"Рейхенбахские хроники". Интерлюдия. 1886 год. Дело мадам Перрокет (джен)

На следующий день мы проснулись рано. До завтрака коротали время в гостиной, потом наконец миссис Хадсон решила покормить двух страждущих. Я внимательно следил за Холмсом, но он не просто присутствовал за столом, а тоже ел.

Когда со стола убрали и мы сели у горящего камина, чтобы покурить и выпить кофе, я все же решился спросить:

— Что предпримете?

Холмс пожал плечами.

— Дождусь еще одного доклада мальчишек, и нам с вами предстоит нудная работа: возить мадам Перрокет по докторам, чтобы та смогла опознать вора.

Вряд ли мальчишки прибегут с докладом с утра. День обещал быть скучноватым. Больше всего я опасался, что у Холмса окончательно испортится настроение, когда я, как обычно делаю по средам, отправлюсь в «Диоген», навестить «любимого пациента».

— Сегодня среда, — осторожно начал я. — Может, составите мне компанию и сами отдадите брату талисман?

Холмс посмотрел на меня с сомнением.

— Скажем миссис Хадсон, что если придет Уиггинс, пусть подождет. А если мы задержимся, он привезет список в клуб, — предложил я.

— Рано же еще, — протянул Холмс. — Еще даже газет утренних не принесли. Куда в «Диоген» в такое время? Майкрофт наверняка занят. Давайте хотя бы после ланча?

Зря он сказал последнюю фразу, я сразу понял, в чем дело.

— Вы просто боитесь, что вас до ланча не отпустят и усадят за стол! Ничего, потерпите. Давайте, собирайтесь. Кроме обычного осмотра, у меня есть еще дело к Майкрофту.

— Отдать камень? — иронически поднял бровь мой друг.

— Не только. Как минимум — мы расскажем ему о визите «мадам Попугай» и новом расследовании, он обожает дела, подобные этому. А я давно ничем таким его не радовал.

Собственно, у Холмса не было реальных причин отказываться. К тому же, в последние дни он воздерживался от кокаина и настроение у него не прыгало, как на волне, вверх-вниз. Но он не мог, конечно, не скорчить унылую мину, когда пошел к себе в комнату одеваться.

В кэбе он тоже сидел мрачнее тучи, но за квартал от клуба неожиданно рассмеялся.

— Ваша взяла, дорогой, — сказал он. — К тому же мне любопытно посмотреть на брата, когда вы попытаетесь всучить ему целебный камешек.

Майкрофт встретил нас с распростертыми объятиями. Чтобы убедиться, что мы не оторвали его от срочных дел и ему не придется потом наверстывать упущенное время в ущерб здоровью, я мельком заглянул в кабинет. Но бумаг на столе было немного.

— Что же вы не к завтраку приехали? — проворчал Майкрофт.

— Так получилось, — ответил Шерлок, — но зато мы развлечем тебя интересной историей. Точнее, Уотсон — это он у нас хороший рассказчик. Но сначала осмотр, чтобы не отвлекаться потом.

Майкрофту очень хотелось поспорить, я видел. Но при брате он редко позволял себе возражать мне — видимо, считал, что это несолидно. Он с шумом вздохнул, но все-таки послушно направился в спальню, раз уж ему обещали историю в виде компенсации.

Потом мы устроились у камина, и я принялся рассказывать. Первую треть истории Майкрофт выслушал с широко открытыми глазами и совершенно непередаваемым выражением лица. Когда я достал мешочек с камнем и протянул ему, он даже не сразу взял его в руку. Потом вывалил талисман на ладонь и уставился на него.

— В минералогии я не силен, — пробормотал он.

— Это необработанный циркон, насколько я могу судить, — сказал Шерлок.

— Вы сожмите его в кулаке, — улыбнулся я. — Мадам велела сначала подержать, а потом хранить у себя.

— Джон, и вы в это верите? — почти жалобно спросил Майкрофт.

— Дорогой, отнесись к этому как к эксперименту, — рассмеялся Шерлок. — Хуже ведь не будет.

— Рассказывайте дальше, Джон.

Майкрофт все-таки сжал камень в ладони, а я принялся рассказывать о вылазке на Тайт-стрит, при этом посматривал на обоих Холмсов поочередно. Шерлок слушал меня, прикрыв глаза, я мог только надеяться, что во время моего монолога он сопоставлял уже известные ему факты и делал какие-то новые выводы. Но надежды было мало.

