Ожоги - это больно (джен)

1938 год, где-то в Ирландии

У нее морское имя, но влажный прибрежный воздух и соленые брызги в лицо — заставляют брезгливо морщиться. У нее морское имя, но внутри — серые бетонные коробки магловских кварталов Берлина. Вытравить бы их так же легко, как счистить грязные брызги с ботинок (неудачное приземление при аппарации; хотя удачно здесь приземлиться попросту негде, — думает Нерида, окидывая безразличным взглядом размытую морскими волнами и частыми дождями землю). Грязь с ботинок исчезает по мановению волшебной палочки: берлинские магловские улицы продолжают смотреть черными провалами одинаковых окон, будто выжженные изнутри. 

Соль забивается в глотку (сколько нужно времени, чтобы разъело бетон?), но Нерида прячет лицо за шерстяным забором ворота пальто (темно-серого оттенка) и отмахивается от ненужных сейчас мыслей, стайкой надоедливых птиц кружащих в ее голове. Густой утренний туман стирает очертания низких построек, деревьев, дремлющих в ожидании отплытия кораблей и их команд, и будто бы даже сам остров с большинства географических карт. Мутное покрывало влажного воздуха прячет хрупкий женский силуэт лучше всяких отводящих заклинаний: Нерида быстрым шагом идет мимо спящих прямо на грязной земле завсегдатаев местного паба (она не удивится, если единственного на всю округу), минует заспанного мальчишку, торгующего газетами (самое новое — недельной давности), и наконец добирается до самой пристани: нужный ей корабль виднеется чуть в отдалении справа, и Нерида морщится, понимая, что ей придется сойти с деревянного настила на размытую глиняную дорожку. 

По мере приближения к деревянной громадине, которую она, кажется, целую вечность назад, провожала в море в Марселе, Нерида замечает одинокую фигуру мужчины. В его облике все именно так, как она помнит: потрепанная одежда, красное от морского ветра и алкоголя лицо, слегка слезящиеся глаза мутно-серого оттенка, — наверняка, он бы с большей радостью провел это время пусть на старом, но сухом матраце в одной из комнат, что сдаются при пабе, но чары, наложенные при их первой встрече, заставляют его ждать Нериду в определенном месте в определенное время. Нерида подходит к моряку и учтиво здоровается, — она всегда относится к своим инструментам бережно и аккуратно: будь то ее волшебная палочка, нож взломщика заклятий или же магл под чарами внушения. В глазах моряка не читается ни капли узнавания, когда он переводит пустой взгляд с разбивающихся о камни волн на кутающуюся в пальто Нериду, — все верно, он и не должен помнить ее лица, а тем более знать, что получил свое задание от нее. 

— Волшебное утро, чтобы отправиться в путь, не правда ли? — взгляд магла становится более осмысленным при звуке ее голоса. — Грачи на крыльях весну принесли, — красное одутловатое лицо перестает быть похожим на уродливую глиняную маску: губы растягиваются в искренней улыбке, а блеклые глаза освещает блеск узнавания. 

— Все доставили в лучшем виде, мамзель, — магл тут же приходит в движение и устремляется по направлению ко складам, показывая рукой следовать за ним. 

После недолгого перебирания связки ржавых ключей и возни с замком моряк распахивает перед Неридой потемневшие от проливных дождей двери (хорошая Бомбарда вынесет их за секунду, заодно заставив взлететь на пару десятков метров вверх всю округу, — содержимое больших деревянных ящиков, ожидающих Нериду внутри темного помещения, весьма капризно): 

— В том же количестве, что погрузили на борт в Марселе, — на ломаном английском продолжает магл, пока Нерида придирчиво осматривает каждый из ящиков. — Везли как самую настоящую драгоценность, а всех любопытствующих самолично отгонял. 

Ящики и правда целы, как и их содержимое, а первичный осмотр не выявляет никаких признаков того, что их пытались открыть: ни магией, ни с помощью физического воздействия. 

— Благодарю вас, — Нерида вытаскивает из кармана небольшой мешочек. — Как вы и договаривались с моими партнерами в Марселе: здесь те камни и определенные торговые соглашения. 

Магл быстро проверяет содержимое и, удовлетворившись обнаруженным, растягивает обветренные губы в щербатой улыбке: 

— Приятно иметь с вами дело, мамзель! 

— Мне тоже, — произносит Нерида уже в спину спешащего по своим делам магла. Нерида не произносит «обливейт», но толку от него куда меньше, чем вреда. Один единственный Обливейт — это легко, но грубо: для того, кто знает, на что нужно обратить внимание, стертая память — это пульсирующий ярким светом маяк. Нерида же работает иначе: в конце концов прячется она не от маглов, а от волшебников, а потому — минимум чар, оставляющих грубые следы. Легкие чары иллюзии на саму себя (не глотать же ради маглов оборотное), не позволяющие запомнить черты лица и особенности голоса; немного изящного внушения на посредников, ответственных за доставку товара: никакого Империуса и подчинения воли, лишь немного модифицированный Конфундус. 

Отто не понимает, к чему все эти сложности, если у них есть магия. Отто вообще не понимает, зачем Нерида продолжает заниматься контрабандой, когда заказов у них предостаточно: у Гриндевальда большие аппетиты и незачем так рисковать, ввязываясь в сомнительные авантюры. Нерида же просто любит сложные задачи, и эта — куда интереснее взлома очередного типового магического замка. Доставка большой партии сильнодействующих подчиняющих зелий, взрывающихся при прямом взаимодействии с магией (никаких порталов), — это то, над чем надо хорошенько поразмыслить. Недели кропотливой подготовки: найти подходящее судно и посредников, подписать самые настоящие контракты (впрочем, по ним в ящиках перевозят антиквариат), проследить за погрузкой товара и наконец встретить корабль в пункте назначения, — Нерида почти физически ощущает вкус успеха, сладкой патокой растекающийся на языке. Дело остается за малым: передать товар заказчикам (какие-то местные террористы, вероятно, строящие диверсию против англичан, — впрочем, дела до этого Нериде нет никакого). Дело за малым, но важно соблюдать осторожность до самого конца, а потому Нерида раскидывает по углам склада пару сигнальных амулетов (никакого прямого взаимодействия с магией), чтобы о незваных гостях узнать первой. Приближается к одному из них после активации и с удовлетворением чувствует, как нагревается золотое кольцо в правом ухе. 

Ветер высвистывает незнакомые Нериде мотивы, пока та, укрываясь плотным туманом как плащом, вбивает металлические набойки в Ирландскую землю. Сладость победы и собственного превосходства растекается по небу, когда задумчивый бармен ловит брошенную Неридой заморскую монету и взглядом ей указывает на неприметную дверь. Нерида одаривает его вежливой улыбкой и скрывается в темном проеме. 

За дверью не комната — каморка: места вокруг круглого стола, что родом из прошлого столетия, ровно столько, чтобы поместились стулья. Нерида усаживается на единственный свободный стул неспешно, игнорируя нетерпеливые взгляды угрюмых мужчин, стягивает с рук кожаные перчатки и, лишь устроившись с удобством, произносит: 

— Obsequium. 

— Aighneacht, — служит ей ответом. Атмосфера в комнате заметно теплеет: пароли сошлись.