Целостность (гет)

— Ну что, теперь моя очередь? — спросила Белла, слегка отстраняясь от меня. Соблазнительные нотки исчезли из её голоса, и в нём звучало раскаяние.

— Твоя очередь? — я был сбит с толку её вопросом.

— Извиняться.

— За что тебе извиняться?

Если уж на то пошло, то извиняться должен был… Джейкоб. За то, что забрал её сегодня, за то, что пытался украсть её у меня навсегда…

— Ты не злишься на меня?

Глупая Белла, я никогда не смогу на тебя разозлиться. Сколько раз тебе ещё напоминать?

— Нет, — с чувством сказал я.

Она нахмурилась.

— Разве ты не видел Элис, когда вернулся домой?

— Видел, а что?

Когда я приехал домой, Элис обрушила на меня столько образов, что мне потребовалось несколько минут, чтобы обработать их все. У неё лучше всего получалось быстро организовать свои мысли и пронести их через меня. За эти несколько секунд я увидел все выходные глазами Элис, в том числе и то, что моя сестра ничего не могла сделать, чтобы помешать Белле уехать. Мысли Элис подчеркивали её беспомощность; она повторяла в голове дерзкий побег Беллы тошнотворное количество раз.

— И ты не заберёшь у неё «Порше»?

— Конечно, нет. Это же подарок, — я закатил глаза. Элис задала тот же вопрос. Насколько мелочным они меня считают?

— Разве ты не хочешь знать, что я делала? — в её голосе звучало недоумение.

И да, и нет… Вопрос Беллы, как и всё, что касалось её, вызвал двоякую реакцию. Мне так хотелось узнать, чем этот… Джейкоб так разгневал Беллу, и всё же не думаю, что смогу вынести, услышав, как ей нравится проводить с ним время. Зная, что она убежала к нему, чтобы утешить… «Расслабься», — подумал я.

Я спокойно пожал плечами:

— Мне всегда интересно всё, что ты делаешь, но ты не обязана рассказывать, если не хочешь.

— Но я была в Ла Пуш.

Я подавил свою реакцию на это название.

— Я знаю.

Голос Беллы звучал растерянно:

— А ещё прогуляла школу.

Ко мне вернулось воспоминание из головы Элис — Белла, сидящая на заднем сиденье мотоцикла и прижимающаяся к нему. На мгновение я прикусил губу, борясь с болью от этого образа.

— Ну, я тоже.

Её пальцы коснулись моего лица и начали обводить мои черты. Когда она обвела мои глаза и рот своими тёплыми руками, ревность приняла новую форму. Я представил себе выражение лица Джейкоба, если бы он увидел, как она нежно ласкает меня. Эта мысль наконец вызвала у меня легкую улыбку.

— Откуда столько терпимости? — спросила она.

Теперь мне предстояло решить, что делать с оборотнем. Нужно ли продолжать пытаться оградить её от него или дать ей свободу, которую она желает? Свободу выбора… я вздохнул.

— Я решил, что ты права. Раньше моя проблема заключалась скорее в моём… предубеждении против оборотней, а не в чем-то ещё. Я постараюсь быть более разумным и доверять твоему мнению. Если ты говоришь, что это безопасно, — я тебе верю.

Белла никогда не узнает, что моя ревность сводит меня с ума. Я не ребёнок, и Джейкоб очень быстро поймет, что не заберёт её у меня. Он может просто сам её оттолкнуть, — подумал я, снова задаваясь вопросом, что же так разозлило Беллу ранее.

— Вау, — сказала она с благоговением. Я коротко улыбнулся.

— Ну, и… самое главное… я не позволю этому встать между нами.

Белла растворилась в моей груди, не сказав больше ни слова. Ненависть, которую я испытывал к нему, страх потерять её, все негативные эмоции исчезли в ту секунду, когда я крепко прижал её к своей груди. Её тепло снова наполнило меня, и я закрыл глаза, наслаждаясь этим ощущением.

К сожалению, мой разум не мог долго молчать, и любопытство снова просочилось в моё сознание, как зуд, который необходимо почесать.

— Итак, когда ты планируешь вернуться в Ла Пуш? — осторожно спросил я.

Она замерла, и внезапно я почувствовал укол страха. Может, гнев, который видела Элис, был связан не с псом… Она, должно быть, скоро вернётся туда…

— Просто чтобы я мог построить свои планы — не хочу, чтобы ты чувствовала, что тебе нужно спешить обратно, потому что я сижу и жду.

Не хочу, чтобы ты чувствовала, что тебе придётся вернуться туда…

Теперь её голос звучал глухо:

— Нет, я не планирую возвращаться.

Да, моё сердце ликовало. Но, отвечая, я сдержал свою радость.

— О. Ты не должна это делать из-за меня.