Майкрофт обычно слушал меня, реагируя едва ли не на каждую фразу. Но где-то к середине повествования мне показалось, что его отвлекала какая-то мысль.

— И вот теперь мы ждем, когда мальчишки закончат вычеркивать из списка врачей всех не подходящих под описание, чтобы дальше проверять оставшихся, — закончил я.

— Очень занимательная история. — Майкрофт о чем-то напряженно думал, потом обратился к брату: — Дорогой, ты не... ты читал утреннюю «Таймс»?

— Нет еще, — пробормотал Шерлок, не открывая глаз. — А что там?

— Возможно, ничего особенного, и оно может вовсе не иметь отношения к вашему делу...

Шерлок открыл глаза и уставился на брата. Расслабленность с него как рукой сняло.

— К нашему делу? О чем ты?

— Ну, я читаю все подряд, и я бы... но мало ли... Просто посмотри сам, газета в кабинете на столе, там одно объявление...

Шерлок, словно вытолкнутый пружиной из кресла, поспешил в кабинет. Через пару минут он выскочил обратно, кивая мне на ходу:

— Поехали, Уотсон!

Я еле поспевал за ним и только лишь в кэбе, отдышавшись, уже собирался спросить насчет объявления, но Холмс сам сунул мне в руку газетный лист и ткнул в объявление. Я прочел: «Требуется переводчик со старофранцузского...». Подавший объявление обещал платить по фунту за каждый переведенный лист и сообщал свой адрес.

— Так это просто удача! Нам повезло! — воскликнул я.

— Удача, что мой брат внимательно читает газеты и помнит потом годами любую прочитанную мелочь. Ну и то, что вы решили рассказать ему историю еще до ее окончания, тоже, несомненно, удача.

— Бросьте, Холмс, вы бы и сами наткнулись на это объявление, не утащи я вас из дому с самого утра.

— С одной стороны, так и есть. Но с другой... Скажите честно, Уотсон: я стал хуже в своей профессии?

Я уставился на Холмса.

— Нет! С чего вы взяли? Не вы ли вот только недавно раскрыли убийство полковника Уилсона? А дело о похищении шумерских табличек? А происшествие с исчезновением...

— Ну полно, полно, — мой друг улыбнулся. — Но я вот чего понять не могу... Если я, как вы утверждаете, хороший сыщик, то почему мне ни разу за все время, что мы занимаемся этим делом, не пришла в голову мысль, что похитителю понадобится переводчик?

— Не знаю, — признался я, но промолчал, что мне эта мысль тоже в голову не пришла. — Может быть, дело в том, что нашей клиентке незнание старофранцузского не мешает... э-э-э... пользоваться книгами?

Холмс задумчиво поглядел на меня.

— А знаете, Уотсон, — сказал он наконец, — вы действительно обладаете уникальной способностью наводить меня на мысли. Ладно, это все беллетристика, обсудим потом. Давайте решим, что будем делать. Представимся переводчиками?

— Конечно! Не думаю, что похититель знаком хоть с кем-то в филологических кругах, иначе бы он не подавал объявление, а обратился бы за помощью напрямую к специалисту или к кому-нибудь, кто мог бы свести его с нужным человеком.

Я заранее представил себе это небольшое приключение и довольно улыбнулся.

— Из меня получится ваш ассистент. А кстати, Холмс, мне просто интересно: вы знаете старофранцузский?

Он рассмеялся.

— Я знаю французский и знаю, как читаются слова. Неужели вы думаете, что я всерьез буду переводить эту белиберду? Насочиняю что-нибудь подраматичнее по ходу дела.

Когда мы приехали на Бейкер-стрит, в прихожей на стуле скучал верный Уиггинс. Он вручил Холмсу список из... шестнадцати фамилий и адресов. Мы только переглянулись с моим другом, представив себе, сколько времени заняли бы у нас визиты ко всем этим врачам. Подозреваемый тоже числился в списке — под номером девять. Холмс щедро заплатил своему помощнику, который всегда честно распределял гонорар среди мальчишек, и велел передать, что они славно поработали.

Холмс на всякий случай изменил внешность, ограничившись накладными бакенбардами, которые в случае необходимости смог бы с легкостью удалить, и очками. Он не стал старить себя — специалисту по языкам вовсе не обязательно быть пожилым господином.

— Подумать только, — сказал я, глядя на Холмса, — еще совсем недавно вы изображали красотку на балу.

— И не говорите, мой дорогой, — вздохнул Холмс, глядя на себя в зеркало. — Старею.

