Завтра ― значит никогда (джен)

— Р… Рок… Рокки?.. — наконец смогла выдавить из себя Гайка.

— Привет, дорогая! — обернулся Рокфор. — Извини, с завтраком придется подождать, я не думал, что кто-то встанет так рано… Что с тобой? На тебе лица нет, словно ты призрака увидела!

— Я… это… А тебя что, уже выписали из Малой Центральной больницы?

Рокки застыл, потом поплевал шесть раз через каждое плечо, дважды стукнулся лбом о висевшую перед ним сковороду, надраенную до зеркального блеска. Потом схватил со столика какие-то непонятные штуки, сделал пару замысловатых па, и только после всего этого ответил ей.

— Гаечка, дорогая, ты так не шути! Сегодня так шутить нельзя! Сегодня же суббота! Тринадцатое!

Гайка медленно повернулась к висевшему в коридоре отрывному календарю. На нем действительно красовалась цифра «13». Суббота, 13-е июня.

«Господи, неужели…»

— Гаечка! Постой! Куда ты? — обеспокоено спросил Рокфор, когда она направилась к выходу в ангар.

— Ничего, Рокки, все хорошо… Я сейчас, мне только нужно кое-что проверить…

В ангаре Гайка сразу же увидела стоящее на своем обычном месте «Крыло». Двигатели самолета были в том самом состоянии полуразобранности, в котором она оставила их вчера… позавчера… в общем, в пятницу.

Очень хорошо…

Изобретательница открыла узкую дверцу и по крутой винтовой лестнице спустилась в гараж. Лучи утреннего солнца еле-еле пробивались через узкие прорезанные под потолком окна, и в обширном помещении царил полумрак. Но даже он не мог скрыть массивные очертания стоящего у дальней стены гиротанка. Гайка медленно, словно боясь спугнуть мимолетное видение, подошла к боевой машине. Целой и невредимой. Основа роликовой доски блестела свежим лаком. Желтые усиленные колеса были воплощением скорости и надежности, а мощный таран — силы и упорства. Идеально круглая гирорама будто хвасталась горделиво растопыренными во все стороны присосками. Стальной корпус излучал ауру спокойствия и непоколебимой уверенности. Отполированный до блеска фен, словно нетерпеливо бьющий копытом конь, всем своим видом показывал, что хоть сейчас готов к марафонскому заезду…

Щелкнул выключатель, и неожиданно яркий свет заставил Гайку зажмуриться. Прикрыв глаза ладонью, она повернулась к дверям и увидела Рокфора.

— Гаечка, дорогая, ты кое-что забыла… — австралиец протянул ей оброненный на кухне комбинезон.

— Спасибо, Рокки, а я и не заметила! — ответила мышка, подходя и забирая у него из рук свою одежду.

— Может, объяснишь, что происходит? Ты никогда раньше не работала в гараже в ночной рубашке.

— Знаешь ли… Видишь ли… — начала Гайка, но никакого вменяемого объяснения, как назло, на ум не приходило. Не могла же она, в самом деле, сказать «люблю запах гиротанка по утрам» или что-то в этом духе…

— Что с тобой, Гаечка? — ласково спросил Рокфор, беря ее пальцы в свою ладонь. — Ты сама не своя. Что-то случилось? Пожалуйста, не молчи, скажи мне.

— Рокки, можно тебя о чем-то попросить?

— Конечно, Гаечка, что угодно!

— Налей мне самую большую миску сырной похлебки, которую только найдешь, хорошо? Я, кажется, не ела ее целую вечность!

— Разумеется, дорогая! — воскликнул просиявший Рокфор. — Для тебя — все только по высшему разряду! Как в лучших сыроварнях!

— Не сомневаюсь! — засмеялась Гайка и, окрыленная, побежала наверх, перепрыгивая через одну, а то и через две ступеньки за раз.

«Вчера»… То есть, «сегодня»… В общем, «в прошлый раз» она вместо того, чтобы все исправить, чуть сама все не разрушила. Из-за нее Чип чуть было не ушел из Спасателей и в итоге превратился в настоящего монстра. Он ведь изменился уже здесь, в штабе, в результате ее необдуманных действий, спровоцировавших необратимую цепную реакцию. Но теперь она точно знала, что делать.

Превращение Чипа.

Психологический надлом Дейла.

Паралич Рокки.

Гибель Оби.

Сегодня она этого не допустит!

* * *

«— Привет, Америка! Бэзил Сендс уже на связи, вместе со мной в студии Кейси Родригес, и мы начинаем репортаж с решающего, седьмого матча финальной серии розыгрыша Кубка Стэнли. Сегодня все дороги ведут в “Айс-Доум”. Нет, это не новое название родной арены “Рейнджеров”, это совсем даже в другом городе, ведь, как мы все прекрасно помним, этот матч проводится на нейтральной территории…

— Если, конечно, можно считать нейтральной территорией соседний с Сан-Анджелесом город!

— Ты прав, Кейси! Не секрет, что решение дисциплинарного совета вызвало неоднозначную реакцию. Но глава совета, комментируя вынесенный вердикт, отметил, что, цитирую, “философия родных стен является краеугольным камнем политики проведения матчей Лиги”, конец цитаты. Кроме того, в ходе официального расследования было установлено, что зачинщиками беспорядков недельной давности были болельщики мичиганской команды, и это не могло не повлиять на решение совета. Так что, как мне кажется, справедливость в данном случае восторжествовала. Ведь, доведя дело до седьмой игры, “Рейнджеры” доказали, что всерьез настроены бороться до конца…

— И как тут не вспомнить героический прорыв Марка Шеффилда на последних секундах шестого матча, когда все Восточное побережье уже готово было открывать шампанское!

— Да, это был просто феноменальный момент! Так вот, как я уже говорил, матч все-таки решили проводить недалеко от Сан-Анджелеса, поэтому мне даже как-то неудобно произносить словосочетание «нейтральное поле»…

— Мы все здесь гости, но Мичиганские “Звезды” — более гости, чем “Рейнджеры”!

— Отлично сказано, Кейси! “Айс-Доум” заполнен под завязку, что неудивительно! Билетов не было уже задолго до сегодняшнего дня…»

— Эх-эх-эх… — грустно вздохнул Рокфор, вертя в руках заветную синюю бумажку. — Все-таки, как-то неудобно вышло. Старик Бенни так старался, а мы…

— Я понимаю, Рокфор, — развела руками Гайка, — но сон…

— Не стоит, дорогая. Думаю, если бы мне сегодня ночью приснилось что-нибудь подобное, со мной еще и не то было бы!

…К тому времени, как Гайка вернулась из разведывательного полета на спешно приведенном в рабочее состояние «Крыле», бурундуки уже проснулись. Рассказ Рокки об утренних событиях их одновременно очень обрадовал и не на шутку встревожил. Почему обрадовал? Потому что позволял надеяться на совместный поход на хоккей. Почему встревожил? Потому что, как резонно заметил Рокки, она действительно никогда раньше не бросалась в ангар и гараж спросонья, в ночной рубашке и без хоть какого-нибудь завтрака (если она, конечно, прямо там не ночевала). А когда Рокки сказал, что она сразу после еды быстро-быстро починила «Крыло» и куда-то улетела, они заволновались пуще прежнего. Чип, как всегда в таких сложных и требующих тщательного расследования случаях, взял инициативу в свои руки, и они почти час обсуждали и согласовывали план. Именно за этим занятием их и застала Гайка, вернувшаяся так же неожиданно, как отбыла. Не успевшему подготовить речь Чипу пришлось импровизировать, но недолго, так как изобретательница сразу же перешла к делу. Дальнейший разговор в целом развивался по тому же сценарию, что и «в прошлый раз», но теперь мышка знала, как убедить друзей, поэтому обошлось без эксцессов. Хотя носовой платок Дейла ей все-таки понадобился…

— Дейл, не проглоти щиток! Давай, я подержу твою клюшку! Тебе точно не нужна помощь? Может, стоит закрепить маску? Только скажи, я мигом принесу молоток и гвозди!

— Чип, ты перегибаешь палку! — заметила Гайка, хотя попытки Дейла одновременно есть, держать клюшку и поправлять все время сползавшую на лицо маску, мешавшую есть, действительно выглядели забавно, а въедливые шуточки Чипа говорили о том, что он ничуть не изменился. И это обнадеживало.

— Гаечка, не обращай внимания! Он просто завидует, что у него нет клюшки! — гордо ответил Дейл и ударил спортивным инвентарем в пол, от чего маска снова упала на лицо.

— Зато у меня есть шарф! — ответил Чип. Он помахал Дейлу кончиком шарфа, который после этого по чистой случайности оказался на плече Гаечки.

— Ой, прости, пожалуйста! — извинился бурундук, и смахнул шарф ладонью. Шарф ее плечо покинул, ладонь — нет. Гайка украдкой посмотрела на Чипа. Тот усиленно делал вид, что его не интересует ничего, кроме хоккея. Но его взгляд то и дело перемещался с экрана на Гаечку, и когда он увидел, что она на него смотрит, улыбнулся и порозовел. Ответ Дейла не заставил себя долго ждать. Он медленно опустил руку с клюшкой за спинку дивана, осторожно поддел крюком шляпу Чипа и сбросил ее на пол. Тот, естественно, бросился ее поднимать, и Дейл, воспользовавшись моментом, обнял Гаечку правой рукой.

— Гаечка, как тебе матч? Правда, здорово играют? — спросил он, широко и влюбленно улыбнувшись.

— Да, Дейл, очень! — мышка ответила Дейлу улыбкой, и тот, совершенно растаяв, наклонился, чтобы поцеловать ее…

— УРААААА! Наши забили! Ура! — внезапно закричал Чип. При этом бурундук подпрыгнул так высоко, как только мог, и, когда он приземлился обратно на диван, его соседей подбросило в воздух. В результате Гайка оказалась возле него, а Дейл — возле Рокфора.

— Хорошее начало! Давно бы так! Все-таки уже полпериода прошло! — поддержал Чипа Рокки, которому пришлось кричать чуть ли не во весь голос, дабы пробиться сквозь восторженные возгласы комментаторов и оглушительный рев трибун.

— Что? Правда? Здорово! — вымучено улыбнулся Дейл, которого этот гол по понятным причинам не очень обрадовал. Вдобавок ко всему спуталась его амуниция, и расстояние между ним и Гайкой ему пришлось преодолевать, отталкиваясь от пола клюшкой, словно веслом. Зато по дороге он обзавелся тарелкой бутербродов, которую и подал Гаечке.

— Гаечка, хочешь чего-нибудь?

— Спасибо, Дейл, ты такой заботливый… — мышка протянула руку за бутербродом, но поверх тарелки Дейла вдруг оказалась другая, подставленная Чипом.

— Гаечка, возьми лучше пирожное!

— Гаечка, не надо! — вскричал Дейл. — Сладкое портит фигуру!

— А жирное — кожу лица! — не уступал Чип. Бурундуки начали спорить так громко, что заглушили телевизор. Изобретательница так и сидела с застывшей над тарелками рукой, переводя взгляд с Чипа на Дейла и обратно, совершенно не зная, что делать дальше. Взять пирожное — обидеть Дейла. Взять бутерброд — обидеть Чипа. Ничего не взять — обидеть обоих. Взять и то и другое — тоже… Так они втроем и сидели, пока, не раздался свисток арбитра, положивший конец первому периоду хоккейного матча, а вместе с ним — первому «периоду» этой «битвы при Гаечке».

Хотя, если считать все «периоды» во всех «битвах»…

* * *

«— Итак, друзья, мы все с нетерпением ожидаем свистка о начале второго периода этого поистине фантастического матча…

— Как, Бэзил, всего лишь второго? По моим прикидкам выходит, что двадцатого…

— Ого! Я об этом не думал! Хотя, если считать все периоды во всех матчах, то даже двадцать второго!

— Почему?.. А, ты имеешь в виду те два эпических овертайма?

— Именно их, Кейси! Лично я их еще долго не забуду… Итак, “Рейнджеры” впереди 1:0. Напоминаем, счет в матче на одиннадцатой минуте очень метким и необычайно мощным броском открыл Джастин Питерсон. Не вздумайте переключать канал, дальше будет только больше!

— И лучше!..»

К середине второго периода Гайка несколько пообвыкла, хотя и чувствовала себя, как на вулкане. Чип с Дейлом, подогреваемые бескомпромиссной схваткой на экране, устроили и себе настоящий финальный матч за внимание прекрасной мышки. В ход шли самые различные средства. Как открытого противостояния, к каковым относились лимонад, тарелки с закусками, объятия, комплименты и «случайные» прикосновения, так и подковерной или, в данном случае, скорее «заспинкодиванной» борьбы. Последние включали в себя хоккейную клюшку Дейла, швабру Чипа (за которой тот специально сбегал в перерыве), хватания друг друга за ладони, выкручивания пальцев, обмен злыми взглядами и гримасами и еще много чего, о чем Гайка даже подумать боялась. Но догадывалась, так как, хотя бурундуки широко и влюбленно улыбались, стоило ей посмотреть на них, изобретательница успевала уловить то выражение злости и ревности, с которым они смотрели друг на друга. Как бы там ни было, Гайка стоически переносила все неудобства, так как больше всего на свете боялась случайно, по недосмотру, запустить в ком-то из друзей тот механизм самоуничтожения, который «вчера» забрал у нее Чипа. Поэтому старалась не оставить без внимания и ответа ни единого их предложения, жеста или взгляда.

— Ой, ой, что ты наделал?! Слепой, что ли?! — закричал Рокфор, ударяя кулаком по дивану в ответ на ошибку защитника сине-красных Доусона, после которой, как Гайка уже знала, последует гол в ворота «Рейнджеров».

— Он выйдет один на один! Боже, Боже! Пожалуйста, промахнись!.. — запричитал Дейл, стуча клюшкой по полу. Но это, как и «вчера», не помогло. Так же загудела сирена, замигал красный фонарь, вскочили на ноги «звездные» сектора трибун. «Опять» Рокфор сокрушенно схватился за голову, а Дейл в сердцах стукнул себя по лбу, от чего его маска упала на лицо.

«— Ты видел, Бэзил? Одна маленькая оплошность — и сразу наказание!

— Да, Кейси! В матче таких команд любой промах незамедлительно и жестоко карается. Доусону предстоит услышать в свой адрес немало нелестных слов. Особенно, если это взятие ворот в итоге окажется переломным…

— Ну, не будем забегать так далеко вперед, где нас ждут еще как минимум полтора периода. А в хоккее, как мы все знаем, все порой решает одна секунда!

— Будем надеяться, что свежая пятерка «Рейнджеров» сможет снова переломить ход игры в свою пользу, потому что после первой заброшенной шайбы у них мало что получалось…»

Гайка почувствовала, как Чип обнял ее рукой за плечи.

— Не огорчайся, Гаечка. Наши забьют еще! — улыбаясь, сказал он.

— Конечно, Чип! — кивнула она, хотя эта фраза лишний раз напомнила ей о грядущей катастрофе.

Жест Чипа, понятное дело, не мог укрыться от Дейла, и изобретательница буквально сразу же ощутила на своих плечах руку второго бурундука. Какое-то время их руки не двигались, и Гайка вся сжалась при мысли, что она все-таки что-то пропустила, и Чип, как и «вчера», преобразился. Но вот его рука зашевелилась, поворачиваясь вокруг своей оси, и вдруг с ее плечей исчезли обе руки. Мышка посмотрела на Чипа. Тот улыбнулся, но как-то нервно. Она посмотрела на Дейла. Та же картина… «Господи, да они же там дерутся!» — догадалась Гайка и поняла, что надо срочно что-то делать.

— Гаечка, ты куда? — удивленно и несколько обиженно спросили Чип и Дейл рывком поднявшуюся с дивана изобретательницу.

