Отдел нераскрытых преступлений (гет)

Ее дом сегодня выглядел слишком тихим и каким-то неуютным. Словно здесь уже давно никто не живет.

«Нужно срочно что-то сделать с домом, а то это выглядит уже неприлично», — пронеслось в голове у Вайлери. Вообще, когда она сюда переехала сразу после окончания Академии, он был будто с глянцевых страниц в маггловском каталоге жилья. Но спустя три с лишним года без регулярного обслуживания фасада, уборки в неиспользуемых ею помещениях и в целом настоящей хозяйской руки — ее жилье стало выглядеть заброшенным. Да, тут не хватало мужчины, который мог бы подлатать дыры в крыше и стенах, выровнять покосившиеся оконные рамы и починить, наконец, эти дурацкие шаткие перила.

Вайлери тяжело вздохнула и прошла внутрь.

Прихожая тоже была какой-то захламленной и пыльной.

«Может, хотя бы внутри уберу?» — рассеянно рассуждала девушка, пока снимала обувь и верхнюю одежду. Пара взмахов палочкой — и вещи в шкафу стали аккуратными и выглаженными, сразу даже места стало больше. По пути к кухне она заклинанием зажгла во всем доме свет, заставила нагреться воду в чайнике, а посуду начать самостоятельно мыться. Теперь ей предстояло собрать по всему дому грязные чашки, открыть окна и впустить свежий воздух внутрь, а еще стоило заглянуть в корзину с грязным бельем и холодильник. Кажется, в последнее время она даже забыла, как оба эти места выглядят, настолько редко ей приходилось заниматься стиркой и приготовлением полноценной еды. Но сегодня был особенный случай — Вайлери было просто необходимо чем-то себя занять, чтобы была возможность лучше обдумать сложившуюся ситуацию.

— Итак, у меня есть шесть дел с похожими символами на местах преступления, — произнесла она. — Том утверждает, что первые четыре точно друг с другом связаны. Могу ли я доверять стажеру?

Где-то на границе ее слышимости звенели чашки, которые мылись с помощью бытовых чар. А прямо перед ней в большое ведро набиралась вода, от которой поднимался горячий пар — нужно было помыть полы. Благо, даже для этого существовало специальное заклинание, которому ее еще в детстве обучила тетка.

Спустя еще какое-то время, Вайлери снова стояла в ванной и на этот раз замачивала уже белье для стирки, а мысли тем временем продолжали крутиться вокруг Тома Риддла:

«Что я вообще о нем знаю? Да считай ничего! Он пришел в Академию, когда я уже заканчивала ее — и тут же затмил меня в глазах преподавателей. Так, я оказалась в ОНП. А как это произошло с ним самим? Почему маг, сумевший покорить учителей всего за пару месяцев, попал в самый непрестижный отдел аврората? Ведь он явно должен был работать на уровне 2А, где находятся практические подразделения. Ну в крайнем случае на 2В — в центральном штабе. Кто и почему определил его на стажировку в отдел нераскрытых?..»

Она задавала вопросы, но ответов не было. А уборка уже подходила к концу.

Наконец, развесив мокрую одежду в прачечной, чтобы к утру она высохла, Вайлери смогла вернуться на кухню и сесть за чистый стол с чашкой в руках. В духовке не спеша запекалось мясо.

Быстро перекусив, она снова взмахнула палочкой — теперь еда не должна была испортиться даже без холодильника. Безусловно, это было чудесное маггловское изобретение, но после него блюда становились абсолютно безвкусными при попытке их разогреть. Поэтому готовую еду Вайлери предпочитала зачаровывать, а в холоде хранить только те продукты, которые можно было съесть холодными.

На момент, когда в дверь постучали, Вайлери закончила с делами и решила, как ей поступить дальше. Она стремительно прошла по коридору в прихожую и распахнула дверь настежь.

* * *

Том постучал дважды, и через секунду дверь перед ним открылась.

— Добрый вечер, — сказал он, чуть склонив голову.

На пороге стояла Вайлери. В ней словно что-то поменялось. Она не смотрела исподлобья, не щурилась оценивающе, не держала спину, будто собиралась вытолкнуть его наружу одним взмахом палочки. Вместо этого на ее лице была мягкая улыбка.

— Заходи, — пригласила она, чуть отступая в сторону.

Он прошел внутрь и невольно огляделся. Дом вроде бы выглядел так же, как и до этого, но атмосфера — чуть иная. Теплее. Может, это аромат заваренного чая в воздухе. Или приглушенный свет, отбрасывающий теплые тени на стены. Или просто ее голос.

— Рабочая атмосфера на месте, — усмехнулся он, проходя в знакомую комнату.

Домашний кабинет Вайлери, если это можно было так назвать, был больше похож на поле битвы, где одержали частичную победу только стеллажи — они еще как-то держались. Все остальное было в постоянном хаосе, будто бы хозяйка даже не пыталась заниматься здесь уборкой, хотя остальной дом — точнее, та его часть, которую видел Том — был чистым и уютным. Единственным новым элементом в интерьере помещения был слегка дымящийся пузатый чайник с чаем, который стоял на столе — бумаги и прочие мелочи были сдвинуты в сторону, чтобы он поместился.

Вайлери не оправдывалась. Просто села на диван и указала на место рядом.

— Давай к делу. Я внимательнее изучила отчеты по нашим с тобой делам. Кажется, есть совпадения, но все еще слишком расплывчато. — Она протянула Тому несколько листов.

Он опустился рядом, почти не касаясь подушки. Прочитал бегло.

— Совпадения тревожные…

— Да, — сказала она, пристально наблюдая за его лицом. — И ты действительно уверен, что это не просто статистический шум? Ну, скажем, десятки дел, и просто иногда попадается одинаковая форма?

Том не сразу ответил. Он смотрел на один из снимков, лежащих на столе, будто хотел что-то выжечь взглядом.

— Я… чувствую в этом нечто большее. — Он на мгновение посмотрел на нее. — Но, возможно, я ошибаюсь. Все-таки я самый обычный стажер. А вы верите мне, мисс Ландсберг?

Она чуть склонила голову, словно задумалась над ответом, а после произнесла совсем другое неожиданно мягким голосом:

— Знаешь, Том, может, пора уже перейти к более простой форме общения?

Он удивленно приподнял брови.

— Простите?

— Я имею в виду… ты можешь не называть меня «мисс Ландсберг». И не обращаться на «вы». Мы не в аврорате. Не на собрании. Мы у меня дома, и, по крайней мере сейчас, нет необходимости соблюдать подобные формальности.

Он замер осознавая.

— Значит, можно просто… Вайлери?

— Да. Именно так, — ее губы дрогнули в улыбке. — Иначе я начну чувствовать себя на десять лет старше.

— Хорошо, — кивнул он выдыхая.

И в этой простой смене обращения, между мягкими тенями комнаты, среди старых бумаг и легкой иронии — что-то между ними сдвинулось.

Под тихий шелест бумаг в руках Тома Вайлери разлила чай. Взяв одну из них в руки, она улыбнулась, втянула носом запах и сделала небольшой глоток, а после внимательно посмотрела на него.

Том все еще держал в руках один из листов, но взгляд его был сосредоточен уже не на тексте, а на Вайлери. Она спросила:

— Может, сделаем небольшую паузу?

