Черный цейлонит (джен)

Когда наконец развеялись чары, а для этого им понадобилось две с лишним недели, леди Малфой в тот же день диком волнении кинулась к воротам мэнора, чтобы аппарировать. Впрочем со стороны это выглядело скорее как «чинно прошествовала», разве что слегка быстрее обычного. И если присмотреться, можно было заметить, как непослушные руки то и дело перебирали складки на мантии.

Аппарировав к самой кладбищенской калитке, Нарцисса несколько раз медленно глубоко вдохнула, умеряя гулко колотящееся сердце и толкнула калитку. Предварительно проверив на чары, разумеется. На всякий случай. Вокруг было ярко и зелено, всюду пышно и хаотично цвела всякая растительность, вызывая рябь в глазах. Нарцисса поморщилась. Только эти странные магглы могли хоронить свою кровь в подобных… местах. Нарцисса никогда этого не понимала. Но к делу это не имело совершенно никакого отношения. До сих пор в исследовании маггловского кладбища Нарцисса смысла не видела. Ну кладбище и кладбище, что там исследовать? Теперь она понимала, что, пожалуй, несколько заблуждалась. Площадь кладбища была не самой большой, даже Малфой-мэнор занимал большую территорию, но деревьев и высоких кустов было так много, что это ощутимо снижало видимость. На таком участке найти ребенка было делом не пяти минут.

На всякий случай достав палочку, Нарцисса неспешно двинулась вглубь, оглядывая окрестности, сколько их было видно. Под ногами стелилась неширокая тропинка, постоянно разветвляясь на более узкие, тут же убегавшие куда-то в густые заросли. Немного по ним попетляв, Нарцисса поняла, что эти тропинки делят кладбище на прямоугольники (местами косые), чтобы легко было можно добраться до любой могилы. Правда некоторые тропинки уже были совершенно непроходимы из-за разросшейся растительности, но это дело совершенно другое. А вот людей нигде видно не было. Впрочем, этот момент леди Малфой прояснила еще давно: кладбище было то ли заброшено, то ли закрыто, то ли стояло на грани. Здесь никого не хоронили уже очень долгое время. Что, конечно, не помешало Нарциссе один раз столкнуться с какой-то молодой девушкой. Неприятность решил слабенький Конфундус.

А вот на пятнадцатой минуте блужданий леди Малфой неслыханно повезло: она чуть-чуть не разминулась с магглом — мужчиной среднего возраста, который был вроде-бы одним из тех двух, с которыми Гарри Поттер общался в последнее время наиболее тесно. Нарцисса плохо разглядела сквозь заросли лицо, но была в этом почти уверена. Так удачно получилось, что маггл шел в противоположную от Нарциссы сторону, выбрав для этого тропинку, шедшую параллельно той, по которой шагала леди Малфой, поэтому заклятие Легилименс прилетело ему прямо в спину. К счастью, Нарцисса владела легилеменцией на достаточном уровне, чтобы получать из чужого сознания хоть какую-то информацию и при этом не превращать его в кашу. Маггл к ее удаче действительно оказался одним из тех двух, что в последнее время общались с ребенком, поэтому Нарцисса частично просмотрела и эти воспоминания, а потом подчистила ему память.

После того как слегка контуженый от не очень искусного проникновения в мысли, но вполне адекватный маггл уже медленнее и куда задумчивее побрел своей дорогой, Нарцисса тоже ненадолго задумалась. В мыслях маггла смутно, но удалось разглядеть и то, что второй маггл, слишком плотно общающийся с ребенком, живет на этом кладбище постоянно, а значит и сейчас может находиться где-то неподалеку. Нарцисса об этом как-то призабыла и теперь стоял вопрос: сначала разыскать этого маггла и тоже подчистить ему память или все же побыстрее найти ребенка, закинуть его в поместье и уже потом разбираться с остальным? Нарцисса решила, что ребенок все же важнее и поэтому направилась в ту сторону, в которой вроде бы, так же судя по чужим воспоминаниям, должно находиться небольшое одноэтажное строение.