— Отнесу на кухню грязные тарелки! — ответила та, быстро собирая со столика пустые блюда и чашки.

— Помочь тебе? — спросил Дейл, пытаясь привстать.

— Нет-нет, не нужно! Смотрите матч, я справлюсь. Может, принести кому-нибудь что-нибудь, раз уж я?..

— Да! Еще лимонада! — охотно ответил Дейл.

— И пакет сырных шариков! Нет! Два! — подхватил Рокфор.

— А тебе, Чип?

— Не утруждай себя, Гаечка! Если мне будет что-то нужно, я сам схожу! — нежно произнес Чип.

— Да, Гаечка, прости, не нужно лимонада, я сам за ним в перерыве схожу! — тут же исправился Дейл.

— Значит, только сырные шарики. Хорошо, я сейчас! — и нагруженная посудой Гайка вышла из комнаты. Бурундуки смотрели ей вслед, пока за ней не закрылась дверь, после чего обратили свои взоры к экрану и некоторое время сидели молча. Но очень недолго.

— Это все ты виноват! — процедил уголком рта Чип.

— Нет, это ты первый начал! — ответил ему аналогичным образом Дейл.

— Нет, не я!

— А кто? Не я же…

На кухне Гайка сложила посуду в раковину и шумно выдохнула. Что ни говорите, а «вчера» было как-то спокойнее… Но тут она вспомнила «вчерашнего» спокойного, как айсберг в океане, Чипа, и вздрогнула. Нет уж, такое спокойствие ей даром не нужно!

Мышка вновь мысленно перебрала все, что сделала за утро, проверяя, не забыла ли чего. Нет, вроде, все сделано. До катастрофы оставались считанные минуты. Пока что ребята оставались самими собой. Пока что у нее все получалось. Посмотрим, что будет дальше…

Громкие радостные крики из гостиной заставили ее встрепенуться. Гайка сполоснула руки, наскоро вытерла их полотенцем и поспешила в гостиную. Когда она вошла, Дейл как раз заканчивал свой воинственный танец. Сделав последний круг вокруг вертикально поставленной клюшки, он бросил на диван шлем, которым до этого размахивал, с диким улюлюканьем сорвал с Чипа его бессменную шляпу и стал скакать, размахивая уже ею. Чип, естественно, рассердился и стал отбирать шляпу, но Дейлу все время удавалось оказываться по другую сторону клюшки от разъяренного лидера Спасателей. Раскрасневшийся и злой как черт Чип уже потянулся за шваброй, но тут, видя, что дело принимает серьезный оборот, решил вмешаться Рокфор. Улучив момент, он выхватил шляпу из рук Дейла и протянул Чипу.

— Ты, кажется, что-то потерял, Чип.

— Спасибо, Рокки, но, право, не стоило… — ответил запыхавшийся бурундук, отряхивая шляпу с таким усердием, будто ей только что помыли пол.

— Очень даже стоило! — возразил Дейл. — Если бы не Рокки, не видать тебе своей шляпы, как сыра в масле! Ха-ха-ха!

— Кстати, о СЫЫЫЫРРРРЕЕЕЕ! — взревел Рокфор, усы которого встали торчком от одного лишь упоминания о любимом лакомстве. — Гаечка, дорогая, что там с сырными шариками?

Но отвечать Гайке не пришлось, поскольку картинка и звук из «Айс-Доума» вдруг сменились белым шумом, а потом, также без предупреждения — рекламной вставкой.

— Эй! Куда! Что такое! — закричал Дейл, гневно стуча клюшкой по ни в чем не повинному пульту от телевизора. Чип молча смотрел на экран. Рокфор открыл рот, чтобы разразиться гневной тирадой в адрес нерадивых телевизионщиков, но так и замер. А потом медленно повернулся к изобретательнице и совершенно не своим голосом произнес:

— Гаечка, дорогая… это ты тоже видела в своем сне?

— Да, Рокки, это оно.

— «Оно»? — спросил Дейл. — Что «оно»? Что ты видела?! Что?!

Но и на эти вопросы за Гайку ответили телевизор и абсолютно такие же, как «вчера», заставка, ведущий и репортаж Стена Блейзера.

«— Произошедшее просто не поддается описанию. Учитывая, что по случаю матча “Айс-Доум” был полностью заполнен, масштабы трагедии потрясают уже сейчас. Пятый, шестой и седьмой сектора арены полностью разрушены. Мы не знаем, сколько людей было на борту этого самолета, но уже сейчас можно утверждать, что это самая страшная катастрофа в истории нашего города... Генри!..»

— Он сказал... шестой сектор? — дрожащим голосом спросил Дейл. — Но ведь это там, где...

— Наши места, — закончил за него Рокфор. — Гайка была права. Если бы мы были там, то...

Дейл подскочил и, стуча щитками и клюшкой, неуклюже побежал к стоящей в дверях изобретательнице.

— Гайка! Гайк… — закричал он, но тут элементы хоккейной амуниции спутались окончательно, и бурундук со страшным грохотом упал на пол, совсем чуть-чуть не долетев до ее ног.

— Господи! Дейл, ты не ушибся? — бросилась Гайка поднимать его с пола

— Я… ты… — лепетал Дейл. — Ты… Ты спасла нас, Гайка! Ты… Это чудо!

Гайка посмотрела на него и сдержанно улыбнулась, хотя причин для радости было более чем достаточно. Ее друзья живы, а Чип остался прежним. Пока. Но самый сложный и ответственный этап был еще впереди…

Стоявший соляным столбом Чип вдруг пришел в движение. Сорвав и бросив на диван шарф, он обвел взглядом застывших товарищей и, указав рукой на экран, произнес другим, не таким категоричным и отрывистым, как «вчера», голосом:

— Нам нужно ехать туда!

— Но, Чип, — развел руками Рокки, — самолет уже упал. Мы не в силах…

— Предотвратить падение? Да, действительно, мы не в силах. Мы вообще должны были быть там. Но сон Гайки спас нас. У всего должна быть причина, и, как мне кажется, у этого ее сна она тоже есть. Хоть я и не суеверен, но это определенно знак. Наше место там! О пострадавших людях позаботятся люди, но о пострадавших животных, кроме нас, позаботиться некому! И мы обязаны сделать все, что в наших силах!

«Слава Богу! — подумала Гайка. — Чип говорит не то, что “вчера”. И голос не такой резкий. И выражение лица не такое суровое. Значит, все в порядке!»

— Ты прав, Чип! — воскликнул Рокфор. — Думаю, меня все поддержат, когда я спрошу: какой у нас план?

— Да, Чип, какой у нас план? — шутливо отдав честь, спросил Дейл.

— Сейчас… Гайка!

— Да, Чип?

— Нам понадобятся гарпуны, каски с фонарями, все имеющиеся в наличии веревки, стрелы…

— У меня все готово, Чип. Даже противогазы!

— А ты, дорогая, времени зря не теряла, как я посмотрю, а? — улыбнулся Рокфор, заговорщицки подмигнув ей.

— Я старалась, Рокки.

— Гаечка, ты гений! — подбежал к ней Чип. — Надеюсь, ты не обидишься, если я предложу тебе сегодня поработать в Малой Центральной больнице? Она находится…

— Портеро-авеню, 1001. Я знаю, Чип. Я уже загрузила в «Крыло» все, что мне там понадобится! — перебила его Гайка и покраснела, видя, что Чип смотрит на нее самым восхищенным взглядом в истории.

— А откуда?.. А, понял. Это тоже было в твоем сне, да?

— Да, Чип, и это тоже.

— Гаечка, у меня… у меня просто нет слов! — сказал лидер Спасателей. — Тогда сделаем так: ты, Рокки и Вжик летите на «Крыле» в больницу. Рокки оставляет тебя там, а сам летит к «Айс-Доуму»…

— Прости, что перебиваю, Чип, но у меня есть идея получше!

— Слушаю, Гаечка!

— Вжик может взять Самолет и лететь сразу в «Айс-Доум»!

— Вжик?! — удивлению Чипа не было предела. — Самолет?! Но он же никогда…

— А что здесь такого? — вмешался Рокфор. — Старина Вжик еще и не то умеет! Правда, Самолет давно не летал, и штурвал там туговат…

— Самолет я почистила и смазала, а крепление штурвала ослабила. Он справится!

— Тогда… — от переполнявших его эмоций Чип аж запнулся, — тогда все просто великолепно! У нас в распоряжении будут все мощности! Вжик, бери Самолет! Дейл, за тобой рейнджермобиль! Я возьму гиротанк! Ну, что стоим? Спасатели, вперед!

* * *

…Время летело незаметно. Секунды складывались в минуты, минуты — в часы. Спасательные операции, параллельно проводившиеся в разрушенном «Айс-Доуме», не прекращались ни на одно мгновенье. И люди, и Спасатели работали на износ, без передышки. Тем более что делать с каждым часом приходилось все больше, а работать становилось все опаснее. Рейнджермобиль Дейла буквально летал по «красному» коридору, гиротанк Чипа буквально вгрызался в разрушенное здание, а Рокфор со Вжиком буквально таранили огонь и дым, стремясь подобраться поближе к очагу. Но никто не жаловался. Осознание того, что они сами должны были быть где-то там, где теперь зияла пробитая самолетом брешь, придавало силы и гнало все дальше и дальше вглубь ледового дворца, в одночасье превратившегося в кратер вулкана. И у них все получалось. Машины работали, как часы. Необходимые инструменты оказывались под рукой именно там и тогда, когда они были больше всего нужны. Это казалось чудом, и Спасатели вновь и вновь дивились проницательности и предусмотрительности подбиравшей снаряжение Гаечки. Они бы поразились еще больше, если бы узнали, насколько больше, чем «вчера», зверей они спасли «сегодня». Но друзья не могли этого знать, поскольку для них никакого «вчера» не было и быть не могло.

Гайка тоже старалась изо всех сил. Умудренная «вчерашним» опытом, она знала, что ей потребуется вообще и что из этого она сможет найти на больничном складе. Поэтому из штаба она захватила действительно все самое необходимое. Кроме того, за «вчера» она уже очень многому научилась, и сегодня ей уже не нужно было тратить время на поиски решений и пробные запуски построенных приборов. Все это, разумеется, не могло не отразиться самым лучшим образом на количестве и качестве ее изделий. Электрокары получились более быстрыми и маневренными, диагностическое оборудование — более точным, а дефибрилляторы и аппараты искусственного дыхания — более надежными и эффективными. Ее техника, как, впрочем, и любая другая, не могла помочь всем. Но она, в отличие от остальных, абсолютно точно знала, что «сегодня» спасенных было гораздо больше. Осознавая при этом, что генеральное сражение было еще впереди…

— Простите, Мастер Гайка…

— Да, Милли? — спросила мышка, продолжая сосредоточенно разбирать списанный людьми ингалятор.

— К вам посетитель. Говорит, что вы его знаете.

Спарки…

Изобретательница отложила плоскогубцы и, чтобы хоть немного унять охватившее ее волнение, несколько раз глубоко вдохнула. Это будет нелегко. Это будет тяжело. Это будет неприятно. Но она должна это сделать.

— Гаечка! — воскликнул забинтованный ученый, едва передние колеса его инвалидной коляски пересекли порог мастерской. «Сегодняшняя» конструкция коляски была не в пример лучше «прежней». Колеса были подобраны более тщательно, а там, где полного совпадения достичь не удалось, разница в размерах компенсировалась особой конструкцией осей, поэтому как сидеть в коляске, так и управлять ею было гораздо удобнее.

— Я оставлю вас, — улыбнулась медсестра и закрыла за собой дверь. Гайка придвинула стул к креслу Спарки и села рядом с ним.

— Ну, как ты, Спарки?

— Спасибо, ничего. Знала бы ты, как я рад тебя видеть! Ты прекрасно выглядишь. Совсем не изменилась. Если не считать машинного масла, конечно…

— Да ладно тебе… — с улыбкой отмахнулась мышка, но лицо и руки все же вытерла.

— А где остальные Спасатели? — поинтересовался Спарки.

— Работают в «Айс-Доуме». А меня отправили сюда. Чип решил, что здесь я буду более полезна. — Гайка старалась говорить те же слова, что и вчера, чтобы разговор развивался в том направлении, к которому она была готова.

— Ну, хоть я его и не очень люблю… по понятным причинам, — Спарки заговорщицки подмигнул изобретательнице, — но должен признать, что он оказался прав! Эти твои механизмы — просто чудо. Знаешь, когда я впервые увидел шныряющие по коридору электромобили, то подумал, что Гарольд Кошелек превзошел самого себя в погоне за новейшей техникой. Но потом мне объяснили, что это — творения «одной гениальной мышки», и я сразу понял, о ком речь. Попросил медсестру отвезти меня к тебе, и вот я здесь… Кстати, «Мастер Гайка» — это, знаешь ли, звучит!

— Спасибо, Спарки. Ты очень добр…

Какое-то время они сидели молча, разглядывая друг друга. Гайка уже решила, что Спарки так об этом и не заговорит, но вот он нервно прочистил горло и начал:

— Гаечка, я понимаю, что сейчас не самое подходящее время, но раз уж судьба снова свела меня с тобой, я считаю своим долгом спросить… Ты никогда не задумывалась о научной карьере?

— Нет, Спарки. Ты же знаешь, я — Спасатель…

— Знаю, знаю! — замахал, как мог, руками Спарки. — Но, видишь ли, такой талант, как у тебя, не должен пропадать… то есть, я имел в виду, останавливаться на достигнутом! Ты прекрасный инженер, ты столько всего знаешь! — он, как и «вчера», говорил все быстрее, все воодушевленнее, буквально выстреливая слова. — Да взять любую область! Машиностроение! Авиастроение! Ты спокойно могла бы получить степень доктора! И не одну! Стать профессором! Я могу все устроить! У нас в МТИ как раз открывается новая лаборатория! Одно твое слово, и…

И ученый красноречиво замолчал, давая Гайке возможность самой додумать открывающиеся перед ней перспективы.

«МТИ, наука, самое острие прогресса…»

«Докторская степень, кафедра, профессура, ученики, своя научная школа…»

Это действительно было очень заманчиво. Слишком заманчиво, чтобы отказаться. И Спарки знал это. И Гайка знала, что он знает. Она видела в его глазах искреннюю надежду на то, что она согласится. Пускай не сейчас, не сию минуту…

— Прости меня, Спарки, — сказала она, беря его за руку, — но я не могу. Извини, но это невозможно. Мое место здесь, со Спасателями. Это действительно очень заманчиво, и я бесконечно благодарна тебе за то, что ты предложил мне это. Мне очень приятно, что ты столь высокого мнения о моих способностях. Тем больнее мне тебе отказывать, поверь. Пойми меня. И прости. Пожалуйста.

Спарки буквально на глазах сник, взгляд его серых глаз потух, даже стоявшие торчком волосы опали, словно кто-то вынул из него батарейку.

— Конечно, я понимаю… — грустно ответил он. — Я все понимаю… Что ж, удачи! Не буду отвлекать, у тебя столько дел… Надеюсь, в следующий раз мы встретимся при не столь трагических обстоятельствах… Меня еще не скоро выпишут, так что, если вдруг передумаешь, ты знаешь, где меня найти…

И он начал вращать забинтованными руками колеса, разворачивая коляску к двери.

— Давай помогу! — Гаечка начала вставать, но Спарки жестом остановил ее.

— Не стоит, я сам… Знаешь, удобная коляска. Конечно, колеса могли бы быть более… кхм… однотипными, но это совершенно не бросается в глаза. Конструкция дифференциала осей проста и гениальна! Как, впрочем, и все, сделанное тобой… Счастливо!

