Финальный отсчёт (джен)

Три

С Макомо Сабито был знаком недолго: короткие семь дней. Ему было девять, когда в начале весны его нашёл и приютил Урокодаки. Тогда ещё с ним жила девочка, которую он тренировал, намереваясь вырастить мечника себе на смену.

— Вы решили взять в ученики ещё одного? — после недолгого молчания спросила Макомо.

Когда она пришла домой с тренировки, увидела накрытый к ужину на три персоны стол, а потом — маленького рыжего мальчишку, который наблюдал за ними, затаившись в тёмном углу. Как дикий волчонок.

— Если пройдёт проверку, — сказал Урокодаки, ставя на огонь чайник.

Девчонка кивнула и ушла. Затем вернулась, умытая и переодетая из пыльной одежды в чистое кимоно с простенькими цветочками. Мягкой лёгкой поступью она подошла к Сабито. Он медленно поднял на неё взгляд.

— Как тебя зовут? — дружелюбно спросила она, присаживаясь рядом.

Сабито долго смотрел на неё, в надежде смутить любознательную девчонку, но яркие зеленовато-голубые глаза смотрели терпеливо, ласково и без капли застенчивости. Ну чего ты пристала? Неужто не ясно: на разговор он не настроен.

Всё пусто. Непрошибаемая.

Пришлось ответить:

— Сначала сама представься, а потом, может быть, я подумаю, называть своё имя или нет.

Верно, он высокомерный маленький гордец и немного провокатор. Как ты отреагируешь на это, милая девочка? На её месте он бы дал подзатыльник за самоуверенность. Если она так и сделает, Урокодаки наверняка рассадит их по разным углам. Возможно, от себя добавит за наглость, но цель будет достигнута — тишина.

— Макомо, — кротко улыбнулась девчонка, чуть поклонившись.

Сабито отвёл взгляд. Смутился. Зря, наверное, он был так резок…

От неё пахло хвоей. И весь её образ лучился гармонией и спокойствием. С виду неженка, но отблеск огня в голубых глазах осветил несгибаемую стальную волю.

— Меня зовут Сабито. — Теперь он не отводил взгляда от Урокодаки, помешивающего рис в котелке. Хмыкнул и несмело улыбнулся. И тут же скривился, прижимая руку к бинту на повреждённой правой щеке.

Она была великолепным бойцом.

Быстрая и точная, выносливая, грациозная — трудно поверить, что столько силы заключено в теле невысокой хрупкой девчушки. Сабито любил те моменты, когда, изнывая от боли в мышцах, обессиленный, он, не в состоянии даже самостоятельно сидеть, опирался спиной о ствол дерева и наблюдал, как Макомо боролась с Урокодаки. Её тело становилось порывом ветра. Смазанным пятном краски, здесь и там, что в конце выливается в полноценный сюжет на картине со смыслом: борись.

Он замирал, боясь лишний раз моргнуть и проглядеть развязку боя. Тогда у него открывалось второе дыхание, восторг наполнял каждую молекулу крови и жёг вены.

Она вдохновляла.

Сабито засыпал с мыслями о том, чтобы стать таким же, стать сильнее и в один прекрасный день сразиться с Макомо. И просыпался, чувствуя распиравшую всё внутри силу и стремление скорее приступить к тренировке.

А потом она ушла.

В тот день Макомо протянула ему деревянный резной гребень, один из тех, которым закалывала волосы.

— Зачем это? — спросил Сабито, взяв гребень в руки и проведя пальцем вдоль щетинок. Раздался тонкий блёклый переливающийся звук.

— Думаю, тебе пора убирать волосы, ведь скоро они будут длиннее моих. В бою будут мешать.

Сабито был уверен, что перед её точными рубящими ударами не удержится ни одна голова демона, и что совсем скоро она вернётся, облачённая в форму охотника, с клинком из солнечной стали наперевес.

Домой Урокодаки вернул только оборванный, пропитанный кровью кусок ткани персикового кимоно и разломанную маску с цветочным узором.

О жившей когда-то на белом свете девочке по имени Макомо напоминали лишь гребень, лежавший у Сабито под подушкой, и сямисэн, который Урокодаки забрал к себе в комнату — на нём она раньше играла. Жаль, что Сабито так ни разу не услышал её игры.