Но, видно, Нарцисса неправильно поняла направление, потому что строение обнаруживаться не хотело. Она шла вдоль могил по тропинке, но кроме могил и деревьев вокруг так ничего и не было. А вроде ведь кладбище небольшое. Или она ходит по кругу? Внезапно перед ней, метрах в трех, словно из-под земли возник пожилой маггл. С всклокоченной бородой, в какой-то безразмерной спортивной куртке и таких же штанах. Он стоял спокойно и внешне совершенно не излучал опасности, но леди Малфой отчего-то автоматически перехватила палочку удобнее, в любую секунду готовясь вскинуть руку. Маггл грустно растянул губы в улыбке.

— Чудесный день, мисс. Что вам понадобилось на кладбище, что вы тревожите его обитателей? Зачем рассеиваете в воздухе силу?

Если бы Нарцисса держала палочку менее крепко, она бы ее, наверное, уронила от неожиданности. А так палочка лишь слегка вздрогнула в руке. Чутье нехорошо вертелось и ворочалось внутри, заставляя испытывать чувство легкой необъяснимой тревоги перед этим магглом, которому впору тропинки песком посыпать. Маггл был каким-то не таким. Каким-то неправильным. Нарцисса сглотнула, стараясь не терять лицо.

— Леди. — Зачем-то поправила она.

— Леди, — послушно повторил маггл, — так зачем вы ходите, тревожите землю? Уходите, не беспокойте мертвых.

В его голосе совершенно не было угрозы, глаза смотрели спокойно и прямо. Но Нарцисса все равно покрепче перехватила палочку, прежде чем ответить.

— Я пришла сюда за ребенком. Мне нужен этот ребенок. И я, — Нарцисса решительно вскинула палочку, — я его заберу.

Маггл покачал головой.

— Леди сильна. Сильнее, чем маленький Гарри. Я не могу помешать, это плохо скажется на его самочувствии. Можно только, прежде чем вы заберете Гарри, попросить вас об одной просьбе?

Нарциссе хватило сил только кивнуть. Маггл продолжил.

— Гарри будет плохо, если он уйдет с вами, а я останусь тут. Впрочем, я совсем не прошу забрать меня, нет. Мне хорошо здесь. Здесь я прожил жизнь, здесь и… Я благодарен Гарри за то, что прожил больше, чем мне было отведено. Жаль, конечно, что Феликс забыл, я хотел бы с ним попрощаться. Он, знаете, был самым близким мне человеком. Мы вместе открывали это кладбище. — Маггл обвел взглядом могилы. Нарцисса с ужасом слушала этот монолог и в ее голову уже прокрадывались кое-какие подозрения. И они ей не нравились. А маггл продолжал. — Сейчас Феликс, наверное, закроет его. Или продаст. И хорошо, не стоит ему одному с этим морочиться, это я еще мог… Но я заболтался, простите. Захотелось, знаете, рассказать хоть кому-то… Вроде как исповедоваться. Так вот, о моей просьбе.

— Выходец… — неверяще прошептала Нарцисса, а маггл вновь улыбнулся. Как-то грустно и даже извинительно.

— Упокойте меня.

* * *

Нарцисса мерила шагами свою спальню, размеренно стуча невысокими каблуками по паркету и пальцами перебирая складки на мантии. Где-то в глубине мэнора в одной из многочисленных комнат сейчас безмятежно сопел в две дырочки отпрыск Поттеров. Маленький, несмышленый, воспитанный у маглов ребенок, ничего не знающий о волшебном мире. Маленький, не обученный, не контролирующий свою силу некромант. Некромант! Вот уж чего Нарцисса не ожидала от Мерлина, так это некроманта на свою голову. А как еще объяснить, что рядом с ним на расстоянии руки полгода обитал выходец с того света, с привязкой к ауре?

Конечно, можно было придумать этому и другие объяснения. Например, что мимо этого кладбища просто случайно проходил бродячий некромант, и, случайно призвав выходца, случайно привязал его к незнакомой детской ауре. Или что у ребенка есть какой-то очень могучий покровитель, обеспечивший его подобной — весьма сомнительной — защитой. В конце концов, логично бы было предположить, что поднять думающий и самостоятельный труп ребенку вообще не под силу. Впрочем, ни один из вариантов не давал повода оптимизму. А последний заставлял задуматься о том, насколько идея просто взять и забрать ребенка была хорошей.