Чтобы не ездить к вору в двух кэбах, с помощью Брауна мы наняли бруэмовский экипаж и поехали за нашей ведьмой.

На мадам Перрокет преображение Холмса произвело необычный эффект. Она смеялась как ребенок.

— Мадам, вы все поняли? — спросил ее мой друг, когда мы уже ехали по нужному адресу.

— Все, мистер Холмс. Вы идете к доктору Хиллу, проверяете: точно ли книга у него, а потом доктор Уотсон идет к экипажу, якобы ему что-то понадобилось забрать, и приводит меня.

— Правильно, мадам. Наберитесь терпения. Уотсон, ваша визитная карточка.

— Опять я Джонсон? Холмс, а нельзя было выбрать что-то пооригинальнее?

— Опять, друг мой. Это ваша карма, — рассмеялся он.

Сам он назывался Саймоном Олдбриджем. Видимо, он уже использовал это имя. Карточка была напечатана довольно давно.

Подъезжая к дому коллеги Хилла, я запоздало подумал, что среди дня врача можно запросто не застать. Но нам повезло. Правда, поначалу в приемной доктора, где уже сидела одна не самого обеспеченного вида женщина, нас попытался уговорить на осмотр его помощник, но, поняв, что мы не пациенты, а явились по личному объявлению его шефа, не выказал удивления, хотя заметно было, что ни о каком объявлении он понятия не имеет. Извинившись, молодой человек ушел в кабинет, и буквально через пару минут доктор Хилл вышел в приемную.

Да, он производил впечатление успешного врача и вполне солидного человека, но внешность его была невзрачная. Никаких особых примет. Доктор не носил очки, его гладко выбритое лицо напоминало луну в тумане, если можно так выразиться. Светлое пятно, на котором глаз ни за что не цепляется. Даже волосы у него были какого-то неопределенного цвета: по молодости светлые, а сейчас разбавленные сединой. Только карие глаза были живыми, и если жена его и полюбила, прежде чем выйти замуж, то исключительно за них.

— Господа, благодарю вас, что откликнулись на мое объявление, — заговорил доктор Хилл приятным тенорком. — Прошу простить меня, не могли бы вы подождать, пока я не закончу с пациентами? Это не займет более получаса... надеюсь. Мой помощник предложит вам выпить. Спасибо, господа.

— Что ж, — Холмс пожал плечами с видом покорности судьбе и уселся в кресло.

Мне, будучи «помощником», ничего не оставалось, как последовать его примеру. Правда, меня волновала мадам Перрокет, которой пришлось бы томиться в кэбе. Минут через пять я прошелся по приемной, подошел к окну и выглянул на улицу. Напрасно я волновался. Кэбмен уже не сидел на козлах, а о чем-то оживленно беседовал с нашей клиенткой, стоя у окошка экипажа.

Наконец, приняв пациентку (надо сказать, она вышла от доктора чуть ли не кланяясь), коллега пригласил нас в кабинет.

Комната была такой же обезличенной, как и сам хозяин. Единственное, что я мог понять, осматривая помещение, — доктор Хилл преуспевает.

— Прошу прощения, по средам у меня выходной, поэтому я дал объявление вчера, в надежде, что буду иметь достаточно свободного времени. Но два-три человека всегда приходят и по средам.

— То, что вы принимаете пациентов в свой свободный день, делает вам честь, доктор Хилл, — сказал Холмс.

Тот слегка смутился.

— Прошу, садитесь, господа.

Мы устроились по другую сторону письменного стола. Холмс сел лицом к свету — весьма разумно: я никогда не встречал своего коллегу, но мало ли? А так мое лицо оставалось в тени.

— Судя по вашему объявлению, речь идет о книге? — спросил мой друг.

— О книге, да...

Доктор помолчал, но, не дождавшись от нас реакции, вздохнул и добавил:

— Ко мне в руки на днях попала старая книга. Очень странная. Кажется, она посвящена древней медицине. Мне было бы очень интересно понять, что там написано... и хотелось бы еще получить не только перевод, но и транскрипцию текста. В книге около полутора сотен страниц. Сколько времени займет такая работа и сколько это будет мне стоить?

