Младший брат Северуса Снейпа (джен)

Следующие две недели Гарри адаптировался в новом для себя мире: постепенно он отучился вставать чуть свет и нестись на кухню, чтобы готовить завтрак на всю семью. Ему было жаль эльфов, которые, видя, как трудится «маленький хозяин», горестно причитали и выкручивали себе уши. Гарри оставил за собой лишь приготовление пудинга, объяснив домовикам, что это — часть прописанного целителями лечения. Подросток почти не соврал, ибо Сметвик рекомендовал занять себя привычными делами и, поскольку отбирать у домовиков уборку было чревато, Гарри остановился на готовке.

Одновременно с этим он присматривался к новому члену семьи и то, что он видел, ему нравилось. Мужчина (называть стариком высокого, поджарого, черноволосого с лёгкой проседью человека с королевской осанкой и богатырским разворотом плеч язык не поворачивался) был приятен в общении, а когда их взгляды встречались, то в глазах собеседника Гарри видел неизбывную грусть. Однажды он спросил:

— Дедушка, а почему Вы так странно на меня смотрите?

Лорд Принц вздохнул и поманил младшего внука за собой в кабинет.

— Пойдём, Гарри. Я хочу тебе кое-что показать и кое с кем познакомить.

Следующий час дед с внуком рассматривали альбом со старинными колдографиями, а затем прошли в портретную галерею. Там они остановились перед изображением волшебницы лет сорока с чёрными как смоль волосами, заплетёнными в косы и уложенными вокруг головы наподобие короны, круглым лицом, которое при их приближении озарилось мягкой улыбкой, и яркими зелёными глазами.

— Знакомься, Гарри — это твоя бабушка, Элладора Принц, — представил портрет Октавиус. — Для меня она была и остаётся самой прекрасной женщиной на земле. У тебя её глаза…

* * *

Наконец, когда целитель Сметвик сообщил, что магия Гарольда пришла в норму и его здоровью ничто не угрожает, лорд Принц пригласил для беседы обоих братьев. Сев в удобное кресло с широкими подлокотниками, Октавиус предложил ребятам занять диван напротив. Когда они с комфортом разместились, он внимательно посмотрел на каждого из внуков и начал свою речь.

— Северус, Гарри, скоро мы с вами будем праздновать Литу — день летнего солнцестояния, самый длинный день года. По моим расчётам, именно этот день идеально подходит для проведения ритуала введения в род наследников. На него я собираюсь пригласить свидетеля — лорда Абраксаса Малфоя. Это необходимо, Северус, не хмурься. Всё же он — глава рода твоего отца и должен дать добро на вхождение в род матери наследником.

Гарольд, до сих пор сидевший молча, удивлённо переводил взгляд с брата на деда и обратно.

— Это долгая история, Гарри, — ответил последний, — если Северус захочет, то расскажет. Тебе нужно знать одно: вы по-прежнему братья, самые близкие друг другу люди. Ты понял?

— Да, дедушка, — кивнул Гарри.

— Хорошо. Теперь я хочу задать вопрос: что каждый из вас ждёт от ритуала. Важно обсудить это, так сказать, «на берегу», чтобы потом не было обид и недопонимания. Что касается меня, я вижу тебя, Северус, наследником рода — ты достаточно взрослый и ответственный для этого. Пока ты учишься, это не налагает на тебя никаких дополнительных обязанностей, хотя, возможно, тебе придётся несколько раз появиться со мной на приёмах. — Он поднял раскрытую ладонь, пресекая возражения. — На все предложения помолвки я буду отвечать, что наложил на тебя обязательство стать мастером зельеварения к двадцати пяти годам, и до этого ты не имеешь права жениться. Постарайся соответствовать.

— Спасибо, дедушка, — выдохнул юноша. — Постараюсь с честью выдержать все испытания. — Лукаво блеснув глазами, Северус добавил: — В этом мне безусловно поможет неограниченный доступ в библиотеку и ваше руководство.

Октавиус кивнул, принимая ответ. Взглянув в зелёные омуты глаз младшего внука, он спросил:

— А чего хочешь ты, Гарри?

Октавиус уже знал, что тот ему скажет, и ободряюще улыбнулся, заметив, как мальчик, волнуясь, ёрзает на месте.

— Да мне и не надо ничего — у меня всё есть… Достаточно просто быть частью вашей семьи — раньше я и понятия не имел, что даже с ушедшими родственниками можно разговаривать. В жизни не думал, что у меня столько родных! Это так здорово! — Гарри распирало от чувства абсолютного и незамутнённого счастья: будто за спиной выросли крылья.

Октавиус улыбнулся детской непосредственности внука: как же хотелось, чтобы он подольше оставался таким. Он безумно любил обоих ребят: с виду такие разные, на деле они были как две стороны одной медали. Сдержанность старшего уравновешивалась безудержным энтузиазмом младшего. Лорд долго наблюдал за мальчишками: Северус всё ещё сохранял дистанцию в отношениях как с ним, так и с Гарри, а тот ловил малейшие тени эмоций брата и радовался им, как обретённому сокровищу.