Леди Малфой так перенервничала с упокоением этого выходца — в некромантии она была еще хуже, чем в легилименции, — что найдя ребенка, впала на секунду в облегченный ступор, после чего, особо не церемонясь, схватила мальчишку за рукав и аппарировала. И только в этот момент подумала, что выходец вообще-то откуда-то должен взяться, поэтому сразу на выходе в ребенка полетело мощное усыпляющее. Нарцисса вообще не склонна была к спонтанным и необдуманным решениям, но с этим ребенком отчего-то все шло через «не как следует». И, возможно, сказывалось давнее и постоянное нервное напряжение, которое давала посылавшая болевые импульсы серебряная полоска. Напряжение, которое в последние часы особенно повысило свою концентрацию.

И глядя на свалившееся у ее ног бессознательное тельце, Нарцисса внезапно поняла, что это уже чересчур. Отдав наказ домовикам подобрать мальчику какую-нибудь комнату и ни за что его оттуда не выпускать до особого распоряжения. Нарцисса распорядилась подать чай из листьев горицвета в спальню, где намеревалась немного успокоить свои нервы и пойти спать. Но нервы не успокаивались, как раз наоборот, в голову полезли все эти весьма мрачные мысли о том, что же делать дальше. Ведь Нарцисса семь лет жила только тем, что вот найдет она ребенка, а дальше все будет хорошо и как-то само собой образуется. Дальше она не загадывала, даже когда местоположение ребенка было обнаружено и это было досадное, очень досадное упущение, которое надо было срочно исправлять. Ведь хрен там что само образуется! Собственно, в данный момент, расхаживая по комнате, Нарцисса ругала себя разнеженным тепличным растением, которое готово завять от любого чиха и в состоянии только радовать чужой глаз красивыми листиками, но никак не приспособлено к суровой жизни, и клялась самой себе, что больше таких ошибок она не повторит. Что за детский сад, в конце концов. Чуть что пошло бы не так, и она попалась бы, как пятилетний ребенок. Семь лет не попадалась, а тут расслабилась. Это никуда не годилось. Пора было, наконец, приводить голову в порядок.

Впрочем, что бы Нарцисса не думала, в следующие несколько дней она занималась чем угодно, лишь бы не идти к ребенку. Она скрупулезно подчищала за собой следы вплоть до того, что Дурслям было дано внушение забрать документы мальчика из школы, а после отказаться от его опекунства. Теперь семья Малфой по маггловским документам являлась полноправным опекуном Гарри Поттера. Это, бесспорно, тоже было достаточно важно, но не требовало срочного решения. Срочного решения требовал ребенок, который, наверняка, сейчас был напуган и растерян, один, запертый в незнакомом месте. Но об этом Нарцисса старалась не думать, ведь следовало еще решить, что говорить мужу и сыну…

* * *

Гарри же на самом деле вовсе не было плохо. Вернее, Гарри, конечно, было плохо, но не настолько как себе старалась не представлять Нарцисса. В данный момент Гарри скорее было нестерпимо скучно — и только поэтому уже плохо.

Когда странная женщина схватила его за руку, а мир перед глазами дернуло и смазало, Гарри здорово струхнул, но как следует испугаться не успел. Не только потому, что все закончилось спустя несколько мгновений, но еще и потому, что сразу после этого мир погрузился во мрак. Проснулся Гарри, на удивление выспавшимся. Словно бы раньше он высыпался не до конца, а сейчас взял и отоспался за все недоспанные часы. Впрочем, это оказалось единственным хорошим моментом. Проснулся он в огромной незнакомой комнате, на огромной незнакомой кровати. В пижаме. Кровать, разумеется, была самая обычная, детская односпальная, но с раскладушкой было не сравнить. За огромным окном садилось солнце. Сползя босыми ногами на паркет, Гарри сперва почти спокойно, не до конца проснувшись, подергал двери — одна была открыта, вела в ванную — и огромное окно. Только после этого до конца осознал, что заперт. Один. Непонятно где. И начал паниковать: стучал в стекла, пытаясь выбить, колотил кулаками в двери, кричал, чтобы его выпустили, звал на помощь. В конце концов позорно разревелся и потом еще долго сидел в сгущающихся сумерках на кровати и хлюпал носом, пока не уснул.

