Толкование сновидений (джен)

— Здравствуйте, кошмары, давно не виделись, — вздыхает Майлз, хлопая ладонью по комму. Будильник смолкает.

Милосердно содрать кожу и раздробить кости, бр-р-р… Да уж, цеты на всякие пытки мастера. А пуще всего — на те, в которых страдалец измывается над собою сам. Как это было под белесым пузырем купола на Дагуле.

Говоря по справедливости, спасением военнопленных с Дагулы он гордился. Гениальная операция, хоть в учебники вноси: еще никогда в истории человечества из концлагеря не бежало столько человек разом — неудивительно, что цетагандийцы взбеленились. Иллиану следовало бы наградить Майлза медалью за этот тактический шедевр, а не отдавать под расследование по поводу перерасхода средств! Понятно же, что граф Форволк — ограниченный зануда, даром что почти одного возраста с Майлзом, и ничего предосудительного в бюджете дендарийцев он не найдет.

Да и в спасении заложников с тау-китянского лайнера они не оплошали. Специальное Его Величества тайное оперативное подразделение «Дендарийский флот», ура ему! И трижды ура — его командиру, хитроумному, эффективному, успешному адмиралу Нейсмиту.

Так что, как ни крути, Майлз — оперативник с во-о-от таким полевым опытом (отставить сравнивать его опыт с его же ростом, рост в этом деле не главное!), время которого просто преступно тратить на тестирование всяких цетагандийских программ. Да может, они, эти коварные цеты, специально заложили в свой Драгоценный Архив ловушки на великого адмирала Нейсмита, чтобы тот окончательно отупел, в седьмой раз отвечая на вопрос, предпочитает ли он белые камни черным и гречневую лапшу — лотосовому супу? И за заслуги по нейтрализации самого надоедливого противника Небесной Империи какой-нибудь цетагандийский полковник рано или поздно получит Орден зеленого в синюю крапинку цилиня? Неведомый цилинь, про которого уже спрашивали шестью вопросами ранее, сейчас почему-то представляется Майлзу толстеньким цилиндром. Майлз чувствует, что у него вот-вот мозги вскипят, и спешно закрывает файл.

Можно было бы позвонить Айвену и навешать ему на уши полтонны гречневой лапши, что он якобы вскрывает сейчас цетагандийский архив с портретами тамошних красавиц в полный рост, интерактивно, одежда снимается по факту взлома пароля… Айвен бы поверил. Особенно — после их совместных приключений на Эте Кита. К сожалению, он остался в посольстве на Земле дополнять своей смазливой физиономией ум военного атташе капитана Галени.

А еще можно позвонить Элли. Поговорить с ней о том-сем, полюбоваться ее отличной спортивной фигурой в купальнике на мостках у Долгого Озера, поскрипеть зубами от невозможности ее обнять. Вот скажите, как это — привезти домой к родителям свою девушку и затем спать с ней не просто в разных постелях, а на расстоянии в добрых триста километров?

Майлз смотрится в стеклянную столешницу. В черном зеркале комм-пульта отражается унылая физиономия лорда Форкосигана, зануды и карьериста, которого к девушкам и на пушечный выстрел подпускать не стоит.

Так! Отставить ныть. Негативное подсознательное влияние цетагандийской базы данных на мораль доблестных офицеров барраярской армии в рапорте отметим особо, закусим грусть таблеточкой обезболивающего, а потом не забудем поднять уровень сахара в крови. Заодно, решает Майлз, и сплетни послушаю.

Напевая себе под нос «Лорда Форталию» в его самом неприличном варианте, он извлекает на свет пачку пластиковых талонов для кафетерия и начинает строить из них на комм-пульте карточный домик. С оборота каждого талона ему подмигивает нарисованный тускло-синим и бледно-красным усатый повар с черпаком, ублюдочное дитя изобразительного департамента Отдела пропаганды. «Укрепляй организм здоровой едой!» — гласит винтажный патриотический плакат, с которого его срисовали.

Вот и укрепим, решает Майлз, с хрустом разминая затекшую от долгой неподвижности шею.

* * *

Кафетерий СБ — не чета столичным ресторанам и изысками не блещет. Но даже здесь, даже учитывая Майлзов список рекомендаций от физиотерапевта (налегать на белок), запретов от аллерголога (избегать 519 разных веществ) и намеков сосудистого хирурга (думать о чистоте артерий), голодным не останешься. Майлз отстукивает на пульте коды выбранных блюд и идет к раздаче…

…для того, чтобы быть оттесненным в самой что ни на есть хамской манере.

Некто, ростом и сложением напоминающий то ли бритого медведя, то ли чрезмерно осовременившегося австралопитека, бережно и ласково кладет огромную ладонь Майлзу на макушку и отодвигает, чтобы прорваться к благам самому.

— Пельмешки есть?! — радостно интересуется человек-медведь, заискивающе заглядывая технике в голубой экран. — Эй, тетушка! Воин хочет пельмени!..

