Цветы грязноцвета (гет)

Эрику не нравилось Убежище 76. Все здесь казалось ненастоящим, подделкой реальной жизни. Родители трудились в лаборатории Убежища, возвращаясь «домой», если так можно было назвать комнаты все того же Убежища, только для сна. Ну хоть что-то напоминало о прежней жизни — на поверхности было точно так же. Работа, работа, работа... Наука интересовала их куда больше дома и собственных детей. Порой Эрик даже сомневался — а был ли он их сыном? Вот про малого у него вопросов не возникало. Энди уже сейчас проявлял себя жутким ботаником.

Эрик любил воду и ощущение чистоты, отчего установленные порядки его раздражали: ограниченное время на прием ванны. А еще чертовы макароны с сыром каждый четверг. Как же он ненавидел «Бламко»! Даже радость от окончания уроков, которых в Убежище было не счесть, казалась какой-то искусственной. На поверхности по окончании занятий в школе Эрику открывался целый мир: с друзьями-одноклассниками можно было допоздна бродить по улицам Флэтвудса, играть в видеоигры, ходить в кино и магазины. Теперь же он даже не знал, что с его друзьями. Были ли другие Убежища рядом, где бы им выделили места? Как там на поверхности? Выжил ли хоть кто-то, или мир стал выжженными руинами? Известий после взрывов не было, но Эрик не хотел думать о том, что все его друзья умерли. Оставалось лишь в сотый раз перелистывать заученные уже наизусть журналы «Веселье с "РобКо"», играть на гитаре и ждать.

Мелкий Энди рос и становился не таким невыносимым. Теперь с ним даже можно было говорить на человеческом языке. Эрику даже казалось, что не все потеряно, и он еще мог повлиять на воспитание брата, привить не ботанские увлечения. Иногда он думал, что всему виной была Мэри, дочка инженера Лиама Росса. Эрик в упор не понимал, как вообще она могла дружить с его братом. Мэри была куда активней и резче. В сердцах она могла кинуться на обидчика с кулаками прежде, чем успевала хотя бы подумать о возможности поговорить. Энди же был из тех, кто не умел решать вопросы силой. Будь в Убежище комары и тараканы (хотя Эрик был уверен, что последние все же где-то притаились), он бы и с ними пытался урегулировать конфликт без применения физической силы. Возможно, эти двое дополняли друг друга. Хотя, насколько Эрик знал, девочка была далеко не глупая. А уж про какой-то собранный ей стреляющий механизм он был наслышан от младшего брата. Впрочем, Эрика куда больше впечатлил сломанный нос Майкла Уильямса. Из всей мелюзги в Убежище, Майк был самым раздражающим — слишком задавался. Хотя его родители были, пусть и именитыми, но всего лишь спортсменами. Генеральский отпрыск Итан — или как там его звали? — и то меньше выделывался.

Иногда Эрик показывал Мэри с Энди свою коллекцию комиксов и журналов. Им они куда больше подходили по возрасту, но «Веселье с "РобКо"» возвращали ли его в беззаботные счастливые деньки. Эрик играл на гитаре, подбирая по памяти любимые песни. Они звучали совсем не так, как в его голове, но ни Мэри, ни Энди не знали об этом, и им нравилось то, что они слышали. Эрик любил рассказывать истории про молерота, иногда дополняя их «жуткими» подробностями — страшилками, который они с друзьями рассказывали друг другу до войны. Как жаль, что нынешние дети были лишены такой радости, как истории у костра — было весело.

Однажды Эрик встретил Мэри в совсем не гордом одиночестве: обхватив колени руками, она жалась в угол за автоматом, из которого они, Эриком же и наученные, обычно таскали жвачку и другие сладости. Глупый Мистер Помощник, который обслуживал автомат, пополняя новыми продуктами, так и не понял, что происходило. Мэри не моргая смотрела в пустоту, покусывая губы. Эрик удивился. Он никогда не встречал девочку не в компании своего брата: они играли, учились и, казалось, вообще все делали вместе, расходясь по комнатам ближе ко сну.

— Ты в порядке?

Ответа на вопрос не последовало. Мэри заговорила, когда Эрик уже не ждал и собирался уйти.

— Он бросил меня, — ее голос не выражал никаких эмоций.

— Кто? — не понял Эрик. Его брат наверняка сейчас просиживал штаны за очередной заумной книжкой. Порой он так увлекался, что мог не заметить, что все вокруг разошлись.

Казалось, Мэри даже не слышала его второго вопроса:

— Он ведь обещал. Обещал, что никогда больше, — на этом слове она с силой ударила рукой по стене, — не оставит меня! — глаза девочки заблестели от слез.

