В начале пути (джен)

Глубоко вдохнув, Ричард одним движением вогнал в ствол пятидюймовки банник.

— Силён, бродяга, — старшина пропустил между пальцами линкольновскую бородку. — На флоте служил?

— Юнгой на «Олимпии» в войну с Испанией, — чернокожий атлет легко орудовал тяжёлым и длинным банником. — Да и потом случалось на торговом флоте повкалывать... Ну, а на берегу, сам, верно, знаешь, чёрных не любят...

— Это да... — вздохнул Эйб. — Как папаша мой всегда говорил — на кой чёрт было воевать, если ни черта не поменялось? Пока Линкольн был жив — ещё туда-сюда, а как убили его — так всё, на негров да на солдат всем плевать стало, ну, может, кроме Гранта... Эй, вы двое! Прицелы готовы?

— Так точно! — хором ответили близнецы Сэм и Дин Джонсоны, два наводчика и самых больших лентяя на корабле во всём, что не касалось стрельбы. — Прицелы готовы!

— Очень хорошо... — старшина прошёлся по каземату, заглядывая в прицелы и стволы. — Молодцы. А тебе, Дик, двойная порция рома — за то, что банником один работаешь... Разрешаю отдохнуть пятнадцать минут.

Ричард стоял на корме, курил и любовался кораблями. Два линкора — «Нью-Йорк» и «Техас», шесть новеньких эсминцев и три транспорта с войсками — это сила. Сила, с которой кайзеру придётся считаться, а ведь это только начало. Америка вступила в войну, и теперь её скорый конец неизбежен... А потом воцарится прочный мир на многие десятилетия — конечно же, под американским покровительством...

Плавное течение мыслей Ричарда перебил пронзительный звук горна, трубившего тревогу. Выбив трубку о борт, матрос развернулся и побежал на свой пост.

— Что случилось?! — спросил он встреченного по дороге Дина.

— Миноносцы! — крикнул тот в ответ, и Ричард понесся ещё быстрее.

Миноносцы. Быстрые, вёрткие, смертельно опасные... Один удачный выстрел — и даже огромный линкор в лучшем случае выйдет из строя, если не отправится на дно. И даже если эта атака станет для эсминца последней -это приемлемая цена.

Отбросив все посторонние мысли, Ричард схватил первый снаряд и загнал его в орудие, а следом втолкнул картуз. Лязгнул затвор, Сэм и Дин яростно закрутили маховики, наводя пятидюймовку на цель, Оскар дёрнул за шнур спуска...

Пушка рявкнула, отлетела назад и вернулась на место, Оскар крутанул рычаг, открывая затвор, а Ричард забросил в казённик новый снаряд — с такой лёгкостью, словно он и не весил полсотни фунтов.

— Огонь! — рявкнул Эйб, как только затвор встал на место, и Оскар снова дёрнул шнур.

Новый снаряд с воем умчался вдаль, и через несколько секунд Сэм радостно заорал.

— Заряжай! — рявкнул Эйб, когда затвор снова открылся.

Ричард снова зарядил пятидюймовку и подхватил новый снаряд.

После трёх залпов «Техас» неожиданно повернул влево, увеличив ход до полного. Близнецы, не дожидаясь команды, закрутили маховики, восстанавливая наводку, Ричард забросил в казённик новый снаряд и тут же взял у подносчика следующий. Думать совершенно некогда, тяжёлые снаряды один за другим уходят в ствол, в каземате повисла белёсая дымка кордитного дыма, от которого щипало глаза...

...Пятидюймовка снова выстрелила, казённик едва не задел Ричарда, он шагнул вперёд, снова заряжая пушку, снова лязгнул затвор и раздался выстрел. Ричард развернулся к подносчику — и замер, услышав резкую трель горна. Отбой...

— Что, уже?! — разочарованно завопили близнецы.

— Вы же слышали, — Эйб опустил в карман секундомер. — Три минуты одна секунда. Одиннадцать выстрелов. Мистер Джонсон, есть ли попадания?

— Одно точно наше, — заявил Сэм. — А может, и два...

— Внимание расчётам противоминной артиллерии! — ожил громкоговоритель по потолком. — Атака отражена, потерь нет. Два вражеских эсминца тяжело повреждены, один из них, возможно, затонет. Личному составу дополнительный отдых и двойная винная порция.

— Ура! — заорал кто-то, и вся батарея подхватила этот крик.

— Рано радуетесь, — проворчал Оскар. — Ночью эти сволочи вернутся...