С трудом управляясь забинтованными руками с колесами, он подъехал к двери и постучал. Тут же появилась Милли, и Спарки, грустно махнув на прощание изобретательнице, уехал. Когда за ними закрылась дверь, Гайка вернулась к работе, чувствуя, как давнишние потусторонние голоса стихают, а их место занимает другое, гораздо более приятное чувство.

Чувство выполненного долга.

Предложение Спарки — это испытание, и «вчера» она его провалила. Хотя тогда она не сказала Спарки «да», «нет» она ему тоже не сказала. Она просто отодвинула эту проблему на задворки сознания, как не требующую немедленного решения. Но даже это было с ее стороны черной неблагодарностью за предоставленный судьбой шанс все исправить. Ведь в ту «первую», самую страшную субботу, она клялась самой себе, что никогда больше не позволит себе увлечься чем-то настолько сильно, чтобы дать друзьям повод почувствовать себя ненужными или второстепенными. Но стоило ее друзьям вернуться, как она тут же едва-едва вновь не отказалась от них, на сей раз по собственной воле. Как знать, вдруг «вчерашнее» превращение Чипа явилось наказанием, в том числе, и за эту ее слабость?

Сегодня она этого не допустит.

Но отказ от предложения Спарки — лишь первый шаг. Пора было делать остальные…

О, ГОСПОДИ!

Гайка посмотрела на стоящий в углу комнаты принесенный ею со склада и отремонтированный старый будильник. Почти половина десятого. Она снова увлеклась и чуть все не испортила! Она бросила инструменты и побежала к выезду из больницы. Кому-то другому пришлось бы довольно долго протискиваться по переполненным коридорам, но перед ней все почтительно расступались, стоило им заметить ее голубой комбинезон. Со всех сторон слышалось приглушенное «это она!», «это Мастер Гайка!», «та самая!», «спасительница наша!». Так она и бежала, провожаемая почтительным шепотом и восторженными, а зачастую — и влюбленными взглядами.

Выбежав в подземный гараж, Гайка остановилась в замешательстве. Ей нужен был электрокар, идущий к подъезду для «скорых». Но она, судя по всему, попала как раз на момент прибытия очередных карет с пострадавшими, и все имеющиеся в наличии электрокары были там. А ведь на счету была каждая минута!

Вдруг она услышала медленно приближающееся откуда-то справа гудение. Электрокар! Но машина была скрыта от нее колесами припаркованных человеческих автомобилей, и она не знала, кого или что на нем везут. А везти построенный ею многоцелевой электрокар мог много чего. Очередных пострадавших, сменившихся врачей, продукты для столовой… Монотонное гудение становилось все громче, и электрокар, наконец, показался. Он ехал к выезду из гаража и вез экипажи для отправлявшихся к «Айс-Доуму» «скорых». Кроме морской свинки-водителя, на нем сидели еще четыре грызуна-медбрата: два бурундука, крыса и мышь. И последний показался изобретательнице очень знакомым…

— МИТЧЕЛЛ! — закричала Гайка, бросаясь бегом вслед за электрокаром. — МИТЧЕЛЛ!

Медбрат недовольно оглянулся, решив, что вновь понадобился кому-то из начальства. Но, увидев Гаечку, тут же переменился в лице, заулыбался, крикнул водителю притормозить и, соскочив с машины, побежал ей навстречу.

— Митчелл! — обратилась запыхавшаяся Гайка к подбежавшему медбрату. — Простите, что задерживаю, но…

— Ну что вы, Мастер Гайка, для меня большая честь говорить с вами! Что я могу для вас сделать? Кстати, я безмерно счастлив, что вам известно мое имя! Это, знаете ли, вдохновляет! — весело заметил Митчелл.

— Но как же… — начала мышка и тут же запнулась, вспомнив, что их знакомство в «скорой» было «вчера». То есть, его не было… Ладно, это все неважно!

— Митчелл, вы ведь едете в «Айс-Доум»? У меня к вам огромная просьба…

— Для вас — все, что угодно!

— Вот, возьмите эти записки, — Гайка достала из внутреннего кармана комбинезона три сложенных вчетверо и подписанных крупным почерком листочка. — Их надо доставить Чипу, Дейлу и Рокфору. Они из команды Спасателей…

— Разумеется, я знаю о них! Это же они руководят спасательной операцией?

— Да-да! Передайте им это из рук в руки. Там подписано, кому какой. Сможете, Митчелл?

— Конечно, Мастер Гайка! Кстати, можно просто Митч.

— Хорошо! Я на вас надеюсь! — она протянула ему письма. Медбрат взял их вместе с ее запястьем в свою широкую ладонь и, наклонившись, припал губами к ее руке. Гайка вздрогнула и против своей воли покраснела.

— МИТЧ! Поторапливайся, а то поедем без тебя! — донесся до них гневный окрик водителя электрокара.

— Ступайте, Митчелл, — строго сказала изобретательница, высвобождая руку, и медбрат, распрямившись, побежал к уже тронувшемуся электрокару. Он на ходу запрыгнул в кузов и, обернувшись, послал Гаечке воздушный поцелуй. Она коротко улыбнулась и махнула ему в ответ. Митчелл тоже улыбнулся и так и смотрел на нее, пока электрокар не скрылся за поворотом пандуса.

«Еще одно испытание, которое я “вчера” провалила…» — подумала оставшаяся стоять посреди гаража Гайка. Еще «вчера» она обратила внимание, что медбрата зовут так же, как назывался служивший ей долгие годы домом самолет. Это действительно был знак. Напоминание. Ведь именно там она впервые увидела их…

Мышка посмотрела на свою правую руку, еще хранившую тепло губ Митчелла, и твердо произнесла вслух:

— Вы уж простите, Митчелл, но нам с вами не по пути!

Сказав это, она облегченно вздохнула и вытерла ладонь вынутой из кармана промасленной тряпкой.

* * *

Чип нервничал и злился. Несмотря на проходившие через лагерь толпы спасенных зверей, ему казалось, что операция стоит на месте. Они уже дошли до середины восьмого и четвертого секторов, но дальше начинались сплошные завалы и огонь. Теперь прогресс Спасателей напрямую зависел от успехов пожарных-людей, и Чипу это очень не нравилось. Не нравилось настолько, что просто выводило из себя. Стоны и крики проносимых через лагерь раненых, напряженное ожидание момента, когда, возможно, потребуется срочно переносить палатки в другое место; постоянные перебранки с командиром псов-спасателей Вейдером только подливали масла в огонь. Однако, несмотря на все это, Чип ощущал доселе невиданный эмоциональный подъем. Все-таки это была их первая настоящая, полномасштабная спасательная операция, по сравнению с которой все прошлые приключения казались лидеру Спасателей играми в песочнице. Неудивительно, что он старался ничего не упустить, все проконтролировать и во все вникнуть. Правда, чем глубже он вникал, тем больше убеждался, что его окружают сплошь олухи и простофили, не способные не то что организовать что-нибудь самостоятельно, а хотя бы простейшее поручение исполнить! Даже к самоотверженной работе Дейла, Рокфора и Вжика у него была целая куча претензий, а уж к лидерам групп, отобранным им из числа не нюхавших пороху работников спорткомплекса, и подавно. Даррену, как непосредственному заместителю Чипа, доставалось особенно сильно.

— ДАРРЕН! — кричал лидер Спасателей не своим голосом на дрожащего, как осиновый лист, пожарного инспектора. — Вы что там все, вообще ни на что не способны?!

— Никак нет, командир!.. То есть, да, командир!.. То есть, способны…

— Не вижу! В упор не вижу! Кто придумал тащить пострадавших через задымленные помещения к ближайшему к лагерю выходу?

— Не знаю, сэр…

— Да что вы там все вообще знаете?! Это же Э-ЛЕ-МЕН-ТАР-НО! У нас что, один выход из комплекса?! Да я их сегодня столько проделал, что все здание скоро рухнет! Неужели…

— МИСТЕР ЧИП! МИСТЕР ЧИП! — донесся до них издалека чей-то крик. Чип обернулся и увидел бегущего к ним со всех ног медбрата.

— Я — командир Чип! Что вам нужно?

— Меня зовут Митчелл, я из Малой Городской больницы. У меня для вас письмо от Мастера Гайки…

При одном упоминании ее имени у Чипа внутри словно щелкнул переключатель. Его нахмуренное в течение многих часов лицо разгладилось, на губах впервые за очень долгое время заиграла тень улыбки. Он взял протянутый ему маленький белый листочек и почувствовал, как по всему телу разливается излучаемое им тепло.

— Спасибо…

— Не за что. Не подскажете, где я могу найти мистера Дейла и мистера Рокфора?

— Поищите там, в лагере… — Чип махнул в сторону разбитого под кабиной крана палаточного городка и, когда медбрат отошел, развернул принесенную им записку.

«Дорогой мой Чип!

Я знаю, что тебе и ребятам очень тяжело. Что ты работаешь на пределе, не жалея сил и средств. Знай, что твои усилия не пропадают даром. Мне это известно лучше, чем кому бы то ни было, поверь. Счастье на лицах тех, кто считал своих родных погибшими, а оказалось, что это не так, невозможно передать словами. Ты и ребята — молодцы! Вы самые лучшие! Именно поэтому я прошу тебя — береги себя. Не позволяй огню и дыму погубить свою душу! Ты нужен мне такой, как есть. Пожалуйста, Чип, держись! Помни — я рядом с тобой. Всегда рядом с тобой...»

Словно пелена закрыла от Чипа буквы и слова, заставив их сливаться в одно целое. Сначала он подумал, что это налетело облако выхлопных газов из трубы крана, но тут на листок что-то капнуло, потом еще раз, и бурундук понял, что это слезы. Его слезы. Перед его мысленным взором, словно пробившись сквозь туман, возник чарующий образ золотоволосой мышки. Он солнечным лучом прорезал тучи скопившейся за день злости и затмил собой все ужасы, все инфернальные картины, на которые Чип насмотрелся в разрушенном ледовом дворце. Лидер Спасателей словно наяву услышал ее звонкий голос, читающий написанные ее рукой слова и впечатывающий их в самое его сердце, освобождая его от тьмы…

— Командир, сэр, что с вами? — спросил Даррен, испуганно глядя на вытирающего глаза рукавом куртки Чипа.

— Ничего, Даррен… — пробормотал Чип. — Все хорошо… Извини меня, пожалуйста…

— За что, командир?

— За все, Даррен. Я… не должен был разговаривать с тобой, со всеми вами таким тоном. Мы делаем одно дело. Вы молодцы. Вы все просто молодцы. И ты молодец. Я знаю, что у вас нет опыта. Представь себе, у меня его тоже нет…

— Что вы такое говорите, командир? Вы же профессионал! Вы мастер! Вы…

— Спасибо, Даррен, но… — Чип положил руку на плечо своего заместителя и после небольшой паузы продолжил:

— Для меня это ведь тоже первая такая операция!

— Не может быть, командир! Вы же столько всего знаете и умеете…

— Да ладно… — отмахнулся Чип. — Это так, импровизация… А что касается твоего вопроса, то поступайте так: выводите пострадавших через ближайший к ним выход, а потом ведите в лагерь по известному вам маршруту эвакуации. Так гораздо удобнее и быстрее. Да, и не собирайтесь большими группами — так только увеличивается риск, что кто-то попадет под машину. Хорошо, Даррен?

— Конечно, командир, сэр!

— Зови меня Чип. Просто Чип. Идет?

— Хорошо, ком… Чип!

— Молодец, Даррен! Иди! Я верю в тебя!

— Спасибо, Чип!

Просиявший Даррен побежал к «Айс-Доуму» так, словно у него выросли крылья, а Чип продолжил чтение.

«Я хочу кое о чем попросить тебя, Чип. В своем сне я видела, как один из псов-спасателей, Оби, погибает под обвалом в третьем секторе. Ты должен предотвратить это! Найди Оби и предупреди его! Я надеюсь на тебя, Чип! Ты моя единственная надежда!

Гайка»

— Я не подведу тебя, Гаечка! — выкрикнул Чип. Он сунул ее письмо в нагрудный карман, поближе к сердцу, и бросился к гиротанку.

* * *

Вернувшись из очередной поездки по набившему оскомину «красному» коридору, Дейл устало слез с рейнджермобиля и пошел к сифону с выкачанной из резервуара соседней пожарной машины водой. Холодный поток должен был унести вместе с собой не только дорожную пыль, но и одолевавшую Дейла сонливость. Учитывая, что за сегодня он намотал уже около сотни кругов, а заснул только в два, если не в три, часа ночи, было вообще удивительно, как он стоит на ногах. Но что-то его держало. Какой-то стержень, которого у него доселе не было. Он ведь еще никогда не оказывался в ситуации, когда от его действий настолько непосредственно зависели чьи-то жизни. Хотя за время своего существования команда Спасателей совершила очень много героических дел и спасла множество жизней, никогда еще Дейл так остро не ощущал свою ответственность. Ведь пострадавшие животные были тут, рядом. Он воочию видел их боль и страдания. И видел в их глазах надежду. На него и его машину. И Дейл держался. Он ездил на предельной скорости, проскакивая в такие узкие щели между людьми и техникой, в которые, казалось, не пролетит и муха. Хотя с каждым заездом бурундук все больше убеждался, что весь мир сошел с ума. Другого объяснения тому, что в кабины бульдозеров посадили пилотов «NASCAR», он не находил…

— Мистер Дейл! — окликнул его один из помощников Даррена. — У нас еще трое, нуждающихся в срочной доставке!

— Усаживайте их, сейчас поедем! — ответил Дейл, отфыркиваясь и усердно протирая слипавшиеся глаза.

— Мистер Дейл?

— Да иду уже, иду… Ой! — Дейл осекся, увидев перед собой незнакомого медбрата. — Привет! Вы тоже с нами?..

— Нет, у меня для вас письмо от Мастера Гайки из Малой…

— От Гайки?! Мне?! Давайте сюда… Нет, подождите, я вытру руки… Где это чертово полотенце?!!

— Вы на нем стоите, мистер Дейл.

— Ой, правда? Надо же… Не уходите никуда! — Дейл заметался, не зная куда бежать, но тут его осенило, и он стал резво вытирать руки и лицо гавайкой. К чести Митчелла, это душераздирающее зрелище он перенес стоически.

— Все, все, я готов! Где оно?! Где?! — Дейл аж подпрыгивал от нетерпения.

— Вот, возьмите, — Митчелл протянул Дейлу записку и еле успел отдернуть руку, которая имела все шансы быть оторванной. — Кстати, не подскажете, где мистер Рокфор?

— Он должен быть вон там, у самолетов. Видите?

Глаза Митчелла округлились:

— У САМОЛЕТОВ? У вас и самолеты есть?..

— Конечно! — гордо ответил Дейл. — Наша Гайка — гений! Она все умеет!

— Да, действительно… — протянул Митчелл. Мечтательное выражение его лица Дейлу очень не понравилось. Бурундук моментально нахохлился и двинулся на медбрата, который, увидев это, пробормотал «извините, я спешу» и поспешно ретировался. Дейл проводил его сердитым взглядом, но, вспомнив про зажатый в руке листик, моментально переменился в лице и развернул его.

«Милый Дейл!