Вздохнув, Эрик присел на пол рядом с Мэри. Если раньше он и подумывал вернуться в комнату, ведь каждый имел право на время в одиночестве, которое и так слишком часто нарушалось в Убежище, теперь уйти было бы неправильно.

— Моя мать бросила нас. Не знаю причин, я даже ее почти не помню. Помню, что ждала. Отец, говорил, что всякий раз, когда в дверь звонили, я бежала — думала, что она вернулась, — Мэри шмыгнула покрасневшим носом.

Эрик молчал, не мешая ей говорить.

— А незадолго до Великой войны я потерялась в супермаркете. Так страшно мне никогда не было. Даже когда бомбы падали на Убежище, мне было не страшно! — она вновь ударила рукой по стене. — Я ревела, наверно, на весь магазин, но мало кто обращал внимание. Пока меня не подобрал один охранник. Не знаю как, я мало что помню, слишком маленькая была, но он меня успокоил, нашел отца и отдал ему. Тогда папа сказал, что больше никогда меня оставит одну. А теперь и он... — Мэри уткнулась носом в колени, а ее плечи задрожали. — Блядский рак!

Эрик невольно усмехнулся про себя: «Слышала бы сейчас мисс Пинкетт, окончательно поседела бы!»

Вслух он ничего не сказал. Не хватало еще шутить. Ситуация была паршивая, и он совсем не знал, что говорить и делать.

— Это несправедливо, — сквозь слезы выдавила девочка. — Разве мы не спаслись, попав в Убежище?

Эрик не нашел нормальных слов. Он обнял Мэри, позволив выплакаться. Едва ли выдавив «все будет хорошо». Обычно Эрик знал, как, что и кому сказать, но теперь внезапно слова кончились. До войны он был на похоронах лишь однажды. Эрику не понравилось. Слишком много глупых и фальшивых слов, не хотелось делать так же.

Как ему показалось, Мэри устроил его выбор. Наконец затихнув, она утерла лицо рукавом и сказала, что ей пора.

После этого эпизода все шло своим чередом. Энди продолжал общаться и учиться с Мэри. И, по той информации, что доходила до Эрика, мисс Пинкетт даже хвалила Мэри. Мол, та стала сдержанней, больше не дралась с мальчишками и не появлялась с синяками и ссадинами, а ее непослушные локоны всегда были аккуратно уложены. Чушь! Эрик был на все сто процентов уверен, что девочка осталась прежней. Должно быть, загнала вспыльчивость поглубже, но он-то видел с какой яростью она лупила ту стену. И однажды эту маску спокойствия обязательно сметет, как ненужную плотину. Это был всего лишь вопрос времени.

Шли годы, и Эрик не мог не отметить, как вытянулся его брат. Энди почти сравнялся с ним в росте, хоть и был субтильней Эрика в этом же возрасте. Но дальше книг младший по-прежнему ничего не видел. Весь его мир был сосредоточен на химии. Он, подобно родителям, мог проводить часы в лаборатории, теряя счет времени. Мэри же заметно похорошела, еще немного и, как пить дать, недавний соперник Майк станет хвостом за ней увиваться. Из лучших побуждений Эрик решил обратить на это внимание брата, но Энди либо совсем не понял, о чем шла речь, либо и в самом деле не видел ничего, кроме своей химии. И даже заявление Эрика, что через пару лет он тогда сам приударит за его подругой, не вызвало никакой реакции. Совсем.

Просиживая за очередным опытом в лаборатории, Энди был так увлечен, что мог совсем не заметить, что подруги нет рядом. Для него часы превращались в мгновение, и внешний мир переставал существовать. В то время как Эрик все чаще видел Мэри, проводившую свободное время с Лизой, девушкой на несколько лет постарше. Они часто бывали в кафетерии Убежища, листали вместо какие-то журналы и много смеялись. Эрик, пожалуй, даже был рад, что у Мэри Росс были какие-то связи и увлечения помимо заумных интересов его брата.

А еще через несколько лет Мэри сама заявилась в комнату Эрика. С вполне прямыми намерениями. Она вообще, как правило, всегда знала, чего хотела. Эрик же опешил. Было внезапно настолько, что, взяв Мэри за плечи, он развернул и выпроводил ее из своей комнаты. Иногда он видел в ней не весьма привлекательную молодую особу, а маленькую всклокоченную девочку, которая дралась за его брата. Впрочем, через некоторое время она вернулась с намерениями все прояснить. Эрик было выдохнул, решив, что сейчас она жутко смутится и скажет, что не знает, что на нее нашло. Знала. И не смущалась. Мэри совершенно спокойно заявила, что ее не устраивают исключительно книжные знания. Практика и личный опыт были куда важней. Чувства были совершенно ни при чем.

