Гарри Поттер. Хогвартс и чувства (джен)

Мир растворился в сиянии.

Элиза не чувствовала пола под ногами — только вихрь света, звуки, дыхание самой школы. Всё вокруг пульсировало, будто Хогвартс дышал вместе с ней.

Башни растаяли в тумане, а вместо стен — всполохи эмоций: синие нити радости, красные вспышки гнева, серебряные капли страха.

В центре этого хаоса стояла она — одна.

И вдруг из света отделилась тень — прозрачная, но знакомая.

Она смотрела на Элизу теми же глазами, только холодными, без блеска.

— Кто ты? — спросила Элиза.

— Я — ты, — ответила тень. — Та, которую ты прячешь. Твоя злость, стыд, зависть, усталость. Всё, что ты называешь “лишним”.

Голос звучал неугрожающе, но твёрдо.

— Ты всё время старалась быть идеальной, чтобы заслужить любовь. Но магия не любит ложь, даже ради добра.

Элиза сжала кулаки.

— Я не лгала. Я просто... хотела, чтобы всё было спокойно.

— Спокойствие без правды — это тишина после крика, — ответила тень. — Хочешь прекратить бурю? Тогда перестань притворяться, что тебе не больно.

Элиза ощутила, как где-то внутри всё дрогнуло — напряжение, страх, стыд. Они вырвались наружу, и вокруг закружились тёмные вихри. Но теперь она не бежала. Она стояла, позволяя буре пройти сквозь неё.

Ветер стих. В тишине остался только шёпот собственной души:

“Чувства — не враги. Они — дорога домой.”

Когда Элиза открыла глаза, вокруг неё рассеивалось свечение.

Она стояла на каменном мосту, парящем в воздухе — между небом и зеркальной гладью воды.

Над ней — Хогвартс, светящийся мягким золотом.

Школа изменилась: её башни дрожали от живого света, как будто само здание стало сердцем, а эмоции — кровью, текущей по его артериям.

На другом конце моста стояли Джейден и профессор Амори.

— Ты это сделала, — сказал Джейден. — Буря уходит.

Элиза шагнула вперёд, но вдруг почувствовала лёгкое сопротивление — будто воздух удерживал её.

Из воды под мостом поднялась та самая птица из дождя. Теперь она была прозрачной и прекрасной. Её глаза отражали все цвета, которые Элиза когда-либо чувствовала.

— Это моя магия, — сказала она тихо.

— Нет, — ответил Амори. — Это ты.

Элиза протянула руку, и птица, сложив крылья, растворилась в её груди — не больно, а тепло, словно возвращаясь домой.

В тот миг линии на её ладонях засияли мягким золотом. Она знала: теперь её чувства — не оружие, не ошибка, а часть силы.

На рассвете Хогвартс был тих и ярок, будто вымытый дождём.

В коридорах висел запах свежей магии — чистой, как дыхание весны.

Картины больше не спорили, зеркала не дрожали, заклинания ложились послушно и мягко.

Профессор Амори стоял у окна Большого зала, когда Элиза вошла.

— Как себя чувствуешь?

— Словно долго спала и наконец проснулась.

Он кивнул.

— Хогвартс изменился. Теперь он живёт чувствами своих учеников, но не боится их. Ты помогла школе стать честной.

Элиза улыбнулась, впервые — легко, без защиты.

— А если всё это повторится?

— Тогда ты напомнишь им, что сила не в подавлении, а в принятии.

Она вышла во двор. Утренний свет лежал на мокрых плитах, и из-за башен поднимался туман. Джейден ждал у старого дуба.

Он держал в руках два пергамента.

— Одно твоё, одно моё. Письма себе в будущее. Хочешь — откроем через год.

Она взяла свой. На нём, будто сама по себе, проступила фраза:

“Не бойся чувствовать.”

— Пожалуй, я и сейчас могу его открыть, — сказала она, улыбаясь.

Джейден рассмеялся, и от его смеха по небу пробежала тонкая радуга — едва заметная, как след от доброй мысли.

Позже, когда солнце окончательно вышло из-за башен, Элиза поднялась на астрономическую площадку. Ветер трепал её мантию, но был мягким, тёплым — не буря, а дыхание живого мира.

Внизу, в классах, ученики тренировались управлять эмоциями: кто-то рисовал заклинания смехом, кто-то пел их шёпотом.

Хогвартс стал звучать иначе — не как место, где учат контролю, а как дом, где учат понимать.

Элиза закрыла глаза и тихо прошептала:

— Сердце — мой жезл. Чувства — мой свет.

Сверху на мгновение вспыхнули облака — в форме той самой птицы из дождя. Она взлетела выше, растаяла в лучах солнца, оставив за собой золотой след.

И в эту секунду Элиза точно знала:

магия больше никогда не будет прежней —

потому что теперь она жила не в палочках, а в сердцах.