Он потянулся за своей чашкой, не отводя взгляда. Они смотрели друг другу в глаза, и воздух между ними словно бы заискрился. Ее лицо и шею покрыл легкий румянец, который, как отметил Том, сделал ее еще более милой и привлекательной.

Немного погодя Вайлери, опустив глаза, поерзала на диване, будто бы собираясь с мыслями.

— Есть еще одно дело, — сказала она. — Я нашла его в архиве сегодня днем. Не уверена, что оно связано. Но виден похожий почерк… и снова этот полумесяц.

Он молча ждал.

— Один маг, пожилой мастер чар. Проживал в Фишертоне. Исчез буквально из запертого дома. Вызов поступил от соседей — они видели вспышку и слышали какой-то странный гул… Когда приехал дежурный патруль, в доме никого не было. Только беспорядок внутри, на стенах и полу какие-то странные магические знаки кровью, словно он сам что-то рисовал… или пытался. Ни следов борьбы, ни очевидных улик. Только повышенный магический фон и нарушенные охранные чары в одной точке.

— И его так и не нашли? — тихо уточнил Том.

— Нет. — Вайлери покачала головой. — Через неделю дело закрыли за недостаточностью доказательств, что это могло быть похищение. Официально: «самостоятельный отъезд в неизвестном направлении». Без комментариев. Никто даже не задался вопросом, что именно он делал перед исчезновением. А ведь он был опытным. Чары у него были… непростые.

В воздухе повисло что-то почти осязаемое: недосказанность, напряжение, доверие.

— Я думаю, — начала она чуть тише, как-то неуверенно, — что, возможно, есть система. Что-то… большее. Но без тебя я бы даже не обратила на это все внимания. Собственно, никто другой и не обратил… — она слегка качнула головой в сторону документов. — Поэтому, надеюсь, ты сумеешь понять, как они могут быть связаны не только этим полумесяцем…

Он посмотрел на нее, спокойно и почти серьезно.

— Я рад, что ты решила со мной этим поделиться и сделаю все, чтобы добиться успеха.

— Не то чтобы у меня был большой выбор. — Уголки ее губ дрогнули. — Слишком уж ты был настойчив, Риддл.

— Том, — мягко напомнил он. — Мы ведь договорились?

— Ах да. Том, — она повторила чуть иронично, как будто пробовала его имя на вкус. Все-таки раньше она хоть и называла его по имени, но, кажется, это было только в моменты сильных эмоций, когда контроль над всем вокруг начинал ускользать из ее пальцев.

— И что ты хочешь предпринять по поводу этого дела? — спросил он.

— Пока — только наблюдать. Возможно, стоит проверить дом. Или хотя бы запросить колдографию оригинального осмотра. Если, конечно, она еще не исчезла.

— Я могу этим заняться, если хочешь, — предложил Том. — С осторожностью. Незаметно.

— Том, этому делу всего три недели, — начала она, будто поясняя очевидное. — К моему сожалению, тебя просто не допустят к материалам. Но вот проверить этот дом, возможно, действительно стоит.

Они оба замолчали, и на мгновение в комнате остался только легкий аромат чая и едва слышимое дыхание их двоих.

Тишина не была неловкой. Скорее, собранной — будто бы каждый прикидывал в уме следующий шаг, но не спешил его делать. Вайлери сделала еще один глоток, поставила чашку на стол и, не глядя на Тома, словно между делом, сказала:

— Странно все это. Когда я шла учиться в Академию, думала, что буду раскрывать громкие дела, участвовать в запутанных расследованиях, работать много и успешно.

Она усмехнулась скорее горько и устало, чем действительно веселясь.

— А в итоге копаюсь в старых, пыльных документах и пишу отчеты, которые никто не читает.

Том слегка улыбнулся.

— У меня тоже было нечто подобное в голове. Возможно, ОТМП или отдел стратегических операций. В крайнем случае, частная контора с хорошими гонорарами. Мне даже предлагали собеседование в одной из них...

Он осекся. Вайлери будто бы случайно придвинулась чуть ближе, склонив голову:

— Предлагали? Но ты выбрал отдел нераскрытых?

— Не совсем. Меня распределили в Академии. — Он переложил бумаги с колен на стол и взял в руки чашку: — Сказали, что в других отделах «не нашли подходящей позиции». Официально — меня направили временно. Но, знаешь… нет ничего более постоянного, чем временное распределение.

— Прекрасно понимаю тебя, — тихо сказала она. — Я ведь тоже целилась в ОТМП. До последнего была уверена, что меня отправят именно туда. Но потом…

— Но? — осторожно спросил Том.

Она слегка пожала плечами:

— Внезапно оказалось, что я «недостаточно гибкая» для оперативной среды. У меня, видишь ли, «академичный подход». И еще… — она усмехнулась. — Мой акцент, оказывается, раздражал одного из кураторов. Я же училась во Франции.

Том на мгновение замолчал, а потом сказал почти с извинением:

— Я не знал. Ты... была на вершине рейтинга. Я всегда думал, что ты получишь лучший вариант из возможных.

Она посмотрела на него спокойно, с легкой теплотой и произнесла:

— Я и оказалась в лучшем из возможных для меня варианте. — В голосе слышалась горечь и, кажется, что-то еще, но он пока не понимал ее настолько хорошо.

— Забавно, что мы оба оказались не там, где хотели. Но именно поэтому, кажется, мы сейчас и сидим здесь. Над этим делом. Вместе.

Том улыбнулся и опустил взгляд на бумаги перед ними. А Вайлери, не теряя мягкости тона, добавила:

— Только не вздумай решить, что я жалуюсь. Я просто… вспоминаю. И пытаюсь понять, почему все пошло не так. Где случился этот разлом…

— Знаешь, — таким же мягким голосом начал он, — А ведь я слышал, что ты была одной из лучших учениц Академии во время своей учебы. Все говорили, что ты пойдешь в следственный отдел.

— Так и было. — Вайлери говорила настолько тихо, что он еле расслышал конец ее фразы. — Пока на четвертом курсе не появился ты.

Он резко повернулся к ней.

— Я?

В ее голосе не было ни обвинения, ни злости. Только, наверное, усталость.

— Скажем так… ты появился и сразу стал центром внимания. А в Академии обычно ценят таких учеников. И не любят тех, кто не может быть ей полезен. — Она снова сделала глоток чая, обыденно, как будто разговор и не касался ее судьбы.

— Ты правда думаешь, что это из-за меня?

— А ты правда думаешь, что я просто так завариваю чай для стажера у себя дома?

Он застыл. Улыбка исчезла, но не потому, что обиделся — просто он замер, словно заново пытаясь прочесть весь сегодняшний вечер, ее интонации, ее слова.

А она уже снова смотрела в свою чашку. Спокойно. Почти холодно.

— Шутка, — добавила она спустя секунду. И чуть улыбнулась. — Или почти.

Он не ответил. Только опустил взгляд, будто что-то в ее словах, даже сказанных с улыбкой, разом погасило уютный свет между ними.

Чашка в его руках больше не казалась теплой.

Том не знал, как реагировать. Ее тон был легким, с ноткой иронии, но слова… Они задели. Слишком близко. Слишком точно.

Он чуть отвернулся, опустив взгляд. Руки сжались на фарфоре, в висках — едва уловимое биение.