— Думаю, мне больше там не рады, — едва слышно прошептала Белла. Её боль теперь смешивалась с моей радостью, а любопытство кричало во мне ещё громче. Что он с ней сделал?

— Ты что, задавила чью-то кошку? — небрежно спросил я. Возможно, она не захочет делиться этим со мной… но должен же быть способ узнать. Мне просто нужно будет подобраться достаточно близко к… Джейкобу.

— Нет, — глубоко вздохнула она, а затем с грустью рассказала о реакции Джейкоба на её план стать бессмертной. Несмотря на то, что я его презирал, всё же я ему сочувствовал… и даже завидовал его свободе выражать свои эмоции. Его гнев на решение Беллы стать вампиром был полностью оправдан, и я полностью разделял его. У него должно быть огромное самообладание, чтобы сохранять человеческий облик в таких обстоятельствах — именно гнев провоцирует превращение у большинства молодых оборотней. Мне было неприятно это признавать, но Белла была права: с ним она была в безопасности.

Я смотрел на лицо своей возлюбленной, и боль, написанная на нём, поглотила меня, когда она закончила свой рассказ.

— Он не ожидал… что это произойдёт так скоро.

— Вот как, — только и смог я сказать. Не похоже, что именно это вызвало её гнев. Затем она заговорила снова.

— Он сказал, что лучше бы я умерла.

Её слова были мягкими, и когда она произнесла их, боль в её голосе сдавила мне сердце. Это животное — как он мог быть таким бессердечным? Неужели он не понимал, что его слова причиняли такой же вред, как если бы он ударил её? Я застыл, когда яд в моих мыслях усилился. Поняв, что Белла перестала дышать из-за моей реакции, я сосредоточился на ней, осторожно прижимая к себе. Я не смогу уйти снова.

— Мне очень жаль, — прошептал я; её сбивчивое дыхание передавало мне её печаль.

— Я думала, ты будешь рад, — тихо сказала она. Я был рад, даже в восторге… пока её грусть не стала очевидной. Ничто из того, что огорчало её, не могло сделать меня счастливым…

— Радоваться тому, что причинило тебе боль? Ну уж нет, Белла.

Эта дворняга заплатит за то, что обидел её — даже если мне понадобится пятьдесят лет, он заплатит — мучительно. У меня в голове возник образ моей холодной руки, сдерживающей последние удары его собачьего сердца.

Я не осознавал, что снова застыл, пока Белла не заговорила.

— Что случилось? — спросила она обеспокоено.

Я попытался отогнать от себя жестокие образы, но не смог. Я представил его отца, одиноко сидящего на кладбище и плачущего над гробом своего сына. Злобное удовлетворение согрело меня, когда слова Беллы коснулись моей шеи.

— Ничего такого, — спокойно ответил я.

— Расскажи, — умоляла она. Её слова прояснили мои мысли, когда я представил, как она отреагирует на мои фантазии. Я снова попытался подавить бушевавшую во мне ревность, скрывая её от Беллы. Но она должна знать, что я буду бороться за неё…

— Это может тебя разозлить, — проворчал я.

— Всё равно хочу знать.

Как мне сказать ей, что я хочу разорвать её лучшего друга в клочья, и не показаться при этом чудовищем? Я сделал глубокий вдох.

— Я мог бы и убить его за такие слова. Я хочу это сделать.

Я уже приготовился к её упрекаем, но был удивлён, когда она рассмеялась.

— Всё-таки хорошо, что у тебя такой сильный самоконтроль, — она натянуто хихикнула.

Ты и представить себе не можешь… Все мои пределы уже были проверены сегодняшним вечером…

— Могу и дать слабину.

Может, она не так уж и сильно заботилась об этой шавке, как я думал. Может, она никогда не вернётся к нему…

«Нет, это же Белла», — напомнил я себе. Она никогда не держит в себе обиду. Я с грустью подумал, что его прощение было лишь вопросом времени.

— Если уж хочешь потерять самообладание, я могу придумать для этого занятие получше.

Ах, вернулись к Белле-соблазнительнице… Когда её рука потянулась к моему лицу, я помешал ей найти мои губы. Разрываясь между гневом и вожделением, я почти полностью утратил самоконтроль за этот вечер. Я снова вздохнул — она так манила меня, и я безмерно любил её… Я нуждался в разлуке с ней, но в то же время жаждал её близости. С каждой секундой канат, по которому я шёл, становился всё тоньше.

— Я всегда должен быть ответственным? — пробормотал я.

Она снова улыбнулась в темноту.

— Нет. Позволь мне взять на себя ответственность на несколько минут… или часов.

Минут или часов… Белле повезло бы прожить секунды, не будь я ответственным. Я осторожно начал высвобождаться из её объятий, пытаясь решить, в какую музыку погрузиться, чтобы хоть как-то успокоиться. Только бы она снова заснула…

— Спокойной ночи, Белла, — твердо сказал я.