Моя жизнь и театр. Воспоминания театральной мыши (джен)

Очнулась я в маленькой плетеной корзиночке, укрытая лоскутком бархата. Было тепло, вкусно пахло похлёбкой и почти ничего не болело. Откуда-то сверху спорхнула огромная птица с красным хохолком, подошла к моей корзиночке и постучала клювом в пол: — Ну что, пришла в себя? Хорошо, что мой помощник тебя заметил у калитки, а то замерзла бы совсем или затоптал кто. Ты откуда? — И, смешно наклонив голову, птица посмотрела на меня одним глазом.

На край корзиночки залез огромный жук и защёлкал что-то ласковое. Я расплакалась и через слёзы рассказала свою печальную историю.

Жук отполз в сторону, птица попрыгала за ним. Немного посовещавшись, мои спасители вернулись ко мне и, о счастье! — предложили остаться у них, работать за кров и еду. Жук Рогач и Дятел были портными, работали на подхвате у мастера Шепталло, старого речного рака. И им как раз не хватало помощницы — перегрызать нитки, подрубать края и вообще быть на подхвате.

Это был счастливый поворот в моей несчастной судьбе — без дома, без семьи, практически без профессии — что могло меня ожидать? Так и начался совсем новый этап моей жизни, совсем не роскошной, с тяжёлой работой и скудной едой. По крайней мере я была в безопасности, друзья-портные меня хвалили за старание и учили шить, а я вспомнила свое увлечение придумыванием новых фасонов и иногда предлагала им свои идеи.

Идеи они тоже хвалили, только применять их было негде и не из чего — жили мы на самой бедной окраине города и занимались в основном перелицовкой старой одежды. Обычный заказ — из старого маминого платья сделать два костюмчика для детей и чтобы еще осталось маме на фартук.

А потом наступил день, который во второй раз изменил мою судьбу. Он начался как обычно — с частого стука рядом с моей корзиночкой — Дятел всегда рано встает. Пришлось открывать глаза:

— Да встаю я, встаю. Сейчас быстро позавтракаю, и начну эти брюки распарывать.

— Лизетта, ты лучше сейчас прямо начинай, пока я завтрак готовлю, уж больно работы много.

Как будто мой завтрак готовить сложно — бросил несколько зернышек в мисочку... Я уныло побрела к рабочему столу, и тут дверь распахнулась, и в нее влетело какое-то двухголовое чудище: лохматый пёс, стриженный подо льва, а между его ушами торчит голова куклы с белым заплаканным лицом и в дурацком колпаке. Голова заголосила:

— Скорее, скорее, вы все должны срочно поехать к Мальвине, она зовет, там срочная работа...

Дятел вскочил на стол, пару раз привычно стукнул клювом и довольно резко заявил:

— Нечего так врываться. И никуда мы не поедем, у нас уже есть срочная работа, новую можем взять на послезавтра — если сюда всё привезёте.

Кукла зарыдала, заламывая руки, собака залаяла. Из-под кровати вылез Шепталло, близоруко всмотрелся в незваных и шумных гостей и тихо прошелестел:

— Здравствуй, Пьеро. Опять у Мальвины на побегушках? И что ей теперь нужно? Оборочка оторвалась или воротничок бархатный надоел, кружевной нужен?

— О нет, нет! У нас ужас-кошмар, мы спасли Буратино, и он совсем раздетый и больной и, наверное, скоро совсем умрет. Ему срочно нужна одежда. — Пьеро опять заплакал, забавно подвывая.

Добравшийся наконец до края стола жук Рогач несколько раз щелкнул клешнями и цинично заметил:

— А если он наверняка скоро умрёт — зачем ему одежда?

— Мальвина всё равно велела вас привезти, и я не могу вернуться один. О, горе мне, горе, придётся уйти в изгнание и бродить бесприютному, пока смерть не найдет меня!

Дятел с интересом спросил:

— А денежки какие-нибудь Мальвина случайно не прислала? Так, немного, за прошлый заказ, и за позапрошлый? А может быть, и за новый?

Пьеро пошарил в складках своего безразмерного балахона и вытащил монетку:

— Вот, золотой за всё.

— Так это совсем другое дело, — засуетился Дятел. — Так, Лизетта, бросай эти брюки, все грузимся на Артемона, поторапливаемся. Ткань брать с собой, у нас тут обрезков куча?

— Ничего не нужно, Мальвина отдает свои старые платья, она так добра, — всхлипнул с придыханием Пьеро.

— Понятно, — прощёлкал Рогач, добравшийся уже почти до середины лапы Артемона, — Будет Буратино у нас весь такой голубой. С розовым.

До домика Мальвины мы добрались быстро, но Дятел долетел быстрее и уже копошился в мальвининых старых платьях.

— Так, Лизетта и Рогач, быстренько снимаем мерки с Буратино и начинаем кроить. Где там ваш больной?

Мы вошли в маленькую комнатку. И я впервые увидела Буратино. Он лежал на кровати, на вид совсем больной и бледный — если дерево может бледнеть. Открыл глаза и улыбнулся мне своей знаменитой улыбкой: — Ой, какая миленькая мышка! — И я поняла, что сердце мое отдано навсегда.