Во второй день своего похищения от нечего делать Гарри, проснувшись, сразу начал волновался. Он сидел на кровати и волновался за Фила, который сейчас где-то наверняка волновался за него, волновался, что скоро уже должны вернуться из отпуска Дурсли и обнаружить, что Гарри пропал, и конечно волновался за себя. Гарри вообще не понимал, зачем его здесь держали в этой огромной комнате и никуда не выпускали. И сами не приходили. Обычно когда похищают детей, за них требуют выкуп, но никто до сих пор не приходил и за это Гарри тоже волновался.

Но волноваться подолгу не получилось — быстро надоело. Времени было много, а волноваться, как оказалось, было мало за что. Нет, конечно, у Гарри было много поводов волноваться, но уже через два часа переживания пошли по третьему кругу и как-то застопорились. Это сподвигло наконец-то встать с кровати и хотя бы исследовать место своего заточения.

Комната была… большой и светлой. Даже больше, чем была у Дадли. Гарри комфортнее чувствовал себя в более ограниченных пространствах, но выбирать не приходилось. Кроме кровати в ней находился только небольшой деревянный стол с выдвижными ящичками, стул, светлый ковер с затейливым геометрическим рисунком, шкаф и сам Гарри. Гарри уже в первый день успел залезть во все ящички, заглянуть в шкаф, но везде было абсолютно пусто, даже пыли не было. Так же Гарри детально исследовал ванную. Ванная была такого же светлого тона, что и комната. В ней была массивная каменная раковина, установленная на деревянном и не менее массивном — опять пустом — напольном шкафчике, маленький бассейн, выложенный незамысловатой мозаикой, и унитаз.

В общем, в комнате не было ничего, чем бы можно было себя развлечь. От скуки Гарри изучил рисунок на ковре, мозаику в ванне, и проверил на прочность все, что можно было проверить на прочность: попробовал порвать простыню или распороть подушку, пытался выдергивать ворс из ковра, корябал ногтем оконную раму, — но все было каким-то удивительно прочным и совершенно не поддавалось вандализму. Не то чтобы Гарри хотел в самом деле что-то испортить, конечно. Было еще несколько попыток хоть кого-то дозваться. Хотя бы за тем, чтобы дали пусть даже самую скучную книжку, пусть даже какой-то учебник, а лучше бы хоть что-то объяснили.

Но никто не приходил — это, кстати, составляло основную часть волнений. И еще то, что его почему-то не кормили. Гарри, конечно, теоретически, мог не есть неделю, а воду вполне можно было добыть просто раскрутив кран в раковине. Но в последнее время отношения с Дурслями плавали где-то на отметке «приемлемо», и Гарри как-то отвык от таких «тренировок выносливости». Поэтому живот ощутимо крутило, и временами появлялась легкая слабость. И еще Гарри до сих под ходил в пижаме.

Гарри был раздражен таким невниманием к своей персоне. Впрочем, раздражение было вялым и сводилось к одной мысли: «Ну что же так долго никого нет?» Ему по-прежнему было скучною и он развлекался в меру своих скромных сил, взбивая и без того пушистую подушку, когда к нему в голову пришла мысль, что подушка похожа на чью-то голову. А если подушка похожа на чью-то голову, то с этим чем-то можно сразиться. Загоревшись этой идеей, он начал активно готовить поле боя. Импровизированный дракон был сделан из подушки, хитро сложенной пополам с поднятыми вверх уголками, что отдаленно напоминало рогатую драконью голову. Одеяло заменяло туловище, а простыня — крылья, свисавшие с горы-шкафа, на котором дракон обитал, храня там несметные сокровища. «И еду», — мысленно прибавил Гарри. В целом дракон получился каким-то маленьким и съежившимся, но и так было прекрасно. Коня заменил стул и заминка возникла только на мече, для которого ничего не подходило. Но она решилась переименованием рыцаря в ниндзя, и воодушевленный Гарри-ниндзя, замотавшись в пододеяльник и толкая впереди себя стул-коня, принялся наворачивать круги около горы-шкафа (все равно его тут никто не слышал), громко вызывая дракона на бой.

