Warhammer 40000: Дознаватель Ордо Ксенос (гет)

01:30, 047.995.М41

Крейсер класса «Готика» «Молот Истины». Орбита Гаргона-III.

Мостик был капеллой. Печати чистоты висели на стенах, витражи с образом Трона светились изнутри. Воздух тянул ладаном и озоном когитаторов. В полукруге стояли техножрецы — красные робы, шевелящиеся мехадендриты, панели с рунами. Голоса сливались в бинарный хорал, обрывались и начинались снова.

— Аугур-сканы: подтверждение, — голос магоса шёл из вокс-решётки, искажённый железом. — Пси-шум из нижних ярусов. Схемы совпадают с ксенос-паттерном «Стелларум Ксенос».

— Очаги? — Рорк говорил ровно.

— Множественные. Вспышки — синхронны. Паттерн: рой.

На миг все голоса умолкли.

Рорк сидел неподвижно, руки на подлокотниках капитанского трона. Лицо — камень.

Ветеран-аколит шагнул ближе, тяжёлый доспех глухо звякнул.

— Господин, сигналы получены. Наша группа. Их метки подтверждены кодировкой Ордоса. Они держат строй и выполняют задачу.

Пауза. Только треск люменов.

Рорк кивнул едва заметно. Слова его звучали, как приговор:

— Принято.

Внутри давила мысль: Культ не поднимается напрасно. За ним всегда тень. Значит, рой уже идёт.

Он знал хроники. От первого «подъёма» до появления флота Улья в системе — годы в лучшем случае, месяцы в худшем. Иногда — лишь считанные недели.

Рорк не дрогнул. Лицо оставалось маской. Но взгляд его застыл на аугурной проекции, где ярусы улья пылали красными отметками.

— Запишите в протокол, — сказал он ровно. — Угроза: Тиранидус Потенциалис. Приоритет: максимальный.

Инквизитор поднялся. Шаги гулко отзывались в ковре с аквилой. Он остановился у центральной панели.

Голографический купол раскрывал Гаргона-III. Красные отметки полыхали в нижних ярусах, новые вспыхивали каждую минуту. Линии обороны СПО рушились. Вокс-каналы трещали: молитвы и визг скверны сливались в белый шум.

Он смотрел долго. В голове складывалась схема: очаги, маршруты толп, рой сигналов.

Есть ли шанс подавить? Сколько есть времени?

— Сканы внешнего периметра? — голос был сух.

Магос склонился. Голос звенел железом:

— Дополнение. Дальний периметр. Биомассы. Неметаллические. Структура чуждая. Идентификация: Тираниды. Время входа: два стандартных месяца.

Мостик вновь стих.

Два месяца. На бумаге — достаточный срок. В действительности... Крик в варпе услышан. Время сожмётся в мгновение.

У Рорка не дрогнул ни один мускул на лице.

— Дополнить протокол. Санкционировать процедуру Экстерминатус.

Он коснулся личного вокса:

— Связь с Хормейстром. Передать в Конклав: угроза Тиранидус Потенциалис. Экстерминатус — подготовлен. Решение оставляю за собой.

05:00, 047.995.М41

Вокс-каналы трещали сотнями голосов. Эфир рвался помехами, литании накладывались на крики. Сквозь шум прорывались пикт-образы: офицеры СПО в командных узлах, лица в копоти, силуэты в бункерах, дрожащие от усталости.

— Двадцать седьмой-тридцатый ярусы утрачены. Линии обороны разорваны.

Рорк поднял розетту. Сигнал застыл, образы окаменели.

— Отныне командование СПО действует под мандатом Ордо Ксенос. Все операции — через мой мостик. Неповиновение — измена.

Эфир стих. Потом в шуме пробились литании, повторённые хором, как присяга.

Рорк повернулся к голограмме: тысячи отметок, линии фронтов, узлы сопротивления. Он двигал их в уме, как фигуры в регициде. Одних — в жертву. Других — удержать.

— Двадцать пятый ярус: коридор удержать. Всё ниже — сжечь. Вентиляцию перекрыть. Газ пустить.

На куполе тухли целые районы. Красные линии гасли.

— Двадцать восьмой сектор: шлюзы закрыть. Пусть дохнут без воздуха.

— Пятьдесят шестой: гарнизон вывести. Шахты обрушить. Ходы завалить.