Это была шутка. Или почти. Но в этих словах сквозила правда, которую он не хотел слышать. Не сейчас. Не от нее.

Тогда, семь лет назад, впервые увидев ее в Хогвартсе, Том был настолько заворожен самой девушкой и ее интересом к расследованиям, что сам выбрал ту же специальность. Конечно, о расследованиях он тоже мечтал, это была отличная профессия для его цепкого внимательного взгляда и острого ума. Но на самом деле его заинтересовала именно она.

Он старательно учился, просиживал десятки часов в библиотеке, прячась за громоздкими фолиантами, и украдкой смотрел, как она тоже чем-то занята. Преподаватели на первых занятиях ставили всем в пример ее успехи в учебе. И Том стремился стать одним из лучших, только для того, чтобы приблизиться к ее уровню. Он был тогда никем и не мог подойти к красивой, умной и интересной девушке, тем более, раз она была старше него — выпускница. Он знал о ней многое, но даже не догадывался, что его стремления могут испортить ей жизнь.

Потом Вайлери закончила обучение, получила свой диплом с отличием и будто исчезла. О ней быстро прекратили вспоминать, ведь это была хоть и талантливая, но всего лишь очередная ученица, каких будет еще множество. А Том помнил о ней и старательно учился, чтобы попасть на стажировку в аврорат и там, возможно, начать работать бок о бок с ней. Но его мечты разбились о суровую реальность: однажды руководству Академии пришла жалоба о том, что у преподавателей слишком предвзятое мнение об учениках, в аудиториях царит фаворитизм, и там фигурировало его имя. Эту историю могли бы замять, но преподаватель, с которым они никогда не ладили, хотел придать ее огласке. Администрация как-то решила с ним этот вопрос, но… дорога для Тома на престижное место была уже закрыта — этот же преподаватель входил в комиссию по распределению выпускников на стажировку. Так, он оказался в отделе нераскрытых преступлений.

И вот теперь они оба здесь. У Вайлери дома. Она сидит рядом на диване и улыбается, как будто ничего из этого не было. Как будто он просто очередной коллега, с которым можно пофлиртовать в уютный вечер.

Том постарался не показать, в какое смятение его привела не самая удачная шутка. Лицо его осталось спокойным, почти безмятежным. Но внутри он будто немного сжался.

— Прости, — сказал он, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Думаю, мне стоит вернуться к материалам. Мы отвлеклись.

Он отставил чашку в сторону и снова взял один из листов. Как прикрытие. Как щит.

А внутри — снова мысли. Не опасные. Пока. Но цепкие.

Она никогда не узнает, почему он здесь. Как и не узнает, что он когда-то выбрал ее, не подозревая, что эта дорога приведет их к тупиковым делам, пыльным папкам и горькому чаю в захламленной комнате.

Вайлери молчала всего пару секунд — слишком мало, чтобы назвать это паузой, но достаточно, чтобы он услышал, как она делает вдох.

— Знаешь, — сказала она легко, — ты стал каким-то слишком серьезным. Будто мы не чай пьем, а сидим на допросе.

Он ничего не ответил, просто кивнул, не отрывая взгляда от текста.

И тут он ощутил тепло — ее рука коснулась его запястья. Легкое, почти мимолетное движение. Не крепкий захват, не что-то вызывающее — просто теплая ладонь, будто случайно упавшая на его кожу. Как бы, между прочим. Как бы без смысла. Но он почувствовал ее, как удар. Сердце на миг сбилось с ритма.

— Ты ведь правда хочешь раскрыть это дело? — спросила она тем же чуть игривым тоном. — Или ты просто терпишь мою невыносимую требовательность ради хорошего чая?

Том перевел на нее взгляд. Она снова улыбалась — чуть иронично, будто ничего не произошло. Будто и не было того странного напряжения в груди. Он отвел глаза и ровным голосом ответил:

— И то и другое. Ты недооцениваешь силу хорошего чая.

Ее пальцы на мгновение задержались, а потом отступили — как будто бы случайно. Она откинулась назад, сделала еще один глоток и, не глядя на него, тихо добавила:

— Тогда, может быть, мы и выберемся из этой ямы вместе.

Том ничего не сказал. Он снова уставился в документы, но ее голос звенел в ушах. Он чувствовал, что она хочет продолжения. Общения. Быть ближе. А он внезапно не был уверен, что сумеет справиться с этим.

* * *

Утро не принесло ясности.

Вайлери проснулась задолго до звонка будильника, лежала с открытыми глазами, уставившись в потолок, и пыталась разобрать ощущения внутри себя. Они были спутанными, как скомканные заметки на дне ящика стола: тревога, раздражение, щепотка стыда, ложка злости и что-то еще — неуловимое.

Она потянулась за халатом, наскоро собрала волосы и вышла на кухню. Ночь почти не принесла отдыха. Сейчас, занятая несложной утренней рутиной, Вайлери, казалось, даже отвлеклась от тяжелых размышлений о туманном будущем. Легкие, привычные, почти медитативные, взмахи палочкой позволяли ненадолго вернуть ощущение контроля над собственной жизнью.

Сцена вчерашнего вечера не выходила из головы. Риддл. Его взгляд. Его молчание после ее почти шутки. Он замкнулся и ушел в себя так резко, будто она ударила его чем-то острым. Хотя это действительно была всего лишь шутка и простой расчет: откровенность взамен на откровенность. Или… не совсем?

Она прошла в ванную. Зеркало отразило уставшую, растрепанную и абсолютно потерянную девушку. Пара заклинаний, и следы недосыпа скрылись за тонкой вуалью чар.

— Бывало и хуже, — пробормотала она, обращаясь к своему отражению. К сожалению, магия не была панацеей. Она не могла изменить затравленного выражения лица, с трудом открывающихся глаз и постоянно опущенных от осознания собственного бессилия перед судьбой уголков губ.

На кухне чашка уже ждала ее на краю стола. Чайник лениво взлетел с полки, наполнился водой по взмаху и вспыхнул теплом — прямо в воздухе, не касаясь огня. Она заварила лун цзин. Всегда лун цзин. Иногда ей казалось, что именно этот чай удерживает ее от распада на куски, когда все остальное вокруг начинает разрушаться.

Сев за кухонный стол, она не сразу взялась за чашку. Просто смотрела в окно. Там среди крыш и труб, голубь пытался вытащить из желоба какую-то мишуру.

Вайлери вздохнула. Сегодня нужно быть спокойной. Ни одного лишнего движения. Ни одной трещины. Пусть в голове все еще звучит его голос. Пусть ее пальцы помнят его кожу.

Она встала. Быстро, резко и с такой точностью, как будто этим движением можно было разрезать воздух. Нужно работать. Раскрыть, наконец, хоть какое-то из дел. А не пытаться понять, почему у стажера были такие глаза, будто она вытащила у него сердце.

День обещал быть нормальным — ну, насколько это вообще возможно для нынешнего настроения Вайлери. Она почти убедила себя, что все под контролем. И решила не трансгрессировать, а пройтись пешком до Министерства. Проветриться. Разобраться с мыслями. Вернуть себе ощущение мира до того, как на нее снова обрушатся чужие взгляды, отчеты, протоколы и ожидания.

Это была ошибка.