— Что же, ваши желания услышаны. Да будет так. До ритуала осталась неделя, нам нужно тщательно подготовиться.

Ребята молча встали и, коротко поклонившись, удалились.

Лорд Принц задумался: как же с такой открытостью всем и каждому Гарри будет учиться на Слизерине? Ведь там действует закон: «вне гостиной мы — едины», а за закрытыми дверями факультета кипят недетские интриги. Северусу несказанно повезло, что его пригрел Люциус.. «Надеюсь, Шляпа не пойдёт на поводу у подростка и распределит его туда, где ему будет комфортно… Ладно, пора писать Абраксасу — приглашать его на беседу».

Встав из широкого кресла, Октавиус присел к письменному столу и начал сочинять послание «сиятельному лорду Малфою». После обычных расшаркиваний и лёгких подтруниваний он, наконец, выложил истинную причину депеши — необходимость решения судьбы общего наследника…

Получив послание с огромным чёрным вороном по кличке Корвус, Абраксас долго смеялся и качал головой, но, успокоившись, на обратной стороне письма написал согласие на встречу через пару дней в полдень.

* * *

Время в делах пролетело незаметно, и вот в кабинет лорда Принца из камина шагнул сиятельный Малфой, держа в руке фамильную трость. Хозяин кабинета встал из-за стола и после официального рукопожатия крепко обнял старого лиса.

— Сколько лет, сколько зим, Эйб, — сказал он с лёгкой укоризной. — Совсем ты меня забыл…

— А кто заперся у себя в имении на без малого двадцать лет, а? — тут же отмёл все обвинения гость. — Ты, Отто, после побега дочери сам перестал посещать приёмы, сидя в своём мэноре как сыч.

— А то ты не знаешь, что тогда моя Элли сначала слегла, а потом и вовсе покинула меня. Не до приёмов и торжеств мне было, старый друг… Ладно, дело прошлое. Ты мне лучше расскажи, как так вышло, что Северус оказался нашим общим наследником.

— Ну, допустим, наследник у меня один — Люциус, — отмахнулся Абраксас. — А про Северуса я и сам узнал случайно. Сын в одном из первачков заметил что-то знакомое — то ли взгляд исподлобья, то ли поворот головы, и стал копать. А на время расследования взял над странным пареньком шефство…

— И что же узнал твой доморощенный следопыт? — усмехнулся лорд Принц.

— Оказалось, что лет этак двенадцать назад, году в 1959, мой братец увлёкся одной замужней магглой. — Рассказчик бросил говорящий взгляд на собеседника. — Вспомнив историю Утера Пендрагона⁽¹⁾, он пробрался в дом, усыпил мужа, лежавшего на диване, и под его личиной вошёл к своей зазнобе. Удовлетворив свою похоть, он покинул дом, даже не задумываясь о дальнейшей судьбе женщины.

— Да уж… Но, несмотря на всю подлость поступка, он оказался во благо, — молвил Октавиус. — Если бы не он, то я бы никогда не узнал, что у меня есть наследник.

— В этом был весь Бонифас — все его подлости имели благое завершение, а хорошие намерения оборачивались катастрофой, — печально вздохнул Абраксас. — Всё же имя в жизни волшебника играет не последнюю роль⁽²⁾.

— Кто же придумал дать такое светлое имя одному из Малфоев? — В вопросе не было насмешки — лишь искреннее любопытство.

— Наша матушка, мир её праху, решила «уравновесить» негативное значение фамилии благим именем. Она считала, что так ребёнок будет более гармоничным. Но в результате получилось то, что получилось — беднягу бросало из крайности в крайность. Он и погиб-то, совершая очередной подвиг, достойный последователя Гриффиндора.

— Мои соболезнования, друг. — Октавиус сжал плечо помрачневшего лорда. — Я хочу провести на Литу введение внуков в род, и твоё присутствие на ритуале обязательно.

— Конечно же, я буду, — пообещал тот, вставая. — Но даже без моего участия кровь Малфоев не помешает ритуалу: Бонни был младшим, и совсем не участвовал в воспитании своего отпрыска⁽³⁾.

Вполне довольные результатами встречи и друг другом, лорды чинно распрощались и вернулись к своим делам.

* * *

Ритуал прошёл гладко: перед лицом патриархов рода Принц лорд Малфой дал разрешение Северусу вступить в род матери и принять титул наследника. Гарри же стал младшей ветвью с правом основания собственного рода по достижении им совершеннолетия. Эйлин также вернулась в род, но уже не наследницей, а матерью наследника. Регентом при Северусе стал сам лорд Принц.

В середине августа Гарольда протестировали по программе первых трёх лет обучения, и он с честью выдержал все испытания. По очевидной причине блестящее знание теории соседствовало с более скромными успехами в практической части, что в сумме дало «Выше ожидаемого» по всем предметам. Пожав внуку руку, Октавиус протянул ему письмо-приглашение в Хогвартс. На конверте значилось: «Гарри Снейпу». На вопросительный взгляд паренька лорд ответил:

— Я подумал и решил, что не стоит пока никому знать, кто ты и откуда, поэтому подписал конверт твоим маггловским именем. Это даст тебе дополнительную защиту от охотниц на родовитых женихов.

