Обрученная со смертью (гет)

Он был прекрасен. Черная мантия окутывала его как ночь, на белой изящной руке сверкал тяжелый золотой перстень с черным камнем. Чистое белое лицо словно камея, оттененное черными волосами, волной ниспадавшими на висок. Неожиданно голубые прозрачные глаза...

Вирджиния приняла руку Тома Реддла и ступила с подножки на землю. Его пальцы были холодными. Он поднес ее руку к губам.

— Добро пожаловать в мой дом, — сказал Том Реддл. — Сегодня в нем состоится бал в честь моего двадцатиоднолетия.

Вирджиния огляделась. Они находились в начале широкой тисовой аллеи; впереди можно было различить высокие кованые ворота. Его дом? Кто же он такой?

— Кто же ты такой?... — прошептала она.

— Гораздо выше, чем ты можешь себе представить, — тихо сказал хозяин. Прозрачные глаза были как голубой лед. Он улыбнулся Вирджинии и предложил ей руку. Рука девушки сама собой легла на его локоть, и он повел ее по аллее к дому.

Перед воротами он не остановился. Повел рукой, и они растаяли, пропустив его и Вирджинию, чтобы снова возникнуть у них за спиной. "Хозяин... Истинный хозяин..." — думала Вирджиния. Они поднимались по белой мраморной лестнице. Свет в ромбовидных окнах красивого старинного дома отбрасывал длинные золотые блики на затененное крыльцо. Тяжелые двери отворились навстречу хозяину, и они вошли.

Они попали в просторный вестибюль, погруженный в темноту; ноги Вирджинии утонули в мягком ковре. Девушка чуть не оступилась; твердая холодная рука поддержала ее. Разум Вирджинии на миг прояснился, и сердце сжалось от страха. Но тут белая рука повернула бронзовую ручку двери, которая вела в гостиную, и на нее обрушился свет и многоголосый гомон. Комнату озарял огонь словно от тысячи свечей; справа ярко пылал камин. Гостиная была полна людей — молодых людей в черных мантиях. Как только хозяин и гостья вступили в комнату, все смолкло, и все повернулись к ним.

Вирджиния ощущала множество устремленных на нее взглядов. Наступившую тишину, казалось, можно было пощупать рукой. Теперь она видела, что среди гостей были и женщины, при беглом взгляде неотличимые от мужчин в своих длинных черных мантиях. У всех дам была пара. Вирджиния чувствовала снедавшее их жадное любопытство — женщин еще сильнее, чем у их спутников — но, как и мужчины, они не давали или не решались дать ему проявиться.

— Вирджиния, — раздался рядом ясный голос Тома Реддла; молодой человек и его спутница, которые украдкой переглянулись, тут же, как по команде, обратили взгляд на хозяина, — позвольте представить вам моих друзей. Альберт Эйвери, — нервный юноша с длинными светлыми волосами поспешно низко поклонился и тут же выпрямился, не отрывая взгляда от хозяина. — Родольфус Лестрэйндж и его очаровательная юная дама, мисс Беллатриса Блэк. — Глаза Вирджинии изумленно раскрылись. Перед нею была девочка самое большее четырнадцати лет, стоявшая со своим спутником под руку и державшаяся как взрослая. Когда их представляли друг другу, Вирджиния была уверена, что в темных глазах Беллатрисы сверкнула ненависть. Вирджиния поняла ее причину. Беллатриса все бы отдала, только бы быть на ее месте. Как охотно сейчас Вирджиния уступила бы его...

Спутник молодой девушки, Лестрэйндж, похоже, ничего не замечал. Он, как и Эйвери, низко поклонился Вирджинии, ловя взгляд хозяина. Том Реддл вел свою даму вдоль ряда гостей, представляя их одного за другим, и каждый почтительно кланялся ей, даже дамы склоняли головы.

— У вас очаровательные друзья, — сказала Вирджиния. Ей никогда еще не оказывали такого почета, но их учтивость показалась девушке принужденной. Все они, казалось, боялись вызвать неудовольствие хозяина...

