Глава 2

— Весёлый у вас класс был — прокомментировал Саша последнюю Асину фотографию

— Да, нам повезло, что в нашем классе были в основном нормальные ребята — согласилась Ася

Неожиданно под окнами раздалось чьё-то пение:

Единственная мояяяяяяяяяяяяяя

С ветром обручённая

Лицо Аси скривилось, как во время просмотров фильмы Германики.

— Ты чего? — спросил Саша

— Добрался-таки — Ася едва не задохнулась от негодования

Выглянув в окно, пара увидела стоявшего во дворе Грачёва.

— Ася, я люблю тебя — прокричал он — И все эти песни посвящаются тебе.

Я не могу без тебя,

Видишь, куда ни беги

Все повторится опять

— Антон, перестань — твёрдо сказала Ася — Сейчас соседи возмущаться начнут.

— Я буду петь до тих пор, пока ты не спустишься и не поцелуешь меня — Грачёв продолжал стоять на своём

Ты так красива

Невыносимо

Рядом с тобою

Быть нелюбимым

— Слышь, Басков недоделанный — вмешался Сашка — Шёл бы ты подобру-поздорову.

— Сам иди — отозвался Грачёв — Я-то Асю давно люблю и только я смогу сделать так, чтобы она была счастлива.

Стань моей,

Я дней далеких отблески

На заре вплету в твои распущенные волосы

Просто стань моей

Стань моей, молю тебя, пожалуйста

В этой суете, поверь, жить без тебя

Я так устал

Так устал

— Надо положить этому конец — прошептал Саша

Он сбегал в ванную и набрал полное ведро воды.

— Да, душ на него должен будет подействовать отрезвляюще — Ася поддержала Сашу

Они взяли ведро и вылили воду на незадачливого Грачёва.

— Ася, я всё равно от тебя не отстану — кашляя, прокричал Грачёв, после чего убежал восвояси

Царькова Макс нашёл в туалете — тот как раз наполнял лейку.

— Лентяи, ничего делать не хотят — возмущался учитель

— Вы Царьков Алексей Тимурович? — спросил Боец

— Я, а что? — поинтересовался Царьков

— Я Максим Викторович Рюмин, помощник прокурора — Максим показал удостоверение — Я хотел бы с Вами поговорить насчёт убийства Глафиры Пахомовой.

— Должен сказать, что после её смерти все — и учителя и ученики — вздохнули с облегчением — сказал Царьков — Она всех затерроризировала.

— А правда, что у Вас в тот вечер был конфликт с погибшей — спросил Рюмин

— Ну да, поругались — не отрицал Царьков — Представляете, на меня она натравила РАНО только из-за того, что я ткнул ученика 10-ого "Г" Романа Горностаева носом в тетрадку! Я не мог этого не сделать, иначе всё взорвалось бы! Только вот не понятно, с чего она взялась защищать Горностаева, ведь у него был конфликт с его матерью.

— Из-за чего? — спросил Макс

— Понимаете, семья Горностаевых многодетная — пояснил Алексей Тимурович — Как Вы уже догадались денег не хватает. А Пахомова просто под разными предлогами сдирала с родителей учеников уходившие потом в никуда деньги. А матушка Горностаева в последний раз не смогла сдать добро на ремонт, вот Пахомова и обиделась. Зато одноклассника Горностаева — мажора Адольфа Богачёва — она покрывала. А он такое творил — и всех обзывал, и деньги у малышей отбирал, и к девчонкам приставал, и уроки срывал. А один раз произошёл вопиющий случай. Богачёв и его шестёрки на уроке взорвали самодельную бомбу, чтобы не писать контрольную! Представляете?! А эта коза никаких мер не предприняла!

— А могу я поговорить с этим Богачёвым? — спросил Макс

— Конечно — ответил Царьков — У них сейчас урок истории на третьем этаже. Можете также поговорить с классным руководителем 10Г — историком Семёновым Павлом Павловичем.