— А как же Энди? — Эрик улыбнулся на одну сторону. — Разве не с ним у вас там кружок юных исследователей?

Мэри выглядела удивленной. Не знай он ее, подумал бы, что даже оскорбленной.

— Энди? Ну нет. Он же совсем как брат, — на ее щеках заалел румянец. — Я же не могу переспать с братом.

Он чуть усмехнулся, отчего-то вспомнив давний разговор: «Разве брат твоего брата тебе не брат... Или как там это работает? Энди, помнится, тоже что-то подобное про семью говорил».

— Из всех кандидатов, — Мэри задумчиво прикусила губу, выдавая, что была не так спокойна, как ей бы хотелось казаться, — ты кажешься самым подходящим.

— А кого-то среди ровесников найти?

— Ты не такой придурок, как они.

— Ну спасибо... — все, что Эрик успел выдавить, прежде чем Мэри, привстав на цыпочки, поцеловала его. По-детски наивно и совершенно неумело.

И вместо того, чтобы сразу остановить ее, вновь выпроводив за дверь, Эрик думал о том, как вкусно пахло от ее волос: какими-то цветами или фруктами, сладко, но без приторности. Момент был упущен, и он уже и сам не хотел ее отпускать. Противясь своим инстинктам, Эрик отстранился, внимательно посмотрев на Мэри: у нее был затуманенный взгляд и сбитое дыхание.

— Не пойми неправильно, но я вообще-то не очень настроен на отношения и все такое, — он был уверен, что стоило проговорить это прежде, чем Мэри понаделает глупостей.

Пусть лучше обидится сейчас, чем потом будут регулярно сталкиваться — а они непременно будут! — в Убежище и испытывать неловкость.

Несколько секунд Мэри молчала, словно до нее с трудом доходило сказанное. Наконец она усмехнулась, чуть вздернув подбородок:

— Я вроде ничего не говорила об отношениях! Не пойми неправильно, — Мэри достаточно точно повторила его интонацию, — я тоже не заинтересована в отношениях. Но мы ведь друзья, верно? Разве не могут друзья немного помочь друг другу, м? — она закусила губу, выжидающе посмотрев на него.

«Пожалуй, что могут». Эрик сам сделал шаг навстречу, взяв инициативу в свои руки. Он видел какую-то новую Мэри, не такую, как всегда. И Эрику нравилось то, что он видел. Это была не та импульсивная Мэри, решавшая вопросы кулаками, и не та, что мастерила что-то для его же брата; не та, что сдерживала злость внутри, получая похвалу от мисс Пинкетт за подобающее для леди поведение. Эта Мэри точно не была леди: горячая, податливая, она выгибалась навстречу его прикосновениям, пошло стонала в подушку. Эта Мэри оставляла ногтями свои отметины на спине Эрика и уходила, когда дежурный Мистер Помощник пролетал их коридор, так что она могла вернуться в свою комнату незамеченной. Иногда приходил сам Эрик. Оказалось, что дружеская помощь работала в обе стороны. И их обоих, по крайней мере Эрик был уверен в этом, устраивали такие отношения. Энди, если и догадывался о чем-то, молчал. Скорее всего, ему попросту было все равно.

* * *

Время шло, приближая день, когда вход в Убежище 76 наконец откроется. Этот день откладывался, но все же наступил — к утру 23 октября 2102 года бывшие резиденты начали выходить во внешний мир. Не все были готовы. Рожденные уже в Убежище по-разному относились к тому, что им предстояло покинуть удобное, оборудованное всем необходимым жилище. Среди тех, кто видел мир до Великой войны, находилось немало таких, кто также высказывал опасения. Никто не знал наверняка, как изменилась жизнь после падения бомб. Были предположения, гипотезы лучших умов Убежища 76, но что там, снаружи, наверняка не знал никто. Находились и те, кто радовался предстоящей встрече с миром. И Эрик был в их числе.

По случаю «Дня возрождения» он заметно перебрал накануне. Вечеринка вышла шумная. Многие ждали этого дня. Пусть Эрик и не верил, что покинув Убежище, они увидят прежний дом, он с энтузиазмом ждал встречи с миром снаружи. Он столько всего хотел увидеть до Великой войны, но будучи ребенком попросту не мог сесть и отправиться путешествовать по Штату. Пришло время наверстать упущенное. Думая об этом, Эрик не забывал подливать себе напитки.