— Очень рад, что вам понравилось их общество, — сказал Том Реддл. В прозрачных глазах ничего нельзя было прочесть.

Он хлопнул в ладоши, и начавшееся было гудение голосов тут же смолкло.

— Вина гостям, — приказал он. — Музыку!

Тотчас же зазвучал вальс. Против воли Вирджиния заслушалась прекрасную музыку, тело откликнулось на звуки, приглашающие к танцу. У Тома Реддла, распорядителя этого вечера, был хороший вкус... К Вирджинии подбежал домовой эльф, смешно путаясь в белом полотенце, и с подобострастным поклоном предложил вина. Вирджиния сделала глоток, и голова закружилась, по жилам побежал огонь. Все в доме таинственного юного мага было не таким, как виденное ею прежде, и даже вино пьянило с первого глотка...

— Вы позволите пригласить вас на танец?

Юный хозяин стоял перед ней, предлагая руку. Голубые глаза смотрели странно, чуть насмешливо; какой может последовать ответ, кроме согласия? Все смотрели на них, затаив дыхание...

— Да... — сказала Вирджиния. Том Реддл улыбнулся, и холодные пальцы завладели ее рукой; он обхватил ее за талию, увлекая в танце. Вирджиния видела, как вслед за ними одна за другой закружились остальные пары. Те, у кого не было пары, стояли у стен и тихо разговаривали. Вирджиния поймала несколько брошенных на нее взглядов, заставивших ее вздрогнуть как от холода. Потом все исчезло, остался только он. Юный хозяин властно кружил ее, не отрывая от своей дамы холодных голубых глаз. И казалось, что пожатие наполнило живительным теплом холодные пальцы. Вирджиния чувствовала, как запылали щеки, и казалось, что белому лицу мага словно сообщился этот огонь. Он был в этот вечер властителем душ своих гостей и ее властителем...

В этот вечер?..

Музыка смолкла; Том Реддл склонялся перед нею, благодаря за танец. Очнувшись, она присела в ответном поклоне.

Она выпрямлялась, когда что-то вдруг ожгло плечо, прикрытое мантией; вскрикнув, Вирджиния схватилась за него рукой, и в следующий миг заклятие поразило обнаженную руку. На белой коже появился ожог словно кислотой; Вирджиния закричала. Лицо Тома Реддла побелело как череп; он выхватил палочку и, нацелив на язву, прошептал заклинание. Ожог тотчас же затянулся. Вирджиния, белая от потрясения, припала к плечу мага.

Том Реддл, поддержав Вирджинию, усадил ее на стул. Потом медленно повернулся к остальным гостям.

— Кто из вас это сделал? — тихо спросил он. Все замерли. Казалось, никто даже не дышал.

Вирджиния, немного овладевшая собой, не дыша смотрела на разыгрывавшуюся перед ней сцену. Вдруг она увидела, как стоявшая справа Беллатриса ловким змеиным движением спряталась за спину своего спутника.

— Кто из вас это сделал? — тихо повторил маг. Он был далеко не самым старшим среди волшебников, но все молчали; никто не смел даже сдвинуться с места.

Взгляд холодных голубых глаз остановился на Лестрэйндже. Молодой человек заметно побледнел. Вдруг он нервно переступил с ноги на ногу; за его спиной мелькнуло смуглое лицо с растрепавшимися надо лбом темными волосами.

— Беллатриса? — мягко спросил хозяин. Было странно и жутко наблюдать эту сцену: Том Реддл вдруг показался гораздо старше своих лет, словно юными устами говорил какой-то зловещий древний маг.

Юная волшебница медленно вышла из-за спины Лестрэйнджа. Смуглое лицо было теперь землисто-бледным.

Том Реддл повернулся к Вирджинии.

— Дорогая, — мягко произнес он, — не будешь ли ты любезна подождать меня наверху?

Вирджинии словно плеснули в лицо кипятком. Она встала, опираясь на спинку стула.

Молодые люди запереглядывались; потрясенные лица и усмешки убедили Вирджинию, что она не ослышалась.

