Другая жизнь Мародёров (гет)

Мародёры расположились в комнате. Питер писал письмо матери, что было большой редкостью, поэтому его решили не трогать. Ремус по-турецки сидел на своей кровати и, проверяя эссе по трансфигурации на наличие ошибок, внимательно слушал Джеймса, ходившего по комнате туда-сюда. Блэк тоже слушал, прижавшись спиной к своей кровати, сидя на ковре. Один из своих Мародёрских вечеров было решено посвятить любовной деятельности Поттера.

Джеймс Поттер

— Ну, я подумал прогулять чары, надеюсь, Флитвик не обиделся, — он взъерошил волосы и потянулся. — Я пошёл на Астрономическую башню, хотел побыть один. Но не тут-то было!

Блэк лениво поднял одну бровь. Люпин тихо фыркнул.

— Я же не думал, что она тоже туда пойдёт... Она как меня увидела, так сразу подхватила сумку и убежала. Я даже и слова не успел сказать.

— А ты что хотел, чтобы она тебе в любви призналась? — усмехнулся Сириус. — И я всё никак не пойму, почему ты её не поцеловал, когда держал за плечи в коридоре? У тебя был такой шанс, а ты ступил и упустил его, олень!

Люпин не поддержал негодования Блэка и вопросительно посмотрел на Поттера. Тот кивнул, чем напомнил Сириусу о забытом вопросе.

— А что это вы такие загадочные, а? Помнится, кое-кто ещё за завтраком обещал мне что-то рассказать.

Джеймс понимающе ухмыльнулся и пояснил:

— Лунатик посоветовал мне держать себя в руках и стараться не выпендриваться, — Люпин подтвердил слова друга кивком. — А потом мы оба заметили, что Лили говорила с Алисой обо мне, и Рем спросил, что она говорит. Я кивнул, мол, всё так же.

Блэк зевнул и потянулся.

— Скучные вы, ребята.

Джеймс и Ремус закатили глаза.

— Кстати, Ремус, она спросила меня про владельца чёрного филина, но я решил, что не буду говорить ей. Пока что незачем ей это знать.

— Она спросила про филина? — подал голос Сириус. — Сохатый, а ты прям партизан. Лично я думал всегда, что тебя трудно заткнуть. За это я Эванс премного благодарен.

— Бродяга, не нарывайся. С тебя Маккиннон глаз не сводила.

Сириус заметно оживился. Он встал и принялся рыскать в своей прикроватной тумбочке.

— Что ты ищешь? — поинтересовался Ремус, не отрывая взгляда от свитка. — Пергамент на подоконнике, Ромео.

Сириус подбежал к подоконнику, схватил пергамент и забрался на кровать с ногами. Потом он взял стоявшие на тумбочке чернила и перо и принялся что-то строчить.

Джеймс подошёл к Блэку, опёрся руками на полог и спросил друга, что он так усердно пишет. Бродяга самодовольно улыбнулся, не отрываясь от написания. Когда дело было сделано, Сириус достал конверт, вложил в него аккуратно свёрнутый пергамент и подписал. Запечатав письмо, он выбежал из комнаты, буркнув что-то вроде: «Я в совятню!».

— Ремус, как думаешь, мне не пора? — многозначительным тоном поинтересовался Джеймс.

Люпин рукой поправил нависшие на лоб русые волосы и посмотрел на него.

— Я думаю, что рано. Но если хочешь, то что-то нейтральное, — он приподнял брови и понимающе улыбнулся обеспокоенному Джеймсу. — Ну, я думаю, ты меня понял.

Поттер обрадовался, как маленький ребенок, которому разрешили съесть конфету, и отправился в гостиную.

Лили Эванс

Утром её разбудил не будильник, не соседки по комнате, а уханье. Девушка потёрла глаза, приподнялась на локтях и увидела, что на самом краешке её кровати сидит тот же самый чёрный филин. Лили подползла к птице и отвязала конверт от её лапки, на поверку оказавшийся идентичной копией предыдущего конверта, доставленного этой же птицей. Девушка угостила птицу крекером и выпустила из окна, а после села на кровать и принялась распечатывать письмо. На нём снова не оказалось никакой информации об отправителе, только имя адресата. «Какой же упорный аноним», — Эванс улыбнулась своим мыслям. Письмо было написано на той же самой бумаге. Только на этот раз его содержимым были не стихи, а проза.

Лили — нежная и прекрасная, как утро весны.

Странное послание. И опять тот же красивый почерк. Девушка глубоко вздохнула и убрала письмо в тумбочку. А после снова легла в кровать и уснула.

