Гарри Поттер и Архив Не рождённых (джен)

Гермиона не отводила взгляда от Хроника.

— Почему ты здесь? — спросила она. — Если ты знал, как остановить Печать, почему молчал?

— Потому что истина не спасает. Она… освобождает, — ответил он. — Но прежде, чем вы решите, что делать, вы должны увидеть то, что видела я.

Он взмахнул рукой — и зеркало, стоящее у стены, запульсировало, дрогнуло, как поверхность воды, и впустило их внутрь.

Погружение во Время.

Их выбросило в зал, которому не было числа. Каменные колонны покрыты резьбой, чары мерцают в воздухе, словно пыль. Люди в длинных чёрных мантиях стоят в кругу. Они не из Хогвартса. Они — Арканы.

— Это Совет Двенадцати, — прошептала Гермиона, узнав в рунах имена: "Ариман", "Алетея", "Магнус", "Сольвейг".

— Первая группа основателей Отдела Тайн. Тысячи лет назад, — сказал Малфой. — Легенда.

Один из магов — высокий, с глазами цвета пустоты — держит в руках Печать. Она не похожа на артефакт. Скорее — живой узел магии, словно сплетение миров.

— Мы открыли её, — произнёс он. — Через кровь, через жертву. Но Печать — не только дверь. Она зеркало нашей сути. И если её сломать, время перестанет течь. Оно обратится в спираль.

— Тогда нужно запечатать её, — говорит женщина с серебряными глазами. — Мы заплатим любую цену.

Они начинают ритуал. Воздух горит. Сначала исчезают маятники. Затем — сами маги. Они становятся частью Печати.

Именно жертвоприношением они удерживают её закрытой.

Конец видения.

Гермиона с криком отшатнулась, вынырнув из зеркала. Хроник сжал её плечо.

— Теперь ты понимаешь, почему нельзя трогать Печать. Те, кто её создавал, запечатали себя в ней. Разрушить Печать — значит разбудить их. А они уже не люди.

Малфой выглядел потрясённым.

— Но кто мог осмелиться…?

Хроник опустил глаза.

— Он. Тот, кого вы считали мёртвым.

И тут зеркало снова дрогнуло. Из него вышел мужчина в тёмной мантии, лицо в полутени. Но голос был знаком.

— Смерть — лишь временное состояние, мисс Грейнджер.

Северус Снейп.

— Вы… умерли, — прошептала Гермиона.

— В вашем времени — да. Но Печать не прощает тех, кто к ней прикасался. Я увидел слишком много. Я — часть её теперь. Как и вы будете, если продолжите.

Он смотрел на них так, как учитель смотрит на учеников, которых нельзя спасти, но ещё можно направить.

— Вы не поняли главного, — сказал он. — Печать уже треснула. И неважно, кто забрал её. Вопрос в другом:

Кто откроет её первым.