстро направился в каюту.

Включив терминал, он набрал код шифровки, полученный еще перед заданием, и принял входящее видео сообщение.

— Приоритет Один, — кивнул он, увидев в мониторе знакомое лицо.

— Шилдс, ты зашифровал сигнал? — спросил мужчина и, когда тот снова кивнул, сказал: -Джон, сынок, я получил твой отчет. Очень опечален гибелью рядового, но это не твоя вина.

— Спасибо, сэр, — только сейчас Шепард понял, как ему хотелось услышать эти слова, даже если они были неправдой.

— Ты все сделал правильно, — продолжал Райс.

— Но я по-прежнему отстаю на пару шагов, сэр, — нехотя признался лейтенант. — Сейчас мы держим курс на Цитадель — именно туда направился Фрост и эта женщина Хезер, которая, как я предполагаю, имеет свои планы на него.

— Ты ведь понимаешь, что свидетели нам не нужны? — нахмурившись, спросил Райс, на что Шепард тут же ответил:

— Понимаю, сэр.

— Я знаю, что тебе не по душе это задание, сынок, — сказал адмирал. — Я вижу это по твоим глазам. Но ты должен также понимать, что от этих данных зависит судьба не только Альянса, но и человечества. И я верю, что ты это осознаешь... Как бы то ни было, у меня для тебя хорошие новости. Нам поступила свежая информация. Так что забудь про Цитадель. Я отправлю тебе новые координаты.

— Сэр? — Джон постарался скрыть изумление на лице.

— Направляйся туда. Как прибудешь, снова свяжись со мной, чтобы получить дальнейшие указания. Ясно?

— Так точно, сэр... — Джон не успел договорить, как его терминал пиликнул, получив входящее текстовое сообщение. — Ваши координаты получил.

— Тогда конец связи. И удачи, Джон, — проговорил Райс.

Шепард, отсалютовав в экран, выключил терминал. Потом глубоко вздохнул и еще раз просмотрел координаты. Ему не требовалась галактическая карта, чтобы распознать эту точку в космосе.

Это был Марс.

* * *

Дверь в квартиру была выломана.

Горак Ил'Хал заметил это сразу, едва приблизился на расстояние нескольких шагов. Не взломана, а именно выломана вместе с дверным косяком. Словно кто-то очень сильно хотел попасть внутрь и очень беспокоился о том, кто остался в квартире. Хотя явно поработал профессионал: дверь поддалась с пары мощных ударов ноги.

Горак слегка притронулся своей трехпалой рукой к косяку. Наверняка, это был человек. Иногда батарианцу казалось, что он чувствует смрад, который остается, стоит кому-нибудь из этих жалких тварей побывать в помещении. Этот смрад морального разложения и гнили тянулся от Человечества, как шлейф зловонного дыхания.

Батарианец ненавидел людей. И это не было лихорадкой, подцепленной у случайного прохожего на Кхар'шане. Нет. У него были причины для этой ненависти.

Люди противны, просто омерзительны. Агрессивны, жадны, расчетливы, и самое ужасное — наглы. Они появились из ниоткуда, заявили права на то, что принадлежало другим, стали давить и давят до сих пор. У народа Горака все меньше шансов выдержать это давление. Существует только один вариант — война. И от этой мысли батарианец испытывал нечто, вроде экстаза. Он жаждал крови людей.

Но сейчас надо оставаться хладнокровным и выполнить поручение Серого Посредника. Именно поручение — Горак предпочитал думать, что по-прежнему остается для этой организации в качестве партнера, но не подчиненного. Пока у Посредника есть то, что полезно Ил'Халу и его народу — данные о локализации людей в Пределе — Ил'Хал будет полезен Посреднику.

Батарианец извлек свою винтовку и перевел её в боевой режим. Это была надежная бережно лелеемая им штурмовая винтовка "Терминатор", производителем которой стал "Батарианский оборонительный концерн". Горак пользовался оружием только своего народа, чтобы лишний раз выразить свое несогласие с теми, кто пользовался всем, чем придется — людьми. Они были, как жмуты: жрали все подряд, что находили, тут же размножались и тут же убивали друг друга.

Но Горак носил гордое имя "Ил'Хал", что на их родном языке означало "защитник". И он делал все возможное, чтобы оправдать это значение.

Осторожно он приоткрыл дверь, готовый выстрелить в любого, кто по глупости нападет на непрошеного гостя. Но в квартире все было тихо. Огромное двухэтажное помещение было обставлено просто шикарно. Несомненно, владел им тоже человек. Они не умели усмирять свои желания.

У батарианцев тоже были богатые и бедные. Вторых, разумеется, было больше. Но так и был устроен мир: кто-то рождался, чтобы править, кто-то, как Горак, чтобы защищать, а кто-то — чтобы приносить пользу обществу и служить богатым. Это был тысячелетний уклад, и бедняки это понимали. Как и рабы. Но людям не дано было понять всю целесообразность и полезность этой традиции. Бедные хотели быть богатыми, богатые — еще богаче, а защитники убивали тех, кого должны были защищать.