— Н-наверху? — переспросила она.

— Я не задержусь, — сказал юноша. Некоторые из молодых людей покраснели; волшебники зашептались. Плеснул смешок. Бледное лицо Беллатрисы исказилось от ярости.

Вирджинии казалось, что она сейчас умрет от стыда прямо на глазах у всех этих волшебников. Том Реддл смотрел на нее своими прозрачными голубыми глазами и чуть улыбался.

— Мы с Беллатрисой должны поговорить, — сказал он. Беллатриса ахнула, словно подавившись. — Она больше никогда тебя не тронет, я обещаю.

Вирджиния, как зачарованная, подошла к лестнице, ведущей на второй этаж, и взялась за перила. Несколько мгновений она стояла, замерев перед ожидавшими ее объятиями темноты. Потом стала подниматься по лестнице, растворяясь во мраке. Никто больше не смеялся. Все смотрели ей вслед так, словно тоже были зачарованы.

Вирджинии не нужен был свет. Она знала эти комнаты, словно была здесь хозяйкой. Девушка прошла по коридору, тянувшемуся вдоль перил, который был застелен ковровой дорожкой. Отсюда ее еще могли видеть гости Тома Реддла, и Вирджиния знала, что они провожают ее жадными взглядами, словно сама была там. Вирджиния коснулась холодной бронзовой ручки двери, ведущей в одну из комнат, выходивших в коридор, и дверь сама собою отворилась. Девушка оказалась в просторной комнате с высоким лепным потолком, освещенной единственным канделябром, словно нарочно оставленным на столике у стены. Мерцающее пламя свечей создавало причудливую игру теней — тяжелой старинной дубовой мебели, темно-зеленых бархатных портьер, присборенных серебряными кистями. На стене слева было зеркало от пола до потолка в прихотливой бронзовой оправе. Вирджиния приблизилась к нему, и зеркало отразило высокую, красивую молодую женщину, всю в черном, с совершенно белым лицом. Синие глаза казались затуманенными, словно красавица спала с открытыми глазами...

— Слизерин, — прошептала Вирджиния. Зеркало медленно повернулось, открывая зияющий черный проем. Вирджиния прошла через дверь, и зеркало бесшумно вернулось на место, преграждая ей выход. Больше в комнате дверей не было.

В комнате жарко пылал камин. У огня стояли два обитых зеленым бархатом кресла, гостеприимно отодвинутые. На пол была брошена медвежья шкура. Вирджиния передернулась. Она не любила таких жестоких развлечений. Слева была широкая кровать под черным с серебром пологом. Черный с серебром и зеленый. Цвета, любимые хозяином этого дома. Мрачная красота... Вирджиния вздрогнула. О чем же она думает? Вот-вот появится...

Дверь-зеркало бесшумно повернулась, отразив танцующее пламя, и закрылась за его спиной.

— О Вирджиния, — прошептал красавец-маг, приближаясь к ней. В голубых глазах были нежность и желание. Руки его мягко легли на ее плечи, согревая своим прикосновением. Вирджиния, не в силах противиться, закрыла глаза. Поцелуй был жарче, чем огонь камина.

— Пожалуйста, — прошептала Вирджиния. О чем она просила?.. Том Реддл взглянул ей в глаза своими голубыми прозрачными глазами, которые все же были непроницаемы, оставляя его душу недоступной...

— Хочешь вина? — спросил он.

— Пожалуйста... — сказала Вирджиния. Хозяин улыбнулся и щелкнул длинными пальцами. Ладонь обожгло ледяное стекло: в руке Вирджинии появился высокий бокал, наполненный золотистой жидкостью.

Том Реддл улыбался, поднося к губам свой бокал.

— Не хочешь ли сесть к огню? — спросил он. От ледяного вина голова закружилась, жаркий ток крови согрел сердце. Хозяин подвел Вирджинию к креслу; оно мягко приняло ее в свои бархатные объятия. Он расстегнул застежку ее мантии и снял ее с плеч гостьи. Огонь ласкал обнаженные руки и лицо. Маг сел рядом, не сводя с Вирджинии глаз. Девушка сделала еще глоток вина.