Первые капли дождя показались безобидными. Холодные, легкие, почти символические. Но через пару кварталов небо, похоже, решило вылить на нее все свои запасы за последние три месяца. Впрочем, для Лондона это была вполне обычная погода, которая не сильно беспокоила волшебников — водоотталкивающие чары работали исправно. Но сейчас, идя по маггловским улицам, использовать их Вайлери не могла. Она не хотела проблем с отделом контроля магии, особенно после вчерашнего.

А зонта у нее, конечно же, не было. Вайлери никогда его не носила — зачем, если есть магия?

Так что к тому моменту, когда она подошла к боковому входу в Министерство, то промокла до нитки. Пальто стало тяжелым и словно гнуло ее ниже к земле, тонкая блузка прилипала к спине, волосы намокли, прядями падали на плечи и стали похожи на маленьких рыжих змеек, туфли неприятно хлюпали при каждом шаге. И хуже всего было то, что она чувствовала, как холод пробирается сквозь влажную одежду прямо под кожу, словно дождь намеревался промочить не только тело, но и последние остатки решимости.

Она вошла в здание, не оборачиваясь, не оглядываясь, не дыша. Лестница к лифту показалась бесконечной. Даже охранник у входа посмотрел на нее так, будто пытался сообразить, не вылезла ли она только что из пруда. Вайлери сделала вид, что не заметила. Она подняла подбородок, сжала челюсть, накинула капюшон — совершенно бесполезный, но хотя бы символический жест — и ускорила шаг.

Она надеялась, что сможет пробраться до своего кабинета незамеченной. Как призрак. Безмолвной тенью. Без разговоров. Без оценок. Без Риддла. Особенно — без него.

И уже почти добралась до нужного коридора — осталось всего-то свернуть за угол и пройти двадцать шагов до ее отдела. С каждой секундой на плечи будто наваливалось больше тяжести: мокрое пальто, липкая одежда, но больше всего — собственные мысли. Она мечтала оказаться внутри, запереться и исчезнуть, хотя бы на полчаса.

Но именно в этот момент в противоположном конце коридора появился Найджел Розенхольц.

Он шел, как обычно, прямо, уверенно, с тонкой папкой под мышкой и внимательным взглядом, скользящим по людям, будто по отчетам. И когда он заметил Вайлери, его брови слегка приподнялись.

— Мисс Ландсберг? — голос прозвучал с той самой вежливой интонацией, от которой хотелось провалиться сквозь землю, уйти через стену — сделать хоть что-то, лишь бы исчезнуть из его поля зрения.

Она остановилась. Подняла взгляд на руководителя, от которого теперь зависела ее карьера. И еле дыша произнесла:

— Доброе утро, сэр.

— Утро… мокрое, я бы сказал. — Он задержал взгляд на ее одежде в темных разводах от дождя, на прядях волос, прилипших к лицу. — Надеюсь, происшествий не было?

— Нет, сэр. Только погода, — спокойно ответила она, хотя пальцы в карманах незаметно сжались в кулаки.

Он кивнул, будто сверяясь с каким-то невидимым протоколом.

— В таком случае… Раз уж мы случайно встретились, мне доложили, что вы вчера все же посетили архив с моим разрешением. Будет время — загляните ко мне. Надеюсь, это помогло вам продвинуться в поисках ответов.

Она вновь кивнула. Улыбаться сил не было.

— Конечно, сэр.

Он посмотрел на нее на полсекунды дольше, чем следовало, а потом направился дальше, не сказав ни слова.

Лишь когда его шаги стихли за поворотом, Вайлери позволила себе выдохнуть. Тяжело. Медленно. Она стояла в коридоре, промокшая, замерзшая, и все, чего ей хотелось — исчезнуть. Или хотя бы взять чай и завернуться в одеяло. Но кабинет уже был рядом, и работа ждала.

Она сделала шаг вперед. Потом еще один. И больше не остановилась.

Дверь в кабинет закрылась за ней с глухим щелчком. Вайлери стояла посреди захламленной комнаты, позволяя себе пару секунд просто дышать. Здесь было тепло. Сухо. Тихо. Слишком тихо — даже для их отдела. И эта тишина на мгновение оглушила ее. Хотелось скинуть с себя все: промокшее пальто, боль в спине, мысли, весь этот день. Просто встать в центре и закрыть глаза. Исчезнуть.

Но она не исчезла. Вытащила палочку, сбросила пальто прямо на пол и, отойдя от него на пару шагов, несколькими быстрыми, натренированными движениями подняла его в воздух, постепенно испаряя воду с плотной ткани. Еще чуть погодя волосы снова стали сухими и объемными, но растрепанными. Блузка — чуть менее липкой. Туфли — больше не хлюпали.

«Мне срочно необходим чай».

На полке нашлась чудом не заваленная бумагами чистая старенькая кружка с полустертой надписью «Investigator of the year» ⁽¹⁾, когда-то подаренная кем-то из сокурсников в качестве дружеского подкола. Вайлери положила в нее свежие чайные листья, налила кипятка, добавила каплю меда и вернулась к дивану.

На столе все еще лежали распечатки — с пятнами, с неровными полями, с подписями, что стирались от постоянного трогания пальцами. Между ними — колдография из Фишертона.

Она посмотрела на изображение. А потом — влево, на стеллаж. Там, за множеством папок, прикрепленная к стене, пылилась магическая доска. Старая, тяжелая, в потемневшей деревянной раме и с символами, врезанными в обод.

Вайлери встала, медленно отодвинула мешающие бумаги. Провела пальцами по ребру доски. Она ни разу не пользовалась этой штукой. Магический артефакт, доставшийся в наследство от другого отдела с комментарием: «Ну ее к боггарту, эту доску, только нервы мотает».

Скептики в Министерстве считали ее декоративным аксессуаром. Допотопным инструментом из времен, когда магия еще путалась с мистикой. И Вайлери принадлежала к числу этих скептиков. Но… сейчас все иначе.

— Если бы у меня был выбор, — тихо сказала она, глядя на серебристую поверхность артефакта, — я бы не просила у тебя помощи.

Она аккуратно сняла доску со стены, поставила на край стола. Та ощутимо весила, и магия в ней будто откликалась на прикосновение.

— Ну что ж, давай посмотрим, что ты умеешь.

Она провела рукой по старому дереву, чувствуя под пальцами лишь едва ощутимое покалывание. Словно магия внутри просыпалась и настороженно наблюдала за тем, кто прикасается к ней.

— Начнем с самого простого, — тихо сказала Вайлери, отступая на шаг.

Одним движением палочки она активировала заклинание прикрепления, благо его формулу она выучила еще в свой первый месяц в отделе по настоянию предыдущего старшего руководителя, который взял ее тогда под свою опеку. Первым было дело о краже старинного фолианта из книжной лавки. Поверх доски лег тонкий светящийся лист с ее кратким описанием происшествия, словно бумага, вытканная из тумана. Следом дневник зельевара из Олтмора — еще одна полупрозрачная проекция, прижатая к серебристой поверхности. Затем снимки камеры заключенного из Азкабана. Потом дом министерского служащего. Миллоу-Брук. И, наконец, Фишертон.

Шесть дел. Шесть фрагментов. И ни единой дельной мысли о том, как эти события могут быть связаны между собой.

Она стояла, затаив дыхание, чувствуя, как внутри все сжималось от ожидания и сомнений. Что, если она ошиблась? Что, если доска, как она всегда и думала, не более чем архаичный реквизит? Или, хуже того, она сработает, бумаги упадут обратно на стол, и это будет означать, что дела вообще не связаны, и вся их работа с Томом — пыль?