…Иногда она приходила к нему во снах. Иногда игра теней и воображения рисовали её облик в сумерках леса. Иногда, тренируясь с Гию, краем глаза он замечал тонкий силуэт — тот тут же растворялся, стоило моргнуть. Но Сабито хотелось бы верить, что частица души Макомо была где-то рядом, волновалась о нём, оберегала.

Урокодаки обнял каждого из них по очереди.

— Время неумолимая река. Знаю это, и всё же не могу не удивляться, как быстро вы выросли... Простите мне мои старческие причитания. Впереди серьёзный этап, новая ступень на вашем жизненном пути. Я научил всему, чему мог, дальше всё зависит от вас.

Он ласково потрепал обоих по макушке.

— Однако напоследок... — Урокодаки протянул им маски. Лисьи маски. Это даже слегка забавно, что кицунэ, демоническая лисица-оборотень, стала их символом, их талисманом против ядовитой душной тьмы, которую несут с собою демоны-людоеды.

Сабито смущенно потёр лоб и, прижав оберег к груди, поклонился.

Затянув узел на затылке потуже, он с любопытством прислушался к ощущениям. Твёрдый край маски, хоть и отшлифованный, наверняка натрёт кожу; а вот запах дерева приятный, уютный, казалось, прикроешь глаза — и ты снова среди укутанных туманом елей, над головой висит набухшая вата вечереющего неба, а на душе тепло, потому что знаешь: сейчас закончишь дело, и встретит тебя дом горячий похлёбкой, мягкой постелью и душевным разговором перед сном.

Сабито переглянулся с Гию. Тот выдавил из себя измученную улыбку и надел свою.

— Идите. И непременно возвращайтесь. Я буду ждать.

Засветлел горизонт. Ветер насмешливо дул в лицо, теребил пряди волос, одежду. И нёс с собою горьковатый привкус перемен. Сабито нервно пригладил волосы. Ладонь наткнулась на твёрдую поверхность гребня, который удерживал убранные в высокий пучок волосы. Да, они стали длиннее твоих, Макомо.

Напоследок Сабито обернулся: рядом с Урокодаки стоял хрупкий девчачий силуэт с поднятой ладонью.

Небо окрасилось алым. Вспорото начало нового дня; окровавленный рассвет знаменовал первый серьёзный шаг во взрослую жизнь.

Сабито поймал взгляд Гию, тревожного и изнурённого — тот не сомкнул глаз всю ночь — и похлопал его по плечу.

— Всё будет хорошо. Мы справимся.

Два

Недобрый тревожный гул ударил по ночной тишине окрестностей. Капли дождя, падающие с неба, испуганно задрожали. Лопаясь в брызги, они стремились скорее впитаться в землю, спрятаться от приближающегося в ночи ужаса.

Пот выступил на лбу от напряжения. Не поддаваться панике, не поддаваться… Трудно, когда ей пропитаны каждый листок, каждая трепещущая травинка, дрожащий камешек под ногами.

Когда Юичиро увидел чёрный силуэт, бесшумно ползущий во мраке, голова закружилась. Мышцы ослабли, удерживать не то что катану — собственное тело стало невыносимо.

Клинок всё же выпал, со страшным глухим стуком ударился о землю. Это привлекло Его внимание.

Руки, вросшие в тело мутанта, развевались чёрными змеями на фоне выглянувшей из-за туч стервозной луны. Её серебряный глаз с насмешливым интересом наблюдал за происходящим.

— Ещё один ребёнок Урокодаки? Какая забавная масочка на тебе. — Зрачки Демона расширились, взгляд стал тёмным, голодным. — Не лисёнок… Наверное, ты его любимчик, раз он так выделил тебя.

Юичиро быстро наклонился, потянувшись за упавшей под ноги катаной. В этот миг Демон нанёс удар. Едва увернувшись, Юичиро перекатился, хватая клинок. Позади с оглушающим скрипом-полустоном упало дерево.