— Скажи мне... — прошептала она, чувствуя, что это вино, ласка огня и близость красавца-хозяина вот-вот лишат ее остатков воли.

— Кто же ты такой?

Голубые глаза блеснули... красным... Страх коснулся холодом, не проникая в затуманенный разум. Маг улыбнулся.

— Пей! — приказал он. Вирджиния покорно поднесла бокал к губам и, закрыв глаза, сделала глоток. Вино словно жаркой волной подхватило ее. Или, может, то был он?.. Вирджиния отдалась этому потоку, чувствуя, что ее последнее сопротивление сломлено, что она сломлена, что она погибла.

Вирджиния очнулась от глубокого, черного забытья. Она подумала, что никогда еще не переживала такого сна, ужаснейшего сна. Вирджиния вспомнила, что это был за сон, и со стоном стыда закрыла лицо руками. Она никогда никому об этом не расскажет, никогда. Она спрятала лицо в подушку от стыда перед самой собой. Девушка утонула в подушке в с головой. Что за подушка? вдруг мелькнула мысль. У нее была меньше и не такая мягкая... Не открывая глаз, Вирджиния провела рукой по простыне: простыня была гладкая и мягкая, точно из шелка. Сама девушка была укрыта тяжелым меховым одеялом. Страшась встретиться с истиной лицом к лицу, она еще несколько мгновений не открывала глаз. Потом, точно бросаясь в холодную воду, резко открыла глаза и огляделась.

Она была в чужой, роскошно и мрачно обставленной комнате. Не той, где она уснула, — эта комната была ей совершенно незнакома. Над головой, поддерживаемый резными столбиками кровати, был черный с серебром полог. Шелковая простыня и подушки были свежими, но не белыми, а темно-зелеными. Девушка села в постели. У кровати стоял изящный туалетный столик, на котором лежал гребешок, украшенный, по-видимому, настоящими изумрудами. Камешки, как глаза, подмигнули ей; Вирджиния, вздрогнув, отвернулась. Она поймала в зеркале отражение своего лица и передернулась. Она никогда еще не была такой бледной, словно ночь с Томом Реддлом выпила краски с ее лица. При мысли о Томе Реддле щеки вспыхнули. Вирджиния взглянула в зеркало. Румянец на глазах исчез, и лицо стало каким было — трагически-бледным. Вирджиния отвернулась к окну. Его плотно занавешивали темно-зеленые портьеры, так что в комнате царил полумрак, хотя Вирджиния не сомневалась, что уже утро. Утро! О небо, родители уже, наверное, с ума сошли от страха! Вирджиния бросилась к окну и рывком раздвинула занавеси. В комнату хлынул серый бессолнечный день. Уже было, судя по всему, позднее утро. Вирджиния как была, в одной длинной шелковой сорочке, бросилась к двери и рванула ручку. Дверь не поддавалась.

Миссис Вэйн, сидевшая с мужем за завтраком, вдруг зябко повела плечами. — Дует, — сказала она. — Бэзил, проверь, пожалуйста, откуда сквозняк.

Мистер Вэйн поднялся из-за стола и вышел в прихожую. Вернулся он с растерянным видом.

— Представь себе, дверь была открыта, — сказал он. — Неужели я забыл вчера запереть ее, когда возвращался домой?

Вера Вэйн тревожно нахмурилась. — Как можно быть таким рассеянным! — воскликнула она. — У нас ничего не пропало? — Она вдруг ахнула. — Бэзил, ты же оставил ключи в кармане мантии!

Мистер Вэйн похлопал себя по карману и с облегчением вздохнул. — Все в порядке, Вера, — сказал он.

Мистер и миссис Вэйн успокоенно улыбнулись друг другу и занялись завтраком.

Словно у них никогда не было дочери.

