Адекватный разбор или конец эпохи Дамблдора (джен)

— Леди и джентльмены, уважаемый Визенгамот, — продолжил я свою речь после того как Дамблдор уселся в кресло допрашиваемого, — по итогам нашей работы нам с вами стало понятно, что происходило после убийства Поттеров. Хотя и не в полном объёме. Предлагаю вернуться к этому вопросу позже.

Я ненадолго прервался давая возможность заседающим осмыслить услышанное. Послн чего продолжил:

— Давайте сейчас мы попытаемся получить ответы на два вопроса. Во-первых, кто убил Поттеров и, во-вторых, зачем? Каковы были его мотивы?

— Да что тут непонятного, — выкрикнул кто-то из заседателей, — Поттеров убил Этот-Который…

— Вы имеете в виду Тома Риддла называющего себя Волдемортом? А откуда вы об этом узнали?

— От Дамблдора.

— А откуда об этом узнал Дамблдор? Кто ему об этом рассказал?

Ответом мне было мочание. Удивлённое, если так сказать можно. Так же, на некоторое время в зале установилась тишина, а затем начался ропот. Казалось, каждый сидящий в зале задал сам себе этот мой вопрос вопрос и сам же стал на него отвечать. Вслух.

— Леди, джентльмены! — я был вынужден повысить голос, что бы привлечь к себе внимание, — давайте не будем гадать, а обратимся, так сказать, к первоисточнику. Тем более, что и ходить-то далеко не надо.

Я указал рукой на Дамблдора и обратился к нему.

— Что вы нам скажете, уважаемый профессор Дамблдор? Откуда вам стало известно, что убийцей Поттеров является Том Риддл?

Услышав мой вопрос Дамблдор, что называется, «завис». Наверное, он слишком привык, что все им сказанное воспринимается окружающими как истина в последней инстанции и малейшее сомнение в его словах «вышибло его из колеи». Ну, или же он «завис» от того, что что-то пошло не по его плану и сейчас он пытался придумать ответы на мои вопросы.

— Так что профессор? Что вы нам скажете? Почему вы решили что убийцей Поттеров является Том Риддл? И, что будет если вдруг выяснится, что мистер Риддл сейчас находится вообще в другом полушарии? Где-нибудь на Гавайях, например? И, даже если Поттеров действительно убил Том Риддл, то как вы об этом узнали? Вы же, насколько мы все поняли, находились в это время в Хогвартсе.

Но, Дамблдор мне ничего не ответил. Пока. Он видимо понять никак не мог, чего именно я от него добиваюсь. Поэтому, не дождавшись ответа ,я вновь обратился к Визенгамоту:

— И, кстати, леди и джентльмены, не кажется ли вам странным, что Риддл сам отправился убивать? Если учесть, что он является главой незаконной террористической организации? Это, примерно, как если бы вдруг наша уважаемая мадам Багнолд, наша министр магии, вдруг, ни с того, ни с сего, лично отправилась бы в Лютный переулок, что бы арестовать какого-нибудь бомжа.

Тем временем Дамблдор отошел от шока и заговорил. Бли-и-ин! Чуваки, массаракш! Лучше бы он и дальше молчал. Ведь это ж даже не талант. Талантище. Говорить, хотя нет, не говорить, а вещать долго и вдохновенно и умудриться не сказать ничего конкретного дано далеко не каждому.

В общем, если отбросить всю словесную шелуху, исторгнутую Дамблдором, то получалось следующее. Волдеморт, по какой-то причине, стал охотиться за Поттерами, после рождения у них ребенка. Сам же Дамблдор узнал об этом от своего человека из числа Пожирателей смерти, а именно так называлась нелегальная Волдемортовская организация. Да и вообще, чего это вы уважаемые вдруг этим всем заинтересовались? Ведь я же вам сказал, чистейшим английским языком, что Поттеров убил Волди, значит так оно и есть. И хватит уже заниматься ерундой, давайте наконец пожирателей судить.

Вот, примерно, такой был смысл его... ну, выступления, наверное. Потому что, простым ответом его речь назвать нельзя, конечно же. Язык не поворчивается.

И, знаете, всё бы у него получилось, я имею в виду убедить Визенгамот прекратить это расследование и заняться чем-то другим. Если бы это было лет десять назад. А дело было в том, что сразу после войны, на волне поднятой победой Дамблдора над Гриндевальдом, к власти пришли так называемые «светлые». Они, под негласным предводительством Дамбика, закрепились в госструктурах, приняли ряд выгодных для себя законов и стали, как говорится, «почивать на лаврах».