Магическая доска дрогнула. Тонкий звон, как будто серебро откликнулось на ее сомнения, прокатился по комнате. Поверхность начала мерцать, как вода под луной, и изображения на доске начали медленно смещаться. Не хаотично, а словно в причудливом танце. Фолиант потянулся к дневнику. Их очертания наложились друг на друга, и на границе вспыхнула тонкая нить — не свет, не тьма, а что-то между. От нее пошли круги, задевая остальные элементы. Символы не сразу, но начали проявляться. Сперва — один — полумесяц. Потом — сеть. Структура. Завитки, напоминающие схемы кровообращения, пересекающиеся круги, знаки, которые невозможно перевести напрямую. Они складывались, исчезали, возникали вновь.

Она не дышала. Просто смотрела.

Все шесть дел были соединены в один узор. Не прямыми линиями, а ритмом, пульсацией, как будто доска подсказывала: «все это — части одного».

Это не было «доказательством». Это был намек. Магия, говорящая с теми, кто умеет слушать.

Вайлери шагнула ближе и, не касаясь доски, провела пальцами в воздухе рядом с одним из символов, похожим на искаженную чашу, как те, из которых пили в древности. Ей показалось, что он дрогнул. Или это игра подсознания?

Перед ней образовывались связи: с помощью рисунков доска говорила. Древний фолиант, зельевар, жертва, артефакт, место силы. Ритуал.

Что-то готовилось. И эта доска — возможно, единственное, что сейчас давало ей шанс не упустить след. Она стояла, глядя на неясную, но живую сеть перед собой. И впервые за долгое время не чувствовала себя одинокой в этом деле.

— Хорошо, — шепнула она. — Теперь покажи мне дальше.

— Покажи мне, куда смотреть дальше… — повторила Вайлери чуть увереннее, будто от того, как она произнесет слова, зависело, ответит ли артефакт.

Сеть символов на доске слегка затрепетала, как паутина от дыхания ветра. Один из них, на границе круга, вдруг вспыхнул чуть ярче. Похожий на глаз: вытянутый, с трещиной посередине. От него пошла дрожь, цепная реакция, и в центре сплелось что-то новое — неровный узел, словно перекрестье путей. Вайлери наклонилась ближе. Внутри было движение. Линии складывались в петли, обрывались. Один знак мигнул. Затем — другой. Почти ритмично.

— Что ты пытаешься мне сказать? — пробормотала она и, не дожидаясь ответа, снова провела рукой в воздухе, но теперь уже над центральной частью. Доска ответила дрожью чуть более резкой, чем до этого.

Именно в этот момент в дверь кто-то негромко постучал.

Раз, два. Пауза. Потом третий, чуть громче.

Но Вайлери не слышала. Все ее внимание было внутри круга, где линии вновь смещались. Ее глаза слегка сузились, дыхание стало реже. Она будто следила за чьими-то мыслями, проносившимися по поверхности древней реликвии.

За дверью снова повисла тишина. А затем — скрип. Осторожный, вежливый. Дверь приоткрылась, и в щель заглянул Том.

— Мисс Ландсберг? — позвал он, тихо, будто боялся спугнуть нечто невидимое.

Она не отреагировала.

Том тихо вошел и замер. Девушка стояла перед магической доской, чуть наклонившись вперед, словно в трансе. В воздухе между ней и артефактом словно что-то пульсировало. На доске светились знаки — странные, почти чуждые символы, которые, казалось, двигались сами собой. И в этом движении была… логика.

— Вайлери, — повторил он, уже громче, подходя ближе.

Она вздрогнула. Глаза расширились, как у пойманной на месте преступления. Рука машинально потянулась к палочке, но затем остановилась. Доска медленно потускнела, словно чувствуя, что больше не в центре внимания.

— Ты… — он замолчал, переводя взгляд с нее на доску. — Ты ею пользуешься?

Вайлери не сразу ответила. Магия еще гудела в кончиках пальцев. Слова не складывались.

— Это… было необходимо, — наконец сказала она. Голос ее звучал неуверенно, хрипло, будто она давно не говорила вслух. — Мне нужно было увидеть. Связь. Что-то… ощутить.

Том подошел ближе. Теперь они стояли на расстоянии вытянутой руки.

— И что ты увидела?

Она посмотрела на доску, где еще едва мерцал тоненький серп луны. Затем снова — на него.

— То, чего боялась. Все связано. И мы по горло в этом.

В комнате повисла пауза — плотная, ощутимая, давящая. Том не двигался. А Вайлери вдруг почувствовала, что в этом молчании снова растет что-то слишком личное. Слишком живое. Она сжала пальцы так, словно хотела тем самым найти себе опору. Он здесь. Он рядом. И в воздухе все еще витает недоговоренность. Та самая, возникшая вчера.

— Можешь не стоять у двери, Том, — произнесла она как бы между прочим. — Я не превращаю в жаб тех, кто застает меня за почти шаманской магией.

Он шагнул ближе, немного расслабившись. На его лице снова появился привычно сосредоточенный и слегка ироничный взгляд, теперь уже без напряжения.

— Не знал, что ты вообще пользуешься этим артефактом. Раньше ты говорила, что это… — он чуть прищурился, — «пыльная нелепица из лавки антиквара, которая скорее запутает тебя, чем поможет».

— Так и есть, — ответила она. — Обычно я не полагаюсь на вещи, чья эффективность не доказана. Но сейчас решила все же попробовать.

Она не поднимала глаза. Внутри все еще отзывалось глухим эхом вчерашнего вечера. Но, по крайней мере, он не ушел. Не замкнулся. Не сбежал.

— Когда я зашел… — начал Том, — точек на доске было шесть. А я знал только о пяти.

Она чуть задержала дыхание. Несколько секунд просто молчала, будто взвешивала.

— Я нашла еще одно дело. Совсем недавно. Просто… не была уверена, стоит ли тебе показывать.

Он облокотился на край стола, заглядывая в доску.

— Ну, если это не история о краже пирожков с ярмарки, можешь смело раскрывать карты.

Вайлери усмехнулась. Почти по-настоящему.

— Нет. Не пирожки. В небольшой деревушке, где живут и маги, и магглы, старый дом на краю у леса какой-то странный. Там был всплеск магии, соседи говорят о звуковых искажениях. А на двери выжжен все тот же полумесяц.

— А почему ты не стала мне о нем говорить, — уточнил Том.

— Это дело, как и то, в Фишертоне, слишком недавнее. Я не знаю, как ко мне попал отчет из Миллоу-Брук, — неуверенно произнесла она. — Но факт остается фактом — на моем столе оказался отчет недельной давности, и, похоже, он связан с нашими странными происшествиями.

— Я могу посмотреть?

Она молча протянула ему папку. Том сел, перелистал страницы, задержался на колдографиях с места событий.

— А это? — спросил он, указывая на другую стопку.

— Фишертон. Я тебе рассказывала вчера.

— Колдо там тоже есть?

— Конечно, — она утвердительно кивнула и протянула Тому документы. Он молча приступил к изучению, дойдя до снимков, взял их в руки и поднес ближе к лицу.

