Тася (джен)

Сентябрь продолжал баловать солнечными днями, но, несмотря на отличную погоду, на душе у Таси было тоскливо. С самого утра ее мутило, от волнения мерзли руки, и приходилось то и дело растирать закоченевшие пальцы.

Весь день прошел в томительном ожидании: новая хозяйка не посчитала нужным сказать, в котором часу собиралась подъехать, и Тася вздрагивала каждый раз, когда кто-то входил в столовую. Ирка же, казалось, совсем не переживала. То ли была полностью уверена в своих силах, то ли просто хорошо скрывала эмоции.

Не успела Тася оглянуться, как стрелки часов показывали пять минут третьего, а вот вторая половина дня, наоборот, тянулась медленно — неспешно, тягуче, до противного неторопливо. Рабочий день закончился, а Мария Викторовна так и не появилась.

— И что теперь? — злилась Ирка. — Что она о себе возомнила? Думает, мы ее тут будем до ночи дожидаться?

— Но она же сказала, что приедет, — ответила Тася. — Значит, надо ждать.

Ей и самой хотелось уйти домой, но она боялась ослушаться, совсем как в школе: Тася никогда не сбегала с уроков, опасаясь гнева классного руководителя.

Они промаялись еще час, от безделья вычищая старые сковороды и натирая до блеска погнувшиеся от времени вилки. В конце концов, Ирка, не выдержав, скинула фартук и, высказав все, что думала об этой «грымзе», ушла.

— Пусть увольняет, если хочет, — напоследок заявила она. — С такой работать все равно невозможно.

Тася проводила взглядом теперь уже бывшую напарницу и присела на стул, тупо уставившись в пустоту. Ирка могла позволить себе подобную выходку — молодым легко найти новую работу, но кому нужна она в свои сорок три? Противно засосало под ложечкой, к горлу подкатил ком, и по щекам покатились слезинки.

— А где та, вторая? — раздался голос Марии Владимировны. Вот так сразу: ни «здравствуйте», ни «простите за опоздание».

— Ушла, — ответила Тася, поспешно вытирая слезы.

— То есть как? — возмутилась новоиспеченная начальница. Всем своим видом она старалась показать, что для нее они с Иркой лишь ненужный довесок к желанной столовой. — Что ж, передай, чтобы не возвращалась.

— А она и не собиралась, — тихо сказала Тася и тут же осеклась. Но хозяйка либо не расслышала ее слов, либо пропустила грубую ремарку мимо ушей. Брезгливо осмотревшись, она выбрала себе стул, и, усевшись на него, осмотрела Тасю с ног до головы — так обычно осматривают кобылу перед покупкой.

— Не хочешь последовать примеру подруги? — с издевкой спросила она.

— Хотите, чтобы я уволилась?

— Без обид, но в моем кафе все должно быть самым лучшим.

Тася нервно сглотнула от обиды.

— Я все-таки хочу попробовать.

— Если бы не Костя, я даже не стала бы тратить время на всю эту возню, — вздохнула Мария Владимировна. — Ну да ладно. Что умеешь готовить?

— Все, — ответила Тася, приободрившись — уж что-что, а готовить вкусно у нее получалось. — Любые супы, каши, пюре, варить компот, кисель…

— Подожди, подожди, — скривив лицо, перебила ее начальница. — Я не об этом. Кому все это сдалось? Ты умеешь готовить суши, ролы, смузи? Знаешь, что такое брускетта? Тальятелле? Якисоба?

Тася молчала. Щеки запылали от стыда, словно у школьницы, не выучившей урок. Краем уха она слышала о суши, но никогда не пробовала их, а о существовании остальных блюд даже не подозревала.

— И как же ты собираешься работать, если совсем не умеешь готовить?!

— Но я умею! — попыталась оправдаться Тася. — Я работаю поваром уже много лет, и посетители всегда были довольны. А когда работала в школе, детки всегда прибегали за добавкой.

— Ты хоть раз была в ресторане? В том, в котором подают нормальную еду, а не беляши да каши? Ну, что молчишь?

Слезы унижения подступили к глазам. Не желая показывать их, Тася подошла к ящику со столовыми приборами, взяла тряпку и начала протирать ложки. В этом вовсе не было нужды — все уже давно перемыли — но ей надо было чем-то занять руки.

— Зря вы так, — шептала она, полируя очередную ложку. — Зря, Мария Владимировна.

— Даже не знаю, что с тобой делать, — продолжала издеваться начальница. — К тому же, твой внешний вид. Ты хотя бы раз наведывалась в салон красоты?

Терпение подходило к концу. Тася давно привыкла к тому, что ее не замечали, что она никого не интересовала ни как человек, ни как женщина, но еще никто не оскорблял ее вот так, прямо в лицо.