— Цену вопроса вы указали, но, думаю, мы договоримся. Переводы на заказ — вовсе не моя сфера деятельности. Я занимаюсь научными изысканиями. Так что ваш случай интересует меня прежде всего как знатока языков. Мне будет любопытно определить период создания этой книги, те лингвистические процессы, которая она, возможно, отражает. Так что наше сотрудничество, доктор, может стать взаимовыгодным. Конечно, мое время тоже чего-то стоит, и моему помощнику, возможно, придется побегать в поисках дополнительных сведений по средневековой медицине, но я вовсе не собираюсь «грабить» такого замечательного врача на полторы сотни фунтов, — улыбнулся Холмс.

— Я готов заплатить, любая квалифицированная работа стоит тех денег, которые за нее запрашивают.

— Не похоже, чтобы женщина, которая вышла отсюда только что, была в состоянии заплатить врачу вашей квалификации должную сумму, — не удержался я.

— Ну, это другое дело. Люди болеют вне зависимости от того, хватает у них денег на лечение или нет. Уверяю вас, с тех, у кого деньги есть, я беру немаленькие гонорары.

Я хмыкнул про себя, покосившись на Холмса. Еще одна родственная душа, подумать только.

— Что ж, доктор, давайте взглянем на вашу раритетную книгу, — предложил Холмс.

Хилл слегка покраснел, отпер ящик стола и достал оттуда почти близнеца той книги, которую мы уже видели у мадам Перрокет. Он положил ее перед Холмсом.

— Как интересно, — сказал мой друг, доставая лупу. — Посмотрим-посмотрим...

Он осмотрел переплет, потом открыл книгу, изучил титульный лист и даже понюхал пергамент.

— Что ж, это подлинник. А где она хранилась? Странный запах. Пахнет как будто травами.

— Думаю... предыдущий владелец лечил... хм... в том числе травами.

— Как необычно, — хмыкнул Холмс и перевернул страницу. — Боже мой, какое чудо!

Он почти уткнулся носом в старинную вязь букв, обрамленную причудливым орнаментом из каких-то растений и непонятных символов.

— Я бы сказал «владелица», — сказал он наконец. — Думаю, вас слегка надули, доктор Хилл. Это не медицинский трактат. Это, как ни удивительно звучит, ведьмина книга. Знаете, что тут написано? Если не переводить дословно и опустить всякие цветистые обороты речи, то это предупреждение для всех, кто вздумает, не будучи одной из «сестер», читать эту книгу. Даже чужим рукам нельзя касаться «сего хранилища тайных знаний».

— Ну... бояться подобного — это средневековье, — дрогнувшим голосом произнес доктор Хилл. — Но сами по себе эти записи... то, что вы называете «ведьминой» книгой, может хранить настоящие знания, и... это действует, поверьте. Я лично хорошо знаю человека, которому помогло подобное, если так можно выразиться, заклинание. Не стоит относиться к этому с недоверием.

— Вы хотите лечить больных заклинаниями? — снова не выдержал я. — Вы же врач! Заклинания — дело «ведьм» и «колдунов».

— Говорю вам, это помогает, — упрямо мотнул головой Хилл. — Сколько там у ведьмы паци... клиентов? Десяток-другой? Это... эти знания... должны помогать всем!

— Возможно, вашему знакомому помогло просто самовнушение, доктор, — заметил Холмс. — Вы же врач и должны знать, что подобные вещи случаются.

На сей раз Хилл побледнел.

— Нет, точно нет! — решительно заявил он. — Мой друг не верил и пошел к гадалке от полного отчаяния. Но ему помогло, хотя он даже не озвучил свой диагноз. Впрочем, мы отклонились от сути. Вы можете переводить прямо у меня, или вам необходимо взять книгу с собой? Я не хотел бы, чтобы она покидала мой дом. И тем более если книга... как-то влияет... Нет, конечно, это чушь! Но лучше вам не... подвергаться ее... проклятию, в таком случае. Пусть будет у меня, просто переведите и транскрибируйте текст, прошу вас.

— «Проклятию» я подвергнусь и в процессе перевода, — усмехнулся Холмс. — Но пока что, как видите, руки у меня не отсохли. Предоставьте нам помещение, доктор. Вы хотите, чтобы мы начали уже сегодня?

— Если вы готовы, я буду благодарен.

Доктор Хилл встал и открыл дверь в соседнее помещение.

— Прошу вас, господа, вот сюда. Тут будет удобно. И не думайте о плохом. Весь грех я принимаю на себя. Уверен, вам ничего не грозит.

— Подождите, не торопитесь, — Холмс нервно махнул рукой. — Джонсон, отпустите экипаж и возвращайтесь. А мы пока обсудим детали работы, доктор.

Я понял: это сигнал.

— Сию минуту, Олдбридж, — сказал я, поспешно вставая и выходя в приемную.