* * *

Вирджиния, сжимая руками виски, сидела на неубранной постели и пыталась не поддаваться страху и собраться с мыслями. Она очень скоро отчаялась в своих попытках выбраться из заточения. Она попыталась трансгрессировать, но ничего не вышло. Очевидно, комнату защищали препятствующие этому чары. Ее палочка осталась в кармане мантии, которую любезный хозяин снял с ее плеч, усаживая к огню... Комната находилась на втором этаже, и Вирджиния не нашла ничего, из чего можно было бы связать веревку. И даже если ей удастся выбраться отсюда, куда она пойдет в таком виде? Из ее одежды исчезло решительно все, на ней была только эта шелковая ночная сорочка с полосками кружев вместо рукавов...

И она понятия не имела, где и в чьих руках находится. Имя, которым назвался ее похититель, — Том Реддл, — скорее всего было фальшивым, как и его положение. Служащий лавки никак не мог иметь такого дома и водить такие знакомства. Она вспомнила церемонную учтивость его гостей, изумрудные серьги в ушах Беллатрисы Блэк и бриллиантовую застежку мантии Лестрэйнджа — и почти благоговейный трепет, который они оба испытывали к нему. Вирджиния не сомневалась, что власть, которую этот юноша имел над своими друзьями, объяснялась его личностью. Быть может, он окружил себя людьми, которые любят подчиняться? Но Беллатриса не похожа на робкую и податливую особу. Вирджиния потерла руку, еще хранившую память о боли. Значит, причина в другом. Он, должно быть, незаурядно могущественный маг... Глупо было надеяться, что ей сразу же удастся освободиться. Вирджиния подошла к двери и подергала за ручку. — Все напрасно... — прошептала она.

Ручка повернулась под ее пальцами, и дверь плавно отворилась.

Девушка отпрянула от неожиданности. В чем дело? И тут вдруг ей вспомнился отцовский каламбур, и она поняла, что дверь открыл пароль, фамилия "Вэйн". Вирджиния, затаив дыхание, выглянула за дверь. За дверью тянулся коридор, застеленный ковровой дорожкой. В него выходило три двери с одной стороны и три — с другой. С правого конца коридор заканчивался тупиком; с другого, левого, он упирался в двустворчатую дверь, судя по всему, ведущую на лестницу... Вирджиния, как была, босиком, выскочила из комнаты, побежала по ковровой дорожке к дверям... и больно ушиблась, налетев на них с разбегу. — "Вэйн", — прошептала она. Двери остались закрытыми. Девушка пошла вдоль ряда дверей, по очереди пробуя бронзовые ручки. Вдруг сердце болезненно стукнуло. Дверь в ее комнату тоже не открывалась! Она попытала пароль. Ничего. Вирджиния бросилась на дверь и стала молотить по ней кулаками. Том Реддл, кто бы он ни был, насмехался над ней! Напоследок ударив в дверь кулачком — она отшибла руки, а дверь даже не дрогнула — Вирджиния подошла к последней, соседней с ней, двери. Уже почти без всякой надежды попробовала бронзовую ручку. Дверь открылась без всякого пароля.