— Девятый узел: удерживать любой ценой. Там будет удар. Подступы — заминировать.

Голоса офицеров ломались: крики, мольбы, обрывки рапортов.

Рорк не менял тона.

На куполе огонь гасил огонь. На ярусах гибли тысячи, но карта складывалась в новый более стабильный фронт.

Тысячи за миллионы. Тактика победы — Арифметика смерти.

06:00, 047.995.М41

Инквизитор стоял у аугурного купола. Руны складывались в линии боевых порядков, красные зоны мигали в тридцатом ярусе. Вокс-канал трещал, но сквозь шум пробивался тяжёлый голос:

— «Мародёр-три, позывной Харакс. Захожу на курс. Цель: тридцатый, квадрат C-8. Подтверждаю очаги скверны. Начинаем бомбардировку».

На куполе мигнула отметка. Рорк склонил голову чуть вбок, взгляд не дрогнул.

Харакс, пилот «Мародёр-три».

Кабина дрожала. Сквозь приборы и обзорный купол тянулась бездна дыма. Под крыльями мелькали шпили и мосты, целые кварталы горели, будто улью вырвали сердце. Толпы кишели внизу, волнами катились к заводским воротам.

Штурман крикнул, перекрывая гул турбин:

— «Движение у ворот!»

Харакс скосил взгляд вниз. Из толпы выламывались высокие силуэты: когти рвали металл ворот, спины выгибались, лица растягивались в пасти. «Гибриды» ревели, бросались вперед.

— «Открываю бомболюки. Во имя Трона.»

Металл загудел. Тяжёлые снаряды ушли вниз. Через мгновение квартал содрогнулся серией разрывов. Огненные столбы рвались сквозь дым, визг толпы обрывался, сотни тел разметало, как пыль.

Штурман не выдержал:

— «Там же жилые блоки…»

— «Приказ выполнен. Держи курс, не смотри вниз»

Рёв двигателей и вой сирен смешались. «Мародёр» разворачивался, пока пламя пожирало ярус.

Мостик «Молота Истины».

На куполе у Рорка линии вспыхнули белым: квадрат C-8 — зачеркнут.

Вокс треснул, донёсся голос Харакса:

— «Мародёр-три. Боезапас израсходован. Возвращаюсь на базу. Два звена потеряны, Мародёр-шесть — молчит.»

Щелчок — и резкий вопль штурмана:

— «Ракеты с поверхности! Тепловые ловушки не—»

Эфир взорвался помехами. Купол показал, как одна из отметок погасла.

Вслед за этим в канал ворвался новый голос:

— «Мародёр-пять. Подтверждаю: Третий сбит. Противник применяет тяжёлые ракеты. Продолжаем задание.»

Рорк стоял неподвижно. Для него это было не больше, чем новая цифра в уравнении.

12:00, 047.995.М41

В шуме эфира сливались литании, хрип рапортов и скрежет железа. Но линии больше не рушились. Улей стоял расколотым: западные ярусы — потеряны, огнём и скверной вычеркнуты из карты; восток — ещё дышал, укреплённый в цепь узлов и бастионов.

— «Двадцать четвёртый ярус удержан. Потери — две трети, но враг отброшен».

— «Склад-гарнизон очищен, боеприпасы распределены. Держим до конца».

— «Патрули в шахтах докладывают: активность прекратилась. Слышны лишь отзвуки».

Рорк сидел в тени капитанского трона. Его взгляд скользил по куполу, по цифрам и отметкам. Он не задавал вопросов — только слушал.

Голоса менялись: офицеры СПО, капитаны ополчения, лекс-механики, все измождённые, но живые. Литании звучали глухо, но порядок возвращался.

Потом доклад прервался тишиной. Эфир треснул, и новый голос сказал осторожно:

— «Запрос к штабу губернатора. Ответа нет. Ни по прямым каналам, ни через ретрансляторы. Дворец заблокирован. Связь отсутствует.»

Тишина накрыла мостик, даже мехадендриты алых жрецов стихли.

— «Повторить запрос», — приказал Рорк.

Щелчки эфира, пустота, помехи. Ни одного слова.

Он не двинулся. Лишь взгляд застыл на центральном куполе, где шпиль дворца светился холодным контуром.