Я знаю, как тебе тяжело. Знаю, что бесконечные разъезды вконец утомили тебя, что ты все время находишься под стрессом, ощущая огромную ответственность за жизни вверенных тебе зверей. Так вот, я хочу, чтобы ты знал: ты молодец. Вы все молодцы. Благодаря вам и только вам многие звери, уже мысленно простившиеся со своими родными и близкими, которых считали погибшими, вновь обрели их. Вы этого не видите, а я вижу. Держись, Дейл. Я знаю, на самом деле ты очень чувствительный и очень добрый. Оставайся таким, пожалуйста. Ради меня…»

— Боже… — прошептал готовый расплакаться от счастья Дейл. — Я… Я нужен ей… Она… Она меня… Боже, Боже, Боже…

«А теперь, Дейл, самое главное. В своем сне я видела, как ты везешь в Малую Центральную раненого по имени Морган. Я знаю, что самая короткая известная тебе дорога проходит через 2-ой Крысиный переулок. Но ты не знаешь, а я знаю, что он перегорожен стеной. Там рядом идет строительство, и несколько соседних проходов перекрыли. Но есть другой, более короткий путь. На обороте — карта. Ты поедешь по обозначенному на ней маршруту и вовремя довезешь Моргана до больницы. Его спасут. Обязательно спасут. Я знаю…»

— Мистер Дейл!.. Мистер Дейл!..

Дейл поднял глаза от подрагивавшего в его руках листочка и увидел Даррена в сопровождении двоих бурундуков-добровольцев с носилками, на которых лежал кто-то сильно обожженный.

— Мистер Дейл… — запыхавшийся заместитель Чипа еле ворочал языком.

— Кто это? — дрожащим голосом спросил Дейл, хотя уже знал ответ на этот вопрос.

— Это Морган, он из бригады десятого сектора. Он сорвался с балки в огонь! Он умирает! А «скорых» из Центральной городской сейчас, как назло, нет, все или разъехались, или только загружаются! Вот я и подумал, может, вы сможете сами…

«Гаечка, ты гений! Ты точно ясновидящая! Я не подведу тебя!» — мысленно пообещал Дейл, а вслух произнес:

— Ну что вы стоите?! Кладите его на рейнджермобиль, срочно!

Запихнув заветный листик в карман, Дейл на всех четырех кинулся к машине. Даррен и остальные последовали за ним.

* * *

«А этот отец Скотт — отличный парень! По нему этого не скажешь, но рукопожатие — как у старого солдата. Интересно, чем он занимался до того, как надел рясу?» — размышлял Рокфор, крутясь юлой под струей холодной воды из сифона. Вжик, уже смывший с тела и одежды все, имевшее отношение к пожару, отдыхал на крыле Самолета. Хотя раньше у крошечного Спасателя были периоды, когда он чувствовал себя не таким нужным и полезным, как остальные, сегодня был явно его день. Его распирала гордость оттого, что ему доверили управлять Самолетом, и он старался вовсю. Иногда он, правда, чересчур увлекался, доказательством чего были оплавленный корпус и лопнувший гелиевый шарик вверенного ему крылатого ветерана.

Живительная влага настолько сильно и приятно контрастировала с раскаленным воздухом над разрушенным «Айс-Доумом», что Рокки тоже позволил себе на минутку отвлечься от мирских проблем. Тем более что они и так продвигались вперед ударными темпами. Утренние старания Гайки не прошли даром: и «Крыло», и Самолет работали великолепно, слушаясь штурвала буквально с пол-оборота и, казалось, наперед угадывая пожелания пилота. Рокки толком даже налетаться не успел, а все пострадавшие с верхних ярусов были эвакуированы и отправлены кто домой, кто в больницу.

За этим увлекательным занятием силача и застал Митчелл. Он деликатно кашлянул, но Рокфор сейчас был недосягаем, как во время сырных приступов. Тогда медбрат решил дождаться окончания сеанса сифонотерапии, но тут к нему подбежал один из членов бригады четвертого сектора, возле которого остановилась его «скорая», и сказал, что его уже ищут, и ему срочно надо возвращаться к машине. Митч грустно посмотрел на последний белый листочек. Он обещал прекрасной мастерице вручить ее письма из рук в руки, но совать записку под воду было неразумно, ждать он не мог, а проявить настойчивость опасался. Кто знает, как отреагирует эта огромная австралийская мышь, если его прервут? Мистер Дейл вон чуть с кулаками на него не бросился… Тут Митчелл заметил лежащий рядом на скамеечке летный шлем, явно принадлежащий адресату, и понял, что это то, что нужно. Он аккуратно засунул конвертик под шлем, чтоб его часом не сдуло, и побежал к четвертому сектору. Мистер Рокфор обязательно найдет и прочтет это письмо, ведь не заметить его было невозможно…

Но в такой день, как сегодня, было возможно все.

Рокки на ощупь закрыл воду и потянулся за полотенцем, чтобы промокнуть глаза. Но полотенца на месте не оказалось.

— Ну вот, ничего нельзя без присмотра оставить! — сердито сказал Рокфор. Он сгреб пятерней летный шлем и обнаружил под ним что-то бумажное. «О! Сойдет!» — решил Рокки. Он промокнул лоб и глаза листиком и пошел к черным от копоти самолетам.

— Вжик, старина! — позвал австралиец, и встрепенувшийся Вжик подлетел к давнему товарищу.

— Не устал, Вжик? Как ты смотришь на еще пару кружочков для профилактики?

Вжик громко запищал.

— Согласен, дружище. Перекусить было бы неплохо. Но тем, кто еще может оставаться там, — Рокки кивнул в сторону разрушенных секторов, — еще хуже. Полетели! Спасатели…

— …вперед! — закончил за него Вжик, и они помчались к своим машинам.

Жар, казалось, немного спал. Рокфор не знал, чем именно это объясняется — действиями пожарных или последствиями душа — но ему это определенно нравилось. Напевая в усы бравурный марш боевых кенгуру, он вел «Крыло» сквозь облака дыма к самому краю восьмого сектора, где здание комплекса резко обрывалось, и начиналась геенна огненная.

Рокки в очередной раз перецеловал все свои амулеты, сменил летные очки на противогаз и направился прямиком в дым. Он намеревался пролететь над килем упавшего «Боинга», долететь до середины четвертого сектора, там развернуться и тем же путем вернуться на базу. Лететь дальше смысла не было, так как третий сектор был изучен, излазан, изъезжен и излетан вдоль и поперек. Спасать там было больше некого.

Благодаря тому, что чуть впереди и правее летел истово орудующий усовершенствованной воздуходувкой Вжик, а на снабженную специально подобранной Гаечкой противодымной лампой фару «Крыла» подавалось максимальное напряжение, Рокфор еще издалека увидел киль упавшего самолета и легко перелетел через него. Вжик, решивший, как все нормальные герои, пойти в облет, поотстал, но Рокфор решил не дожидаться его. Вылетев на сравнительно чистое небо, он сунул руку в карман за платком, но вместо него нащупал бумагу. «Это еще что такое?» — подумал он, вынимая влажный помятый листочек. Тот самый, который он нашел под шлемом и машинально, по старой привычке путешественника, сунул в карман, чтоб добро не пропадало. Рокки снял противогаз и поднес листик к лицу, чтобы отереть им пот, но вдруг разглядел на нем буквы. Заставив «Крыло» зависнуть на месте, австралиец включил подсветку приборной доски и стал читать. Хотя после контакта с его мокрым после душа лицом чернила местами поплыли, он все же смог разобрать практически все:

«Дорогой Рокки!

Спасибо, что поверил мне и помог убедить ребят остаться дома. Даже не знаю, удалось ли бы мне спасти их без твоей поддержки. Но в своем сне я видела не только это. Я видела, как ты летишь над “Айс-Доумом”, высматривая все еще остающихся там пострадавших. Видела, как один из твоих амулетов падает на пол, как ты наклоняешься за ним, как в этот момент в “Крыло” бьет струя водомета, и самолет падает в огонь. Я прошу тебя: когда Чип пошлет тебя в последний, контрольный облет — не лети. Откажись. Покажи ему мое письмо. Он поймет…»

«Крыло» тряхнуло, и Рокки услышал глухой стук. Он посмотрел вниз и с ужасом обнаружил, что самый большой и самый главный амулет, висевший у него на шее, сорвался с цепочки и укатился под педали второго пилота. Рокки, задрожав, перегнулся через борт самолета и посмотрел вниз.

Прямо в раструб направленного на него пожарного водомета.

Последующие события Рокфор наблюдал, как в замедленной киносъемке. Его руки потянулись к штурвалу и переключателю режима полета. Двигатели начали ме-е-е-е-е-дленно поворачиваться. Водомет извергнул струю воды, которая Рокфору казалась стремительно увеличивающейся в размерах пастью огромной рыбы. «Крыло» вздрогнуло и поползло вперед. Вода приблизилась вплотную, и Спасатель уже различал отдельные капли и водяные пылинки, окружавшие струю, словно космическая пыль — ядро кометы. Струя подходила все ближе и ближе, вдруг начала искривляться, будто уклоняясь от столкновения с самолетиком, и, в конце концов, прошла в считанных долях дюйма за хвостом «Крыла Спасателей» и устремилась дальше вверх, в черное ночное небо. Рокки, как завороженный, смотрел на нее, но тут все вокруг сорвалось с места и побежало вперед. Струя начала стремительно удаляться, словно из ниоткуда донесся дикий рев двигателей, и Рокфор понял, что несется на бешеной скорости уже где-то над серединой площади. Он развернул «Крыло» и завис в воздухе, с безопасного расстояния наблюдая за чуть не погубившим его потоком воды. Он не сразу заметил зависший рядом Самолет Спасателей, и лишь громкое взволнованное жужжание Вжика вывело его из оцепенения.

— Спасибо, старина. Я в норме… — ответил старому другу Рокки, не отрывая глаз от струи, словно ожидая, что она снова направится на него. — Нет-нет, это не у меня отменная реакция, это у Гаечки дар ясновиденья. Если бы не она, даже боюсь представить, что бы со мной было… Ладно, Вжик, полетели обратно. Хватит на сегодня впечатлений… Да-да, и поесть, правильно! Что-то, чувствую, у меня аппетит на нервной почве разыгрался!..

* * *

— Ну, где вы все, где? — вопрошал Чип, оглядываясь по сторонам. Во время своих предыдущих поездок он постоянно натыкался если не на самого Вейдера, то на других псов-спасателей. Но сейчас они все будто сквозь землю провалились. И как тут не стать суеверным…

НАКОНЕЦ-ТО!

Чип резко вывернул руль и направил гиротанк туда, где между двумя пожарными машинами мелькнула красно-белая куртка. Взяв чуть правее, он чуть не выскочил прямо под ноги группе спасателей-людей, рядом с которыми шел палевый лабрадор-ретривер. Но тормоза гиротанка сегодня работали просто фантастически, позволяя тяжелой машине совершать казавшиеся совершенно невозможными маневры. Так получилось и на этот раз, и бронированный динозавр затормозил буквально в паре футов от опешившего пса.

— Простите! — крикнул Чип, высунувшись из танка. — Вы случайно не из отряда Вейдера?

— Да, — кивнул пес, — он мой командир.

— Скажите, где я могу найти Оби?

— Его бригада отправилась в третий сектор.

«ТРЕТИЙ СЕКТОР…»

— Давно?! Куда именно?! На какой этаж?!

— ЛЮК! — обернувшись, крикнул один из спасателей, по-видимому, хозяин лабрадора. — Ты чего там застрял? Ко мне!

— Минут двадцать назад. Они должны были обследовать два первых этажа. Точнее сказать не могу. Извините, меня зовут, — скороговоркой выпалил Люк и побежал догонять свою группу.

— Спасибо! — крикнул ему вдогонку Чип и направился к третьему сектору. «Только бы успеть, только бы успеть…» — повторял он про себя, подавая на фен предельную мощность. Доехав до третьего сектора, он направил гиротанк в одну из выбитых им сегодня вентиляционных решеток и уже очень скоро оказался в вестибюле первого этажа. Чип заглушил фен и прислушался. Сверху, из широкой трещины в потолке, доносились голоса и стук инструментов. Бурундук подъехал к мраморной колонне, участок потолка возле которой обвалился и, перейдя в режим гиромобиля, забрался на второй этаж. На сей раз обошлось без долгих поисков, так как он вылез из дыры прямо перед носом у рыжего лабрадора-ретривера.

— Простите, вы случайно не Оби?

— Нет, я Чуи. Оби работает там, дальше по коридору…

— Срочно найдите его и скажите, чтобы уходил оттуда! — закричал Чип. — Все отсюда уходите! Сейчас все рухнет!

— С чего бы это?

— Я знаю! Я… — Чип осекся, поняв, что, если он сошлется на вещий сон Гаечки, ему вряд ли поверят. Пришлось импровизировать. — Я был на третьем этаже! Там все потрескалось и вот-вот обвалится!

Охваченный ужасом Чуи бросился вглубь помещения, перепрыгивая через кучи обвалившихся фрагментов стен и потолка. Чип при помощи пары несложных маневров отцепился от колонны и поехал за ним. Он увидел, как пес, вихрем пронесшись мимо разбирающих завалы людей, юркнул в одно из подсобных помещений, едва не сбив с ног стоявшего перед дверями пожилого спасателя со свернутым поводком в руке.

— Что с твоим псом, Макс? — крикнул тот, проводив Чуи недоуменным взглядом.

— Не знаю, Фрэнк, он как с цепи сор…

Окончание реплики спасателя потонуло в грохоте. Дверной проем окутался облаком белой пыли, а когда оно рассеялось, то стало понятно, что потолок помещения полностью обвалился.

— БОЖЕ МОЙ! ОБИ! НЕТ! — закричал пожилой спасатель, и начал разбрасывать завалившие двери камни. Но тут все вокруг заходило ходуном, и люди кинулись прочь. Макс и еще один спасатель силой тащили рвавшегося к дверям Фрэнка. Со всех сторон осыпалась штукатурка, по потолку бежали трещины. Чип, в оцепенении смотревший на заваленные двери, встрепенулся, завел гиротанк и направил его в дыру, из которой появился. Не успел гиротанк скрыться в проломе, как потолок рухнул. Всю конструкцию тряхнуло, и присоска, удерживавшая гиротанк на колонне, с хрустом оторвалась. Тяжелая машина еще не начала падать, а Чип уже включил смену режима, и преобразившийся на лету гиротанк ударился об пол колесами. Доска жалобно скрипнула, но все остальное, кажется, не пострадало. Чип уже собрался перевести дух, но тут начал рушиться и потолок первого этажа тоже, и ему пришлось снова рвать с места. Он еле вписался в проделанный им проход и выскочил на улицу, окруженный облаком строительной пыли. Чуть не сбив пробегавших мимо пожарных и едва не врезавшись в бульдозер, он затормозил под установленным прямо напротив краном. Отовсюду раздавались взволнованные крики. Бурундук вылез из люка и посмотрел назад, на окутанный густой пеленой третий сектор. Справа от него из дверей показалась группа спасателей. Покрытые с ног до головы штукатуркой, они медленно шли, то и дело озираясь на шедших последними не скрывавшего слез Фрэнка и поддерживавшего его Макса, тоже потерявшего под обвалом четвероногого коллегу и друга.

Чип медленно сел на край крыши гиротанка. Его сердце разрывалось, по щекам текли слезы. Ему хотелось выть и грызть стальной корпус при мысли о том, что он подвел Гаечку, что не выполнил ее просьбы, не оправдал ее надежд. Более того, он не только не спас Оби, он еще и Чуи погубил… Лидер Спасателей закрыл лицо руками и уронил голову на лежащую на коленях каску.

— Я не смог… — бормотал он сквозь слезы. — Я подвел тебя, Гаечка… Это из-за меня… Это моя вина… Я не смог спасти Оби… Я убил Чуи… Я больше не Спасатель… Я убийца, а не Спасатель…

Он уже не помнил, когда последний раз по-настоящему плакал. Он даже успел забыть, каково это.

Теперь вспомнил…

— ВОТ ТЫ ГДЕ! НУ, ВСЕ, МОЛИСЬ!