Девушки сидели на траве у озера. Последние тёплые деньки начала октября забирали с собой тепло, оставляя холод и тучи. Поэтому было решено не терять время зря и подышать свежим воздухом сразу после обеда. Мэри Макдональд, прихватив с собой яблоко из Большого зала, сидела и поедала его, попутно сопровождая свою трапезу мыслями о профессоре по защите от тёмных искусств.

— А вообще я думаю, что этот Стоун не такой уж и плохой.

— Мэри, так никто и не говорит, что он плохой, — усмехнулась Алиса. — По-моему, все его любят. Но, как это обычно бывает, он уйдёт после этого года.

— Ага, проклятие учителей ЗОТИ? — Марлин залилась смехом, и многие её поддержали. Но не Мэри.

— Да нет никакого проклятия, — она повернула голову в сторону замка и, что-то увидев, лениво добавила: — Хотя нет, есть.

Девушки заметили, как к ним направляется Снейп. Один, без своих мерзких дружков. Он смотрел только на Лили, не замечая остальных, а когда приблизился, предложил Лили пройтись. Девушка сердито зыркнула на недовольных подруг и согласилась.

Они гуляли по берегу озера и молчали. Снейп был очень тихим и каким-то мрачноватым, но всё же после нескольких минут молчания решил начать разговор.

— Как у тебя дела?

— Странный вопрос, Северус, — бесстрастно ответила девушка и делано спокойно добавила: — Не беспокойся, всё отлично.

— Лили, я тебя чем-то обидел? — тихо спросил Северус и угрюмо уставился на траву под ногами.

— Северус, ты сам-то понимаешь, что происходит? После того, что ты вчера говорил о Волдеморте, я просто не могу спокойно с тобой разговаривать.

— Лили, это тебя вообще никак не касается, — нотки досады прозвучали в голосе Снейпа.

— Ещё как касается, Сев! — она прижала ладонь к губам, мысленно упрекая себя за такую оплошность. «Я назвала его так, как когда-то давно, мало ли, что он подумает?» — беспокоилась Эванс. Но она сразу же взяла себя в руки и с горечью сказала: — Вообще-то, я такая же грязнокровка, как и остальные маглорождённые.

— Лили, я не...

— Не оправдывайся, Северус. Наши пути давно разошлись.

Северус затравленно посмотрел на девушку и решил высказать всё, что он думал, сейчас. Иначе другого шанса может попросту не представиться.

— Я... я люблю тебя, Лили.

Девушка опешила и с ужасом уставилась на Снейпа. Любит?

— Я никогда не сделаю тебе больно...

— Уже сделал, Северус. Еще в конце пятого курса, когда назвал меня грязнокровкой, — отрезала Лили.

— Ты всё ещё злишься на меня?

— Нет, я давно тебя простила.

— Нет, не простила. Но почему-то ты прощаешь этого Поттера, — фамилию врага он словно выплюнул, да с такой брезгливостью и с такой злостью, что даже представить трудно.

— А он мне ещё ничего не сделал! — заявила Эванс.

— Он всё время врёт тебе! — обозлился бывший друг детства.

— Почем тебе знать? Он хотя бы не якшается с Пожирателями и не поддерживает идеи Волдеморта!

— Да как ты вообще смеешь произносить его имя, гр...— Северус понял, что зашёл слишком далеко. Лили развернулась и пошла к замку. Он догнал её и, схватив за локоть, продолжил:

— Прости, Лили...

— Тебе не за что извиняться, Северус. Просто будь добр, не подходи ко мне больше, — она вырвала свой локоть из его руки и медленно пошла в Хогвартс.

— Он врёт тебе, Лили! — умоляюще крикнул Снейп и побежал за ней. — Он врёт! Этот чёртов Поттер со своими дружками... А Люпин вообще оборотень и лгун! Он каждый раз врёт обо всех своих болезнях, а сам бегает по Запретному лесу во время полнолуний!

— Северус, не надо наговаривать на Люпина, — тихо отозвалась Лили.

— Он оборотень, я сам видел! — вопил Северус. — А Петтигрю? Его мать уже давно стала Пожирательницей!

— Мерлин, а Петтигрю-то тебе чем не угодил? Северус, оставь их в покое, — они уже почти дошли до замка, как послышались знакомые голоса.

— Нюнчик, тебя разве не учили уважать желания дамы? — насмешливо бросил Поттер.

— Не лезь не в своё дело, Поттер, — выдавил Снейп. Блэк уже хотел было что-то сказать, но Джеймс жестом его остановил и сказал, что разберётся с ним сам. Он подошёл поближе к парочке и заметил, что Снейп вцепился в локоть ошарашенной Лили.

— Отпусти ее! — приказал гриффиндорец.

— Не то что? — съехидничал слизеринец. — Убьёшь меня?

