A matter of trust (гет)

Он понимает, что все не как обычно, раньше, чем слышит резкое, суховатое «ближе», раньше, чем она успевает развести ноги — не так, как он иногда мечтал, потому что даже в этом жесте нет ни капли подчинения или податливости. Но отчего-то так даже лучше. Где-то в глубине сознания он уверен, что так и нужно. Потому что это она. Она и должна быть такой.

Зачарованный этими мыслями, приказом во взгляде и сжатыми в суровую нить губами, он приближается к Интегре и устраивается так, как она хочет.

И ждет, подавляя желание коснуться ее колен раскрытыми ладонями — он не боится пуль, он боится прервать этот момент.

Ждет чего угодно — разноса за то, что положил больше народа, чем было допустимо, что проигнорировал какой-то приказ или наоборот переусердствовал в своем извечном стремлении к самостоятельности. Порой она умела именно этим пронять его — мягкостью обращения и близостью к себе во время нагоняев.

Ждет обсуждения плана, требующего особой деликатности.

Ждет приказа довершить обращение Серас.

Готов ко всему, кроме того, что она делает.

И поэтому она застает его врасплох, когда начинает целовать.

Алукарду бессчетные тысячи раз хотелось поцеловать ее, но это была Интегра. А сэр Интегра все делает навыворот.

Он с легкой иронией подумал, что совершенно не знает, как вести себя, чтобы не получить разрывную в лоб (пустяк, но и не сказать, чтобы он ничего вовсе не чувствовал), не напугать ее еще больше и не задеть ее гордость.

Все, что он позволил себе, — легкие невесомые ответы, которых она, поглощенная своим ощущениями и переживаниями, по-видимому, не заметила.

А потом все резко кончилась.

И он успел только заметить, как Интегра сама растеряна, когда она рыкнула: «Исчезни!».

Алукард не стал спорить и моментально распался в дымку — как раз вовремя, чтобы безвредно пропустить сквозь себя кувшин с водой.

За дверью он вновь принял ставший уже привычным облик.

Отчаянно хотелось улыбаться, и он не стал отказываться себе в этом удовольствии.