Громоподобный голос прозвучал настолько неожиданно, что бурундук на секунду замер. Шагов он не слышал, поэтому решил, что у него начинаются галлюцинации. Но, подняв искаженное скорбью лицо, Спасатель увидел прямо перед собой широкую морду черного лабрадора-ретривера с двумя полосками седой шерсти. Это был Вейдер. Сейчас место наигранно равнодушного выражения, к которому Чип уже успел привыкнуть за время их частых встреч, занял звериный оскал. Из-за того, что Чип сидел на гиротанке, он оказался как раз на одном уровне с глазами командира псов-спасателей.

— Что вам нужно?.. — чуть слышно спросил Чип.

— ЧТО НУЖНО МНЕ?! — прошипел Вейдер, наклоняясь к Чипу и едва не касаясь его лица своими клыками. — Послушай, ты, мелочь! Я долго терпел твои выходки, но смерть Оби и Чуи я тебе не прощу! Я видел, как ты влетел на этой чертовой жестянке внутрь, а через минуту все рухнуло! Что ты там сделал?! Зачем?!

— Командир Вейдер, вы заблуждаетесь, — тихо, но твердо ответил Чип.

— ЧТО?! ЧТО ТЫ СКАЗАЛ?!

— Я действительно, как вы изволили выразиться, влетел туда…

— Попробовал бы ты это отрицать!

— …но лишь затем, чтобы предупредить о готовящемся обвале!

— Что?! — черный лабрадор зычно и зло захохотал. — И ты, жалкий клочок шерсти, ждешь, что я тебе поверю? Ничего поостроумнее придумать не мог?! А ты еще и лжец, каких мало! Что, характера не достает признать свою вину? Или мы для этого слишком гордые? Так я эту гордость мигом…

И Вейдер занес лапу для сокрушительного удара. Чип посмотрел на вздыбившуюся шерсть, на оскаленные клыки, на огромные блестящие когти, на горящие адским пламенем глаза. Перед ним был не Вейдер. Перед ним была сама Смерть…

Уж лучше она, чем жизнь с клеймом убийцы.

Чип поднялся на ноги, одним движением отер лицо рукавом и отшвырнул каску, после чего посмотрел Вейдеру прямо в налитые кровью глаза.

— Что ж, командир Вейдер. Вот он я!

Пес опешил, хоть виду и не подал. Этот бурундук его не боялся. Это была не бравада, не блеф — за свою жизнь Вейдер научился безошибочно распознавать и то, и другое. В глазах бурундука он видел все: горе, печаль, холодную решимость, сожаление о случившемся, наконец. Но только не страх. Его не боялись. Вообще…

Впрочем, это ничего не меняло.

Вейдер размахнулся, и Чип понял, что это конец.

— Прощай, Гаечка… — еле слышно произнес он. — Прости меня…

Вдруг Чип услышал пробившийся через царящий на площади шум собачий лай. Повернувшись на звук, бурундук увидел, как из окутавшей третий сектор густой пелены медленно выплывают два силуэта. Два пса-спасателя в полной экипировке, с противогазами и кислородными баллонами, но неестественно, мертвенно белые. Несмотря на это, Чип узнал в одном из них Чуи. Но, если один из них Чуи, то второй — Оби. Они пришли с того света. За своим убийцей. За ним. А может, он их видит, потому что уже умер? Ну, конечно! Вейдер уже нанес удар, и теперь его бездыханное тело лежит на крыше ставшего катафалком гиротанка, а душа парит над заполненной людьми и техникой площадью…

Чип перевел взгляд на Вейдера. Черный лабрадор все так же возвышался над ним с занесенной в смертоносном замахе лапой. Но он смотрел не на бурундука. Он смотрел на проносившихся мимо в белесой дымке Оби и Чуи.

«Он их тоже видит!» — понял Спасатель. Но если так, то…

— ОБИ! ЧУИ! — закричали Фрэнк и Макс и бросились навстречу псам. Они присели на колени и, когда подбежавшие псы положили передние лапы им на плечи, обняли их. Остальные члены спасательной бригады хлопали в ладоши и радостно смеялись, глядя на эту трогательную сцену возвращения своих считавшихся безвременно погибших четвероногих соратников. Оби и Чуи, виляя хвостами, облизывали лица своих радостных напарников-людей и елозили лапами по их бело-красным курткам, оставляя на плотной ткани следы когтей и пятна белой строительной пыли, которой они были покрыты с голов до кончиков хвостов…

— Что ж, коротышка, кажется, сегодня твой счастливый день! — услышал Чип хриплый голос Вейдера.

— Думайте, что хотите, командир Вейдер… — отмахнулся Чип, обессилено опускаясь на броню. — Думайте, что хотите… Но я действительно хотел помочь!

— Знаешь что, грызун, я многое могу вынести, но ложь на дух не переношу! — рыкнул Вейдер. — Будешь упорствовать — искалечу так, что…

— КОМАНДИР ВЕЙДЕР! СТОЙТЕ! — послышался крик, и черный пес, снова занесший лапу, обернулся. К ним бежал Чуи.

— Командир Вейдер! Подождите! Не делайте этого!

— Ты что, Чуи, из ума выжил?! Этот прохвост чуть не погубил тебя, Оби и всю бригаду! Он…

— Нет, командир! Послушайте! Он спас нас!

— Что ты несешь?! Белены объелся?! — хотя речь Вейдера звучала устрашающе, в ней явственно слышались нотки сомнения. И Вейдер понимал это, поэтому повысил голос скорее в целях самоуспокоения, дабы вновь обрести былую уверенность.

— Это он сказал мне, что на третьем этаже все потрескалось и вот-вот обвалится! И все именно так и произошло! Мы с Оби еле успели выбежать из комнаты, как потолок рухнул! Если бы не он, Оби бы убило! Это правда, командир!

Чуи замолчал, переводя сбившееся от бега и громкой речи дыхание. Вейдер медленно опустил лапу. Он посмотрел сначала на Чуи, потом — на Чипа. Его гнев постепенно прошел, а его место заняло чувство, которое, как ему казалось, невозможно испытывать к кому-то более мелкому, чем ты сам.

Благодарность.

— Послушай, как-тебя-там…

— Чип, — ответил лидер Спасателей.

— Чип, значит… Похоже, Оби, Чуи и я перед тобой в долгу…

— Пустяки, — ответил Чип. — Это наша работа!

Вейдер хохотнул.

— Да, теперь я, пожалуй, с этим соглашусь… Ладно, нам пора… Если тебе или твоим друзьям когда-либо понадобится помощь, обращайтесь! Любой пес-спасатель сочтет за честь помочь!

— Благодарю, командир Вейдер. Вы, если что, тоже обращайтесь!

— Посмотрим… Кстати, можно просто Вейдер. И не держи на меня зла, ты же понимаешь…

— Ну что вы, Вейдер! — улыбнулся Чип. — Если бы я решил, что из-за вас пострадали мои друзья, я бы еще и не так разозлился бы!

— Да, наверное, — ответил черный лабрадор и, улыбнувшись, протянул Чипу лапу. Бурундук пожал ее двумя руками, и псы пошли к своим. Чип смотрел им вслед и чувствовал, как по щекам текут слезы. Слезы радости. Он лег на спину, раскинув руки, и долго смотрел в днище пожарного крана над головой. «Уже ради таких вот моментов стоит быть Спасателем!» — подумал он и счастливо улыбнулся. Потом встал, подобрал каску и спустился на землю, чтоб оценить возможные повреждения гиротанка. Но, кроме оторвавшейся присоски, на месте которой торчал обломок оси, больше ничего не пострадало. После такого падения это казалось невозможным, но, заглянув под доску, Чип понял причину. Подвеска и оси были капитально переделаны и усилены, а мощные рессоры, казалось, были способны выдержать не то что падение с высоты второго этажа, а посадку на крышу самолета.

— Какая же ты, Гаечка, умница! Спасибо тебе. За все, — нежно прошептал Чип и глубоко вздохнул. Он еще раз посмотрел на счастливых спасателей, потом забрался в кабину и поехал обратно в лагерь.

* * *

Прошмыгнув под полицейским заграждением, Дейл въехал в парк. Он старался держаться подальше от занятой суетящимися людьми и снующим туда-сюда транспортом территории, но свободного пространства в парке было далеко не так много, как ему хотелось бы, поэтому пары-тройки проездов под машинами и через палатки избежать не удалось. Впрочем, за сегодня он уже столько раз проделывал похожие маневры, что относился к этому не как к приключению, а как к неизбежной рутине. Сейчас для ярких впечатлений просто не было места. Потом — может быть, но не сейчас.

Вырулив на 110-ую Авеню, Дейл достал из кармана листик с составленной Гайкой картой. Ему потребовалось некоторое время, чтобы определить, где верх, а где низ, что лишний раз напомнило его пассажирам о бренности бытия. Но они, хоть это и казалось невероятным, все-таки ни во что не врезались. Поначалу Дейл пытался управлять рейнджермобилем, держа одной рукой руль, а другой — листочек, но остальные взбунтовались, и он, поддавшись давлению большинства, передал листик сидевшему рядом хомяку с сильно обожженной спиной и дальше ехал, следуя его указаниям. Но, хотя он безгранично доверял Гаечке, предложенный ею маршрут порой вызывал у него совсем неоднозначные эмоции…

— Там точно написано «второй поворот НАЛЕВО»?

— Да, черным по белому!

— Но это же совершенно в другую сторону… Ладно, держитесь! Как там Морган?

— Очень плох! — ответил один из сидевших сзади, и, словно подтверждая его слова, Морган натужно закашлялся.

— Скажите, чтобы крепился! Мы уже почти на месте!

Несмотря на бравый тон, на душе у Дейла скребли кошки. Лабиринт проулков, по которому они проносились, был ему совершенно не знаком. Если бы не карта, он и все остальные уже бы давно безвозвратно в нем сгинули. Они проскакивали сквозь дыры в заборах, еле протискивались в узкие щели между мусорными баками, один раз даже проехали насквозь какой-то затхлый подвал. Дорога изобиловала ямами и ухабами, пассажиров рейнджермобиля то и дело подбрасывало в воздух, и каждый раз лицо сидевшего на пассажирском сиденье хомяка искажала гримаса боли от соприкосновения обожженной кожи со спинкой сиденья. Остальным пострадавшим тоже приходилось несладко, и их вскрики и стоны оптимизма не добавляли. Но никто не протестовал. Все понимали, что их травмы — ничто по сравнению со страданиями умирающего. К тому же, они все-таки ехали вперед, чего не могли бы делать, сверни Дейл на одну из более ровных и широких, но при этом наглухо забитых автомобилями соседних улиц.

— Куда дальше?! — спросил Дейл у поневоле ставшего штурманом соседа.

— Сейчас, тут что-то неразборчиво… Какой-то котел… котелок… КОТЛОВАН!!! — истошно завопил хомяк, схватив Дейла за рукав.

— Как котлован?! Какой котлован?! Что там написано про котлован?! Читайте быстрее!!! — затараторил Дейл.

— Сейчас… «Угол наклона доски…» «Удельное давление передней оси на грунт составляет…»

— Это точно Гайка писала! — сердито пробормотал Дейл, но тут же мысленно отстегал себя плетью за то, что плохо о ней подумал. Раз написала — значит, сочла нужным! Ну, или, как вариант, немного увлеклась…

— Так, так… «За кучей мешков с цементом увидишь три большие трубы. Тебе нужно в крайнюю слева. Проезжай ее на полной скорости, не тормози ни в коем случае! Сразу за трубой начнется дощатый помост. Проехав по нему, ты перепрыгнешь котлован и окажешься…»

— ЧТООО?!! — в ужасе закричали все, кроме Дейла, который застыл с отвисшей челюстью и потому утратил способность издавать какие бы то ни было звуки. Он лишь повторял про себя «Боже, Боже, Боже…», продолжая вести рейнджермобиль, руководствуясь лишь развившимся за день инстинктом, а не органами чувств. Впрочем, не зря же незабвенный Роджер Хьюстон говорил: «Тренировка! Она помогает работе!»…

— Котлован, говорите… Доска, говорите… — наконец пробормотал Дейл и, придя в себя, громко закричал:

— Тогда держитесь!!!

Он надавил на педаль, выжимая из подсевшего за день аккумулятора все возможные амперы. Вентилятор зажужжал так натужно, что, казалось, или сгорит, или оторвется и улетит. Рейнджермобиль аж на дыбы встал, и всем, кто на нем находился, показалось, что они перевернутся. Так бы оно, скорее всего, и произошло бы, будь они на «вчерашнем» рейнджермобиле. Но Гайка, наперед зная, какие препятствия предстоит преодолевать Дейлу, тщательно отрегулировала балансировку. Поэтому машина благополучно продолжила свой путь и вихрем промчалась через водопроводную трубу. Никто даже не успел толком осознать истинные размеры представшего перед ними во всей своей красе котлована, а рейнджермобиль уже весело подпрыгивал на досках узкого, ведущего в пустоту помоста. Двадцать футов. Десять. Пять…

Отрыв!

На секунду Дейлу и его пассажирам показалось, что они зависли на месте. Потом противоположный край казавшегося бездонным котлована начал приближаться, но как-то медленно и неохотно.

— Ну же, ну! — обращаясь к рейнджермобилю, закричал Дейл. — Еще чуть-чуть! Еще пара футов…

Рейнджермобиль ничего не ответил, но котлован перелетел и, пробив насквозь несколько слоев монтажной пленки, вылетел во 2-ой Крысиный переулок буквально в нескольких шагах от перегородившей его серой бетонной стены в два этажа высотой. Дейл до предела вывернул руль влево, и рейнджермобиль, сорвав со стены здания напротив полоску мха, помчался вперед и через некоторое время выехал на пересечение Портеро-авеню и 24-ой стрит, откуда до Центральной городской больницы было уже рукой подать.

— Скажите Моргану, что уже недолго! Через минуту будем на месте! — крикнул Дейл, пристраиваясь за ехавшей к больнице «скорой». Проскочив вместе с ней через главные ворота больницы, Дейл направился в подземный гараж, к подъезду Малой центральной больницы. Еле-еле разминувшись с одним из электрокаров, Дейл остановил машину напротив обычно скрывавшей подъезд, но сейчас зафиксированной в открытом положении вентиляционной решетки. К ним сразу же бросились дежурившие у подъезда врач и два санитара с носилками.

— Вот мы и приехали! — торжественно провозгласил Дейл, выключая вентилятор.

— Спасибо вам! — пожал ему руку обожженный хомяк. — Если бы не вы, мы бы еще долго ждали машины…

— Пустяки! — ответил Дейл. Потом обернулся назад и сказал лежащему между сидений Моргану.

— Все в порядке! Здесь вам помогут!

Врач, как раз осматривавший тяжелораненого, громко крикнул санитарам:

— Состояние критическое! Пульс и дыхание практически отсутствуют! Срочно в реанимацию!

— Боже, Боже, — запричитал Дейл, соскакивая на землю и хватая врача за руку. — Он будет жить, доктор?! Скажите мне, он будет жить?!

— Мы сделаем все возможное! Спасибо за помощь, но мне пора идти! — ответил врач. Он высвободил руку и побежал догонять носилки. Дейл еще какое-то время постоял у машины, а потом на четвереньках бросился туда же.

* * *

— …Таким образом, прибор получился очень простым в эксплуатации. Единственное, что требуется делать — внимательно следить за положением ручки переключателя модуляции и состоянием индикатора генератора выходной частоты. Если эти параметры соответствуют друг другу, проблем не будет. Таблица приведена на странице 46-F инструкции и для наглядности продублирована на корпусе справа. Вот, собственно, и все! — Гайка сложила листочки и протянула увесистую кипу одному из принимавших новый аппарат врачей. Тот взял ее с благоговейным трепетом, плавно переходящим в священный ужас, и переложил на скрипнувшую под ее весом ближайшую тумбочку.