— И последний вопрос — уточнил Макс — Где Вы были в тот вечер, когда совершили убийство?

— Со всеми на встрече выпускников — сказал Царьков — А потом мы с женой Лилей в театр ходили. У меня и билеты сохранились — я их выбросить забыл.

Царьков достал из кармана пиджака билеты и показал их Максиму.

— Спасибо, Алексей Тимурович, у меня больше нет к Вам вопросов — сказал помощник Белоногова — Но мой Вам совет — пересмотрите своё поведение по отношении к ученикам.

И Макс стал подниматься на третий этаж.

В кабинете на третьем этаже шёл урок истории. Учитель Семёнов — невысокий худой человек с аккуратным пробором в пепельных волосах — сидел, полуобернувшись к доске. Перед картой Киевской Руси, вертя в руках указку, маялся Рома Горностаев — долговязый рыжий парень с таким количеством веснушек, что они покрывали не только его лицо, но и кисти рук.

— Ну вот… древляне проиграли сражение, отступили и заперлись в своей столице… э-э… как она там…

— Искоростень! — зашептал со второго ряда его сосед по парте Игорь Горшков — вихрастый брюнет в маленьких квадратных очках.

— Тихо, — услышав шёпот, вмешался Семёнов. — Роман, вы же знаете… Ну?

— Ну этот… как его… а, точно, Искоростень! — обрадовано воскликнул Рома. — Тогда Ольга со своими воеводами осадила город. Сначала древляне защищались, а потом, — он снова замялся, — когда в городе кончились воины, хлеб… ну, и другие продукты питания…

Класс разразился хохотом. Громче всех, явно задавая тон, смеялся щуплый парень в дорогом кашемировом свитере, похожий на хорька.

— А ну-ка, цыц! — строго осадил их Семёнов. — А то будете читать параграф по цепочке. Богачёв, встаньте!

Тот нехотя поднялся.

— Напомните-ка нам, как умер киевский князь Игорь Старый?

С первой парты тут же взметнулась рука. Отличница и староста класса Виринея Жнецова — девушка с густыми каштановыми волосами — не утерпела, хотя и знала, что это воспитательная мера.

— Ну же? — Семёнов не сводил глаз с Богачёва.

— Его эти, древляне взяли в плен, — украдкой глянув в учебник, как можно небрежнее ответил Адольф, — привязали к двум берёзам и разорвали…

— Именно, — подтвердил Семёнов и, кивнув в сторону окна, прибавил: — А берёз и у нас в саду хватает, так что ведите себя прилично…

Богачёв сел, красный и злой. Он хотел было нахамить в ответ, но, пока подбирал слова, момент был упущен: в дверь кабинета постучали.

— Войдите! — сказал Семёнов.

В дверях кабинета стоял Максим.

— Интересно тут у вас, — заметил он, — князья, берёзы… Заслушаешься.

— Вы из РОНО? — обеспокоенно спросил Семёнов.

Ученики взволнованно зашептались. Здоровенный лоб с «камчатки» торопливо запихнул ногой под батарею обломок монтировки.

— Нет, я из прокуратуры. Помощник прокурора Максим Рюмин. Это десятый «Г»?

— Верно, — историк встал. — А я классный руководитель, Семёнов Павел Павлович.

— Мне нужно поговорить с вашим учеником Адольфом Богачёвым.

— Со мной? — Адольф заметно побледнел.

— Именно, — строго сказал Максим. — Здесь есть свободный кабинет?

— Боюсь, нет. Разве что учительская.

— Я никуда не пойду! — запротестовал Богачёв. — Вы не можете меня допрашивать без учителя и адвоката!

Класс сдавленно хихикал.

— Во-первых, вас никто ни в чём не обвиняет, — строго напомнил Максим, — а во-вторых, учителя здесь найти не проблема. Павел Павлович, вы согласны присутствовать при допросе?