Когда он пришел в себя, первым, что увидел Эрик, было лицо брата. Энди, судя по тому, как его губы сжались в тонкую линию, ужасно злился. Он никогда не кричал, не пытался драться, не проявлял сильных эмоций, но вот это выражение лица было ни с чем не спутать. Эрик даже был уверен, что младший сейчас сжал руки в кулаки так сильно, что костяшки побелели. Посмотреть лично он не мог. Голова раскалывалась от боли и тело едва ли его слушалось. За спиной брата мельтешила Мэри, собирая его, Эрика, вещи.

— Что происходит? — во рту ужасно пересохло, и он нахмурился, пытаясь вспомнить, что случилось.

— День эвакуации, — бесцветно произнес Энди. — И ты, придурок, почти проспал его.

Эрик промычал что-то нечленораздельное. Сил ответить на «придурка» совершенно не было. Сознание медленными толчками возвращалось к нему. «День возрождения». Убежище 76 будет открыто двадцать четыре часа, после чего закроет свою дверь уже навсегда. Легкий холодок пробежал по спине быстрее, чем до затуманенного сознания начало доходить, чем могла грозить его оплошность.

— Вставай, давай, — Энди смерил его неодобрительным взглядом, чуть нахмурив густые брови. — Родители уже давно ушли, и я едва убедил их, что мы не маленькие и сами выберемся.

— Вообще-то все уже ушли, — Мэри выглянула из-за плеча друга. — Мы решили не спешить, чтобы не устраивать толкучку на выходе, а потом не могли найти тебя.

— Заснуть в коридоре! Ты достиг нового уровня, братец, — младший покачал головой, хмурясь. — Раньше хоть сам доходил до комнаты, и тебя не приходилось тащить.

Стоило заметить, что Энди сильно преувеличивал. За всю жизнь Эрик напивался всего несколько раз, но брат настолько не любил, даже презирал алкоголь, что будто специально заострял на этом внимание, раздувая случившееся в масштабах.

— Всякое бывает, — в отличие от Энди, Мэри не выглядела злой. С понимающей улыбкой она протянула Эрику бутылку с водой. — Вот, попей. Я собрала твои вещи, — Мэри мотнула головой в сторону, где, должно быть, стоял рюкзак.

— Спасибо, — Эрик жадно присосался к воде.

Ситуация вышла дурацкая: из них троих он больше всех хотел выбраться из Убежища 76, а теперь он едва не проспал эвакуацию и заставил их ждать. Стоило поспешить, ведь через сутки дверь закроется насовсем. Во всяком случае, к этому их всех готовили. Эрик виновато улыбнулся и, поднявшись, на нетвердых ногах побрел в сторону, указанную Мэри. И в самом деле рюкзак, а еще его гитара.

— Спасибо! Я...

— Пойдем уже, — Энди пихнул его вперед, заставляя поторопиться. — Я не хочу остаться здесь в обществе роботов навечно, просто потому что мой старший брат придурок, который совершенно не умеет пить...

— Эй... — начал было Эрик, подняв указательный палец вверх.

Но младший его вновь перебил:

— Я не пью, — угадав, что хотел сказать Эрик, ответил Энди. — Совсем. И тебе бы тоже следовало задуматься, какой вообще в этом смысл... Особенно если каждый раз все заканчивается примерно одинаково.

— Он очнулся и идет, — миролюбиво остановила друга Мэри, — все хорошо. Но давайте поторопимся, — она взяла обоих под руки, увлекая за собой.

Ощущения в тот момент, когда дверь Убежища, похожая на огромную шестеренку, с глухим ударом захлопнулась за их спинами, были странными. Все трое замерли в немом удивлении. Эрику оставалось лишь гадать, о чем думали Энди с Мэри, которые в силу возраста мало что помнили о мире на поверхности. Сам же он пытался сопоставить увиденное с тем, что запомнил с того дня, как впервые оказался в этом месте. Лес утопал в предрассветных сумерках. Легкий ветерок слегка трепал волосы Эрика, возвращая давно забытое приятное чувство. Он отчего-то вспомнил, как здорово было во всю прыть ехать навстречу ветру на велосипеде. Поток ударял в лицо, играл с одеждой и волосами, даря взамен чувство бесконечной свободы. Чувствовали ли себя так птицы в небе? Мир изменился, но он не был уродлив — он был настоящим, и Эрик, наконец, улыбнулся.

Приоткрыв рот и запрокинув голову, Мэри казалось, ловила те же ощущения. Наконец ее голос разорвал молчание:

— Кто-нибудь когда-то запускал воздушного змея? — ее губ коснулась мечтательная улыбка. — Я в книжке видела. Наверно, это так круто!