— Спасибо, Мастер Гайка! — пожал ей руку заведующий диагностическим отделением, пожилой врач-белка. — Я просто даже не знаю, как вас еще благодарить. И найдется ли вообще в этом мире что-то, сравнимое по значимости с вашей помощью!

— Господи, доктор, не стоит! — смущенно ответила мышка. — Это такая мелочь…

Гайка умолкла, увидев вихрем пронесшуюся мимо окна палаты красную с желтым узором гавайку. Она быстро попрощалась, сославшись на неотложные дела, и побежала за ней. Звать Дейла было бесполезно — он бы все равно ее не услышал в царящем в узких коридорах шуме и гаме. Оставалось бежать за ним в надежде не потерять его в толпе. К счастью, на фоне бесцветной больничной одежды его рубашка выделялась ярким пятном. Но, несмотря на это, а также на то, что бежала она изо всех сил, и что все перед ней расступались, она догнала Дейла только тогда, когда он остановился перед дверью отделения реанимации, куда его не пропустили.

— Дейл, ну как ты? — спросила Гайка, подбегая к нему. Не ожидавший услышать ее голос бурундук вздрогнул, но тут же бросился ей на шею.

— Гайка! Боже, Боже, Боже! Гаечка! — он еще не отошел от марафонского заезда по дворам и спринтерского забега по больнице, потому эмоции били через край. — Боже, Боже! Вот это была поездка… Боже, Боже… Меня не пропустили к Моргану… А я так бежал… Мне нужно знать, как он…

— Пошли, Дейл! — она схватила его за руку и потащила к дверям. Бросив дежурному санитару «он со мной!», Гайка подвела Дейла к окну палаты, в которой колдовал над умирающим Морганом медперсонал. Пострадавшего уже подсоединили к кардиографу, и на экране стоявшего в углу палаты осциллографа можно было наблюдать его сердечный ритм. Практически прямую линию, и лишь крохотные бугорки указывали на то, что сердце еще как-то работает.

Неожиданно громкий звонок заставил Дейла и Гайку закрыть руками уши. Даже здесь, за стеклом, дребезжание не давало спокойно говорить, а уж там, в палате…

— Что это такое?! — крикнул Дейл. — Что происходит?!

— Это сигнал тревоги! — ответила Гайка, показывая на теперь уже совершенно прямую линию на экране. — У него сердце остановилось!

— БОЖЕ! Он умер! Он все-таки умер! — запричитал Дейл и сел прямо на пол. — Я не довез его… Я подвел тебя…

— Успокойся, Дейл! Еще ничего не потеряно! Гляди! — мышка подняла бурундука на ноги и показала на двух медбратьев с пластинами электродов в руках, которые они прикладывали в область сердца Моргана, следуя указаниям надрывно кричавшего, дабы пробиться сквозь оглушительную трель, врача.

— Что они делают?! — в ужасе спросил Дейл. — Я видел такое в фильме про Франкенштейна! И результат мне не понравился…

— Глупенький! Это называется дефибрилляция!

— Дефир… Дифур… Чего?!

— С помощью этих пластин они пропустят через его сердце электрический ток. Тело — отличный проводник электричества, поэтому, если приложить к нему позитивный и негативный электроды, получится замкнутая электрическая цепь, и по телу пройдет мощный заряд, что, в свою очередь, вызовет резкое сокращение сердечной мышцы…

— Боже, Гаечка, остановись, а то меня сейчас… — взмолился позеленевший Дейл. Анатомические подробности были его слабым местом, а уж в сочетании с электрическим током…

— Прости, Дейл, я, кажется, немного увлеклась!

Один из медбратьев махнул рукой, и доктор дернул вниз большой рубильник. Тело Моргана дернулось. Дейл в ужасе вскрикнул и отвернулся.

— А это… Это поможет?

— Должно! — ответила Гайка, и Дейл совсем пал духом. Больше Гаечкиного «должно» его пугало только Гаечкино же «без проблем»…

— Ура! Дейл! Смотри! — возгласы изобретательницы показались бурундуку неестественно громкими, но потом он понял, что это оттого, что звонка больше не было. Дейл рывком встал на ноги и повернулся к окну. Экран осциллятора пересекала сильно изломанная, постоянно повторяющаяся кривая. Врач и медбратья облегченно утирали пот со лбов, причем непонятно было, чему они рады больше — тому, что Морган ожил, или что звонок перестал. Потом медбратья положили электроды на полку и увезли кровать с Морганом куда-то за занавеску, а врач вышел из палаты и подошел к Гаечке.

— Мастер Гайка! Спасибо вам… Ой, простите… — извинился он, видя, как мышка непроизвольно отшатнулась от его крика, и вынул из ушей беруши. — Этот звонок, видите ли… Его одного хватит, чтобы пациент ожил!

— Господи, доктор, простите! Я не рассчитала мощность… Но я все исправлю!

— Не беспокойтесь, Мастер, вы и так столько для нас сделали! Пожалуйста, отдохните. Вам просто необходим отдых, это я вам как врач говорю! А мы пока обойдемся затычками! Надо только не забывать их вынимать… Спасибо вам еще раз!

Врач пожал мышке руку и направился по коридору вглубь больницы.

— Ну вот, Дейл, видишь, все хорошо! — обратилась Гайка к другу, продолжавшему заворожено смотреть на скрывшие Моргана занавески. От этих ее слов бурундук словно пробудился ото сна и с радостными криками пустился в пляс прямо посреди коридора. Потом подбежал к мышке, обнял ее за талию и приподнял над полом. Она весело взвизгнула и, засмеявшись, положила руки ему на плечи. Дейл тоже засмеялся и закружился по коридору уже вместе с ней. Развевавшиеся от быстрого вращения волосы мышки окутали бурундука, и он, казалось, находился под волшебным золотым зонтом. Дейл неотрывно смотрел на Гаечку, купаясь в ее голубых глазах, словно в чистом горном озере. Гаечка смотрела на него и убеждалась, что не зря потратила все утро на поиски кратчайшего маршрута. Перед ней был тот самый Дейл, которого она знала. Ее Дейл. У него все получилось. Он победил. Он довез Моргана и остался прежним. И ее радости не было предела.

Они все кружились и кружились, и их звонкий смех эхом разносился по лабиринту больничных коридоров. И хотя оба чувствовали, что находятся в учреждении, где следует соблюдать тишину, продолжали смеяться. Им было хорошо вместе, и никто и ничто не могло помешать им. Ни расставленные вдоль стен скамейки, об которые Дейл то и дело чуть не спотыкался. Ни другие звери, проходившие по коридору. Кто-то, увидев их, отводил взгляд, а кто-то смотрел долго и вздыхал, вспоминая самый светлый момент своей жизни…

— Спасибо тебе, Гаечка! — сказал Дейл, осторожно ставя мышку на пол. — Если бы не ты… Даже не знаю, что бы со мной было, если бы Морган умер…

«Зато я знаю…» — подумала Гайка, а вслух сказала:

— Это ты молодец, Дейл! Ты спас его!

— Конечно, я же Спасатель, в конце концов! — пафосно произнес бурундук и молодецки поиграл бровями. Но тут его взгляд упал на висевшие на стене часы, и он ужаснулся:

— Боже, мне уже пора! Прости, что приходится так скоро покидать тебя…

— Ничего, Дейл, все хорошо! Поезжай, ты там нужен!

— Что ж, Гаечка, счастливо! — и он побежал по коридору.

— Стой, Дейл! — закричала ему вдогонку изобретательница. — Не туда! Выход в другой стороне!

— Что, правда?.. — остановившись, почесал голову Дейл. — Что-то я совсем запутался. Тут все такое одинаковое!

— Давай, я тебя провожу! А то еще заблудишься!

— Право, не стоит… — начал Дейл, но когда Гайка взяла его за руку, протестовать не стал. — Впрочем, если тебя не затруднит…

И он пошел рядом с ней, лишний раз убеждаясь в том, насколько все-таки иногда лучше не знать, где выход.

* * *

Не успел Чип остановить гиротанк и спуститься на землю, как к нему подбежал Даррен. Пожарный инспектор валился с ног от усталости и переживаний, у него под глазами пролегли глубокие тени, но выражение лица было сосредоточенным и прямо светилось готовностью проработать еще ровно столько, сколько потребуется, а то и больше.

— Как дела, Даррен?

— Все в полном порядке, Чип. Все эвакуированные пострадавшие отправлены в больницу. Морган, один из членов бригады десятого сектора, серьезно пострадал, а подходящих «скорых» не было, поэтому я попросил мистера Дейла доставить его. Он еще не возвращался. Мистер Рокфор и мистер Вжик ожидают вас в лагере. Это все.

— Спасибо, Даррен! — Чип похлопал своего заместителя по плечу. — Мой тебе совет — отдохни.

— Но вы же не отдыхаете, Чип…

— Не надо этого «вы», Даррен. И потом, кто тебе сказал, что я не отдыхаю? Знаешь, как в гиротанке сладко спится?

Даррен понял, что Чип шутит, и широко улыбнулся. Спасатель улыбнулся в ответ, но строго сказал:

— Не заставляй меня приказывать тебе, Даррен. Поспи. Пожалуйста.

— Хорошо, Чип, раз вы… раз ты так говоришь…

— Вот и славно. Спокойной ночи! — и Чип пошел искать Рокфора. Долго искать старого друга ему не пришлось, так как бурундук сразу пошел на запах сыра. Когда он откинул полог палатки-столовой, его взору предстал широкий раскладной стол с двумя выдвижными скамейками, заваленный всевозможной снедью. Когда-то заваленный, потому что сейчас от большей части продуктов остались лишь огрызки, косточки, обертки или просто светлые воспоминания.

— РОККИ! — воскликнул Чип, и из-за кучи объедков показалась голова австралийца, выскребавшего из привезенной из штаба кастрюли сырной похлебки последние кусочки.

— Привет, Чип! Садись, угощайся! Надеюсь, ты не возражаешь, что мы тут с Вжиком немного…

— НЕМНОГО?! Рокки, да ты съел почти все наши припасы!

— Ну, во-первых, не я, а мы! — поправил друга Рокфор, хотя одного взгляда на Вжика и сравнения его размеров с объемами кучи было достаточно, чтобы заподозрить, что долей съеденного Вжиком можно было пренебречь, как абсолютно малой величиной. — А, во-вторых, у меня на нервной почве всегда такой аппетит пробуждается! Особенно после пребывания на грани жизни и смерти!

Чип, разгребавший наваленную на столе кучу в поисках хоть чего-нибудь, пережившего набег Рокфора, так и застыл.

— Что случилось, Рокки?

— Ничего! Но, если бы не Гайка… — Рокфор многозначительно замолчал, подняв вверх указательный палец.

— То что?

— Мы бы с тобой сейчас не разговаривали! Если бы не ее записка с предупреждением о том, что мне грозит попадание в струю водомета, коптиться бы мне сейчас на углях…

— Вот это да… — Чип аж мимо скамейки сел. — Она ведь мне тоже записку прислала. Только там речь шла не обо мне, а о псе-спасателе, которого должно было завалить рухнувшим потолком…

Они помолчали, глядя друг на друга, после чего Рокфор медленно произнес:

— А малышка-то и впрямь как Кассандра, а, Чип?

— Что ты, Рокки! Лучше! Гораздо лучше! — воскликнул Чип и выудил из кучи чудом уцелевшую клубнику. «Гаечка так их любит… — подумал бурундук, и его сердце учащенно забилось. — Гаечка, единственная и неповторимая, если бы ты только знала, как сильно я тебя лю…»

— А вот и я! — крикнул Дейл, буквально вкатываясь в палатку. — Ой, Чип, какой ты смешной под клубничным соусом! Ха-ха-ха!

Чип, от неожиданности сжавший ягоду так, что его с ног до головы обрызгало соком, чуть не запустил ею в хохочущего друга, но потом, рассудив, что переводить продукты по пустякам глупо, принялся за еду. «Да что ж это за наказание такое? — думал он, сердито вгрызаясь в сочную мякоть. — Он мне даже подумать о ней спокойно не дает!..»

Тем временем насмеявшийся вволю Дейл тоже подскочил к столу и с головой погрузился в хитросплетение продуктов. Но Чипу, похоже, досталась последняя крупица их провианта, и поиски Дейла успехом не увенчались.

— Это нечестно! — сердито воскликнул он. — Ты тут, понимаешь, весь день мотаешься туда-сюда, а тебе даже желудевой плюски не оставляют! Друзья, называется!

— Да ты благодарить нас должен! — заявил Рокфор. — Умеренность в еде — залог здоровья и хорошей формы!

— Ну да, конечно, кто бы говорил! — вскинулся Дейл, и они с Рокфором начали шумно спорить. Но Чип всего этого не слышал. Он сидел за столом и смотрел в одну точку. Куда-то за Рокки и Дейла, за кучу объедков, за стены палатки…

— Ребята, как вы думаете, в Малой Центральной хорошо кормят? — как бы между прочим спросил он. Дейл на секунду умолк и тут же воскликнул:

— Отличная идея, Чип! Ее же открыл Гарольд Кошелек Третий, у которого, как известно, столько сыра, что…

— СЫЫРРРААА! — взревел Рокфор. — Не знаю, как вы, ребята, а я туда! Только двигатели «Крыла» прогрею…

И австралиец выбежал наружу, чуть не завалив всю палатку.

— Подожди меня, Рокки! Я только сполоснусь… — закричал Дейл, выбегая следом. Чип тоже пошел за ними. Разумеется, больничная столовая интересовала его в последнюю очередь. Просто произнесенное Рокфором слово «здоровье» хлестнуло, словно спущенный курок, и запустило снежный ком мыслей и чувств, который постепенно разросся и заполнил собой все сознание бурундука.

Здоровье. Больница. Гаечка.

Пока Рокфор и Дейл будут осаждать столовую, он отыщет в хитросплетении коридоров прекрасную мышку и скажет ей то, что собирался сказать все эти годы. И никто и ничто не сможет остановить его!

Чип откинул полог и вдруг заметил лежащий около выхода белоснежный листик, по-видимому, выпавший из кармана катавшегося там со смеху Дейла. Бурундук поднял его и сразу узнал почерк Гаечки. Чип знал, что читать чужие письма нехорошо. Но не остановился. Уже не мог остановиться. Он развернул листик и стал вчитываться в написанные таким красивым, таким родным почерком слова…

— ЧИП! ОТДАЙ, ЭТО МОЕ!

Громкий крик раздался настолько неожиданно, что Чип едва не разорвал листочек пополам. Бурундук огляделся и обнаружил, что стоит посреди лагеря на полпути между палаткой и «Крылом». Он даже не заметил, как вышел из палатки и дошел сюда, настолько был поглощен чтением. Чип повернулся направо, откуда донесся крик, и где, весь мокрый после сифонового душа, стоял охваченный праведным гневом Дейл.

— Отдай! А то я за себя не ручаюсь! — угрожающе произнес тот, протягивая руку к письму. Чип не шелохнулся. Он смотрел на разъяренного Дейла, но ни гнева, ни ревности не чувствовал. В его сердце была грусть. Пусть не траурная, пусть светлая, но грусть. Он не знал, почему именно. Может быть, он что-то почувствовал. Может быть, что-то понял…

Чип сунул руку в нагрудный карман, вынул оттуда письмо Гайки и протянул Дейлу.