— Давай, ты просто напишешь по собственному желанию, а? Я обещала мужу, что не выгоню тебя на улицу, но ведь мало того, что ты не умеешь готовить, так еще и выглядишь как пугало. Ты же мне всех клиентов распугаешь. Да повернись же ты, когда я с тобой разговариваю!

Тася резко обернулась, желая высказать все, что накопилось на душе, но слова застряли в горле. Она встретилась взглядом с Марией Владимировной, оказавшейся совсем близко. И когда только она успела подойти? Выпучив глаза, женщина раскрывала рот, но из него не вылетало ни звука — совсем как у еще живой рыбы на разделочной доске.

В нос ударил металлический запах. Одновременно они посмотрели вниз: на бледно-розовом платье выступило алое пятно. Оно все росло и росло, словно распускавшийся бутон мака. Тася выронила окровавленный нож и зажала рот руками, сдерживая крик. Ну почему? Почему именно в этот момент она держала в руке нож, а не безобидную ложку?

— Что… Ты что натворила, тупая курица? — выдохнула Мария, схватившись за живот. Сквозь пальцы текла тонкая струйка крови.

Тася попятилась назад, пока не уперлась поясницей в край столешницы.

— Я не хотела… Не хотела, — повторяла она, как заезженная пластинка.

Кровь схлынула с лица Марии, она упала на колени и прохрипела:

— Скорую.

Тася бросилась к сумке и начала рыться в ней в поисках телефона: как назло, он был погребен где-то на дне в куче хлама.

— Сейчас, сейчас, — причитала она. — Да где же он? Потерпите чуть-чуть, совсем капельку...

Наконец, нащупав мобильник, она выдохнула с облегчением, но вместо того, чтобы набрать «112», позвонила сестре.

— Лара! Лара! — закричала она, услышав ее заспанный голос. — Лара, что мне делать? Помоги! Ты должна мне помочь!

— Да в чем дело-то?

— Я, кажется, человека убила, — разревелась Тася.

— Ты что вообще несешь?

— Так получилось, я не специально. Она без сознания. Она, кажется, совсем умерла.

— Проверь пульс.

— Что?

— Пульс, говорю, проверь! — закричала Лара. — Сопли подбери и пораскинь мозгами!

Растирая слезы по лицу и громко всхлипывая, Тася опустилась на колени и подползла к Марии — та сидела на полу с закрытыми глазами, прислонившись спиной к шкафчику с кухонной утварью. Трясущейся рукой дотянулась до бледной шеи женщины и тут же отдернула пальцы от ледяной, словно у мертвеца, кожи, так и не успев нащупать пульс.

— Ну что там? — нетерпеливо спрашивала Лара на другом конце трубки. — Что ты так долго копаешься?

Но Тася не могла заставить себя прикоснуться к Марии еще раз. Вместо этого она наблюдала за ее дыханием: еле заметно, редко, но все же женщина дышала.

— Жива, Лара! Она жива! — нервно засмеялась Тася. — Но что мне теперь делать? Вызывать скорую?

— Еще чего! Даже не смей!

— Почему?

— Проблем не оберешься, еще повесят уголовку. Хочешь до конца дней поварихой в колонии работать?

— Что же тогда делать? Что делать?

— Не реви ты! Привези ее к нам, а дальше решим, как поступить.

— Домой? Но как?

— Это уж твои проблемы, — огрызнулась Лара и бросила трубку.

С минуту Тася тупо смотрела на мобильник, не понимая, как ей привезти домой полумертвую женщину. Затем, взяв себя в руки, поднялась на ноги и заходила по кухне, перебирая все возможные варианты: на автобусе точно не получится; может, вызвать такси и сказать, что везет домой пьяную подругу? Нет, слишком рискованно.

Наконец, ее осенило. Она выбежала из кухни и направилась в подсобку. Небольшая комната была завалена всяким хламом, но Тася точно знала, что нужная ей вещь была там. После долгих поисков с победной улыбкой, больше походившей на оскал сумасшедшего, она вытащила из-под кучи мешков тележку — одну из тех, с которыми тысячи старушек ходят на рынок. Еще немного времени ушло на то, чтобы отыскать большую хозяйственную сумку и пару ремней.

Собрав трофеи, Тася вернулась на кухню. Она попробовала поднять Марию — весила та немало, хотя по виду и не скажешь. Женщина слабо застонала, и кровь хлынула с новой силой. Тася решила, что сперва надо обработать рану, и начала открывать все шкафчики подряд, пытаясь вспомнить, где хранилась аптечка.

Когда белый чемоданчик, наконец-то, оказался у нее в руках, она раскрыла его и оценила содержимое. Уроки медицинской помощи Тася помнила плохо, но кое-что видела в сериалах. Простой перевязки явно будет недостаточно — Мария могла истечь кровью, к тому же в рану могла попасть какая-нибудь зараза. Тася подняла с пола нож и ополоснула его горячей водой, затем зажгла конфорку и раскалила лезвие докрасна.

