I can see you in my soul (гет)

Умер. Умер. Умер.

Одно это слово дятлом стучит в голове, прорубая в мозгу сквозную дыру.

Лиззи не больно. Разве может болеть сердце, с корнем вырванное из груди? Разве может болеть пустота?

Светлые пряди золотистым вихрем разлетаются по ветру, словно птицы, выпущенные из клетки. Они улетают далеко-далеко, но Лиззи не смотрит им вслед. Лиззи больше не нужно быть милой, а значит и золото кудрей ей ни к чему.

Мальчика с бездонными синими глазами, мальчика, потерявшего свою солнечную улыбку, мальчика, которого она так трепетно любила, больше нет.

Слабая, чтобы любить.

Сильная, чтобы защищать.

И ее тоже больше нет.

Лиззи легко летает меж огромных титанов, заливисто хохочет и одним ловким, отточенным движением острых лезвий отхватывает от титана кусок мяса. Громадная туша падает на землю, испаряясь в омерзительное черное ничто.

Лиззи уже давно не четырнадцать. Она больше не маркиза. Все это осталось в прошлом, в том далеком прошлом, где она была невестой графа Фантомхайва. Вся эта прошлая жизнь уже давно растаяла в фантомной дымке.

Теперь вместо милой девочки есть вздорная, сумасшедшая женщина. Вместо золотистых кудрей каштановые локоны. Вместо шелковых платьев в рюшах и кружевах — строгая амуниция отряда разведки.

Неизменными остались лишь низкие каблуки и острые клинки в руках, чтобы защищать того, кого любишь.

Ривай, неудержимо сильная, живая, дышащая смерть, вихрем проносящаяся мимо и сносящая все на своем пути. Ривая невозможно убить, и поэтому Лиззи так легко любить его.

Он не умрет. Уж точно не раньше нее.

И когда Ривай вытаскивает ее из пасти титана с разодранной нижней частью тела, она все еще находит в себе силы улыбнуться.

Улыбнуться не как Ханджи, а как Лиззи.

— Ханджи, — сквозь зубы шипит Аккерман, сдерживая скопившиеся в уголках глаз слезы. Чертова несносная женщина все-таки довела его!

А Зоэ мягко улыбается, невинно и доверчиво, словно ребенок, и касается рукой его гладко выбритой щеки.

— Я просто… Просто хотела в этот раз умереть раньше тебя…

Недосказанное «Сиэль» последним выдохом повисло в гнетущей тишине.