— Разумеется, — кивнул историк и обратился к классу: — Домашнее задание: законспектировать параграф «Культура языческой Руси». Начинайте пока выполнять.

— Ну всё, попух Гитлер с хвостом! — злорадно объявил Горшков, когда дверь класса захлопнулась. — Вот повезло!

— Ребята, не орите, — запротестовала добросовестная Виринея, развернув учебник. — Читать мешаете.

А в это время Белоногов вошёл в школьную столовую. От праздника уже не осталось и следа — это, в принципе, понятно, но успел исчезнуть и меловой контур на полу, напоминавший о том, что в материалах дела это помещение значилось как место преступления.

За прилавком, на котором рядами лежали булочки с липкой сахарной глазурью, продолговатые сплющенные пирожки и песочные пирожные цвета монтажной пены, никого не было. Переборов искушение цапнуть с подноса пирожок, Белоногов прислушался. В кухонном отсеке разговаривали две женщины.

— А это правда, что следователь по школе ходит? — спросил молодой голос. — Как бы за нас не принялся.

— Не будешь болтать, так и не примется, — отрезал другой, прокуренный и довольно вульгарный. — Ему убийца нужен, а не мы.

— А я по телевизору видела, — не сдавалась молодая, — как адвокат искал шантажиста, а поймал управляющую кафе, где он встречи назначал. И посадил за воровство!

— А ты больше смотри телевизор, — огрызнулась вторая. — В жизни-то ещё никого никогда за руку не хватали, если крыша сверху не сдаст. А наша теперь никого не сдаст, даже если захочет.

— Что, милок, Томку с Дарьей подозреваешь? — послышался над ухом у Белоногова новый голос. — Только тут ты ошибся. Эти две на покойницу чуть ли не молились.

Дмитрий Сергеевич обернулся. Перед ним стояла толстенькая, коренастая старушка в синем халате технички и весёленькой красной косынке с белыми горошинами.

— А откуда вы знаете… — удивился прокурор.

— Да что я, по-твоему, телевизор не смотрю? — захихикала старушка. — Прокурора, его за версту видно. Особенно такого внушительного, как ты.

— А вы кто?

— Я-то? Техничка я, Столетова Агриппина Егоровна. Можно просто — тётя Груша.

«На нашу тётю Полю похожа, — подумал про себя Белоногов. — Хотя кто знает, наверное, в любом ведомстве есть своя тётя Поля».

— Так вам что-то известно по поводу поварих? — уточнил он.

— Ой, милок, мне чего только не известно! — махнула рукой тётя Груша. — Пойдём-ка отсюдова. И на булочки тутошние не заглядывайся, они только с виду съедобные.

Белоногов украдкой вздохнул и последовал за новой свидетельницей.

Учительская опустела. По мнению Макса, это было очень кстати. Адольф уселся на кожаном диванчике и поглядывал на старших весёлыми наглыми глазами.

— Ну, чего вам? — спросил он.

— Мне известно, что покойная Пахомова замалчивала ваше безобразное и незаконное поведение, — начал Боец. — В том числе и про самодельную бомбу.

— Ой, не гоните волну, — кривляясь, протянул Богачёв. — Из-за бомбы прокуроров не вызывают.

— Ещё как вызывают, — строго прервал Максим. — И даже сажают, между прочим. Статья такая есть — уничтожение имущества путём взрыва…

— Блин, хватит уже! — взвизгнул мажор. — Сначала Амбридж... Ну, директриса мне весь мозг насиловала с этой бомбой, пока ласты не склеила, грозилась из школы выпереть, теперь вы…

— Так значит, у вас были основания желать ей смерти? — Максим невольно обрадовался: нахальный юнец не внушал ему никакой симпатии и, пожалуй, вполне годился на роль убийцы.

— Слышь, прокурор, вот не надо! — вскочил Адольф. — Я фазеру скажу! Фазер пёрнет, тебя сдует, понял?