— Это не то! Отдай мое!.. — закричал Дейл и замер, переводя взгляд с одного белоснежного листика на другой. Потом посмотрел на друга и медленно, словно боясь обжечься, протянул руку к записке. Осторожно взяв листочек, Дейл какое-то время смотрел на него, и было видно, что он боится перейти невидимый Рубикон, вернуться из-за которого невозможно. И также внезапно принялся столь поспешно разворачивать листик, что аж запыхался. Найдя, наконец, где верх и низ, Дейл стал жадно читать. Его дыхание было частым, руки дрожали, а зрачки так и бегали по строчкам, буквально проглатывая написанное. Закончив чтение, он посмотрел в глаза Чипу, а Чип — ему. Так они и стояли друг перед другом, сжимая занемевшими пальцами дрожащие на ветру листочки. Потом, не сговариваясь, одновременно посмотрели на изуродованный катастрофой «Айс-Доум», на вырывающееся из бесчисленных окон пламя, на облака густого черного дыма. Потом снова посмотрели друг на друга, но уже другими взглядами. Так, словно в один миг стали взрослее. Не старше, а именно взрослее.

— Дейл, — сказал Чип после продолжавшейся, казалось, целую вечность паузы, — нам пора поговорить.

— Да, Чип, ты прав, — кивнул Дейл. — Давно пора.

* * *

В дверь громко постучали. Не дождавшись ответа, постучали еще. Гайка открыла глаза и заморгала, чтобы прогнать мельтешащие в воздухе разноцветные пятна. Она все-таки уснула. Врач был прав — она действительно нуждалась в отдыхе. Настолько, что заснула, не успев сесть за стол.

— Мастер Гайка, вы там? — донесся приглушенный дверью голос, и мышка, помотав головой и потянувшись, встала и открыла дверь.

— Что случилось, Милли? — спросила она улыбающуюся медсестру.

— Мастер Гайка, там ваши друзья приехали…

Гайка похолодела. Спросонья она не очень хорошо расслышала слова медсестры и решила, что ее друзей в больницу привезли.

— ГОСПОДИ! Кого?!

Обескураженная такой неадекватной реакцией Милли растерялась.

— Кажется, их зовут Чип и Дейл…

— ЧИП И ДЕЙЛ?! Нет, нет… Только не они, нет… Что с ними?! Они… они…

Бурундучиха ошарашено посмотрела на Гайку, но тут же вновь улыбнулась и взяла ее за руку.

— Нет-нет, Мастер Гайка, не волнуйтесь! С ними все в порядке! Они приехали повидаться с вами!

Изобретательница облегченно вздохнула и рассмеялась.

— Фух, Господи, простите, я неправильно вас поняла… Где они?

— В комнате отдыха. Пойдемте, я вас провожу!

Первым, кого Гайка увидела, когда Милли открыла дверь нужной им комнаты, был Чип. Бурундук был совершенно черным от копоти и пыли. Каска и куртка тоже потемнели, белый мех воротника местами обуглился. Возвышаясь посреди комнаты неприступным черным утесом, он стоял спиной к двери и неотрывно смотрел на что-то, что держал в руке. Потом сунул это что-то в карман и теперь стоял, сложив руки за спиной. Он был настолько похож на «вчерашнего» Чипа-Вейдера, что у Гаечки внутри все оборвалось.

— Чип! — осторожно позвала она. Лидер Спасателей обернулся и широко радостно улыбнулся. Гаечка сразу узнала эту улыбку и этот взгляд, и у нее отлегло от сердца. Это определенно был настоящий Чип. Ее Чип. Она подбежала к нему, и они обнялись.

— Привет, Гаечка! Как ты тут?

— Все хорошо, Чип! Все просто замечательно! Скажи, тебе удалось…

— Да, Гаечка, удалось! Гиротанку, правда, досталось, но это так, пустяки… Кстати, отличная машина! Построив ее, ты превзошла саму себя, я серьезно! Если бы не он, я бы ни за что не смог спасти Оби, Чуи и остальных! Ты молодец! Ты — гений!

— Спасибо, Чип, — смущенно ответила порозовевшая мышка. — Да, как дела у Рокки? Где он?

— В больничной столовой, где же еще? Он так разнервничался после этой эпопеи с водометом, что буквально смел все наши запасы!

Гайка засмеялась.

— Да, это наш Рокки! А где Дейл? Медсестра сказала, что вы вместе приехали.

— Он тоже в столовой, поскольку, как я уже говорил, продукты в лагере внезапно закончились. Кстати, он спрашивал, как там Морган.

— Врачи говорят, будет жить, — ответила Гайка.

Они надолго замолчали, но так и продолжали стоять посреди комнаты, прижавшись друг к другу. Чип нежно поглаживал золотистые волосы Гаечки. Мышка положила голову ему на плечо и зарылась лицом в меховой воротник. Сейчас исходивший от него запах паленой шерсти казался ей более приятным, чем запах клубники, ведь он вселял дополнительную уверенность в том, что все происходит на самом деле. Что у нее все получилось. Что Чип остался прежним, Дейл довез Моргана, Рокки не пострадал, Оби остался жив. Что все снова хорошо, как прежде.

— Ага, вот вы где! — воскликнул вошедший в комнату Дейл. Он подбежал к изобретательнице и тоже обнял ее. Теперь они стояли все втроем, и это было просто чудесно. Хоть и напомнило Гаечке лишний раз о том страшном «вчера», то есть, теперь уже «позавчера». Когда они точно также стояли на кухне штаба незадолго до их ухода, как оказалось, навсегда. А потом оказалось, что нет…

— Гаечка, — наконец сказал Чип, — мы с Дейлом хотим тебе что-то сказать…

Мышка разжала объятия и, чуть отстранившись, посмотрела в глаза им обоим.

— Я слушаю.

Чип помолчал, собираясь с духом и мыслями. За время разговора в лагере с Дейлом, полета на «Крыле» и ожидания ее появления здесь, в этой комнате, он перебрал в уме несколько вариантов, но так толком и не смог подготовиться. Нечто подобное наверняка чувствовал Дейл, вертя в руках письмо Гайки Чипу, но сейчас лидеру Спасателей было гораздо тяжелее. Ведь в той ситуации у Дейла все же сохранялась надежда на то, что в протянутом ему письме написано что-то приятное для него или, по крайней мере, что-то нейтральное, неспособное радикально все поменять. У Чипа надежд уже не было. Он прекрасно понимал, что после его слов пути назад нет и быть не может.

— Гаечка, — наконец произнес он, почувствовав, что пауза слишком затягивается, — послушай меня и постарайся понять меня правильно. Мы, как команда, прошли через многое. Через опасности, конфликты, даже разлуку. Но все возвращалось на круги своя. Мы снова были вместе, и нам было хорошо и радостно. Меня это всегда устраивало. Нас всех, думаю, это устраивало. Никакие опасности, никакие повороты судьбы не могли разъединить нас, посеять среди нас вражду, привести к расколу. Тем больнее мне сейчас осознавать, что, вполне возможно, это сделаю я…

— Господи, Чип, о чем ты? — удивленно спросила Гайка и, не дождавшись ответа, повернулась к Дейлу. — Дейл, может, хоть ты объяснишь…

— Пожалуйста, Гаечка, дай ему договорить, — попросил Дейл. Она подивилась, но кивнула, и Чип продолжил:

— Я хочу и, уверен, Дейл меня поддержит, от всего сердца поблагодарить тебя. За все. За все эти годы. За твой голос, твой смех, твою улыбку. Все то тепло, которое ты дарила нам, и которое помогало нам держаться в самую трудную минуту. Ты — лучшее, что было в моей жизни. Теперь я это точно знаю. Я знаю даже больше — я знаю, что ты — лучшее из того, что когда-либо в моей жизни будет. Ведь чудеса не повторяются, Гаечка. А ты — чудо. Именно чудо. Твое письмо вырвало меня из тьмы. Спасло меня. Помогло мне почувствовать себя живым. То же самое может сказать Дейл о твоем письме ему. Я прав, Дейл?

— Конечно, Чип! Гаечка, ты — самая лучшая на свете! Поверь мне!

— Спасибо, ребята! — улыбнулась порозовевшая изобретательница. — Но к чему все это? Я не совсем понимаю…

— Ты знаешь… — Чип замолчал, пытаясь обуздать обуревавшие его эмоции. Глубоко вдохнув пару раз, чтоб хоть как-то успокоить дыхание, он продолжил:

— Ты знаешь, я никогда не говорил тебе, что люблю тебя. Я так и не смог этого сделать. Мне все время что-то мешало. Или кто-то… — Чип бросил красноречивый взгляд на Дейла, который быстро сделал вид, что эти слова относятся к кому угодно, только не к нему. — Но, знаешь, сейчас мне кажется, что это было даже к лучшему. И я считаю своим долгом сказать тебе… Ты ведь вовсе не обязана оставаться с нами.

Гайка застыла, улыбка сползла с ее лица. «Я, наверное, снова ослышалась, как в мастерской, — решила она. — Он не мог, попросту не мог такого сказать!»

— Прости, Чип, я не расслышала…

— Нет, Гаечка, все верно… Понимаешь, я ведь сам привык считать, что все это — навечно. Что все это никогда не закончится, что спешить некуда, что я еще все успею. Но теперь я понял, что это не так. Что наша жизнь может в любую секунду оборваться. Ведь только твой сон, только знак свыше спас нас сегодня. Если бы не он, ничего бы этого уже не было… И я понял, что нельзя все время что-то откладывать на завтра, ведь это завтра может и не настать. Ничего нельзя откладывать. Ни дела, ни, что самое главное, чувства… Гаечка, мы… я не имею права удерживать тебя. Пойми меня правильно — если ты останешься с нами… со мной, я буду самым счастливым бурундуком на свете!

— Я — тоже! — добавил Дейл.

— Вот видишь… Но, Гаечка, послушай нас. Ты не должна жертвовать ради нас своим будущим. Ты ведь заслуживаешь гораздо большего. Ты гений. Ты прекрасный инженер. Ты столько всего знаешь и умеешь. Кроме того… — Чип глубоко вздохнул, подбирая нужные слова, — мы… мы такие… разные. Слишком разные. И я более чем уверен, что рано или поздно ты встретишь кого-то, кто станет тебе надежной опорой и отрадой. И прекрасным, любящим отцом твоих детей.

— Но, Чип, — дрожащим голосом произнесла мышка, — мне… мне не нужен никто, кроме вас… Пожалуйста… Поверьте мне…

— Мы верим тебе, Гаечка, — ответил вместо Чипа Дейл, подходя к мышке и беря ее за руку. — Но ты все же прислушайся к Чипу. Он ведь дело говорит…

«Господи, и Дейл туда же… Что с ними такое?.. Почему?..»

— Ребята, вы… вы в порядке? Что с вами случилось? Почему… Что произошло?.. Зачем вы так?..

— Гаечка, мы… мы желаем тебе только добра, поверь…

Гайка развернулась и, с трудом переставляя негнущиеся ноги, пошла к двери, но, взявшись за ручку, остановилась. Был еще один вариант. Ей очень не хотелось этого делать, но это, похоже, был ее последний шанс…

Она повернулась к бурундукам и самым непринужденным тоном, на который была сейчас способна, спросила:

— Вы помните Спарки?

— Конечно, помним! — ответил Чип.

— Разумеется! — ответил Дейл.

— Он тоже был на этом матче. В первом секторе. Он здесь, в больнице… Думаю, мне следует проведать его. Узнать, как он там…

С ее стороны это был очень нечестный прием. Она помнила, как ребята относились к Спарки. Но сейчас у нее просто не было иного выхода…

— Конечно, Гаечка, сходи! — кивнул Чип.

— Уверен, он сразу почувствует себя гораздо лучше! — добавил Дейл.

И Гайка поняла, что это конец. Она еле слышно всхлипнула и, опустив голову, вышла из комнаты. Бурундуки продолжали стоять, глядя на закрывшуюся за ней дверь, и молчали. Первым тишину нарушил Чип.

— Она — идеал. Правда, Дейл?

— Да, Чип, — кивнул тот. — Просто ангел.

— Она слишком хороша для нас. Мы недостойны ее…

— Знаешь что, Чип, говори сам за себя! Уж ты-то ей точно вообще никогда не нравился! Ей нужен умный, чуткий и одаренный парень, а не такая деревенщина, как ты! — голос Дейла звучал резко, но в нем ощущалась не злость, а печаль. Он подошел к журнальному столику и стал раскладывать разбросанные на нем вырезки из газет в аккуратные кучки. Это было настолько на него не похоже, что не приходилось сомневаться в том, что его горечь и подавленность не знают границ. Какое-то время был слышен лишь шорох перекладываемой бумаги, после чего снова заговорил Чип.

— Как думаешь, они со Спарки…

— А что? По-моему, отличная пара! — быстро и громко ответил Дейл. Даже слишком быстро и слишком громко. — Он ей подходит! Он умный, симпатичный! Он способен понять то, о чем она думает, говорит и пишет! Во всяком случае, уж точно больше половины!

— Да, действительно… — Чип медленно достал из кармана куртки сложенную вдвое фотографию. Ее фотографию. Ту самую, которую он когда-то давно тайком переснял с их группового снимка, а Дейлу дал понять, что ее дала ему Гайка. Надо было видеть лицо Дейла в тот момент…

«Это Гайка, помнишь? Ты не обидишь ее, правда? Она ведь тебе нравится, да?»

Его слова, адресованные приближающемуся к ним с искрящимися проводами наперевес Спарки. Тогда, в «Сити Банке», ему показалось, что это хороший способ повлиять на крысу-ученого и вывести его из гипнотического транса. Тогда все получилось как нельзя лучше. И никто не мог предположить, что его слова окажутся воистину пророческими…

— Скажи мне, Дейл, почему жизнь так жестока? Почему мы — бурундуки, а она — полевая мышка? Почему природа так несправедлива, Дейл?

— Не знаю, Чип. Я об этом как-то не думал.

— Я бы очень удивился, если бы ты… — хотел съязвить Чип, но вместо этого лишь горестно вздохнул, спрятал фотографию и махнул рукой. — Поехали в «Айс-Доум», а? Вдруг там нужна наша помощь? Поймаем электрокар до «скорой» и…

— Поехали, Чип! — согласился Дейл. — А то что-то меня больничная обстановка начинает угнетать.

— Меня, знаешь ли, тоже, — сказал Чип. Он подошел к двери и осторожно дотронулся кончиками пальцев до ручки, еще хранившей тепло Гаечкиной ладони. — Меня тоже…

* * *

Гайка медленно шла по больнице, сжимая правой рукой воротник комбинезона. Больше всего на свете ей сейчас хотелось проснуться и обнаружить, что это был лишь кошмарный сон. Но все было наяву: и гулкий больничный коридор, и толпы пострадавших, и резкий запах щедро распыленного дезинфицирующего средства. Несколько раз ей слышались в окружающем шуме голоса Чипа и Дейла, и она резко оборачивалась в надежде, что этот кошмар закончится, что они догонят ее и вновь обнимут, как раньше. Им не нужно было бы ничего говорить, она бы все поняла без слов. Она бы все отдала за то, чтобы снова быть рядом с ними. Но их не было, и она шла дальше, находя дорогу на одних лишь рефлексах. Когда ей что-то приветственно кричали или аплодировали, она лишь отмахивалась. Когда к ней подходили со словами благодарности, она лишь коротко кивала и, пробормотав: «Простите, я спешу», — шла дальше. И вскоре уже вся больница знала, что у Мастера Гайки горе. Никто не знал, кого именно она потеряла, поэтому варианты ходили самые разные. Кто-то считал, что она потеряла отца или мать, кто-то — брата или сестру, кто-то — возлюбленного. Но все они ошибались. Потому что на самом деле она потеряла все…

Заперев за собой дверь мастерской, Гайка села за стол и обхватила голову руками. Она снова была одна в звенящей пустоте, как тогда, в ту первую страшную субботу. Но теперь все было даже хуже, чем тогда. Ведь одно дело оплакивать погибших друзей. И совсем другое — чувствовать себя отвергнутой ими.