Поттер с молниеносной скоростью ловца выхватил палочку и направил её на своего заклятого врага. Снейп достал в ответ свою. Полетели заклятия. Лили смотрела на двух однокурсников и не могла понять, за что же они так ненавидят друг друга. Она была немного благодарна Поттеру (хотя с трудом это признала) за то, что он заставил Северуса отцепиться от неё, но если она ничего не сделает, то скоро здесь будут лежать два трупа.

— Прекратите немедленно! — воскликнула Лили.

Поттер и Снейп, не опуская палочек, посмотрели на раскрасневшуюся девушку. Эванс заметно нервничала, хотя и думала, будто это не так уж и видно со стороны. По её решительному взгляду Джеймс понял, что продолжать дуэль дальше не следует, и убрал палочку. Снейп же предпочёл напоследок стрельнуть в Поттера каким-то неизвестным заклятием и убежать с места битвы. Джеймс крикнул ему в спину, что на безоружного нападает только трус, и улыбнулся Лили. Но улыбка была какой-то неестественной. Рыжеволосая староста заметила через расстёгнутую мантию, что ткань белоснежной рубашки с правого бока пропитывается чем-то красным.

— Кровь... Джеймс, у тебя кровь, — воскликнула девушка и прижала ладонь к губам.

Поттер отмахнулся, мол, ерунда, и пошёл с друзьями в замок. Но как только переступил его порог, покачнулся и упал. Лили растолкала взбаламутившихся Мародёров и других любопытных студентов и подбежала к Поттеру. Он лежал на левом боку лицом в пол, а из другого бока так и текла кровь. Лили решительно посмотрела на Блэка, и тот понял её мысль.

— А ну живо все отсюда! — прикрикнул Сириус и присел рядом с Эванс.

— Его лучше отнести в комнату, — чётко сказала Лили. — И чем скорее, тем лучше.

Обеспокоенный Блэк кивнул, и они вместе с Ремусом подхватили лежащего Джеймса и понесли наверх, в гриффиндорскую спальню. Петтигрю не без подсказки Лили подхватил сумку и вместе с Эванс засеменил за Блэком и Люпином.

Войдя в гостиную Гриффиндора, они были встречены удивлёнными возгласами и окликами. Но им не было дела до этого. Мародёры положили Поттера на его кровать, и Лили попросила Блэка снять с него одежду по пояс. Когда он закончил, Лили подошла к Джеймсу и прощупала пульс. Слабый.

— Ну что? — Сириус, не находя себе места, бродил вокруг кровати больного.

— Он без сознания, — тихо ответила Эванс и достала палочку.

Кровь так и струилась из глубокой раны на боку. Девушка прозондировала палочкой разрез и пояснила:

— Это тёмная магия. Сейчас я постараюсь вытащить эту штуку из вашего друга, но, если он начнет дёргаться и придёт в себя, держите его.

— А не лучше ли просто наложить обезболивающие чары? — предложил неугомонный и бледный Блэк.

— Тогда это тёмное вещество очень быстро начнёт расти и убьёт его. Никакие чары здесь не помогут.

— М-да, Нюнчик хорошо постарался... — протянул задумчиво Сириус.

Лили сердито посмотрела на Блэка, но ничего не сказала. Вместо этого она направила палочку на больное, кровоточащее место и стала шептать какие-то длинные, громоздкие формулы. Люпин следил за каждым движением девушки. Блэк потирал подбородок и так и норовил броситься к Поттеру, чтобы привести его в чувство. Будто прочитав мысли Сириуса, Джеймс открыл глаза и стиснул зубы от боли. Он покраснел, но не проронил ни единого звука. Сириус и Ремус бросились к нему и стали держать. Тело Сохатого тряслось мелкой дрожью, но не двигалось благодаря усилиям друзей. Хвост стоял неподалёку и грыз пальцы, но никто не обращал на него внимания. Лили с закрытыми глазами продолжала шептать заклинания, и, наконец, что-то чёрное, словно грозовое облако, медленно стало выплывать из раны. Джеймс ещё сильнее стиснул зубы и сжал кулаки. Лили резко дёрнула волшебной палочкой, и облако так же резко вылетело из глубокого пореза. Девушка была очень сильно напряжена, но, несмотря на это, крикнула, указав головой на чёрный плавающий сгусток:

— Ремус, быстрее, уничтожь его!

Люпин без промедления достал палочку и, пробормотав какое-то заклятие, растворил вредоносный объект.

Лили, словно молнию, затянула рану и сказала, что теперь Сириус может наложить обезболивающее, а после отнести друга в Больничное крыло. Мародёры радовались спасению Сохатого, обнимались и кричали. И никто не заметил, как обессиленная Лили упала на пол и сжалась в комок. Последнее, что она услышала, до того, как в глазах потемнело, было встревоженное «Лили!» Джеймса.