— Так, — вмешался Семёнов. — А если твой, как ты тут выразился, фазер узнает, какими словами ты тут его расписываешь? Не влетит тебе?

Адольф резко заткнулся.

— Вы только фазеру не говорите, — пробормотал он. — Он на почве понтов двинутый… Типа мы дворяне. За такие слова может и в бубен.

— Странный у вас отец, — усмехнулся Макс. — За словечки, значит, в бубен, а бомбы взрывать и деньги у малолеток выпрашивать — это дворянину не зазорно.

— Ну чего, ну, в конце концов, бомба? — загнусил Богачёв. — Это вообще не я сделал, а Кривенко — это у нас амбал такой на задней парте сидит… Он и взорвал. А малолетки — это так, просто бизнес.

— Однако Пахомова хотела выгнать тебя из школы, — настаивал Макс.

— Хрен бы она выгнала, — пренебрежительно возразил Адольф. — Она у фазера взятку вымогала, а он упёрся. Тоже, раскатала губу! Он ведь если захочет…

— Знаем-знаем, — перебил Макс. — То есть, вы хотите сказать, не было у вас причин желать смерти Пахомовой?

— Ей? — пожал плечами Адольф. — Да она полный ноль в контексте мировой революции. Хотите — фазера спросите.

— Спрошу, — кивнул Максим. — Заодно и о том, где вы были вечером 23 сентября.

— А чего спрашивать? Мы всей семьёй в ресторане ужинали. Мама в тот день свой второй ресторан открыла. «Наргис» называется.

— Ладно, — решил Макс, — проверим. — Можешь идти. И имей в виду, если не прекратишь свои выходки — придётся нам говорить с тобой в присутствии адвоката.

Адольф пулей вылетел в коридор. Семёнов тоже поднялся, но Макс задержал его:

— Павел Павлович, нам нужно проверить ещё одну версию. Вы не скажете, кто из учителей не прошёл переквалификацию?

— Эта переквалификация — просто инструмент для вымогания денег, — сумрачно объяснил Семёнов. — В основном все платили, а кто не мог платить или артачились — вылетят. Меня, например, только потому и оставили, что до меня у них три историка сменилось, мистика прямо. Или Лабутин — он числится тут формально, на самом деле он художник и школе рекламу делает. А вот Угрюмову и Тимаковой не повезло.

— А кто они? — уточнил помощник прокурора.

— Николай Петрович — наш военрук, а Александра Аркадьевна — тренер школьной команды по плаванию. Не знаю, чем они вдруг провинились, ведь давно здесь работают…

— Всё ясно, — сказал Макс и набрал номер Белоногова.

— И чего этот ненормальный к тебе привязался? — рассуждал между тем Сашка, пока Ася заваривала чай. — Неужели и правда старая любовь вспыхнула в грудях?

— Ни за что не поверю, — возразила Ася. — Разве что бывшая отставку дала.

— А вдруг он у тебя денег хочет занять? — предположил парень.

— Отпадает. У него самого денег завались — в школу тогда приехал на иномарке, костюм от Кардена… Он вроде как занялся бизнесом.

— Без высшего образования? — Сашка прыснул, а потом прибавил уже серьёзнее: — Слушай, тут дело нечисто. Принеси-ка свой ноутбук.

— Ты что задумал?

— Будем пробивать Грачёва, — Сашка достал из кармана флешку, на которой хранил резервную копию базы данных. — Надо же разобраться, что у этого типа на уме, пока он весь дом не переполошил!

У окна тётя Груша остановилась и, облокотившись на подоконник, спросила:

— Так ты, выходит, ищешь, кто Пахомову на тот свет отправил?

— Ищу, — подтвердил Белоногов. — Мне сказали, что она воровала…

— Э! «Воровала!» — передразнила тётя Груша. — Так воровать, как покойница, уметь надо! Ей золотую гору насыпь — и ту растащит. Все деньги — что от родителей, что от нас, грешных, что сверху, из этого, прости господи, роно-гороно — всё Пахомовой в карман шло. А ей и этого мало.