Внутри складывалась цепь событий: первые заражённые — в элите. Подъём начался слишком слаженно. Ворота дворца закрыты с первых часов восстания. Ни одного приказа от губернатора.

Рорк поднялся, посмотрел на огненные ярусы внизу. Голос его прозвучал ровно, без тени эмоций:

— Записать в протокол. Губернатор — заражён. Его дворец — логово культа.

12:05, 047.995.М41

Полтора дня аколиты Инквизитора шли по дрожащему огню сигнала дознавателя Аттона Лейдера. Сквозь завалы и заваленные шахты восточных ярусов, через гнёзда культа, выжженные огнём и задушенные газом, они пробивались всё выше. Каждый ярус оставался за спиной залитый кровью, но путь к вершине был прорублен.

Теперь перед ними поднимался шпиль губернатора — чёрный силуэт, окутанный дымом.

С ними шли реквизированные силы СПО: два взвода гвардейцев, десяток ополченцев и расчёты с тяжёлым вооружением, приведённые под мандат Ордо Ксенос.

Когда аколиты подошли к воротам губернаторского дворца, створы уже были осквернены кровью. На них висело изуродованное тело.

Аттон Лейдер.

Только верхняя половина. Голова вбита колом в металл, рот раскрыт в беззвучном крике. Руки прибиты к плечам гвоздями, изломанные в подобие аквилы. Кровь стекала вниз тёмными полосами, обводя святые тексты, вырезанные на створках.

Ни стражи, ни крика. Только шёпот ветра в дыме.

Виллем выдохнул сквозь зубы:

— Вот и наш сигнал.

Иония подняла голову. Голос с вокс-импланта рванулся в дым, гулкий, как раскат:

— Они превратили аквилу в клеймо скверны! Но мы — пламя Инквизиции, и мы сотрём этот позор с железа и плоти!

Она резко обернулась к гвардейцам и ополченцам, глаза горели праведным гневом:

— Сыны Трона! Мы не уйдём отсюда, пока их идол не обратится в пепел и сам шпиль не возгласит имя Императора — а их кровь не станет его печатью!

В строю сложились аквилы. Гвардейцы и ополченцы повторяли слова Ионии, и её голос множился эхом, как хор.

Кэрр наклонилась к Виллему, шепнув на ухо так, чтобы её всё равно слышали двое рядом:

— Ну и голоси́стая у нас праведница.

Виллем только чуть улыбнулся, Пий шикнул на них зло, но Кэрр лишь ответила ему своей фирменной улыбкой — дерзкой и усталой.

Иония обернулась, подняла руку, её палец вытянулся к обезображенному телу Лейдера, прибитому к створкам. Голос прозвучал, как раскат грома:

— Скверна не будет висеть знаменем над верными.

Гвардейцы и ополченцы будто выдохнули разом — облегчение и ярость в одном дыхании:

— Сжечь скверну!

Два расчёта шагнули вперёд. Огнемёты загудели, выбросив струи пламени. Пламя охватило изуродованное тело, рванулось вверх по воротам. Металл закричал, кровь кипела, пока не осталась лишь чёрная корка.

12:15, 047.995.М41

Десять гвардейцев шагнули к воротам. Мельта-заряды легли на металл, руны отсчёта мигнули алым.

Бойцы вернулись в строй.

Взрыв ударил гулом. Броня ворот выгнулась, треснула и обрушилась внутрь, оставив дыру, рваную и дымящуюся.

Колонна двинулась вперёд. Гвардейцы и аколиты вошли внутрь.

Пролом вывел их в зал. Камень почернел, воздух тянул потом и благовониями.

По стенам висели знаки «Четырёхрукого Спасителя».

В рядах стояли советники, офицеры, священники — когда-то верхушка улья. Теперь на их лицах блестели чужие черты: лишние суставы, выпуклые глаза, пальцы, сведённые в когти. Они склонялись к трону, как к алтарю.

На нем сидел губернатор. Всё ещё, в мундире, но глаза светились холодным огнём. Две руки лежали на подлокотниках, ещё пара скрывалась под плащом — очертания были явны.

Он поднялся и сказал ровно, почти официально:

— Приветствую вас, цепные псы ложного Бога.

Тишина дрогнула. Из глубины зала раздался рык. Тяжёлый, многоголосый — такой мог издать лишь один.

Предок.