Маги (джен)

— Не говорит?!

Я невольно морщусь. Почему большинство людей такие шумные? Неужели их совсем это не раздражает? Мы стоим сейчас рядом с входом в нечто под названием Косой Переулок. До конца поездки на автобусе с явно сумасшедшим водителем мы уже смирились с существованием волшебства. И почему я не прыгаю до потолка, восклицая "БИНГО! Мне выпал счастливый билет!"? Ах, у меня же буквально патологическая несклонность к бурному выражению эмоций. Очень приятно применять слово "патология" к чему-то настолько пустячному. И еще я не могу говорить. Собственно, именно об этом и сообщил учительнице Гай после ее очередного "Ну что же ты молчишь, Гарри!".

— Только не говорите, что Вы не знали!

Даже как-то забавно чуть. Непонятно, кто из них двоих удивлен больше. Эллис говорила, что это школа для таких, как мы. Я уже почти уверен, что они не совсем поняли друг друга. Потому что если меня взяли в школу колдунов, и эта самая мадам МакГонагалл — волшебница, то Лия и Гай точно без всяких там выкрутасов. Про себя я уже не уверен. Еще немного, и желание забиться в ближайший угол победит силу воли. И лучше, если угол будет потемнее. Вот странно тоже. Хотя я совсем не различаю цвета, не реагирую на свет, ночью мне почему-то спокойнее. Как будто легче, когда окружающий мир практически полностью соответствует моему его восприятию.

— Гарри! Как же так! Мы ведь были уверены, что ты здоров! Только шрам остался… Гарри! Ты же меня слышишь?

— Слышит, — раздраженно проговорил Гай. — И очень хорошо. Поэтому, пожалуйста, прекратите кричать. Мэм.

— А ты что?

Кажется, у нее тоже появилось похожее подозрение.

— А я, как и Гарри, не вижу. Лия глухая. Совсем.

Я тянусь к Гаю в попытке успокоить. Как давно нам в последний раз приходилось самим сообщать о своих недугах! Про себя мы их называем просто недостатками, но остальные так, конечно же, не думают. Они сразу же навешивают на нас ярлыки. Каждый со своими оттенками злости или жалости, пренебрежения или отвращения. Но, в любом случае, это ярлыки неполноценности. Мадам, должно быть, думала, что профессор МакГонагалл знает о нас, иначе ни за что не заставила бы самим проходить через это.

И где же мы находимся? Только что мы прошли через бар, который оглушил меня морем звуков и запахов. И все такие резкие, грубые. Ни одного по-настоящему естественного. Помню, когда нам было девять, нас вывезли на природу в лес. Это, конечно, было смело. Но тот опыт я, наверное, пронесу через всю жизнь. И мир там настолько живой, что он почти оглушил меня. Я просто лежал на траве и наслаждался тем, что могу это чувствовать. Именно тогда я впервые подумал о том, что взамен голоса и зрения получил нечто странное и удивительное. Связано ли это с волшебством? Я же верю в чудеса. Но вот из этого чудного места хочу уйти поскорее. Это лучше, чем бар, но напоминает… помойку.

— Глухая? Не видит? Мерлин, да что же это такое…

Я чуть сжимаю руку Гая, чувствуя, как Лия осторожно гладит меня по щеке. Это ее выражение поддержки.

— Лия, а ты меня понимаешь?

— Да, — тщательно выговаривает Лия. — Я читаю по губам.

Ей пришлось отрепетировать эту фразу очень хорошо. Так, что она слетает с ее губ уже в каком-то особом даже ритме.

— Давайте пойдем уже отсюда, — пробормотал Гай. — Кстати, а Вы собираетесь идти за этими покупками, таская наш чемодан за собой? Профессор.

Эта его манера говорить некоторых взрослых сильно раздражает. Гай обязательно прибавляет обращение после всего остального. Особенно забавно слышать, как он говорит "Эллис. Мадам".

— Что? Ох, нет, конечно. Я его уменьшила.

— Да, — подтверждает Лия.

Кажется, профессор растерялась. Она озадачена, расстроена, а еще почему-то зла. Не хотел бы я стать причиной ее гнева. Она удивительно сильный человек, на самом деле. Это можно ощутить уже по той резкости, с которой она разрывает привычное полотно моего мира.

— Ладно. Я ведь даже не уверена, что вы волшебники, — мадам МакГонагалл вдохнула. — Но в том, что вы двое магглы — это значит неволшебники — я тоже не уверена. У Гарри удивительно сильное магическое поле. Лия, скажи, когда мы вышли из автобуса, ты видела бар?