— Неужели? — ужаснулся Белоногов.

— Да будто не знаете, — усмехнулась тётя Груша, — кобыла издыхает, а всё траву хватает. Что-то в последнее время покойница затеялась в шпионов играть…

… Домывая кабинет рисования, тётя Груша, пятясь, перешагнула через порог и столкнулась с Пахомовой.

— Ох! Дура старая! — директриса отскочила, поправляя причёску. — Ты чего тут делаешь?

— А вы чего под ногами путаетесь? — проворчала в ответ тётя Груша и наклонилась, чтобы выжать тряпку. — Не видите, тут уборка?

— Не смей мне указывать! — взвилась Пахомова. — Смотри, уволю, маразматичка старая!

— Уволила одна такая, — уборщица подняла ведро и швабру и закрыла дверь кабинета. — Кто тогда за вами грязь убирать-то будет?

— Дверь не запирай! — прикрикнула Пахомова и вошла в класс.

— Как хотите, — пробурчала тётя Груша. — По чистому-то ходить не велик труд.

… — Словом, заметила я, что Пахомову в этот класс так и тянет, будто мёдом ей намазано.

— А кто у вас рисование ведёт? — поинтересовался Белоногов.

— А известно кто, Лабутин. Ну, вы его сразу узнаете, такого хлыща во всей школе нет!

— Ясно, — сказал Белоногов. — Ну что, пойду искать этого вашего… хлыща.

— Иди-иди, — кивнула тётя Груша. — Ежели чего надо — так я на третьем этаже подметать буду.

Не успела она уйти, как у Белоногова зазвонил телефон.

— Дмитрий Сергеевич, у нас пока все версии проваливаются, — объявил Макс. — Но у меня новая информация. Оказывается, некоторым учителям грозило увольнение как не прошедшим переквалификацию: это обэжешник Угрюмов и физрук Тимакова.

— А у меня тоже есть новость, — ответил Белоногов. — Оказывается, Пахомова зачем-то следила за кабинетом рисования. А может, и за учителем рисования — Лабутиным.

— Я про него тоже слышал, — вспомнил Макс. — То есть вы сейчас им займётесь?

— Само собой. А ты иди к этим двоим, профнепригодные которые.

— Дмитрий Сергеич! — запротестовал Макс. — У меня же нет машины времени! Надо ещё про-верить алиби Адольфа Богачёва и его отца…

— А это ты Ильину позвони, — ответил Белоногов, — он у нас теперь в техотделе управляется.

А в это время в техотделе…

— Завис! — Павел Валентиныч, давая выход своему возмущению, грохнул кулаком по столу. — И как только Сашка справлялся с этой железкой? Она ж на ладан дышит!

— Что стряслось? — в кабинет вбежали Ольга и тётя Поля.

— Да комп сдох! — пожаловался Ильин. — Впору новый покупать.

— А Сашка-то и на старом ухитрялся, — ехидно напомнила уборщица.

— Так, хватит! — перебил Ильин. — Ты меня не переубеждай. Не хочет Сашка работать — пусть сидит голодный. Сами управимся.

— Без компьютера? Это невозможно! — возразила Оля.

— Сколько лет управлялись, ещё при советской власти!

— Я не в том смысле, — уточнила помощница. — Я же говорила с потерпевшими по делу о публичном доме, так вот, они все утверждают, что их всех заманили на место похищения через какие-то сайты в Интернете.

— Тьфу! — плюнул Ильин.

Примечания:

Были использованы тексты следующих песен:

Филипп Киркоров — "Единственная моя"

Валерий Меладзе — "Я не могу без тебя"

Quest Pistols — "Ты так красива"

Челси — "Стань моей"

Глава опубликована: 13.02.2025