— Какой прекрасный ныне отбор! — воскликнул Демон, притворяясь радушным. — Сразу три ученика Урокодаки, которых я — о, какая жалость — съем. — Чудовище захлопало в ладоши, как маленький ребёнок. — Ах, сколько уж народу я переел! А ученики мерзкого Урокодаки — моё любимое блюдо. Самое любимое — я съел их всех до одного! Как вчера помню каждого. Первый, к примеру: милый малыш, его я убивал медленно, отрывал ему по очереди руки, ноги. А уж как он кричал, когда я его проглотил! Его крик до сих пор вибрирует у меня в животе, — Демон, хихикнув, погладил себя по пузу. — Бедный Урокодаки, наверное, поседел от горя — ни один из его учеников не возвращался с Отбора живым.

Руки затряслись. Ученики Урокодаки мертвы? Эта мразь съела их. И теперь глумится над их смертью, издевательским хихиканьем оскверняет память. Несчастные дети, зачем вы пошли на поводу мести, отказались от спокойной жизни? Об этом ли вы мечтали — найти бесславный конец на проклятой горе?

Если они были хотя бы наполовину так же сильны, как тот рыжий… и всё равно проиграли… Есть ли у самого Юичиро шанс выстоять? Трясутся руки, дрожит клинок. Точного удара им не сделать. Неужели он тоже умрёт? Из-за того, что его перепутали, из-за глупой маски. Из-за того, что сколько бы ни готовился, этого оказалось мало. Как нелепо.

— Как же… как же так? — потерянно прошептал Юичиро. — Ни один не вернулся? Нет… не может быть. Ты на другом уровне, они не должны были оставлять тебя в живых. Руководство…

— …Но я зде-е-есь, — перебил его Демон и засмеялся. — Всё это так забавно. Тебя послали на верную сме-е-ерть, бедный глупенький мальчик. Но не бойся, я съем тебя, а потом двух твоих друзей, тебе не придётся страдать от одиночества — ваш трупы встретятся в моём желудке!

— Ты лжёшь! Демоны всегда лгут.

Смех резко оборвался. Алчно сверкнули глаза, неожиданно тихим, полным жгучей ненависти голосом, Демон проговорил:

— Не имеет смысла лгу я или нет, важно лишь то, что ты следующий!

Удар в грудь. Треск, боль. Липкая кровь, глумливый смех. Темнота. Пульсация в затылке. Рассекающий воздух свист, звонкая вибрация мурашками резонирует по коже. В сторону!

— Увернулся, дрянь! — пронзительный вопль.

Зрение Юичиро немного прояснилось, но размытые очертания только сбивали с толку. Он закрыл глаза. Шорох. Затишье. Шипение. Вибрация сотрясает воздух.

Руки с грязными обломанными ногтями метнулись к Юичиро стрелой, но он увернулся, рубанул клинком по кистям. Зловонная горячая кровь брызнула на шею, на маску, через отверстия для глаз опалила левое веко.

— Погань! — хриплый визг сотряс гору. Кроны деревьев затрепетали, притаившиеся в листьях капли недавно прошедшего весеннего дождя упали с хрустальным стоном.

Окровавленные обрубки вернулись в тело. Бугристые комки, словно перевариваясь в кишках, двигались под кожей.

— Эй ты, мутантище, я здесь! — зазвучал напряжённый голос. Кайгаку.

Кайгаку поджал губы до побеления — лишь бы они не тряслись. Поджал пальцы ног, упираясь ими в почву, чтобы уменьшить дрожь коленей. Вцепился в клинок, не зная, как подступиться.

— Может, договоримся? Зачем тебе этот юродивый? Он хилый и костлявый.

Чёрт! Ну и выразился, идиот: считай, предложил сожрать себя взамен!

Молчание. С каждым ударом сердца страх душил всё сильнее, но реакции демона не последовало. Тот не мог оторваться от лицезрения окровавленного Юичиро.

Демон его не слушал, чему Кайгаку, если честно, был рад. Если бы этот рукастый урод посмотрел на него, решил напасть…

Что бы он сделал? Увернулся бы, попробовал сбежать. Да вот только от этих рук, стреляющих — каждая! — как язык ящерицы, далеко ли убежишь? Принять бой? Вы видели его шею? У него нахрен нет никакой шеи — всё тело бесформенная гора грёбанных копошащихся как черви рук!

Идиот, Кайгаку, ты и-ди-от.

Зачем, ну зачем сюда влез?

О-о, ясно же зачем, это же очевидно — один болван посмел упрекнуть его в неблагонадёжности.

