На диете мы сидели... (гет)

Джин утром с подозрением смотрит в тарелку, осторожно пробуя завтрак. Специи мягко обволакивают язык, оседая пряным послевкусием. У него не просто так звание Лучший Кулинар всея БТС, хотя Шуга готовит не хуже. Но друг вполне себе удовольствуется званием Охуенный Рэпер, выдвигая старшего на передний план, а Джин не устаёт гуглить по кулинарии. Если бы ещё готовил столько, сколько читает, то мишленовские звёзды уже бы давно рубил, как дэсаны. И сейчас он понимает, что еда эта и вкусная, и полезная, и вроде бы питательная, но с их хореографом он уже через пару часов будет опять голодный.

Как в воду глядел, хотя прорицание у него только на третьем курсе.

Сондык угондошивает группу (включая Чимина и исключая Чонгука) так, что они моргнуть не могут. Макнэ радостно скачет между ними, отпаивая хёнов водой, а когда первая усталость проходит, все они (включая Чонгука) понимают, что зверски проголодались.

И проблема теперь только одна — на обед у них опять рис.

Со специями.

Но без мяса.

Но со специями.

Соусы ещё есть, и даже овощи. Вот овощей — прям на целое пастбище, хотя лучше бы вместо того пастбища пару кусков баранины.

— Джин-хён, а ты нам курицы хотя бы наколдовать можешь? — жадно вдыхая аромат, который очень подошёл бы к мясу, спрашивает Тэхён.

— Какое наколдовать? Совсем с ума сошёл? Шесть лет в Магической Школе, а потом ещё шесть — в Кулинарном Колледже! — негромко, но ёмко возмущается Джин. Чимин, едва заслышав возмущённые нотки их недоведьмы, на всякий случай отползает подальше. Хи Шу тем временем заходит в столовую и грозным оком обводит ждущих индийский рис ребят. Зато Джин, забыв про возмущение, как-то внезапно облизывается и с интересом смотрит на менеджера, бормоча под нос:

— …Зато вот трансформировать….

К Хосоку с Тэхёном придвигается даже заинтересовавшийся Чимин. Хи Шу их хоть и не слышит, зато, кажется, читает мысли и демонстративно вытаскивает амулет, не отводя пристального взгляда от Джина. Старшему на это остаётся только опустить глаза и в очередной раз тяжело вздохнуть. Рис вкусный, но, даже съедая всю тарелку, остаёшься голодным. И трансформировать его, например, в исключительно вкусную, но неполезную для организмов пиццу, под присмотром недреманного ока фиг получится. И когда он уберёт это чёртово "недо-"?

— Хён, нам надо обязательно что-нибудь сделать с тетрадочкой, — тяжело вздыхает Хосок через пару дней, с ненавистью глядя на сельдерей. Он его уничтожает, как саранча пестициды — медленно, смачно, с лютой тоской во взгляде. Джин солидарно вздыхает в ответ и просит потише — дверь-то он запер, но слух у Хи Шу как сонар на подлодке, и любое поползновение на диетное имущество грозит группе очередным снижением калорий. Из-за спины сидящего на полу Хосока совершенно внезапно выглядывает Чонгук. Джин вздыхает опять. Способность кроля проникать в любые запертые помещения даст сто очков вперёд любому коту Шрёдингера. Местный недоведьма подозревает, что их макнэ тоже немножечко недо-. Ну или просто не-человек, но сути это не меняет.

Макнэ, ничтоже сумняшеся, выдирает из рук Хосока сельдерей. Тот, правда, особо и не сопротивляется, с тоской провожая взглядом ненавистный овощ. Но и Чонгук в долгу не остаётся, вытягивая из кармана протащенную всеми правдами и неправдами шоколадку. Хосока прошибает аж до слёз, он заглатывает сладкое в один присест и с благодарностью треплет мелкого по башке. Джин на них умиляется, но разума не теряет.

— И толку? Он наш любой недоеденный или перееденный грамм считает влёт. Ну, колдану, ну исчезну я её — а смысл?

Макнэ открывает рот, чтобы что-то предложить и ровно в этот же момент дверь открывается (хотя Джин точно её запирал) и в проёме появляется красная взлохмаченная голова свежеокрашенного Чимина.

— Я те колдану! — шипит он, злобно зыркая глазами на Джина. — Потерпим, не в первый раз, а ты марш на покраску, — кивает он Хосоку, для верности цепляя того за шиворот и утаскивая к стилистам.

Но свято место пусто не бывает, и его тут же занимает как из воздуха материализовавшийся Шуга. Джин на это отчётливо понимает, что спокойно помедитировать над учебниками по магии ему не дадут, выучить текст новой песни тоже, и смиряется, с буддийским терпением отвлечённо размышляя о том, а не завести ли им в группе вторую ведьму.

Шуга для верности тоже закрывает дверь. Но засов кажется ему ненадёжным, поэтому он сначала подпирает дверь стулом, а потом Чонгуком и только на этом успокаивается.

— Ты прав, тетрадку исчезать толку нет, — соглашается со старшим Шуга и бросает оную на стол. У Джина и Чонгука рты раскрываются в немом «о» ужаса напополам с восторгом.

— Ты её того? — неверяще уточняет Джин.

— Этого, бл… — рявкает Шуга, но вовремя затыкается. — А толку?

Он раскрывает тетрадочку, и мемберы видят девственно чистые листы.

— Магия? — восторженным шёпотом спрашивает Чонгук, на что и Джин и Шуга только досадливо морщатся.

— Память у него хорошая, а это, — Джин кивает на похищенный предмет, — для отвлечения внимания.

— Поэтому, — обречённо вздыхает Шуга, — исчезать надо Хи Шу.