— Да.

Обычно на простые вопросы Лия кивает или качает головой. Но не тогда, когда её просят сказать ответ на них.

— Я ничего не понимаю. Но, надеюсь, Олливандер поможет нам прояснить этот вопрос. Ведь отменять наши планы сейчас было бы глупо, верно? Но в банк мы теперь всей компанией не пойдем. Да, не самая лучшая идея. У меня достаточно денег с собой. Потом стоимость твоих, Гарри, покупок возместим из семейного хранилища. А Гая и Лии — из школьного фонда.

Я отрицательно качаю головой. Надеюсь, она поймет и так. Мне бы не хотелось передавать это через Гая. И не потому, что это что-то, чего бы я стеснялся или что-то, чего бы они не знали. Просто мы никогда до этого не говорили о нас в таком ключе. Они — моя семья по-настоящему и без каких-либо ограничений. И если у меня оказались деньги, то я намерен платить и за ребят. Если это семейное хранилище.

— Ладно. Я поговорю на эту тему с директором. И на многие другие.

В этот момент профессор очень напомнила мне мадам. То, как она старалась не заострять внимание на наших недостатках, то, как старалась справиться со своими чувствами ради нас. Кроме Эллис никто ничего не делал ради нас. То, что МакГонагалл, несомненно, строга, когда этого требуется. Возможно, эта взрослая тоже станет нам другом. По крайней мере, мы все сделаем для этого.

— Да, мне тоже так кажется, — согласился со мной Гай, когда я передал ему свои наблюдения.

— Ребята?

По воздуху снова начало расползаться напряжение. Это одно из самых нелюбимых мной чувств. Напряжение стягивает реальность, заставляя звенеть пространство. Должно быть, я воспринимаю многое на уровне ультразвука, хотя не уверен, что у чувств есть звучание. В моем мире — есть.

— Вы не поймете то, как мы общаемся, — я почувствовал, как Лия закивала вслед словам Гая. — Но мы действительно понимаем друг друга. Мы как один организм, понимаете? Нет никакой возможности раздельного существования.

— Кажется, понимаю, — голос профессора не звучал уверенно. — Ладно, идемте уже.

Послышался мягкий шелест ткани, короткий перестук, и мир закружился для меня в водовороте звуков и запахов.

* * *

" — Я хотела знать, уверены ли вы, что сможете заботиться о Гарри?" — именно эти слова магглы всплыли в голове у Минервы, когда мальчик, поддерживаемый друзьями, стал оседать на каменную кладку в самом начале Переулка. "Они — единое целое". Да, кажется, волшебница начала понимать, о чем говорила Эллис.

Подумать только, эти дети добрались сюда практически самостоятельно! Они не просили помощи, хотя думали, что она, взрослая, которой они доверились, знает об их недугах. Это было по-настоящему удивительно. Особенно для магического мира. "А я, как и Гарри, не вижу. Лия глухая. Совсем". Совсем. В магическом мире, чтобы потерять что-то, нужно не просто повредить это, но и запустить настолько основательно, что ничего сделать уже будет нельзя.

И снова ярость стала главенствовать над всеми остальными чувствами. Как мог Дамблдор, отдавая мальчика магглам, ни разу за десять лет не проверить состояние ребенка?! Да как он мог не провести элементарный медицинский осмотр?! Это после настолько опасного проклятия, да еще и беспрецедентного случая! Альбус был светлым и чрезвычайно мудрым волшебником. Он никогда раньше не позволял себе халатности в отношении тех, кто оказывался у него на попечении. Что все это значило? Ведь, возможно, маленькому Гарри тогда можно было помочь, но теперь…

Можно нарастить целую конечность, но она навсегда останется словно чужой, потому что единственное, что невозможно вернуть — чувство. Именно поэтому многие поколения Поттеров ходили в очках. Грюм — единственный, кому удалось "приобрести" вставной магический глаз. И то, только потому, что он уже имел один целый. Но даже за один глаз аврор поплатился значительным расстройством нервной системы и расшатанным магическим полем. Совершенно очевидно, что Гарри Поттер останется калекой до конца жизни.

— Наверное, этого всего слишком много для него, — услышала Минерва тихий ровный голос Гая, заставивший ее загнать ярость поглубже. Что же теперь с ними делать?

— Этого всего?

Волшебница почувствовала, как ее за рукав тянет девочка, показывая на Косой Переулок.

* * *

— Гарри очень резко чувствует этот мир. Возможно, ему просто надо время, чтобы привыкнуть к этому дурдому.