«Долг охотника — спасать человеческие жизни. Даже я, человек, которому люди причинили больше боли, чем демоны, понимаю это. А зачем ты стал охотником? Ты гонишься за силой, презираешь слабых. Но в таком случае не логичнее было бы стать… хм, стать демоном? Попросил бы, чтобы тебя обратили. Не тратил бы столько времени на обучение…»

Падла. Собственными руками бы удавил.

И вот он здесь. Пытается спасти сраную человеческую жизнь. Жалкие потуги, что он сможет сделать? Смотреть, как Выскочку сожрут, подбадривая выкриками: «Не бойся, Юичиро. Ты справишься, Юичиро. Или нет. Но ты не волнуйся, думаю, Он съест тебя быстро. А посему до встречи в следующей жизни»

…Нет, валить отсюда надо. Кайгаку развернулся. Тяжело вздохнул, замер и напоследок нерешительно оглянулся через плечо.

Юичиро, дрожа, встал в стойку. Окровавленный и жалкий. Как будущий истребитель, он не внушал веры, даже крупицы надежды в его силе.

— Редкая кровь, редкая, редкая, — похихикивая, повторял Демон, не сводя с него огромных сверкающих голодом глаз. — Иди же сюда, драгоценный малыш.

— Тупица, — зашипел под нос Кайгаку, наклоняясь к земле. — Катись уже отсюда, придурок несчастный!

В тушу полетел камень, но Демон не обратил внимания — весь его мир будто сошёлся на Юичиро, всё остальное перестало существовать.

Он шумно задышал. Запах крови вскружил ему голову. Из уголка рта тонкой струйкой по подбородку потекла слюна. Чудовище раскинуло руки веером, мышцы напряжены. Атака. Грохот.

Там, где ещё секунду назад был Юичиро, пустота. В ночи остался только его голос:

— …Первая ката: Бог скорости.

Рука возникла из ниоткуда. Вцепилась в Кайгаку и волоком потащила за собой. Ноги бились о брёвна и камни.

Во рту сухо, словно песка насыпали, крик драл глотку, а наружу вырывался лишь хрип.

— Успокойся… Прекрати быть бревном и… хоть немного двигай… ногами… Мы… оставляем слишком много шума… Он вычислит нас, — послышался знакомый голос. Дикий ужас отступил, сознание прояснилось. Кайгаку вгляделся в силуэт — это был Юичиро.

Позади раздался истеричный вопль и хруст: взбешённая громадина крушила деревья. Кайгаку перегруппировался, чтобы Юичиро было легче — выдвинул переднюю часть туловища, удерживаясь над землёй навесу благодаря хватке под рёбрами. Ногами в пружинистом прыжке он отталкивался от земли, летел некоторое время и снова отталкивался.

Но запах крови всё равно что Ариаднина нить для Демона. Он найдёт их? … Нет, так не пойдёт. Где же оно? — Кайгаку пошарил по карманам. Из-за того, что он начал дёргаться Юичиро потерял равновесие, они чуть не навернулись.

— Да какого?!

— Нашёл! — Кайгаку откупорил склянку и вылил содержимое на Юичиро. Учитель сказал, демоны не выносят глицинии. Выскочка все мозги проел вопросом, как это можно использовать. В результате они сделали из неё эфирное масло. Кайгаку прихватил его с собой. Чем оно поможет — покажет дальнейшая практика, но хотя бы запах крови перебьёт.

В масле ли дело, но чудовище отстало. Теперь уже Кайгаку тащил обессиленного Юичиро. Они остановились у дерева с раскидистой кроной и облегчённо выдохнули. Юичиро, качнувшись, прислонился спиной к стволу. Опора не помогла, и он, шатаясь, медленно сполз, а затем распластался на земле, вырубаясь.

Кайгаку хотел было осмотреть его раны, но, на миг подняв глаза, он заметил проблеск. Вгляделся. Сквозь прорехи в кроне на клыкастой безумной улыбке игриво отражался лунный свет. Демон рванул на него, замахиваясь когтистой лапой. Только благодаря инстинктам Кайгаку сумел отклониться, прежде чем ему вспороли бы глотку.

Из рук одного прямиком в лапы другого. Но этот урод выглядит хотя бы убиваемым.

Клинок обнажён. Отведай-ка стали, тварь.