— Почему, Господи?.. Почему?.. За что?.. За что?.. — повторяла она сквозь слезы. — Что я такое сделала?.. Что не так?.. В чем моя вина?.. Почему?.. Почему?..

Она перебрала в уме все события этого дня, но не могла понять причину происшедшего. Ее друзья остались прежними. Ей удалось предотвратить надлом Дейла. Она смогла уберечь Чипа от падения в бездну. Спешно доработанный ею за время до матча гиротанк спас его тело, а ее письмо — его душу. Он сам так сказал…

«Гиротанку, правда, досталось, но это так, пустяки… Твое письмо вырвало меня из тьмы. Спасло меня. Помогло мне почувствовать себя живым. То же самое может сказать Дейл о твоем письме ему. Я прав, Дейл?»

«ГОСПОДИ!..»

Гайка затряслась, ее всю знобило, по телу словно пропустили ток. Она сидела, сжавшись в тугой комочек, и широко раскрытыми немигающими глазами смотрела прямо перед собой, пронизывая взглядом пространство и время, углубляясь все дальше и дальше в прошлое, раньше казавшееся таким благополучным…

Разве в одном сегодняшнем дне дело?

На нее снова обрушился водопад воспоминаний. Но уже не тех, что «позавчера», а совершенно других…

«— Почему не получилось? Ничего не работает, если сделала я! Значит, если я сделаю то, что не должно работать, оно будет работать!.. Ответь мне, Чип! Я что, неумеха? Ответь!

— Гаечка, обсудим это позже!»

Но Чип так никогда и не ответил ей на этот вопрос. Прямо не ответил. А вот косвенно…

«А как быть с деталями, которые отвалились?..»

«Твои изобретения убьют кого-нибудь!..»

«Она сказала “должно”?!»

«Не беспокойся! С этой минуты я хожу пешком!..»

Нет, это уже не Чип. Это Дейл…

Но ведь они только что сказали ей столько красивых, добрых слов…

Она горько усмехнулась собственным мыслям. «Вчера» Чип-Вейдер тоже сказал много красивых, добрых и правильных слов. Но в конечном итоге они оказались лишь ширмой для холодного, бездушного расчета…

— Господи… — прошептала мышка. С ее глаз словно спала пелена, и она увидела все так выпукло и четко, как никогда раньше…

Такое поведение Чипа и Дейла выглядело абсолютно закономерным. Более того, единственно верным.

Потому что она — монстр. Чудовище. Все эти годы ее изобретения столько раз ставили под угрозу их жизни, что не сосчитать. Просто она, увлеченная своими делами, по простоте душевной привыкла считать само собой разумеющимся, что ее друзья прощают ей просчеты, поломки и аварии. Но это было не так. Они только делали вид, что прощают, а на самом деле их чаша терпения понемногу заполнялась, и сегодня, после этих ее писем, переполнилась окончательно. Ведь она перешла все границы и послала их на верную смерть. Чипа — в третий сектор, где он лишь чудом не сгинул под обломками. Дейла — через строительный котлован, и он тоже уцелел исключительно по счастливой случайности. А все теплые слова, которые она им там написала — лишь красочная обертка. Что-то вроде наживки…

«БОЖЕ МОЙ…»

Сорвав с головы очки, Гайка забросила их куда-то в угол комнаты. Затем смела на пол ящик с инструментами и, уронив голову на руки, зарыдала. Это было выше ее сил. Вся ее жизнь оказалась карточным домиком, который она сама себе выдумала и в котором жила, искренне полагая, что все на самом деле происходит именно так, как она себе придумала…

Как же она все-таки была слепа!

Уже одного сегодняшнего совместного просмотра хоккейного матча достаточно, чтобы понять — все это время она была раздражителем, катализатором разрушительных процессов. Из-за нее Чип и Дейл постоянно ссорились, дрались, а сегодня вообще чуть друг друга не искалечили! А она лишь пожимала плечами, глядя на их потасовки, совершенно не понимая, что на самом деле происходит. Зато Чип и Дейл понимали. Просто из благих побуждений не решались сказать, чтобы не обидеть ее — несчастную сироту, подобранную в старом разбитом бомбардировщике…

Сколько же они из-за нее всего натерпелись…

«ГОСПОДИ, БОЖЕ МОЙ…»

Те диски в комнате Дейла…

Тогда, «позавчера», она почему-то решила, что эти диски — признак того, что она небезразлична Дейлу, и что в свое время он ради нее отверг Фоксглав. Но теперь все встало на свои места. Это не Дейл бросил Фоксглав, а Фоксглав — его. Из-за нее. А диски с песнями, посвященными отвергнутой любви и горечи разлуки, на самом деле его память о любимой летучей мышке…

— Прости меня, Дейл… — прошептала Гайка и опять зашлась громким плачем. Поэтому далеко не сразу услышала стук в дверь.

— Гаечка, дорогая, ты там? — донесся до нее приглушенный дверью и ее рыданиями зычный голос Рокфора. — Милая, не молчи! Сестра Милли сказала, что ты пошла сюда!

— УХОДИ, РОККИ! — крикнула Гайка изо всех сил и уронила голову на стол. Он не должен к ней подходить! Если ему дорога жизнь, ему следует держаться от нее подальше! Бежать со всех ног, спасаться…

Дверь мастерской с громким треском слетела с петель.

— Кто здесь кричал «помогите»?.. — спросил ввалившийся в комнату силач-австралиец и тут же в ужасе бросился к сотрясаемой рыданиями мышке.

— ГАЕЧКА! ДОРОГАЯ! РОДНАЯ! — закричал он, хватая ее за плечи и разворачивая к себе. — Что с тобой?! Что случилось?! Кто посмел тебя обидеть?! Только скажи мне, я с него три шкуры спущу! Ну, не молчи! Скажи мне!..

— Рокки… — наконец пробормотала мышка, а потом слова полились бурным потоком. — Чип… Дейл… Я не могу без них! Они самые лучшие! Они для меня самые дорогие! Я жить без них не могу! Я… Я…

Она далеко не сразу смогла найти подходящее слово, чтобы описать заполнявшее все ее существо чувство. Хотя она прекрасно знала это слово. И знала, что это чувство жило в ее сердце все эти годы…

— Я ЛЮБЛЮ ИХ, РОККИ! — буквально проорала Гайка и уткнулась лицом в грудь великана. Суровое лицо австралийца разгладилось, беспокойство сменилось растроганностью.

— Гаечка, малышка… Но ведь это же прекрасно! Это просто замечательно! Тут не плакать, тут радоваться надо!

— Нет, Рокки… — всхлипнула Гаечка. — Им без меня будет лучше. Я для них угроза. Я — монстр. Я их самый страшный враг. Из-за меня они сегодня чуть не убили друг друга! Из-за меня они вечно ссорятся! Из-за меня они чуть не погибли!..

К тому времени, как она выговорила все, в чем саму себя убедила, Рокфор буквально кипел. Его лицо стало пунцовым, глаза налились кровью, усы встали дыбом.

— ГАЕЧКА, ДОРОГАЯ! — закричал он. — Какие страшные вещи ты говоришь!!! Кто тебя надоумил?!! Какое исчадие ада внушило тебе эти ужасы?!! Толстопуз?! Капоне?! КТО?!! Только скажи мне, я из этого чудовища котлету сделаю!!!

— Не надо, Рокки… Это они… Они сказали…

— Кто «они»?! Какие такие «они»?!

— Чип… и Дейл…

— ЧТО?! Не может быть, Гаечка! Ты, должно быть, что-то не так поняла!

— Не стоит, Рокки. Все я поняла. Абсолютно все…

Рокфор обнял и успокаивающе погладил дрожащую мышку по голове. Она еще сильнее прижалась к нему, и они долго сидели в тишине, нарушаемой лишь мерным тиканьем часов и всхлипываниями Гаечки. Постепенно они стихали, ее дрожь проходила, дыхание становилось все более ровным. Дождавшись, когда она более-менее успокоится, Рокфор тихо попросил:

— Гаечка, дорогая, пожалуйста, расскажи мне все. От начала и до конца.

И она начала рассказывать. Сначала тихо, медленно и неохотно, потом все громче и все быстрее, стараясь как можно скорее освободиться от слов, которые, как горячие угли, обжигали ей сердце. Когда она вновь умолкла и уткнулась лицом в его свитер, Рокфор задумчиво почесал усы и мягко произнес:

— Эх-эх-эх, малышка… Ты так ничего и не поняла. Ты упустила из виду самое важное…

— Чего же именно, Рокки?

— То, что они любят тебя, Гаечка! Они без тебя жить не могут! Они души в тебе не чают! Они за тебя пойдут в огонь и воду! Все это время ты для них была как свет в окошке, как солнце на небе, как… я просто не знаю, что еще сказать! Ведь это именно благодаря тебе они до сих пор остаются друзьями! Неужели ты думаешь, что в обычных обстоятельствах их дружба продержалась бы столь долго? Уверяю тебя, что нет! Они бы непременно давно рассорились! Но любовь к тебе удерживала их вместе и продолжает удерживать. Да, они ревнуют тебя друг к другу, не без этого, но им без тебя плохо, очень плохо! Пока ты безвылазно сидела в мастерской, на ребят страшно было смотреть, это я тебе точно говорю!

— Даже если и так, то теперь я им больше не нужна…

Рокфор покачал головой.

— Ну что ты, родная? Конечно, нужна! И эти твои письма на самом деле позволили им исполнить свое предназначение — спасти жизни. И они будут счастливы, если ты останешься, ты же мне сама только что сказала! Но все дело в том, что это должен быть твой выбор. Только твой, и ничей больше. Они это поняли и, будь уверена, примут его, каким бы он ни был.

Рокки замолчал. Гаечка тоже молчала, переваривая услышанное. Она вновь перебрала в уме все сказанное Чипом и Дейлом сегодня. И все, что смогла вспомнить из сказанного и сделанного ими за все эти годы…

— Ты… Ты действительно так думаешь, Рокки? Это правда?

— Конечно, малышка. Разве я тебя когда-нибудь обманывал?

Гайка непроизвольно вздрогнула. Рокки точь-в-точь повторил слова Чипа-Вейдера, которые тот произнес перед тем, как подослать ее к Дейлу. Она подняла голову и посмотрела на старого друга, пытаясь разглядеть в его облике малейшие перемены. Но Рокки был такой же, как и всегда. За годы, проведенные в рядах Спасателей, он ничуть не изменился. Ну, может быть, несколько прибавил в весе… Австралиец улыбнулся ей, и эта его теплая улыбка окончательно убедила ее в том, что все хорошо. Что все это — чистая правда.

— Я очень плохо разбираюсь в чувствах, Рокки, — сказала она. — С изобретениями у меня проблем нет, а вот с чувствами — увы…

— Ну, насчет проблем с изобретениями, пожалуй, слишком громко сказано, — подмигнул ей Рокки, — а со всем остальным соглашусь!

Гайка рассмеялась и шутливо заколотила кулачками по его животу. Рокфор тоже засмеялся, и они снова обнялись.

— Не знаю, Рокки, чтобы я без тебя делала… Ты спас меня. От себя самой.

— А ты спасла меня от водомета. Так что мы, считай, в расчете!

— Мы же все-таки Спасатели, Рокки. Ты себе не представляешь, как я рада, что тебе послышалось «помогите!».

— Да как тебе сказать, Гаечка. На слух я пока не жалуюсь. Просто когда из-за запертых дверей кто-то заплаканным голосом кричит «уходи», значит, этому кому-то срочно требуется помощь! Вот и весь секрет!

— Ах ты, обманщик!

— Какой есть, Гаечка. А слова Чипа ты все-таки не забывай. Он ведь дело говорит…

«Ты прекрасный инженер, ты столько всего знаешь! Да взять любую область! Машиностроение! Авиастроение! Ты спокойно могла бы получить степень доктора! И не одну! Стать профессором! Я могу все устроить! У нас в МТИ как раз открывается новая лаборатория! Одно твое слово, и…»

Спарки.

«Ну что вы, Мастер Гайка, для меня большая честь говорить с вами! Что я могу для вас сделать? Кстати, я безмерно счастлив, что вам известно мое имя! Это, знаете ли, вдохновляет!.. Для вас — все, что угодно! Кстати, можно просто Митч…»

Митчелл.

«— …Пойми меня правильно — если ты останешься с нами… со мной, я буду самым счастливым бурундуком на свете!

— Я — тоже!»

Чип и Дейл.

«Это должен быть твой выбор. Только твой, и ничей больше…»

— Нет, Рокки. Я никуда от них не уйду. Мое место рядом с ними, я знаю, чувствую! Я никогда их не брошу!

— Ну что ж… — ответил Рокки после небольшой паузы. — В таком случае, я за них спокоен.

* * *

Проснулась Гайка, как обычно. То есть, в семь утра. В своей комнате. В своей ночной рубашке. Под своим одеялом.

Этого не могло быть, поскольку вчера она заснула на кушетке в отведенной под ее мастерскую каморке в Малой Городской больнице.

Все это уже просто пугало.

Но может, все-таки, как-то…

Гайка спустилась на средний этаж и сразу почувствовала ставший уже привычным запах сыра. Сойдя по лестнице на нижний этаж, она сразу посмотрела на календарь. На нем, как и «вчера», и «позавчера», и «за день до того», значилось: «Суббота. 13 июня».

А на кухне у плиты спиной к дверям, помешивая половником сырную похлебку, стоял Рокфор.

— Доброе утро… — осторожно произнесла контрольную фразу Гайка.

Рокки застыл, потом поплевал три раза через каждое плечо и показал язык своему отражению в висевшей перед ним сковородке, надраенной до зеркального блеска. После чего, схватив со столика какие-то непонятные штуки и сделав пару замысловатых па, повернулся к дверям.

— Гаечка, дорогая, нельзя в такой день, как сегод… Гаечка, ты где?

Но Гайки на кухне уже не было. Ей все было понятно и так. Поэтому она не стала дожидаться, когда Рокки совершит все свои ритуалы, а сразу развернулась и пошла наверх, в гостиную. Там она села на диван и уставилась невидящим взглядом в одну точку.

Да что же это такое, в конце-то концов?!

Превращение Чипа.

Психологический надлом Дейла.

Паралич Рокки.

Гибель Оби.

Она же предотвратила все это! Ну что она еще должна сделать?! Ведь что бы она ни делала, как бы ни работала, сколько бы различных медицинских приборов не построила, она не сможет спасти всех! И ни Чипу, ни Дейлу, ни Рокки, ни Вжику, ни всему персоналу Малой городской больницы это никогда не удастся!..

Ладно, сидеть и таращиться на стену все равно бессмысленно. Что ж, если такова ее миссия, она проделает все это опять. Заново подготовит снаряжение, модернизирует технику, соберет двигатели «Крыла» и отреставрирует Самолет Спасателей…

«Самолет…»

И тут Гайка почти физически ощутила, как в ее голове повернулся якорь какого-то гигантского реле, который замкнул ранее не использовавшиеся контакты, и пробежавший по соседнему контуру ток включил яркую лампу, и все вдруг стало ясно, как день.

Дело ведь совсем не в ее друзьях или отдельно взятом незнакомом ей псе-спасателе.

Спасти всех действительно невозможно.

Если устранять последствия.

Но у любых последствий всегда есть причина…

«…пассажирский самолет “Боинг-747” компании “Нортпасифик Авиа”, вылетевший в 17:05 из Международного Аэропорта и выполнявший рейс NА10031 Лима—Си-Сити с промежуточной посадкой в нашем городе, потерпел катастрофу и рухнул на спортивный комплекс “Айс-Доум”…»

Она знала время.

Она знала место.

Оставалось найти способ.

И тогда завтра наступит!

Во всяком случае, должно наступить…