К удивлению Эрика, даже порой чересчур серьезный Энди не стал возражать. Младший брат полез проверять что-то в своем пип-бое, отозвавшись лишь через несколько минут:

— Рассвет меньше, чем через час. ⁽¹⁾ Может, подождем?

Эрик удовлетворенно хмыкнул — символично выходило. Ветер уносил весь хмель, а впереди был реальный мир.

* * *

Мир за пределом Убежища 76 отличался от того, что помнил Эрик. Он был дикий, непредсказуемый. Здесь не нужно было уходить с утра на работу, возвращаясь лишь под вечер. Здесь нужно было уметь делать то, чему не учили — выживать. Конечно, в Убежище уделяли внимание физической подготовке резидентов. Зарядка была обязательной для всех, а более склонные к физической активности, вроде Майкла Уильямса, усиленно тренировались дополнительно. Спортивный зал был открыт всегда для всех желающих. Учили также и базовому обращению с оружием. Но это было совсем не то. В Убежище не учили отбиваться от нападавших монстров, не учили убивать. Пришлось отказаться и от многих удобств. Резидентов не учили спать под открытым небом, вздрагивая от каждого шороха, ходить по грязи, не всегда имея возможность элементарно умыться, не получив при этом порцию радиации.

Отсутствие постоянного доступа к воде особенно огорчало Эрика, но даже это не мешало ему радоваться свободе: мир, каким бы он теперь ни был, все равно впечатлял, а открывшиеся горизонты были куда лучше четырех стен. Ему нравилось путешествовать, узнавать новые места, заново знакомиться с Западной Виргинией. Первое время он пытался найти следы старых, довоенных друзей. Но ничто не указывало на то, что они спаслись. Как, впрочем, и на то, что они погибли. Будто этих людей никогда и не существовало, только их дома, ветшающие и одинокие.

Эрик знал, что резиденты из старшего поколения разбили лагерь вместе. Энди с Мэри поначалу были с ними. Его брата все устраивало. Энди вообще был нетребовательным: была бы лаборатория рядом и книг с бумагой для записей побольше. Если что-то и могло сдвинуть его с места — это, несомненно, Мэри. Она была куда активней и социальней, могла даже показаться открытой, хоть Эрик и знал, что это было не так. Мэри опасалась людей, опасалась сближения с ними. Если кто-то и знал настоящую Мэри Росс кроме Энди, то, как без лишней скромности полагал Эрик, это был он и, возможно, Лиза. Мечтательная и с виду недалекая, совсем не похожая на подругу, она, казалось, и в самом деле заполучила доверие Мэри.

Что до Мэри, чем больше та проводила времени на поверхности, тем больше загоралась своей давней мечтой — завести жабу. Встретив впервые то, чем теперь были эти земноводные, Эрик был уверен, что девушка передумает. Он и раньше-то находил подобных животных малопривлекательными, теперь же это были те еще страшилища. Рад-жабы, как их тривиально назвали те, кто жил на поверхности уже давно, были многоглазыми, с дополнительной парой лап и, что хуже, при этом размером с теленка, а то и больше. Когда Мэри обратилась к нему за помощью, решив помочь с проблемой некой Герцогине, Эрик заодно решил показать ей этих монстров. К его удивлению, она была в восторге, отреагировав весьма бурно. Куда больше Мэри испугалась другого существа. Возвращаясь в потемках в лагерь, они наткнулись на странное создание. Черное, неподвижное, оно вылупилось на них своими огромными глазами, светящимися подобно раскаленным углям. Стоило им подойти ближе, существо вспорхнуло и растворилось во мгле.

— Что за ебань! — забыв об осторожности, вскрикнула Мэри, отпрянув и едва не упав на зад.

Она так редко выражалась обсценно, что всякий раз это вызывало у Эрика глуповатую ухмылку. Хотя в это раз он готов был подписаться под каждым словом, не меняя формулировки — точнее и не скажешь.

— Не знаю, — честно ответил Эрик.

— Похоже на то существо из страшилок. Ну, помнишь, о котором ты рассказывал, — она не прекращала озираться, напряженно всматриваясь во тьму. Свет от фонарика пип-боя только мешал.

— Молерот? — он задумался, именно в тот момент решив, что было бы здорово пораньше отправиться в Пойнт-Плезант, до которого он пока не добрался.

1) Убежище открылось 23 октября в 6:34. Закрылось через сутки. Если ориентироваться на наше время, то рассвет в Виргинии 24 октября 2102 ожидается ~ 07:46

Вернуться к тексту