Ему потребовалось пять минут, чтобы осмотреть всю квартиру. Никого здесь не было, кроме обнаруженного в спальне трупа мужчины. Он уже немного посинел, расплылся, как будто пару часов назад его попросту придушили. Лицо было отекшим, а глаза — выпученными, но прикрытые веками. Страшное отвратительное зрелище. Люди и так то были уродами, а тут еще и этот мертвый урод.

Оценив место, где был расположен труп, Горак непонимающе захлопал верхней парой глаз. Человека явно убили не здесь. Вокруг все было слишком аккуратно уложено. Труп зачем-то перенесли на кровать. Зачем? Что его еще больше поразило — так это сложенные одна на другую руки на груди у трупа. А рядом валялись смятые в комки купюры.

Интересно, что это означало? Явно, что здесь побывали люди — об этом свидетельствовали многочисленные разбросанные вещи и несколько немытых стаканов на столе — но, если они убили хозяина квартиры, а это, судя по всему, он и был, зачем проделывать эти странные манипуляции? Это что, их своеобразный ритуал?

Ил'Хал еще раз осмотрел квартиру в поисках чего-нибудь полезного. Но такового не нашел. И вынужден был признать, что те, по чью душу он пришел, уже скрылись. Это не хорошо. Но Серый Посредник должен быть в курсе.

Поэтому батарианец активировал свой инструментрон и отправил запрос на передачу голосового сообщения по шифрованному каналу. Через минуту ему ответили, и из динамиков девайса раздался намеренно измененный электронными помехами голос:

— Я слушаю.

— Это Горак. Я проверил адрес. Здесь никого нет. Один труп человека. Кажется, этого Стига, судя по данным тобой описаниям.

— Его потеря несущественна, — ответил голос Посредника. — Мне нужен человек по имени Фрост. Или Хок. Его описания у тебя тоже есть. Ты уверен, что труп не его?

— У людей все рожи одинаковые, — пробурчал недовольно батарианец. — Но я уверен. Этот ниже по росту.

— Тогда иди по второму адресу: Закера, 15 уровень, 118 -71.

— Мы так не договаривались! — почувствовал раздражение Ил'Хал. — Ты сказал проверить этот адрес — я проверил! Теперь твоя очередь предоставить мне данные!

— Я сказал: проверить, забрать человека, убить свидетелей. Твоя работа еще не выполнена. Платить мне не за чем, — произнес спокойно электронный голос, но в нем все равно чувствовалась угроза. — Проверь второй адрес. Мой человек из СБЦ дал наводку. Когда выполнишь все условия — тогда получишь свои данные. Конец связи.

И прежде чем Горак успел что-либо возразить, Посредник отключился.

Этот разговор Горака просто взбесил. Как этот Посредник смеет так разговаривать с ним, Ил'Халом? Защитником своего народа? Сыном генерала и одним из самых страшных пиратов в Скиллианском Пределе? Тем, кто собственноручно вырезал несколько десятков семей на Мендуаре! Разве он не заслуживает чести быть с ним, Посредником, на равных?! Да он выше по своему статусу и положению какого-то Посредника! А тот обращается с ним, как с мелким жмутом!

В бешенстве Горак смел со стола рядом с кроватью все предметы и растоптал их тяжелыми ботинками. Но злость все равно не угасла. Наоборот, только усилилась. Тогда он принялся крушить мебель. Сломал стол и стул, опрокинул какую-то вазу. Потом взгляд его упал на труп. Он сжал свою винтовку и выстрелил трупу в голову несколько раз, пока от черепа и лица не осталось кровавое омерзительное месиво.

Только так и нужно поступать с проклятой человеческой заразой.

Почувствовав, что злость немного улеглась, Горак направился к выходу. Кое-где от шума выстрелов выглянули соседи, но тут же спрятались. И правильно сделали. Если бы сейчас незваному гостю попалась человеческая физиономия, этой физиономии бы не поздоровилось.

Покинув дом, батарианец быстро нырнул в свой потрепанный аэрокар и направил транспорт в район Закера.

Надо было быстрее покинуть эту зону. Через считанные минуты появится СБЦ, её шестерки начнут выяснять, опрашивать соседей. Им не составит труда проверить камеры на улице и узнать, кто заходил в дом и выходил. Но Горак не беспокоился. Проклятые безопасники по камере не смогут опознать его. А по ДНК — тем более. Он просто не сдавал его в базу. А с документами у него все в порядке.

Да, на станции не любили батарианцев. На них неприветливо косились — и только. Никто не мог запретить им приезжать сюда по своему усмотрению, даже если они и закрыли посольство четыре года назад и дистанцировались от Совета. И правильно сделали, как считал Горак. Совет — прихлебатели людей, и тем, и другим выгодно такое сотрудничество, если только первые не найдут способ сдерживать вторых в узде, а этого хотелось бы многим, очень многим.

Кто-то с левого боку подрезал аэрокар, и Горак, выругавшись и поклявшись найти обидчика и оторвать ему ноги, все же благоразумно сдержал свой порыв. Сейчас не время. И не место.