— Думаю, мы должны выехать. Проверить, — произнес Том спустя пару мгновений. — Эти места… там явно что-то есть. Я же правильно понимаю, что и артефакт, — он указал рукой на доску, лежащую на столе у Вайлери, — показал между ними связь.

— В целом, да. Считается, что когда между прикрепленными к ней документами нет никакой связи, то они просто не будут держаться на поверхности. А у меня отображались даже какие-то знаки…

— Тем более! — немного громче чем нужно произнес Том. — Нам непременно нужно отправиться туда и изучить подробнее эти два места. Снимки сделаны издали и довольно небрежно. Я бы изучил более подробно знак полумесяца прямо там.

— Ты серьезно? — Вайлери посмотрела на него внимательно.

— Да. Начать с Фишертона. Он выглядит более похожим на остальные, если, конечно, их вообще можно назвать похожими.

Вайлери чуть кивнула. Что-то в ней оттаивало. Осторожно. С сомнением. Но все же.

— Тогда собирайся, Риддл, — тихо сказала она. — Поедем охотиться на совпадения.

Он хмыкнул.

— Только не забудь зонт.

— Возьму палочку. А ты возьми здравый смысл. В Фишертоне, говорят, он полезнее зонта.

* * *

Погода в Фишертоне действительно была не из лучших, когда Вайлери и Том вышли из залившего синим светом всю округу портала. С неба капал мелкий и неприятный моросящий дождик, но это было магическое поселение, и использовать чары здесь можно было, не таясь. Чем они оба сразу и воспользовались.

К сожалению, ей удалось получить всего один портал — да и тот работал только в одну сторону. В Миллоу-Брук и обратно в Лондон им придется добираться самостоятельно трансгрессируя. Поэтому полностью промокнуть еще в первой точке их путешествия совсем не улыбалось Вайлери. Так можно и простыть. Пускай маги болеют редко и зелья помогают справиться с большинством последствий, но это все равно довольно неприятный опыт.

Местность вокруг них выглядела в целом опрятно и даже, наверное, в более солнечную погоду — уютно. А сейчас это были одинаковые домики в серых тонах с мокрыми крышами и слабо светящимися окнами. Людей видно не было. Видимо, неприятная муть, льющаяся с неба, разогнала всех по домам.

Исчезнувший Бернард Квилл жил совсем неподалеку от того места, где появились Вайлери и Том. Идти им предстояло всего пару минут. Она сверилась с картой местности, которую скопировала из отчета, покрутилась на одном месте в поисках приметных ориентиров и спустя еще пару мгновений указала рукой в нужную сторону.

— Нам туда, — проговорила она, уже идя в этом направлении.

Дом оказался небольшим, таким же, как соседние: сделан из серых камней, подогнанных по размеру друг к другу, с покатой черепичной крышей. Единственным отличием были абсолютно черные окна: не закрытые шторами, не затемненные, а будто бы закопченные изнутри. Как будто дом не просто пустовал, а сам по себе отказывался впускать в себя свет. Вайлери остановилась на краю дорожки, ведущей к двери, и окинула взглядом здание.

— Похоже, здесь довольно долго никого не было, — тихо сказала она.

— Или… кто-то очень хотел, чтобы так казалось.

Том подошел ближе к двери, взглянул, прищурившись на замок, и спросил:

— У нас есть разрешение на вскрытие магических печатей?

— Официальное разрешение нам бы никто не дал просто так, но я сумела договориться, и у нас есть вот это, — отвечая Вайлери достала из внутреннего кармана письмо и помахала им. — Если мы все-таки что-то найдем, то претензий к нам не будет.

Она подняла палочку, и серебристое пламя едва заметно коснулось двери. Печать с легким щелчком распалась. Дверь приоткрылась на пару дюймов сама, без единого прикосновения.

Вайлери сделала шаг вперед и замерла на пороге.

— На всякий случай лучше пока ничего не трогай. Сначала осмотримся.

— Я и не собирался, — отозвался Том. Он вошел за ней, аккуратно закрыв дверь.

Комната встретила их тишиной. Пыль и грязь покрывали все: старую мебель, книги, разбросанные листы на столе. Один из светильников на стене медленно мигал, словно остатки магического выброса повлияли на его работу. В доме, кроме оперативной группы, явно никого не было с момента пропажи мага.

— Смотри, — прошептал Том, указывая на пол.

У самой стены, в мешанине корявых рисунков виднелось нечто похожее на искомый ими полумесяц. Тонкая линия, почти незаметная, но Вайлери сразу почувствовала, как внутри все сжалось. Она подошла ближе. Присела. Тронула воздух над знаком.

— Я… — грудь резко сковал спазм, и воздуха, чтобы произнести фразу до конца ей не хватило.

— В чем дело? — голос Тома звучал крайне обеспокоенно, и она ощутила, как он придвинулся ближе к ней. Тепло чужого тела и едва слышимое дыхание помогли ей успокоиться и продолжить:

— Посвети мне, пожалуйста. Я не уверена, что это тот же полумесяц, который мы ищем.

На кончике его палочки появился небольшой шарик света, которого хватило ровно на то, чтобы увидеть угол комнаты, где они находились. Все стены и пол, похоже, были исписаны с помощью крови какими-то магическими знаками. Вайлери пригляделась получше, практически распласталась на полу, чтобы рассмотреть.

— Кажется, т…мы ошиблись, Том.

— Позволишь мне? — он положил руку ей на плечо и чуть сжал, как бы стараясь приободрить и сказать, что, мол, все хорошо и он все сам сейчас найдет. Вайлери встала с колен и сдвинулась на пару шагов, а Том занял ее место. Он наклонился, сощурил глаза, принюхался, словно хотел по запаху определить соответствие полумесяца на полу с теми, что они до этого видели на снимках.

— Он не такой, — медленно сказал Том, не поднимая головы. — На снимках он был симметричнее. Здесь… он будто бы искривлен. И это не кто-то случайно смазал рисунок, кажется, на колдографиях его специально чуть поменяли, чтобы выглядело похоже.

Вайлери застыла. Она слышала каждое его слово, но мозг словно отказывался воспринимать их. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы осознать весь ужас ситуации. Их вели по ложному следу. Все ее тело охватило липкое, холодное, тяжелое ощущение безысходности. Она прижала пальцы к виску, пытаясь прогнать его, как прогоняют головную боль. Напрасно.

— Ты уверен? — голос ее прозвучал тише, чем она рассчитывала.

— Посмотри сама, — Том достал снимки из непромокаемой папки, которую они взяли с собой, и протянул ей один. Его голос был спокойным, почти сожалеющим. Он показывал ей то, во что с такой убежденностью заставил поверить.

Она вгляделась в изображение. Колдография — светлая, контрастная. И действительно — символ был другим. Почти идентичным, но не тем. Ужасно похожим. Ужасно. Кто-то подменил рисунок, возможно, специально. В министерстве есть шпионы?

Сердце сжалось.

Нет, сейчас не время об этом думать. Да и, вряд ли ее станут слушать.

Она перевела взгляд на пол. На темнеющий символ, так похожий их ключевую зацепку. Мир, казалось, накренился. Изнутри поднималась волна: не гнева, нет. Паники. Настоящей, тупой, животной. Пальцы задрожали.

— Кто-то… кто-то подделал колдографию? — она прошептала это скорее самой себе.