Гарольд согласно кивнул: он был рад самому факту, что поедет в Хогвартс. Остальное было неважно.

Северусу письмо принесла сова, причём на конверте зелёными чернилами был указан полный титул и место проживания адресата: «Северусу Бонифасу Принцу, наследнику рода Принц. Принц-мэнор» — Северус выгнул бровь, бросив взгляд на Гарри. Несмотря ни на что, ему было важно, чтобы тот не ревновал его к деду.

Тот пожал плечами — причина подобной помпезности для него объяснялась просто: письмо составлялось автоматически, согласно изменившимся данным в книге судеб Хогвартса.

* * *

На вокзал Кингс-Кросс их проводила Эйлин. Женщину было не узнать: вечно насупленные брови расправились, а глубокая морщинка меж ними разгладилась, кожа лица посвежела — вобщем от смертельно уставшей забитой «магглы» не осталось и следа. Рядом с подростками стояла истинная Принц — аристократка до мозга костей.

В последний раз обняв и поцеловав сыновей, она со слезами просила Северуса «приглядывать» за Гарри. Тот, конечно же, обещал.

Стоило им оказаться в купе, как Северус достал очередную монографию зельевара, взятую из родовой библиотеки, и пропал для мира.

Гарри же, заняв диванчик напротив, с интересом смотрел в окно, периодически задавая Севу вопросы.

Устав от восторженной трескотни брата, тот решил пройтись. Он сказал Гарри, что собирается поискать тележку со сладостями, и наказал сидеть в купе и никуда не выходить. Тот тут же отдал честь:

— Слушаюсь, мой генерал! — и залился весёлым и звонким смехом.

Старший из Снейпов покачал головой и вышел.

Стоило ему скрыться из виду, как в купе проникли двое: один — маленький и юркий, с каштановой шевелюрой и причёской «упал с самосвала, тормозил головой»; второй же наоборот — высокий и худощавый, с чёрными до плеч вьющимися локонами. Что их объединяло, так это одинаковая чертинка в глазах и лукавые усмешки на губах. Присев напротив Гарри, они наперебой стали спрашивать:

— Привет, а ты кто? Мы тебя раньше не видели.

— Ты вроде не первокурсник… Где ты был до этого?

— На какой факультет думаешь поступать?

— А как тебя зовут?

Поначалу Гарри пытался отвечать, но вопросы сыпались без остановки, и он махнул рукой: вот выдохнется эта парочка, он на всё сразу и ответит.

— Ты что, немой? — спросил «длинный», как про себя окрестил его Гарольд — ребята так и не представились.

— Нет, почему… Просто жду, когда вы дадите мне слово вставить. — Парни переглянулись, но ничего не сказали. Странный подросток же продолжил: — Зовут меня Гарри, мне четырнадцать, обучался на дому, факультет, скорее всего, Хаффлпафф или Слизерин — как Шляпа решит. А вы, ребята, кто и откуда? — спросил в свою очередь он, отметив, как новые знакомые скривились, когда прозвучали названия факультетов. Дураком Гарри не был, и сразу понял, что им конкретно не по пути.

— А это, — раздался от дверей бархатный баритон Северуса, — «золотая молодёжь» всея Хогвартса: наследники Блэк и Поттер. Их несчастные родители так и не смогли объяснить детям, что при знакомстве следует сначала поздороваться, а потом — представиться.

— Ты-то что здесь забыл, Нюниус? — внаглую развалившись с ногами на месте Северуса, полюбопытствовал один из «наследников» — тот, что с шухером на голове. — Мы тебя не звали, иди куда шёл.

— Да и вас, я так понял, не приглашали, — отбрил тот. — А я уже на месте. И, кстати, убери ноги с моего диванчика.

Грубияны сели, переглянулись и выдали гениальную фразу:

— А чем докажешь?

— Докажу что? Что я первым занял это купе? Пожалуйста: на верхней полке лежит сундук с моими инициалами, который, кстати, вот-вот упадёт на ваши и без того скорбные головы.

Оккупанты тут же подскочили со своих мест и, не прощаясь, вымелись из купе. Последними их словами были:

— Мы ещё с тобой встретимся, Нюньчик!

Северус только фыркнул в ответ.

Гарри наблюдал за перепалкой с открытым ртом. В груди закипало глухое раздражение: да как они смеют так разговаривать с его братом?! Они что — в лесу росли?! А новоявленный Принц, присел к окну и, раскрыв свой фолиант, с чувством полного удовлетворения продолжил чтение. До самого Хогсмида их никто не беспокоил.

1) По легенде он при помощи Мерлина провёл ночь с понравившейся ему замужней дамой.

Вернуться к тексту

2) О значении имени Бонифас смотрите главу «Письмо к деду и его последствия» (в документе о проверке крови стоят сноски)

Вернуться к тексту

3) Абраксас намекает, что магии Малфоев в Северусе почти нет.

Вернуться к тексту