Мужественно победив дракона, Гарри забрал себе его голову в качестве трофея, чтобы принести ее в дань древнему богу (принцессу делать было не из чего). Бог же в ответ, изъявляя свое довольство ритуальной жертвой, теоретически должен был послать кусочек сыра. Соорудив из бывших драконьих крыльев кривоватый круг и водрузив в его подушку, Гарри уселся по-турецки, поднял руки вверх в призывном жесте и, раскачиваясь из стороны в сторону, принялся напевно нести всякую тарабарщину, перемежая ее с речью о том, какой он, Гарри, хороший, как отважно сражался, и «О, великий бог! Дай свою благодать, покажи великое чудо! Я очень хочу есть! Очень-очень хочу есть!» Абсолютно фальшиво и нескладно, но ведь главное было не это, а содержание.

Эта часть игры затянулась дольше всего. И либо поэтому, либо потому что выдуманное на коленке божество услышало зов своего единственного адепта, но на очередном завывании входная дверь щелкнула и открылась. К двери Гарри сидел боком, да к тому же еще и прикрыв глаза и читая свои мантры, так что появление второго лица в комнате заметил не сразу. А когда заметил, было уже поздно. Стоявшая в комнате та самая женщина, похожая на принцессу, смотрела на него нечитаемым взглядом, который можно было интерпретировать и как гнев, и как ужас, и как презрение. И надо сказать, такое выражение, по мнению Гарри, ей совершенно не шло. Но Гарри решил об этом не заикаться, поскольку такой взгляд в любом случае уже не предвещал ничего хорошего. Гарри просто встал, как был — в пижаме и пододеяльнике, надетым на манер арабской куфии, — сцепил перед собой руки и потупил взгляд.

Ему не было стыдно да, и почтение перед старшими Дурсли ему так и не привили. Но размышляя об этом в предыдущие дни, Гарри решил, что дом и комната, в которой он заперт, наверняка принадлежат кому-то очень богатому. Значит его, Гарри, похитили не из-за денег, как ругалась тетя Петунья, когда Дадли приходил от друзей слишком поздно. В общем, Гарри решил, что сбылась его давняя мечта и его похитили какие-нибудь очень дальние родственники, случайно узнав, как плохо ему живется. Хотя в последнее время ему жилось намного лучше, и родственники немного опоздали. А то, что его заперли и не кормили, Гарри списал на… ну, разные могли быть причины. Может, им просто некогда. И Гарри даже почти совсем убедил себя в этом. Так что сейчас Гарри был раздосадован тем, что его застали в такой неприглядный момент, и старался сгладить неловкий момент показным послушанием.

Пауза затянулась. Гарри молчал, не решаясь еще больше испортить впечатление и делая вид, что паркет очень интересен для рассматривания. Почему молчала женщина, было не ясно, и поэтому Гарри еще иногда зыркал исподлобья, пытаясь рассмотреть выражение ее лица. Он настолько увлекся попытками рассмотреть чужое лицо не поднимая головы, что чуть не пропустил момент, когда женщина начала говорить.

— Как тебе комната?

— Она большая. Мэм. — Ответил Гарри со всей вежливостью, на которую был способен. Снова пауза; в тишине раздалось урчание почти забытого и до сих пор голодного желудка.

— Ты голоден? — Гарри даже смутился, столько неподдельного удивления прозвучало в чужом голосе. Правда смущение мгновенно переросло в возмущение: ну что за глупый вопрос в самом деле! Он четыре дня сидел в запертой комнате без еды. Конечно он голодный!