Том обернулся, пытаясь поймать ее взгляд, но было поздно. Вайлери уже развернулась и вышла из дома. Почти что бегом. Воздух снаружи был влажным и плотным, но сейчас это даже было к лучшему. Он забивал легкие и мешал ей закричать во весь голос от отчаяния и страха.

Она остановилась в паре шагов от порога, вцепилась в плечи, будто хотела разорвать себя на части, и прошипела в пространство:

— Прекрасно. Просто прекрасно. Ты был так чертовски уверен, Риддл.

Он появился рядом с ней практически мгновенно, бесшумно. Влага скрыла его шаги.

— Подожди, — начал он, — давай не…

— Не что?.. — Она резко развернулась, сверля его взглядом. — Не драматизировать? Не срываться? Ты сам мне все это говорил. Связь. Символы. Доска. И я поверила тебе. Знаешь почему? Потому что мне не оставили другого выбора. Потому что у меня нет нормальной команды, нет поддержки, и все, что у меня есть — это ты. Стажер с отличными оценками и умными речами!

Он не ответил.

— Я сделала ставку, доверилась, — ее голос стал тише, надрывнее. — А теперь я стою в мокром переулке, за сотни миль от дома, в Фишертоне, перед жильем какого-то проклятого мага и понимаю, что ты ошибался.

— Вайлери…

— Нет. Хватит. — Она отступила на шаг. — Ты не следователь. Ты просто… стажер. Слишком настойчивый, слишком самоуверенный. И, кажется, совершенно бесполезный.

В ту же секунду он сократил расстояние между ними. Одним шагом. Резким.

Он схватил ее за плечи. Встряхнул. Не сильно, но достаточно, чтобы мир на миг дрогнул.

— Хватит, — сказал он. — Ты сейчас не на меня злишься. Не на это дело…

— Не смей… — перебила его Вайлери, и ее голос при этом дрожал. Но он не дал ей договорить.

Он поцеловал ее.

Это было резко, горячо, сбивчиво — не из желания, а из срыва. Из невозможности объяснить словами. Из того самого напряжения, что тянулось между ними все это время.

Она замерла. На мгновение мозг полностью отключился. Потом — вспышка ярости. Она рванулась, толкнула его, но Том поймал ее запястья, не отпуская, все еще продолжая целовать.

И вдруг что-то внутри сломалось. Или, наоборот — встало на место. Мысли растворились. Осталась только близость. Слишком близко. Запах его кожи, жар его пальцев, губы — все казалось неправильным и одновременно пугающе родным.

Она сама потянулась к нему. Запустила пальцы в его мягкие волосы.

И в этот момент ее накрыло. Вспышка. Дежавю.

Ее руки в этих волосах. Его дыхание. Все это… уже было. Где?

Мир словно провалился на секунду. Она отпрянула. Резко. Словно обожглась.

Том замер, чуть растерянный. В глазах плескалась тревога.

— Все в порядке? — спросил он тихо.

Вайлери смотрела на него. Долгим и внимательным взглядом. Словно пыталась увидеть саму его суть, прочитать то, что таится на глубине.

— Да, — только и сказала она. Соврала. Или все-таки нет? Пока еще сама не знала.

Том медленно и спокойно кивнул.

— Тогда… может, все же проверим Миллоу-Брук?

Она кивнула в ответ. А внутри все еще слышала собственный голос: «Где я уже чувствовала это? Когда это было?» Но ответ не приходил. Пока.

Вайлери стояла в растерянности посреди улицы и, наверное, несмотря на свое согласие отправиться вместе с Томом на место другого происшествия, была не готова двигаться хоть куда-то. Кажется, он это понял и отошел к низенькой ограде на краю участка. А она подняла повыше палочку и начала произносить заклинания, которые, по крайней мере, первое время будут скрывать, что они были тут.

Указания Розенхольца были предельно четкими: «Если вы ничего не найдете и в управлении, выяснится, что вы были там, мисс Ландсберг, я не стану прикрывать вас. Это будет незаконное вторжение на вероятное место преступления, и последствия для вас будут соответствующими». И теперь ей пришлось попытаться себя обезопасить от этих самых «соответствующих последствий».

* * *

Путь до Миллоу-Брук оказался долгим и изматывающим. После Фишертона тело ныло, как после драки, а мысли… казались вязкими, тянулись за ней, сбивались с курса при каждой трансгрессии. Они не могли переместиться сразу. Расстояние было слишком велико даже для опытного аврора, а Вайлери… Она слишком мало путешествовала по стране, ее посадили за пыльные старые папки в офисе, и необходимости постоянно практиковать трансгрессию не было. В такие дни, как сегодня, она чувствовала себя скорее тенью самой себя, чем магом, способным на что-то большее, чем просто стоять на ногах.

Фишертон — Кроли — Гилдфорд — Оксфорд — Бирмингем — Стаффорд — Стокпорт. Каждый прыжок — удар. Магия перемещений врезалась в ребра, дергала за позвоночник, просачивалась под кожу, словно пытаясь снять ее заживо. Они терпели это молча, не жалуясь. Но с каждой новой точкой оба двигались чуть медленнее, чуть осторожнее, как будто у них обоих на спине висел мешок с тяжелым песком.

Когда, наконец, тишина в Миллоу-Брук сомкнулась над их головами, казалось, прошла целая вечность. Было уже темно. На небе висела полная луна — яркая, словно вырезанная из серебра. Она подсвечивала путь сквозь деревья, скользила по ветвям, запутывая свет в листве.

— Хорошо, что полнолуние было только вчера, — негромко сказал Том, выдыхая. — Иначе пришлось бы использовать заклинания, а у меня уже не осталось на это сил.

Вайлери кивнула, глядя вперед. Они стояли на краю редкого леса. Впереди виднелся тот самый дом. Если это вообще можно было назвать домом. Скорее — сарай. Или заброшенная конюшня. Постройка, обитая гнилыми досками, провалившаяся крыша, перекошенное окно. Но сейчас вокруг происходило нечто… тревожное.

Между деревьев мелькал огонь. Факелы. Несколько человек с полуобнаженными телами, покрытыми рисунками. Полумесяцы — на спинах, на груди. Они двигались медленно, как в ритуале. Из здания вывели петуха. Затем козла. Последним был связанный человек: бледный и с тряпкой во рту. Вайлери не сразу поняла, дышит ли он.

Она молча шагнула назад и достала из-под мантии тонкий амулет, потертый, теплый от тела. Без колебаний сломала его пополам. Магический импульс прошел по пальцам, вздрогнул воздух. Это был сигнал. Аврорат теперь знал, где они. Группа быстрого реагирования будет здесь… через… скоро. Если повезет.

— Ждем, — сказала она почти беззвучно. Том уже стоял рядом. Ни одного вопроса. Он видел все сам.

Время растянулось, как нить. Они прятались за кустами, не двигаясь. Только смотрели. Люди у факелов расставляли животных и человека в круг. Каждый — на равном расстоянии от факелов. Казалось, они готовились к ритуалу. Или к спектаклю. Или к чему-то гораздо хуже.

Вайлери, чтобы отвлечься от жуткого зрелища перед собой, мысленно вернулась в Фишертон. К их с Томом поцелую.

«Почему он показался мне таким знакомым? Будто бы я уже целовала его. Будто это уже происходило когда-то. Но когда?»