Помощник Хилла с удивлением посмотрел на меня.

— Я только расплачусь с возницей и отпущу его, — сказал я на ходу.

Не надевая пальто, я поспешно вышел из дома и подошел к кэбу. Возница опять сидел на козлах.

— Вам придется подождать еще, любезный, — сказал я ему, — но не волнуйтесь, вы в накладе не останетесь.

— Да чего уж, сэр! — усмехнулся тот. — Браун от зависти котелок съест.

— Мадам, — сказал я, картинно распахивая дверцу кэба, — ваша книга найдена.

Я галантно помог клиентке выйти, и мы вместе ввалились в дом доктора Хилла. Помощник ничего не успел возразить. Оправдывая свое прозвище, мадам Перрокет, подобно птице, влетела в кабинет.

При этом появлении доктор Хилл побелел и отшатнулся.

— Вот она, слава богу, доктор! — воскликнула мадам. — Ну зачем же вы взяли ее? Если бы я взяла скальпель и пошла оперировать, вы бы что мне сказали? А сами за чужое ремесло беретесь. Так ведь и себе, и другим можно столько бед доставить!

Она схватила со стола книгу и прижала к груди.

Из-за полуоткрытой двери выглядывало испуганное лицо помощника. Хилл замахал ему руками, выпроваживая вон. Он все еще не мог произнести ни слова. Пользуясь суматохой, Холмс отклеил бакенбарды и вытер платком щеки.

— Что это за маскарад?! — визгливо вскричал Хилл. — Кто вы такие?

— Спокойнее, доктор, — ответил мой друг. — Мое имя — Шерлок Холмс, а это мой друг и коллега, доктор Уотсон. Мадам Перрокет обратилась к нам по поводу кражи. Должен сказать, я до последнего не верил, что человек такой уважаемой профессии оказался банальным вором.

— Доктор Уотсон?

Почему-то имя моего друга не произвело особого впечатления на коллегу, я даже подумал было, что Хилл вовсе не читал моих рассказов, но, как оказалось, ошибся.

— Доктор, я понимаю — сыщик, но вы-то... зачем было устраивать балаган?! Разве вы не могли просто прийти поговорить со мной? Я бы объяснил... вы-то должны понять!

Мне оставалось только пожать плечами.

— Уж простите, но я вас не понимаю. Как никогда не мог понять принципа «цель оправдывает средства». На самом деле все банально: вы украли чужую собственность — мы ее нашли.

— Это — достояние человечества! Вы бы поступили иначе, появись у вас возможность вылечить всех?!

— Достояние человечества — это наука, доктор Хилл, — ответил я. — Возможно, когда-нибудь она поймет и то, каким образом мадам Перрокет помогает людям. Возможно, мы найдем связь между нашими болезнями и нашими душевными страданиями. Но вряд ли книга мадам смогла бы, например, удалить пулю из моей ноги или вылечить какое-нибудь банальное воспаление аппендикса. Или вы будете ждать, пока у пациента случится перитонит, а сами будете читать заклинания?

Мадам фыркнула:

— Моя профессия не противоречит вашей, доктор. Я не вместо вас, хирургов, у меня свое, у вас свое дело! И уважаю науку не меньше, чем вы!

Хилл, к которому, собственно, были обращены наши тирады, промолчал.

— Доктор, — посмотрела на него мадам, — я не знаю, что написано в моей книге. Я пользуюсь заклинаниями, как делала моя мать и ее мать. Но если вы думаете, что это может принести пользу, — ищите переводчиков и приводите ко мне. Дорогу вы знаете.

Она повернулась к Холмсу.

— Завтра я заеду к вам, сэр. Уж не сомневайтесь: отблагодарю за помощь. А вы, доктор, подумайте.

Мне показалось, что взметнулся огромный разноцветный вихрь, потом исчез, и комната стала такой же официальной и бесхарактерной, как раньше.

Доктор нервно сглотнул, посмотрел на нас и вдруг поинтересовался:

— Сколько я вам должен, господа-переводчики?

— Интересно, за что? — усмехнулся Холмс, вставая и засовывая фальшивые бакенбарды в карман сюртука.

— Вы потратили свое время.

Я было подумал: может, Хилл намекает на взятку за молчание? Или у него такое своеобразное чувство юмора? Но он выглядел совершенно искренним, хотя и был растерян.

— Мы потратили свое время ради нашей клиентки, доктор, — сказал Холмс. — У вас свое призвание, у нас — свое. Всего вам хорошего. И научитесь договариваться, а не хватать чужое.