— Да! — Резко ответил Гарри, но тут же спохватился, сбавив раздражения в голосе, и добавил. — Мэм. — С этим установившимся между ним и Дурслями нейтралитетом он совсем отвык от того, что взрослые — они очень обидчивы на неуважение, а более того на дерзость. Гарри раз за разом про себя повторял, что хочет понравиться будущей семье, а не портить с ними отношения. Не так сразу.

— Я прикажу подать обед в твою комнату. Через час. — Женщина ответила задумчиво и, казалось, даже не заметила этого проявления детских эмоций. Она развернулась и вышла, закрыв за собой дверь. Гарри выждал для приличия несколько секунд и, приблизившись к двери, на всякий случай дернул ручку. Но нет: опять заперто. От этого короткого разговора у Гарри осталось чувство какой-то неполноценности, хотя он не мог бы сказать, в чем оно заключалось. К тому же все второстепенные мысли затмевала одна, казавшаяся сейчас наиболее важной и сиявшая в сознании ослепительно яркими буквами.

«Меня покормят!»

* * *

Ровно через час, за который Гарри извелся больше, чем за последние четыре дня, на единственном столе в комнате материализовался поднос с едой. Хотя может это случилось и не ровно через час. Был бы Гарри менее голоден, он, возможно, задумался бы, откуда взялся поднос в запертой комнате чуть раньше. Но было как было, и только подчистую выхлебав тарелку овощного супа и уже запустив острые зубы в рыбу, Гарри задумчиво уставился на поднос, продолжая жевать. Поднос на первый взгляд выглядел очень тяжелым и был из какого-то серебристого металла; но не из стали. По краю шел рельефный орнамент из цветов. Получалось красиво, но ответа на вопрос, как поднос здесь оказался, не давало. На сытый желудок думать не хотелось. Вообще ничего делать не хотелось. Хотелось распластаться по кровати и бездумно разглядывать белый потолок. Что было, конечно, невозможно, потому что для этого нужно было подняться со стула и дойти до кровати. Так что Гарри просто сидел, откинувшись на спинку стула и с легкой грустью смотрел на тосты с вареньем, которые в него уже не точно поместятся. Но Гарри все-таки решил попытаться, когда поднос внезапно исчез прямо из-под носа. Вот только что был — и уже нет. Гарри завис.

Правда ненадолго: раздался негромкий стук в дверь, выведя Гарри из этого состояния. И когда створка открылась, Гарри уже стоял сцепив руки и опустив взгляд в пол. Сытой неги как и не бывало.

— Сядь. — Гарри сел обратно на стул, но рук не расцепил и глаз не поднял.

Мимо простучали чужие шаги; послышался тихий скрип кровати и шорох постельного белья под чужим весом. Гарри порадовался, что за тот час, пока ожидал еды, успел привести комнату в порядок и заново застелить кровать. Раздался новый приказ:

— Подними глаза.

Гарри поднял взгляд и тут же прикипел им к женщине. Теперь можно было точно сказать, что это именно та женщина, которую он увидел на кладбище. Правда теперь волосы у нее были совершенно светлые. Настоящая блондинка. Хотя может в прошлый раз ему просто привиделось? Или тень от дерева как-то так легла, что волосы показались разного цвета… Гарри был не уверен. Это она его похитила?

Он снова прошелся взглядом по женщине. Она была очень красивой, только теперь Гарри не решился бы назвать ее принцессой — для такого титула женщина была, пожалуй, слегка стара. Теперь Гарри скорее назвал бы ее королевой, и от этой мысли находиться с женщиной в одном помещении стало неуютно. Сразу и резко почувствовалась эта незримая разница… Гарри не мог подобрать слово тому, в чем заключалась разница между ним и сидящей напротив женщиной, но чувствовал, что это что-то очень важное и значимое. И силился понять, что же это такое, внимательно вглядываясь в женское лицо. И не понимал, потому что был еще для этого маленький.

Зеленые глаза встретились с голубыми. Гарри вспыхнул, осознав, что женщина, все это время молча следила за его действиями, и отвел глаза, снова замыкаясь. Женщине это, очевидно, не понравилось. Тон ее стал каким-то недовольным.