И тогда, пока мир замер, у нее в голове… что-то щелкнуло. Не звук. Воспоминание.

Теплая кухня. Приглушенный свет. Танец. Музыка где-то вдали, почти не слышна. Разлитое вино на полу. Том. Поцелуй. Такой же — горячий, резкий, сбивчивый.

Дежавю? Видение? Или…

Вайлери пошатнулась и оперлась о ближайшее дерево. Чувства злости и страха ушли, оставив за собой лишь замешательство. А в висках билась слишком знакомая пульсация.

Она стояла, вцепившись в шершавую кору дерева, и пыталась дышать. В голове ритмично стучало. Прямо в такт вспышке, которая не давала покоя.

Кухня. Приглушенный свет. Ее ладони в его волосах. Его губы — те же. Все слишком точно. Слишком живо.

— Вайлери? — услышала она рядом. Голос был негромким, но будто резанул по тишине.

Она не сразу ответила. Медленно повернулась к нему. Взгляд скользнул по его лицу.

— Ты… — начала она и осеклась. Сжала пальцы, вдавливая ногти в ладони. — Ты точно не… ну… не применял никаких чар на мне?

Том нахмурился. Подался ближе, но не пересек ту черту, которая сейчас казалась особенно ощутимой.

— Нет. Конечно, нет. — Его голос был искренний, чуть обиженный. — Почему ты спрашиваешь?

— Я… — она выдохнула. — Мне только что вспомнилось. Мы. На кухне. Свет. Вино. Музыка. То же ощущение… Я не знаю, что это. Просто вдруг показалось, будто это уже происходило.

Том молчал. Он внимательно смотрел на нее, словно оценивал что-то. Возможно, взвешивал за и против — стоит ли рассказывать ей правду.

— Вайлери, — начал наконец он, — ты ведь ничего не помнишь, да? Не шутишь сейчас надо мной?

Голос Тома показался ей каким-то тусклым и безжизненным, даже на фоне их усталости он не должен был так звучать. Она покачала головой, сбитая с толку странным вопросом. Что она может не помнить?!

— Я… я приходил к тебе. На прошлой неделе.

— Ну да, мы разбирали с тобой эти мерлиновы дела, — непонимающе произнесла Вайлери.

— Нет, я имею в виду… — он говорил неуверенно, запинаясь после каждого слова, словно ему было трудно подобрать их. — Я имею в виду тот день, когда ты пришла на работу позже обычного. Тогда, утром, ты была такой злой и, кажется, растерянной. Ты накричала на меня у себя в кабинете и сказала прийти к тебе домой вечером.

Вайлери слушала его и не понимала при чем тут это. Она помнила тот день. Утром, едва успев войти в здание министерства, она получила записку с требованием явиться к руководству. Там ей был поставлен ультиматум: либо она раскрывает за полтора месяца что-то стоящее, либо ее увольняют. С позором. В тот день ее тщательно выстроенный по кирпичикам мир начал разваливаться. В тот день она… Голос Тома врезался в ее ход мыслей:

— Вечером, когда я пришел к тебе, ты была пьяна. Видимо, настолько сильно, что совсем не помнишь тот вечер. Ты танцевала и пила на кухне, а потом заметила меня. Я пытался привести тебя в чувство, но тут ты поцеловала меня.

Он на секунду прервался, набирая в грудь побольше воздуха, и закончил:

— Ты поцеловала меня, а после отключилась. Я отнес тебя наверх, в спальню. И ушел. А наутро ты вела себя так, будто бы ничего не произошло. И я решил, что будет лучше, тебе не напоминать о произошедшем. Я не знал, что ты просто-напросто ничего не помнишь о том вечере.

Том выглядел подавленно и виновато, будто бы это он тогда напился и вел себя неподобающим образом, а не она. Вайлери сделала шаг в его сторону, и тут, где-то поблизости раздался тихий хлопок. От неожиданности они оба отпрыгнули друг от друга, словно делали что-то запрещенное. Мир вокруг них внезапно ожил — прибыло не меньше двух дюжин авроров. Целых четыре группы быстрого реагирования. «Почему так много?» — задала себе вопрос Вайлери.

К ней подошел один из старших мужчин.

— Мисс Ландсберг, — произнес он тихо, но отчетливо, — это вы вызвали нас?

— Да, я. Там, — она махнула рукой в сторону факелов, — проводят какой-то ритуал. Кажется…

Мужчина взглянул за ее спину, нахмурился и отдал приказ:

— Взять их!

То, что происходило дальше, воспринималось скорее, как сон, а не что-то реальное. Группа боевых авроров быстро, четко и без лишних проволочек распределилась по лесу, чтобы окружить место странного ритуала. Они двигались практически бесшумно. Заклятия накрыли поляну и старый дом рядом, у магов, устроивших это, не было ни малейшего шанса сбежать. Авроры поймали их всех.

Пока Вайлери и Том ждали коллег, эти маги успели принести в жертву петуха и козла, их прервали как раз в тот момент, когда оставалось всего-то пустить кровь человеку.

Как выяснилось позднее, это были люди, называвшие себя Лунным братством. Они хотели получить больше силы, чем дала им природа. Их страшный, кровавый ритуал погубил несколько жизней, но благодаря Вайлери и Тому, его кульминация не свершилась. Преступники во всем сознались: и как выкрали древний фолиант, в котором была изложена суть ритуала, и как забрали у министерского работника артефакт, который должен был сохранять в себе добытую силу, а у старого зельевара — дневники с рецептом необходимого зелья. Даже убийство заключенного в Азкабане на самом деле оказалось делом их рук — это был один из их сообщников, который испугался необходимости человеческих жертвоприношений и решил сбежать. Но далеко уйти не удалось: даже в магической тюрьме бывшие собратья добрались до него.

Только пропажа мастера чар из Фишертона действительно никак не была связана со всем этим. Но среди пойманных был один из клерков, работавших на административном уровне министерства. Вайлери узнала в нем молодого человека, с которым она столкнулась в архиве прямо перед тем, как найти колдографии из дома Бернарда Квилла. Видимо, он услышал, что именно она тогда запрашивала в архиве, как-то догадался, зачем ей это, и решил подстраховаться, направив ее по ложному следу.

* * *

Спустя неделю, после успешного завершения дела, Вайлери, придя на работу, вновь получила фиолетовый самолетик от руководства. На этот раз ей необходимо было прийти не в кабинет Найджела Розенхольца, который ей, кажется, даже симпатизировал, а прямиком к руководителю отдела внутреннего контроля аврората. Ее ждали для полноценного устного отчета о проделанной работе, письменный она уже сдала.

А теперь ей предстояло развернуто отвечать на вопросы мужчин в строгих мантиях, которые будут всячески стараться принизить ее заслуги. И при этом Вайлери должна была суметь отстоять себя и свое право дальше руководить Отделом нераскрытых преступлений. Речь, которую она произнесет, была подготовлена заранее и тщательно отшлифована, чтобы у комиссии не возникло лишних вопросов и сомнений.

Ей оставалось лишь решить: говорить о вкладе Тома Риддла в этом расследовании или же умолчать.

На одной чаше весов была ее собственная карьера, а на второй… на второй было непонятное, едва зародившееся теплое чувство к Риддлу.

Глубоко вздохнув, Вайлери коротко постучала.

— Войдите!

---

1) Следователь года (англ.)

Вернуться к тексту