Доктор Хилл как-то неуверенно поднялся со стула и учтиво поклонился. Мы покинули его дом, Холмс остановил первый попавшийся кэб.

— Нет ничего более скучного, чем честный глупец, — сказал он, зевнув, когда мы ехали на Бейкер-стрит.

— Почему же глупец? Он хотел осчастливить человечество.

— Поэтому и глупец, дорогой мой Уотсон.

Я не стал возражать, хотя Холмс, видимо, ожидал этого, но, не дождавшись философского диспута, зевнул вторично.

— Кстати, вы, верно, заметили, что в доме совершенно не чувствуется присутствие женщины, — сказал он. — В смысле, она есть: в прихожей в подставке стояло два зонта — мужской и дамский, с элегантной ручкой. Но нашему приятелю-доктору вряд ли повезло с женой. Это так... лирическое отступление.

— Вы выглядите уставшим, — сказал я.

— Ну... все довольны. Почти. Никто не пострадал, — вздохнул Холмс. — Скука. Из-за «волосатого» даже вашим читателям не повезет. Или вам придется сочинять этого субъекта заново.

Когда мы уже вернулись домой и облачились в халаты, мой друг тут же расслабленно растянулся на диване, укутавшись в плед, а я устроился за бюро, внося последние записи по делу. И тут в какой-то момент мое перо запнулось.

— Холмс, — позвал я.

— А?.. — он уже дремал.

— Холмс, кое-что мне непонятно. Почему вы все-таки не подумали, что Хиллу понадобится переводчик. Вернее даже: на какую именно мысль я вас натолкнул?

— Ах, это... да пустяки...

Холмс принял сидячее положение и стал искать по карманам халата портсигар.

— Слушайте, не изображайте Шерлока Холмса из моих рассказов, у вас это не так уж хорошо получается, — засмеялся я, поднося ему спичку.

— Спасибо, дорогой. Это вы вечно изображаете недотепу-доктора. «Но как, Холмс? Я не понимаю», — передразнил он моего литературного двойника, закуривая.

— Нет, в данном случае я правда не понимаю. Ни вы, ни я не подумали о переводчике, пока не увидели объявление. И раз уж вы признались, что я натолкнул вас на какую-то мысль по этому поводу, я хочу ее услышать.

— Думаю, что дело в том, дорогой мой доктор... — важно начал Холмс, но не выдержал и засмеялся. — Ладно, ладно. Думаю, дело в том, что наша клиентка каким-то непостижимым пока образом умеет внушать людям то, во что верит сама. Она не делает этого специально, она вообще на редкость порядочное существо для своей профессии. Но она не придавала значения тексту книги. Помните, она ведь честно сказала, будто не знает, что написано на страницах. И под ее влиянием мы с вами оба тоже считали, что текст не важен. Гипноз... ну, он распространен, допустим, в Индии и вовсе не является колдовством. А своему клиенту она никаких подробностей не сообщала, вот он и решил, что книгу надо перевести. Все просто, друг мой.

Я вспомнил о факирах, взбирающихся по веревке в «небеса», и кивнул:

— Думаю, вы правы. И все это просто. После того, как вы мне объяснили, — прибавил я, и мы рассмеялись.

Мадам Перрокет приехала на следующий день и привезла обещанные сорок фунтов. Холмс плату взял и на прощание посоветовал ей сменить на двери замок и повесить со стороны комнаты засов.

Уж не знаю, собрался ли доктор Хилл с духом найти настоящих переводчиков и приехать к мадам. Или же он немного пришел в себя и стал считать все случившееся с ним наваждением и ведьминскими кознями. Я справлялся о нем у одного из коллег и узнал, что Хилл по-прежнему успешно практикует. Никакое проклятие его не поразило.

Майкрофт выслушал окончание истории в тот же день, когда мадам Перрокет посещала нас в последний раз. Мы приехали в «Диоген» на ужин, после которого я и отчитался по всем правилам перед моим другом и самым верным читателем. Несмотря на все человеколюбие и наивность, Хилл возмутил Майкрофта.

— Я начинаю думать, Джон, что вы единственный приличный врач в Лондоне, — проворчал он.

Что ж, это приятно, когда любимый пациент так высоко тебя ценит. Однако я точно знаю, что камень мадам Перрокет занял свое место в ящике прикроватного столика в спальне Майкрофта в его квартире на Пэлл-Мэлл.