Жестокая любовь (гет)

Андреев по привычке проснулся в семь утра. На улице по-прежнему пасмурно, шёл дождь. Костя прошёл на кухню. Там Марина пила кофе, внимательно изучая записи в ежедневнике. Андреев сел рядом и спросил:

— Есть идеи?

— Почти ничего, — Беликова вздохнула. — Есть будешь? — Костя кивнул, и она встала, принявшись готовить завтрак. — Мы явно что-то упускаем. Что-то важное. Подумай ещё раз, кто и за что может тебя так ненавидеть?

— Да не знаю я! — Андреев встал и подошёл к окну.

— Ну ты ведь работал в ГРУ. Может, это связано с работой?

— Я правда не знаю, — тихо повторил Костя.

Марина подошла к нему и, посмотрев ему в глаза, взволнованно спросила:

— Ты ведь не собираешься уйти снова?

Андреев молчал. Беликова вздохнула и подошла к плите, чтобы выключить закипавшую турку. Она заварила кофе и, налив в чашку, поставила на стол. Затем нарезала бутерброды и пошла в комнату, чтобы собраться на работу.

Марина стояла у зеркала и крутила в руках тушь. Она чувствовала себя виноватой в смерти Надежды. Если бы она тогда поверила Андрееву, если бы всерьёз взялась за это дело, если бы!.. В деле тогда было три трупа, а она предложила Косте отпуск. А ещё она боялась того, что Андреев снова уйдёт, и, может быть, в этот раз насовсем. Беликова почувствовала, что на глаза наворачиваются слёзы. Она глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.

Задумавшись, Марина не заметила, что в комнату вошёл Андреев. Костя подошёл к Беликовой и, обняв её, твёрдо произнёс:

— Я не брошу тебя, — Марина улыбнулась и прижалась к нему. — Ты мне нужна, — она с непониманием посмотрела на Андреева. — А Надя… Я думал, что хоть так добьюсь каких-нибудь действий от тебя. И она погибла. Он убил её, потому что она была мне не нужна! Как и моя семья стала лишней когда-то, — последние слова Костя произнёс совсем тихо.

— Мы найдём его, я обещаю, — сказала Марина.

* * *

— Ну и погодка, — поморщилась Даша, прыгая через очередную огромную лужу.

— Да ладно тебе, — Алина улыбнулась. — Лучше думай о том, что мы сегодня идём в кино, а потом в кафе, где много-много мороженого.

— Тогда уж лучше горячего шоколада, — Игнатьева тоже улыбнулась.

— Ну, или так.

Подруги рассмеялись и, поднявшись на крыльцо школы, закрыли мокрые зонтики.

— Но сначала нас ждет зачёт, — несколько зловещим тоном произнесла Варламова и громко рассмеялась.

— Даже не напоминай, — вздохнула Даша.

— Вам жарко что ли? — поинтересовался промокший Сергей, забежавший на крыльцо.

Зонта у него не было.

— Ещё неизвестно, где теплее. Отопление-то отключили.

— Вот умеешь ты подбодрить, — язвительно заметил Сергей.

— Да, — будто гордясь этим, ответила Алина и первой зашла в школу.

* * *

Беликова сидела в кабинете за столом и стучала пальцами по ежедневнику. В кабинет заглянула Галя.

— Марина Сергеевна, может, вам чай сделать или кофе?

— Нет, спасибо, Галь. А ребята не звонили?

— Пока нет, — Остапчук уже собиралась уходить, но остановилась и добавила. — Я просмотрела все камеры в округе. Ничего вообще. Ваня обещал спецкамеры посмотреть, но это дело не быстрое.

— Хорошо, — Беликова кивнула. — Если что-то появится, сообщи.

— Конечно, — Галя едва заметно улыбнулась и ушла.

У Марины было такое чувство, что они что-то упустили, что-то важное.

Вдруг вспомнилась фраза из учебника по криминалистике, однажды процитированная Галей: «Версии должно быть как минимум две». А ведь и правда. Версия была только одна: месть. Но должны быть ещё.

«Зависть? Тогда причём тут Костя? Маньяк, «облегчающий» долю брошенных женщин. Тогда почему не попытались убить меня, когда Андреев ушёл? Не то, всё не то».

Марина стала теребить широкий пояс чёрного платья. Что-то очень простое, очевидное, и, вероятно, правильное, крутилось в голове, но она никак не могла уцепиться за эту мысль. Вздохнув, Беликова открыла ежедневник и стала снова перечитывать старые записи, в общем-то понимая, что это ничего не даст.