— Может, и так, — согласился Эйб, снова потеребив бородку. — Но лично я больше боюсь подлодок. В «Джейнс» писали, что германцы разработали тактику совместных атак эсминцев и подлодок...

— А это уже не наша головная боль, — хмыкнул Дин, уткнувшийся в прицел. — За бошами два наших эсминца погнались, и подранка они добьют...

— Ну и прекрасно, — Ричард принялся набивать трубку. — А я пойду на палубу...

— Иди, — кивнул Эйб. — Заслужил.

Ричард стоял на корме, курил, любовался закатом и смотрел, как занимают своё место в строю вернувшиеся эсминцы.

Что ж, в этот раз повезло им — кайзеровский флот лишился эсминца, а ещё двум понадобится ремонт. Но Оскар прав — миноносцы и подлодки всегда были ночными хищниками... А возможно, что где-то там, за горизонтом, прячутся линкоры кайзера, и на рассвете они явятся к измотанному бессонной ночью конвою...

Докурив, Ричард выбил трубку, бросил еще один взгляд на корабли и спустился в каземат. Скоро ужин, а затем и отбой, но Ричард не сомневался, что ночь спокойной не будет.

Оскар оказался прав — ночью эсминцы вернулись. Не тратя время на то, чтобы нормально одеться, артиллеристы бросились к орудиям, Оскар открыл затвор, и Ричард загнал снаряд в ствол. Выстрел, негр снова заряжает пятидюймовку и отпрыгивает в сторону, чтобы его не задело при откате...

Ночной бой куда страшнее дневного — врага удаётся увидеть лишь мельком, попасть по мелькнувшему в луче прожектора силуэту почти невозможно, а сам ты — как на ладони, враг может в любой момент всадить торпеду в твой борт... Или поймать удачно выпущенный снаряд, тут уж как повезёт. Темнота за пределами узкого конуса прожекторного луча особенно непроглядна, и друга она скрывает или врага — кто знает?..

Ричард не знал, да и не особенно хотел знать. Еще двадцать лет назад он убедился, что Экклезиаст был прав, сказав: «Во многом знании многая печаль», и старался как можно меньше знать о том, кто находится с другой стороны ствола... Он просто деталь пушки, такая же, как затвор. Он, как и пушка, не знает, куда упадёт снаряд...

Бой закончился также неожиданно, как и начался. Услышав горн, Ричард вернул снаряд подносчику.

— Пять минут, — сообщил Эйб, щелкнув крышкой секундомера. — Двадцать семь выстрелов на ствол. В среднем... Такими темпами противоминный калибр скоро останется без боеприпасов.

Конечно, это было преувеличением — но «Техас» уже потратил больше десяти процентов боезапаса противоминной артиллерии, а до Бреста оставалось идти еще двое суток... а эта атака уж точно не будет последней.

— Смею надеяться, что до утра нас не побеспокоят, — отчаянно зевнул Ричард. — Даже бошам нужно спать, хотя бы иногда. Кстати, кто-нибудь знает, чем дело кончилось?

— Бошей отогнали, торпеды они выпустить не успели, но по нашим эсминцам отстрелялись, — сообщил тихо подошедший лейтенант. — Мистер Дугал, вы собираетесь банить орудие?

— Так точно, сэр! — Ричард на секунду замер по стойке «смирно», схватил проволочный банник, собрал его и загнал в ствол.

— Это и остальных касается, джентльмены! — повысил голос командир плутонга. — Пробанить стволы, а потом уже отдыхать!

Кто-то у соседней пушки буркнул, что приходится больше чистить, чем стрелять, и лейтенант стремительно развернулся в ту сторону.

— Хотите загадить ствол медью до того, что в нём заклинит снаряд? — осведомился он. — Пожалуйста, но только на другом корабле! И желательно — на немецком. Всё ясно?

— Так точно! — хором отозвались артиллеристы.

Лейтенант стоял и следил за работой, пока все орудия не были прочищены, и только после этого ушёл, разрешив отдыхать.

— Скучная какая-то война получается... — вздохнул Сэм, забравшись на свою койку.

— Скажи спасибо, что скучная, — проворчал Ричард. — Вот как начнут по нам главным калибром лупить, тогда будет не до скуки... И вообще, заткнитесь и дайте поспать, а то от вас шума больше, чем от бошей!

В верхнем каземате противоминной артиллерии, известном среди моряков как «воздушный замок», воцарилась тишина. Ричард несколько секунд смотрел в потолок, размышляя о войне, но усталость быстро взяла своё, и он спокойно заснул, надеясь, что до побудки его никто не потревожит...