— Простите, Мария Владимировна, — произнесла она, и собственный голос показался ей чужим, — но так надо.

Она уложила несчастную на пол и разорвала ее платье, обнажив изувеченный живот. Борясь со страхом и отвращением, откупорила баночку йода и залила темную жидкость в рану, сразу же приложив к ней раскаленное лезвие. От запаха паленой кожи и мяса подступила тошнота. Мария закричала от боли, и Тася уселась на нее, придавив всем весом. Одной рукой она продолжала прижигать рану, а другой зажимала рот Марии. Женщина билась в агонии: глаза ее закатились, превратившись в два белесых шарика, тело извивалось, словно у одержимой. Она отчаянно пыталась скинуть с себя Тасю, но сил хватило лишь на то, чтобы расцарапать ей руки. В конце концов, она выбилась из сил и потеряла сознание.

В ушах набатом раздавались удары собственного сердца; тяжело дыша, Тася ослабила хватку и слезла с обмякшего тела. Живот тут же скрутило, и ее вырвало, а к неприятным запахам добавился смрад содержимого собственного желудка.

Собрав всю волю в кулак, Тася наспех перебинтовала рану, вымыла нож и положила его на место. Схватив первое попавшееся полотенце, вытерла с пола кровь и рвоту и выкинула испорченную тряпку в мусорное ведро. Не без труда удалось затолкать бесчувственное тело Марии в сумку и закрепить на тележке, после чего Тася со своей страшной ношей отправилась домой. Она выбрала путь, по которому ходило меньше людей, и старалась не встречаться взглядами со случайными прохожими. Разум отказывался верить, что все это произошло наяву, но увесистая сумка доказывала реальность произошедшего.

Тася поправила выбившуюся прядь волос и с ужасом заметила кровавое пятно на ладони. Как же она могла его пропустить? Она прибавила шаг: еще чуть-чуть и она будет дома, в безопасности. Но, когда Тася свернула во двор своей многоэтажки, ее окликнула соседка с третьего этажа.

— Чего взвинченная такая? — улыбнулась она — улыбке не доставало почти половины зубов.

— Да так…День тяжелый.

— Понимаю, понимаю, — закивала женщина. — У меня вот тоже с утра не задался: хотела продуктов по акции закупить, а пока дошла до магазина, они уже всё — тю-тю. Закончились.

Тася подумала, что с удовольствием поменялась бы с ней проблемами, но промолчала.

— А что это у тебя там? — не унималась женщина, указав костлявым пальцем на сумку.

— Продукты, — медленно проговорила Тася — голова отказывалась соображать. — По акции.

— Да ну?! — хлопнула в ладоши соседка. — А покажи, что купила? Когда ж ты успела-то? Ох, сумка тяжелая — видать, много набрала. И мяска, наверно, недельки на две прикупила. Покажи, а?

Тасе показалось, что сейчас ее снова стошнит. Интересно, что будет, если показать назойливой соседке какое именно «мясо» в сумке?

— Я тороплюсь, — вместо этого выдавила она. — Завтра на работу рано.

— Тц… Какие все занятые, — недовольно сказала соседка. — Только о работе и думают. А с руками-то что?

— С руками?

— В чем руки-то измазала?

— Это… Я… чернику перебирала. Для пирожков.

— А-а-а-а, понятно, — протянула соседка.

Тася благодарила судьбу за то, что действительно в сумерках пятна крови можно было выдать за что угодно.

— Пойду я, — сказала она, заходя в подъезд.

— Давай-давай. А я пока еще погуляю. Последние деньки остались.

— Последние? — напряглась Тася.

— Теплые. Осень же — скоро польют дожди, и засяду дома до следующей весны.

— А вы про это …

— А про что ж еще? Ну, пока-пока.

Из последних сил Тася затащила тележку на шестой этаж и позвонила в дверь, но Лара не открывала. Злясь на сестру, она достала ключи и отворила дверь сама.

— Почему не открыла?

— Не услышала звонок, — ответила Лара, подскочив ней. — Она там?

Тася кивнула. Лара открыла сумку, и Мария, словно бездушный манекен, вывалилась на пол.

— Тебя кто-нибудь видел?

— Нет, — соврала Тася. Она слишком устала, а Лара обязательно потребовала бы пересказать весь разговор с соседкой, до последней реплики.

Вместе они перетащили Марию на диван в гостиной, который Лара предусмотрительно застелила клеенками, оставшимися еще со времен, когда бабушку парализовало.

— И что нам теперь делать? — спросила Тася.

— Не дать этой стерве помереть.