Результат этого, разумеется, не замедлил сказаться. Чаша терпения у некоторых слоёв населения переполнилась и в конце шестидесятых или начале семидесятых к власти стали рваться, так называемые, «тёмные» во главе с Волдемортом.

А после десятилетия устроенного ими террора, всё больше и больше народа стало приходить к мысли, что «хрен редьки не слаще». Или же, что силы ночи, силы дня: одинакова херня. Поэтому всё больше и больше людей стало склоняться к нейтралитету. И, приходить к выводу, что спасение утопающих, дело рук самих утопающих.

Особенно, после того как Крауч-старший буквально «выгрыз» разрешение для авроров на применение непростительных. Тогда же, народ, под шумок, и сам стал не брезговать применить Аваду-другую. Да и не только Аваду, а и всякие там Бомбарды, Редукто и прочие Секо тоже. Хоть и не поощрялось их применение и за это можно было здо́рово «влететь». Но, тем не менее народ этим не слишком заморачивался и количество терактов значительно снизилось.

Многие постепенно начали понимать, что пора прекращать быть только верными, а надо становиться еще и умными. Это, если кто знает, так у братьев Стругацких в их «Трудно быть богом» сказано: «Нам умные не надобны, нам надобны верные». А то, в последнее время, среди британских магов количество верных начало преобладать. И, Поттеры были тому живым, точнее уже мёртвым, примером.

Поэтому сейчас, глядя на то, как Альбус своей проникновенной речью ни о чем, пытается перетянуть на себя внимание Визенгамота и заставить его плясать под свою дудку, я понял, что с Дамби надо кончать. И, хлопнул в ладоши, тем самым отвлекая от него внимание.

— Леди и джентльмены, уважаемый Визенгамот, — начал я после того как народ отвлекся от речи Дамблдора, — я вижу, что с нашим уважаемым профессором, мы как говорится «каши вместе не сварим», поэтому я предлагаю пойти иным путем, чуть более длинным, но менее затратным по отношению к нашим нервным клеткам.

Народ в зале посовещался и постановил прислушаться к моему мнению. Дамблдор был отправлен на место для свидетелей. Кстати, хочу заметить, что в зале много чего было наворочено, всяких там рун, заклинаний и прочего, так что, тот же свидетель, например, не смог бы со своего места, что-нибудь выкрикивать или чего-нибудь колдануть. Но, при этом, всё слышал.

А так же, если маг находится в кресле подсудимого, то его ответ обязательно выслушивался. Сама магия зала этому способствовала. Поэтому, ни у Фаджа, ни у Амбридж не получилось бы задать вопрос и тут же заткнуть отвечающего. Как это было описано в книгах про Поттера. Не вышло бы у них .

А дальше, на середину зала была отлевитирована клетка в которой находился Снэйп. Тоже, кстати, интересный артефакт. У волшебника, который находится в такой клетке временно блокировались все Непреложные обеты, клятвы и прочие обещания. За исключением клятвы целителя, разве что. Впрочем, это не помешает ему соврать, если возникнет такое желание. Но, его всегда можно обездвижить и влить в него веритасерум.

— Северус Тобиас Снэйп, являетесь ли вы Пожирателем смерти? — задал я ему первый вопрос.

— Да.

Так начался допрос зельевара. В процессе выяснилось, что охота на Поттеров, началась с пророчества, часть которого поведал нам Снэйп:

— Грядет тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда, рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца… и Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы…

Услышал же он, точнее подслушал, эту часть пророчества в «Башке борова», баре с сомнительной репутацией, где Дамблдор проводил собеседование с кандидаткой на должность преподавателя прорицания. А дальше Снэйп помчался к своему боссу с докладом и начались поиски ребенка. Впрочем особого секрета что Поттеры, что Лонгботтомы из рождения своих детей не делали, так что искать особо не пришлось.

Знаете, если судить по книгам и фильмам, то Снэйпу можно было бы посочувствовать. Кем он там был показан? Неплохим, в принципе, парнем, наделавшим ошибок по молодости лет и потом старавшимся их исправить всю оставшуюся жизнь. Но, к этому Снэйпу, сидящему сейчас в клетке и дающему показания у меня не было сочувствия ни на грамм.