Майлз зависает на несколько драгоценных секунд, пока не вспоминает, что он здесь не адмирал и за подобные выходки расстреливать на месте никого не обязан — это раз, и два — что здесь столуются исключительно сотрудники СБ, по определению люди трезвого ума и здравого рассудка… ну, почти, легкая паранойя не считается.

И все же… Тетушка? Многое он повидал, но чтобы автомат, испытывая родственные чувства к отдельным пользователям, подкармливал их чудесами домашней кухни?!

— Ну тетушка! Пожа-а-алста! — ноет силач, делая робкую попытку обнять встроенную в стену конструкцию и нежно расцеловывая ее чуть выше раздаточного окна.

За его спиной в кафетерий, едва не снося прозрачные двери, вбегают двое громил в медицинских зеленых робах. За ними, совмещая поспешность с достоинством, несмотря на плотное телосложение, — доктор Смитсон, в белом халате и с инжектором наперевес.

— Он здесь!

Санитары сноровисто подхватывают любителя пельменей под локотки, но не тут-то было. С возмущенным воплем тот легким, отрепетированным годами тренировок движением выворачивается у них из рук. Майлз все дальше и дальше пятится к стене, но вот остальным его обедающим коллегам на это не хватает благоразумия, и они решают вмешаться.

В следующие тринадцать секунд Майлз проклинает режим секретности, окружающий Главный Тараканник и всё, что в его стенах происходит. Ибо — это надо видеть! Это надо не только заснять на комм (уже), но и выложить во все социальные сети (увы!). Такие удары! Такой бой! Такое неординарное использование столовской мебели! Ничего, Айвен все равно позеленеет, когда Майлз поделится с ним секретным видео — кузен отчего-то мнит себя великим специалистом по рукопашке. Да он просто тюфяк соломенный, пельмень недоваренный по сравнению с этим великим героем!

— Федя! Сержант Лукин! Феденька!!! А ну прекрати! — безуспешно взывает Смитсон, лейтенант-коммандер медслужбы, психиатр, гроза выздоравливающих. В кафе к тому времени остаются стоять только он, Майлз, любитель русской кухни и кассовый аппарат. Остальные участники драмы живописно разбросаны в лежачих позах по кафетерию и ближайшему коридору, а инжектор, вибрируя, качается под потолком, воткнувшись до половины иглы.

— Лю — великий воин! — громко объявляет победитель.

— Конечно, Феденька, — не меняясь в лице, хвалит его доктор Смитсон. Достав из кармана тубу с таблетками, он высыпает на ладонь два желтых драже. Подумав, добавляет еще три. И еще одну, для верности: — Конфетку хочешь?

— Лю любит конфетки! — соглашается человек-медведь, сграбастав данайский дар и горстью отправляя в рот: — А где пельмени? Лю идет искать пельмени!

Едва он делает шаг к двери, Майлз понимает, что теперь его выход — достаточно он стоял в стороне и маскировался за фикусом в горшке.

— Ну как же ты будешь есть пельмени, когда здесь нет даже стола? Надо поставить мебель на место…

Один из добровольных санитаров пытается удержать стол, который, видимо, дает ему иллюзию защиты, но Смитсон соображает быстрей. Через секунду Феденька чинно восседает за единственным столиком в кафетерии, на единственном не погнутом и не сломанном стуле. Майлз же, изображая официанта, накидывает на руку в лубке сложенное бумажное полотенце и красиво суетится, раскладывая пластмассовые ложечки, вилки и горчицу с тщанием, которому позавидовала бы даже дворцовая обслуга.

Доктор косится на хроно.

Федя жадно облизывается в предвкушении и вдруг зевает во весь рот.

— Ы-ы-ы… Люблю пельмени! А-а-ау… — еще раз объявляет он и вдруг, обмякнув, растекается по столешнице, обхватив ее, как любимую кухарку.

— Спасибо, лейтенант. Я ваш должник. Ах, Лукин, Лукин… — грустно качает головой доктор Смитсон, подзывая своих санитаров.

Лишь убедившись, что блаженно сопящего Феденьку надежно зафиксировали и волокут прочь, остальные посетители кафетерия начинают подниматься с пола и отдирать обеды от стен.

— Что это с ним? Ведь неплохой курьер был, — ловит Майлз обрывок чьего-то разговора.

— Ага, и воображением никогда особым не страдал, для охранника это первое свойство, — соглашается безымянный коллега. — На неделе еще привозил нам вещдоки, доставленные… — Он показывает взглядом на потолок, предоставляя собеседнику и подслушивающему Майлзу угадать, были ли источником обсуждаемых предметов горгульи с парапета здания Службы Безопасности, космос или далекие небожители. — Сам опись составлял, вез, регистрировал, честь по чести… А наутро — фюить!

— Сложная у нас работа, — вздыхает побитый эсбэшник. — Вредная.

«Скучная, — комментирует Майлз мысленно. — Не то что у психиатров».