Гарри Поттер. Дети Войны (джен)

Утро пахло дымом.

Не свежим, а тем, что въелся в камень и дерево, осел в волокнах занавесок и не уходил даже после заклинаний очищения. Гарри открыл окно, впустил холодный воздух и услышал, как дом тихо вздохнул — будто живое существо, которое слишком долго держало боль внутри.

Прошла неделя после поджога.

Дом восстановили — Рон ругался, но работал с утроенной силой; Гермиона ночевала за бумагами, собирая подписи, чтобы Министерство не закрыло приют; а дети снова учились смеяться. Только Стефан оставался прежним — слишком спокойным, слишком собранным, как человек, которому не положено быть ребёнком.

Иногда Гарри ловил его взгляд и думал, что этот мальчик носит на себе чужое имя, как тяжёлый амулет.

В тот день снег лежал ровным ковром. Лили водила малышей по саду, показывая, как лепить снежных сов. Дом казался снова живым — с шумом, беготнёй, запахом пряного чая. Гарри стоял у ворот, проверяя охранные чары, когда услышал за спиной крик.

— Пожар!

Он бросился в дом. Из кухни валил дым — пламя, возникшее от упавшей лампы, уже облизывало занавеску. Дети столпились у двери. И вдруг из дымовой завесы выскочил Стефан — обгоревший рукав, закопчённое лицо, но в руках он держал Милли. Девочка плакала, прижимаясь к нему, а он — дрожал, но стоял.

— Protego! — выкрикнул он, и волна света пронеслась по кухне, гася пламя, словно сам воздух встал между домом и огнём.

Когда дым рассеялся, Рон выдохнул:

— Вот это щит, парень…

Стефан покачнулся и рухнул. Гарри подхватил его, и на мгновение увидел не ребёнка, а того, кем он мог бы стать — сильного, сосредоточенного, живого.

На следующий день в газете вышла новая статья.

«Сын бывшего Пожирателя Смерти спас маглорождённую девочку. Поттер был прав?»

Фото — Стефан с перевязанной рукой, Гермиона рядом, Рон держит в руках Милли.

Гарри сидел у камина, развернув газету, и не мог не усмехнуться.

— Слишком быстро меняют сторону, — заметил он. — Ещё неделю назад нас хотели закрыть.

— Люди всегда ищут историю, в которой можно верить, — сказала Гермиона. — Сегодня это геройство, завтра — предательство. Важно не то, что они говорят. Важно, что мы делаем.

Рон поднял голову от стола:

— Ты должен сказать им это. Всем. На заседании Министерства. Пусть услышат, что здесь происходит.

В зале заседаний было душно.

Те же чиновники, те же лица, тот же настороженный шёпот.

Гарри стоял перед ними в простой мантии, без регалий, без аврорского жетона. Только голос — спокойный, но крепкий.

— Дети войны — не враги, — сказал он. — Они не выбирали, в какой дом родиться. И если мы откажем им в будущем, то какое будущее оставим себе?

Кто-то кашлянул, кто-то записывал.

— Вчера мальчик, которого вы считали угрозой, спас другого ребёнка. Он не спросил, маглорождённая она или нет. Он просто спас.

Он помолчал, и зал замер.

— Когда мы воевали против Волдеморта, мы говорили, что боремся за выбор. За право быть другими. Если теперь мы начнём делить детей по фамилиям, то скажите: чем мы лучше тех, кто сжигал дома ради крови?

Голос его не повышался, но каждое слово звучало как заклинание.

— Не наши роды, а наши выборы показывают, кто мы есть.

Эта фраза прошла по залу, как волна.

Кто-то опустил глаза, кто-то — сжал губы. Гермиона в конце стола улыбнулась — устало, но с теплом, как улыбаются, когда видят, что долгие усилия не были напрасны.

В тот вечер дом снова наполнился шумом.

Журналисты у ворот, чиновники с благодарностями, соседи с корзинами еды. Дети впервые не боялись гостей. Милли держала Стефана за руку, не отпуская.

— Я не герой, — тихо сказал он Гарри, когда все уже разошлись. — Я просто не мог смотреть, как горит дом.

— Герои редко чувствуют себя героями, — ответил Гарри. — Они просто делают то, что правильно.

Стефан помолчал.

— Если люди всё-таки решат, что я такой же, как отец…

— Тогда покажи им, что нет. Не словами — делом. Имя можно заслужить заново.

Прошло несколько лет.

Дом для тех, кого забыли, больше не был приютом. Теперь — Центр интеграции магических сирот. На фасаде висела табличка с золотыми буквами, и под ней — строки, которые предложила Гермиона:

«Здесь учат видеть человека, а не фамилию.»

В большой зале стояли длинные столы. Гермиона преподавала основы магического права, Рон учил заклинания защиты, а Гарри всё чаще сидел у окна — просто наблюдая.

Однажды он получил письмо. На конверте — аккуратный почерк.

Гарри Поттеру.

От Стефана Нотта.

Он открыл.

Внутри — короткий листок.

“Вы дали мне дом.

Теперь я строю свой — для других.

И пусть моё имя пока звучит тяжело,

я сделаю так, чтобы однажды оно звучало светло.”

Подпись — Стефан Нотт, преподаватель магической самообороны, Хогвартс.

Гарри улыбнулся, глядя на подпись.

В камине потрескивал огонь, дети смеялись где-то в коридоре.

Он поднялся, вышел на крыльцо. Над домом висело то же небо, чистое, высокое.

— Ну что, — тихо сказал он. — Похоже, у нас получилось.

Дом молчал, но ветер прошёлся по крыше, как ответ.

И Гарри понял: наконец-то мир не просто пережил войну — он начал учиться жить.