Я слышал голос Гая как через вату. И ведь, действительно, дурдом. Даже не говоря о совершенной какофонии звуков и запахов, люди здесь были такими же болезненно-резкими, как и профессор. Что ж, теперь я знаю, как для меня "выглядит" волшебник. Я осторожно встал, чуть тряхнув головой. Эти ощущения не те, к которым нельзя привыкнуть. Просто они новые и слишком яркие для меня.

— Все хорошо?

Похоже, профессор действительно обеспокоена. Я кивнул, надеясь, что она решит продолжить наши дела здесь, ведь чем быстрее мы начнем, тем скорее закончим. Я почувствовал, как Лия тянет нас с Гаем в самую гущу этого информационного бедлама. Естественно, профессору только и оставалось, что обогнать нас. Я почувствовал, как она берет меня за левую руку. Очевидно, Гая постигла та же участь.

— Чтобы не потерялись.

Конечно, Эллис тоже первое время водила нас за руки. Быть отрезанным от Гая непривычно и неприятно, но я вполне могу справиться с этим. Поэтому воспринял ненавязчивую заботу колдуньи спокойно.

Никто из нас никогда не принимал участие в "покупках". Во-первых, меня с Гаем и из комнат-то выпускали с огромной неохотой. Лию, как самую самостоятельную — чаще, конечно, но не настолько. В интернате главный принцип — "запри проблему" — отлично работал и не давал сбоев, позволяя воспитателям спокойно существовать. Поэтому Лия откровенно наслаждалась сейчас. Я очень хорошо знаю это ее состояние. Наверное, именно потому, что оно так редко бывает. Ну, а, во-вторых, не так уж много нам покупали вещей, среди которых не было ничего необычного, кроме нот и кассет. Все "имущество" всегда спокойно помещалось в одном сундуке.

Сначала мы посетили магазин одежды. Главное для меня в одежде не то, чтобы она была удобной или, не смешите меня, красивой. Главное — чтобы одежда не раздражала. Ни ощущениями, ни запахом, ни даже звуком. Хорошо, что это все прекрасно знал Гай. Нам удалось управиться достаточно быстро и не испугать добродушную мадам Малкин. Лия потом рассказала, что одежда вся форменная, поэтому ничего особого от нее ждать не придется. Это хорошо. Потому что я буквально задыхался в интернате несколько дней после "обновок". Потом это все стиралось и приобретало совершенно интернатский запах. И, хотя он надоел мне ужасно, не скажу, чтобы я был против него.

В книжном Гаю несколько раз пришлось повторить профессору, что нам нужен только один набор книг, какими бы интересными или необычными они не были. Я попросил, правда, купить что-нибудь из магической художественной литературы, но мадам МакГонагалл очень удивилась. Неужели тут совсем нечего почитать, кроме "Самых противных, но не особо страшных тварей"?(1) Что за странные люди…

А вот из аптеки Гаю с Лией пришлось вытаскивать меня практически силой. Наконец-то, на всей этой сумасшедшей улице нашелся хотя бы один интересный магазин! Странно то, что, несмотря на свою необычность, запахи тут не были неестественными, и поэтому на их резкость, а, порой, и тошнотворность, можно было легко не обращать внимания.

Но самым жутким магазином из всех оказался магазин волшебных палочек. Весь воздух там был пропитан удушающим любопытством и бестактностью. Мне сразу же сбежать захотелось. Но пришлось покорно терпеть эту пытку с подбором палочки. Я оттуда не то что не вышел, но даже и не выполз бы, если б не молчаливая спокойная поддержка Гая и Лии. Их этот энергетический вампир обозвал "сквибами с латентной магией". Понятия не имею, о чем он. Но это точно неважно, поскольку ребята — совершенно обычные люди. Я знаю. Меня после нескольких десятков попыток признала удивительно горячая и гладкая палочка. Она удобно лежала в руке и как будто тянулась к самому моему центру. Наверное, так чувствуется собственная магия.

Очевидно, что есть сотни вопросов, в которых мне придется разобраться самостоятельно. Как я понял, у "них" такого ребенка еще не было.

Не знаю, была ли разумной идея профессора "добраться до школы по каминной сети". Уверен, что и сама мадам не знает. Но меня опять практически вырубило. Это чрезвычайно шумный вид передвижения. Вот Лие понравилось. Она сказала, что это было весело. Она вообще очень жизнерадостна. И для меланхоличного Гая и сдержанного меня это очень-очень хорошо.

________

(1) Лиина интерпретация названия учебника по ЗОТИ.