Когда-нибудь Гегемония воспрянет из пепла унижения. И все враги заплатят за свое пренебрежение. И Альянс Систем в особенности. Ил'Хал снова ощутил приятное брожение в крови, некий экстаз от предвкушения этого великого события.

Кое-что готовилось. Нечто, что заставит Альянс захлебнуться в крови. Оставались лишь последние приготовления, но на них как раз все и остановилось — приток финансирования был внезапно прекращен, Гегемония больше не могла спонсировать пиратов для войны с Альянсом. Слишком много средств на это уходило, и — что важнее — привлекало внимание Совета.

Но ничего. Они что-нибудь придумают. Это лишь вопрос времени.

Если бы только его отец не был таким слепым глупцом!

Горак весьма стыдился его, а стыд вызывал презрение и ненависть. Он надеялся, что однажды наступит тот день, когда он сможет убить своего отца и освободить его от трусливых заблуждений о мире.

Прибыв на место, батарианец не спешил покидать транспорт: на другой улице делали какие-то записи в своих датападах сотрудники СБЦ. Дождавшись их ухода, он наконец вышел и, еще раз сверившись по карте, направился в сторону нужного дома.

Он сразу заметил, что 118 блок под охраной. Это затрудняло его намерения, не слишком существенно, но все же. Поэтому он благоразумно решил какое-то время понаблюдать за охранником, чтобы дождаться подходящего момента, когда он отлучится, и незаметно его убрать.

Ждать пришлось долго. Через полчаса Горак уже чувствовал, как его руки чешутся от желания кого-нибудь убить. Ну или хотя бы взять винтовку. А проклятый охранник как будто и не собирался никуда отлучаться.

Ил'Хал уже размышлял, как проникнуть в здание другим способом. Как вдруг кровь в его венах забурлила от предвкушения: добыча сама шла в руки.

Из здания вышел человек. Самец, очень похожий по описанию на того, кого искал Горак. Незнакомец что-то сказал охраннику, и тот кивнул. За ним следом появилась какая-то женщина, в броне и с оружием. Выглядела она серьезно, но Горак презрительно скривил свой рот.

Когда он видел человеческих самок, которые наравне со своими самцами носили экипировку, служили в армии и занимались тем, чем в принципе не должны были заниматься — батарианца это крайне раздражало. Неужели человеческие самцы настолько слабы, что не в силах приструнить своих самок? Женщины нужны лишь для услады в качестве рабынь. Горак искренне в это верил, поэтому не стал серьезно относится к этой особи, как к потенциально опасной.

Вот появился турианец. А с ним еще человек.

Это открытие Гораку не понравилось. Во-первых, турианцы были прекрасными бойцами, а, во-вторых, пришелец не слишком хорошо различал людские лица, так что сейчас ему пришлось напрячь все свои извилины, чтобы соотнести описание, данное Посредником, с этими двумя мужчинами и выбрать подходящего.

Они были похожи, и все же первый выглядел более худым и высоким. С такого расстояния Горак не мог разглядеть лица отчетливо, но после недолгих раздумий он сделал свой выбор.

Внезапно турианец со вторым человеком, более тучным и прижимающим к себе какую-то железяку, остановил такси, и эти двое нырнули внутрь. Через несколько секунд их уже не было на месте. Горак расплылся в удовлетворительной улыбке.

И вот женщина, что-то проговорив мужчине, взяла его за руку, и они пошли по улице. Выждав какое-то время, Горак устремился за ними на достаточной дистанции, чтобы они не заметили слежку.

* * *

Нервный Том не спал уже три дня из-за своей адской работы. Он снова перекусил каким-то полуфабрикатом, приобретенным на вонючем рынке Омеги за пару кредитов, и теперь старался просто и скорее забить желудок, чтобы чувство голода больше не отвлекало его от задачи.

А задача была почти невозможна. Почти.

Все другие не справились бы. Но только не Нервный Том. Поэтому-то Посредник и нанял его несколько лет назад. И с тех пор Том выполнил более тысячи мелких заданий — он даже вел их учет в своем датападе — однако это задание было намного сложнее всех предыдущих вместе взятых.

Если он справится — награда будет велика, как и обещал Посредник. У Нервного Тома не было моментов, чтобы усомниться в словах своего босса: всю работу всегда оплачивали вовремя и щедро.

А если не справится... Нет. Такого не должно быть!

Запив свой сомнительный обед каким-то напитком, Том отбросил стакан в сторону и снова вколол себе стимулятор. Спать сейчас было крайне нежелательным.

Отсутствие сна, несмотря на все ухищрения, все же сказывалось: пальцы уже летали не так быстро над консолью, то и дело попадая не туда, глаза покраснели и то слезились, то пересыхали, словно на них сыпанули пригоршни песка, шею и спину ломило, а ноги все чаще затекали. Один раз даже их свела судорога, но, впрочем, быстро прошла.

Нервный Том был на пределе. Но почти у цели. Совсем близко.

И как только он закончит, он станет почти богом.