— Гарри Поттер… — Произнесла она, утверждая Гарри во мнении, что его точно забрали какие-то родственники. — Расскажи о себе.

Гарри замялся и пожевал губу. Этой женщине не хотелось ничего рассказывать по нескольким причинам. Главным было то, что женщина не вызывала у него бесспорного приятия. Она была очень красивой и ничего плохого ему не сделала, но чувствовалась далекой, «не своей». Гарри даже имени ее еще не знал и все никак не мог определится, кто же она такая. Да и по большому счету рассказывать было нечего. Но тут Гарри вспомнил, что если он не понравится своей новой семье, то его, наверное, вернут обратно Дурслям.

— Мне восемь. Скоро девять. — Ответил Гарри не отрывая взгляда от стенки. — В следующем году перейду в третий класс, мэм. Живу у Дурслей с тетей Петуньей, дядей Верноном и кузеном Дадли. Еще есть тетя Мардж, сестра дяди, но она живет отдельно. Она бульдогов разводит.

«Противные люди. — Думал Гарри. — Что кузен, что тетя с дядей. А тетка Мардж противнее всех. И бульдог у нее противный».

— Что ты умеешь?

— Читать, писать, считать. Умею убирать и готовить, мэм.

— Что-то еще?

— Умею играть в шахматы, мэм.

Так продолжалось какое-то время — женщина задавала вопросы, Гарри отвечал. В какой-то момент женщина замолкла и Гарри, ведомый любопытством, все-таки скосил глаза в сторону женщины. На ее лице вновь царило то непонятное выражение.

«Ей что-то не понравилось? Я что-то сказал не так? Меня вернут Дурслям? Меня вернут Дурслям». — подумал он с отчаянной обреченностью, увидев, как женщина решительно встала.

— Встань. — Гарри безропотно встал. — Сделай два шага вперед.

Когда Гарри выполнил приказ, женщина достала откуда-то из складок своего платья длинную деревяшку и наставила ее на Гарри. Не успел Гарри как следует рассмотреть, что это за деревяшка, как женщина сделала ею странный пасс и Гарри почувствовал, словно его шею обвивает широкий ремень и в страхе схватился за горло. Впрочем, под руками обнаружилась только горячая кожа, а странные ощущения пропали, словно их и не было. Гарри, еще не отошедшего от испуга, потряхивало. Он шумно дышал и широкими глазами смотрел на совершенно невозмутимую женщину.

— Сядь. — Словно ничего и не случилось. Гарри сделал два шага назад и осел на стул. Женщина тоже чинно опустилась обратно на кровать.

— А теперь слушай. Ты больше не будешь жить у Дурслей. И ходить в школу ты тоже не будешь. Все что необходимо ты будешь изучать на дому. По дому можешь ходить свободно, куда не надо, тебя не пустит поводок. До одиннадцати лет за пределы мэнора ты выйти тоже не сможешь. Сегодня ты еще ночуешь здесь. Завтра, если захочешь, сможешь выбрать себе другую комнату. Вопросы?

— А как… — Гарри все еще не мог отойти от ощущений сжимавшегося на его горле ремня, — как вас зовут… мэм.

— Нарцисса Малфой. Для тебя леди Малфой. Все?

«Леди Малфой» — повторил про себя Гарри, запоминая имя и думая над тем, есть ли у него еще вопросы. Да, были. Например почему его заперли, почему не кормили, что это за странная деревяшка, и что за странные вещи происходят. Но открыв рот для того, чтобы задать их все, Гарри внезапно спросил совсем другое:

— Куда исчез поднос? — Женщина приподняла брови, словно не понимая, о чем он. Но, очевидно, быстро сообразила, поскольку лицо ее приобрело снисходительно-понимающее выражение.

— Поднос… — Задумчиво повторила леди Малфой. — Поднос забрал домовой эльф. — Ответила она, и видя выражение совершенного не понимания в зеленых глазах, позволила себе улыбнуться самыми краешками губ.

— Пожалуй, я кое-что упустила из виду. Думаю, нас ждет долгая беседа о том, что такое магия.