А дело всё было в том, что он, ставший к тому времени слугой двух господ, решил сыграть свою игру. А, что? Волдику со своими "Пожирателями" и Дамбику со своим «Орденом Феникса» можно, а ему нельзя, что ли? И призом в этой игре должна была стать Лили Эванс. Снэйп категорически отказывался называть ее Поттер.

Главной трудностью было убедить Волдика, что пророчество истинное. Ведь если Дамби сразу же за него ухватился и начал свои манипуляции с Поттерами и Лонгботтомами, то Волди, поначалу, просто посмеялся. Впрочем, слово там, мысль подкинутая какой-нибудь Белле Лестрендж здесь, разок-другой подставиться под Круциатус от Волдика и, вуаля. Ведь не зря говорится, что капля камень точит.

В общем, легчайшие подзуживания от Снэйпа, непонятные игрища Дамби, о которых Снэйп ему ежедневно докладывал и, Волди стал задумываться. А вдруг, действительно не всё так просто? Кстати, был ещё один весьма скользкий момент, когда Волди задумался и спросил про исход седьмого месяца. А, вдруг, это не исход седьмого месяца года, а исход седьмого месяца беременности матери ребенка. А кто у нас родился восьмимесячным? Правильно, Драко Люциус Малфой.

Ох и пришлось всем тогда понервничать. И Люциусу с Нарциссой, и самому Северусу, ставшему к тому времени магическим крёстным Драко. Да и Белла Лестрендж, хоть и была ярой фанатичкой Волдика, вот только племянника, пусть и по своему, любила она больше чем Волди. В общем, как они его убедили, что речь идет всё же о мелком Поттереныше, история об этом умалчивает.

А о том, как Снэйпу удалось уговорить Волди оставить в живых Лили Поттер, можно вообще отдельную книгу написать.

А почему у меня к нему не было ни грамма сочувствия? Потому что к своей цели он шёл, можно сказать, по головам. Например, тот же Джеймс Поттер и его, как он говорил, выродок, были для него всего лишь" мусором", который подлежал утилизации. Да и не только они. Таким было его убеждение.

Кстати, как попасть в поместье к Лонгботтомам, Лестренджам и Краучу-младшему тоже подсказал Снэйп. Ещё анализируя свои воспоминания я недоумевал, как к ним эти четверо отморозков смогли попасть. Семья-то древнейшая и благороднейшая. Вон, бабушка Августа в одном из кресел Визенгамота заседает. Вот как? Что, на поместье никакой защиты не было, что ли? Ну, бред же. А на деле оказалось все просто. Предательство. А как об этом узнал Снэйп? Ну, как к ним попасть. Так, ведь, бывал он у них, с поручениями. Вот и вызнал.

И, был ещё один момент, о котором поведал нам Снэйп. По поводу метки. Принять её можно было только добровольно. Так, что никакие сказки об Империо Малфою и Ко не помогут.

Сам Снэйп, кстати, пребывал в депрессии. Ещё бы, приложить столько усилий по завоеванию приза по имени Лили Эванс и в результате… пшик. Поэтому он и сдавал всех подряд, не пытаясь при этом как-то себя обелить и выторговать для себя снисхождение. По большому счету, ему было уже все равнё, что с ним будет в дальнейшем.

Визенгамот, после его допроса, долго совещался, решая что же в итоге делать со Снэйпом. Пока мадам Боунс не внесла предложение.

— Леди и джентльмены, уважаемый Визенгамот, — озвучила она своё предложение, — давайте рассмотрим вопрос с практической точки зрения. У нас в Британии, благодаря усилиям некоторых… э-э-э… да, некоторых, в последние годы значительно снизился уровень образования. Настолько, что мастеров-зельеваров можно пересчитать по пальцам одной руки. Вот я и предлагаю устроить мистера Снэйпа в Сент-Мунго. Потому что в роли учителя я его не вижу.

— Этого отброса? — раздался чей-то выкрик.

— А нам сейчас не до «жиру», поэтому отбросов нет — есть кадры, — последовал от вет от неё. — Ну, или ресурсы. И, зарывать в землю его талант или отдавать его на откуп дементорам будет преступлением. Разумеется, не просто так, а после того как мы его кучей обетов и клятв обяжем.

В общем, большинством голосов приняли предложение мадам Боунс.

Затем был объявлен перерыв до завтра, а Дамблдору на шею одели один интересный артефакт. Чтобы у него даже и мысли о побеге не возникло.