Вирджинию окутало облако горячего пара; она услышала звук льющейся широкой струей воды. Комната была просторная и неожиданно вся белая. Ванная комната — самая роскошная из всех, которыми ей доводилось пользоваться. Стены были отделаны мрамором. Посреди комнаты стояла мраморная ванна, которую можно было скорее назвать бассейном; в нее хлестала вода из сияющего крана. Вирджиния моргнула, отбрасывая с глаз намокшие волосы: с крана словно сверкнули зеленые глаза. Она присмотрелась: кран украшало изображение змейки с глазами-самоцветами. Ванна наполнилась, и кран сам собой аккуратно повернулся; зеленые глаза подмигнули ей. Вирджиния с отвращением отвернулась. Она увидела, как приглашающе отдернулась льняная занавеска, скрывавшая ванну. Девушка сжала губы. Она попятилась, не отрывая взгляда от ванны, и нашарила дверную ручку. Дверь не открывалась. Вирджиния дернула за ручку, уже зная, что это бесполезно. Ее не выпустят отсюда, пока она не сделает то, что угодно хозяину. Она пнула ножкой дверь и направилась к ванне. Вирджиния стянула сорочку и, дернув плечом, бросила ее прямо на пол. Потом вошла в ванну и быстро погрузилась в горячую воду. Протянув руку, задернула занавеску и обхватила плечи руками. Ей все время казалось, что за нею наблюдают. Хотя разве эта занавеска спрячет? Откуда-то появилась стопка зеленого махрового белья и аккуратно легла на широкий край ванны; тут же уже лежал нетронутый белоснежный кусок мыла. Поколебавшись несколько секунд, Вирджиния встала в ванне во весь рост и принялась торопливо мыться. Потом, наскоро вытеревшись полотенцем, вышла из ванны и сунула ноги в невесть откуда взявшиеся атласные домашние туфли. Она торопливо накинула зеленый купальный халат и затянула пояс; потом, выпрямившись, огляделась. На полочке под зеркалом, висевшим над раковиной, стоял целый ряд баночек. Это дамская ванная комната, ванная хозяйки дома, подумала девушка. Она снова, уже в который раз, задала себе вопрос, чьи же это комнаты. Тряхнула головой, чтобы отогнать эту мысль. Она не хотела знать ответ.

Вирджиния взглянула в затуманенное зеркало. Ванна разрумянила ее щеки, и она в первый раз за это невозможное утро улыбнулась. Не устояв перед искушением, девушка взяла крайнюю из баночек и открыла. Внутри, как она и подумала, был крем. Желтоватый и неприятно пахнущий. Она зачерпнула немного пальцем; палец тут же закололо. Вирджиния торопливо закрыла баночку и вернула ее на место. Поплотнее запахнув халат, пошла к двери и уверенно открыла ее. Уверенно, подумала она, про себя засмеявшись этой мысли. Как будто она была здесь хозяйкой, а не пленницей чужой воли... Вирджиния подошла к двери в свою спальню и открыла ее. Глаза ее на мгновение широко раскрылись от изумления: кровать была аккуратно застелена, а на стул рядом с кроватью брошено... неужели мантия... девушка бросилась к одежде и схватила ее, и тут же, вскрикнув от разочарования, бросила обратно на стул. Пеньюар. Черный. Как же он даже в мелочах распоряжается ею, подумала Вирджиния, охваченная внезапной яростью. Когда выходить. Когда совершать туалет. Когда и во что переодеваться... Неужели... неужели он думает, что можно силой завоевать ее сердце? Но нужно ли ему ее сердце, горько подумала Вирджиния. Быть может, не более, чем... она прижала пальцы к щекам, отчаянно покраснев. Но зачем тогда он держит ее здесь и окружает такими, пусть насильственными, заботами? Он мог бы получить то, чего хотел, а потом отослать ее домой... И вызвать снова, если пожелает. Ему это не составило бы труда, она еще не встречала магов, способных так искусно и так скоро подчинять чужую волю... Куда же завели ее мысли, думала Вирджиния, тряся головой с отвращением к себе. Такой ход мыслей и так скоро... Он это сделал, он ее изменил. Навсегда, прошептала она. Вирджиния села к туалетному столику и принялась расчесывать волосы, вглядываясь в свое бледное лицо. Мокрые волосы выглядели темнее обычного, но уже начали высыхать, и как будто такими же и остались... Девушка нахмурилась, пристальнее вглядываясь в свое отражение. Да, в самом деле — волосы стали темнее и резко оттеняли белую кожу. И, словно потяжелев, кудрявые от природы волосы никак не начинали снова виться... Вирджиния вдруг уставилась на гребешок — и, точно обжегшись, бросила его. Довольно. Купальный халат от мокрых волос стал влажным; поколебавшись, Вирджиния взяла приготовленный для нее черный пеньюар. На стуле под ним белела еще какая-то одежда... Белье! Вирджиния, вспыхнув от унижения, спрятала лицо в черный шелк. Потом — выбора не было — стиснув зубы, скинула влажный халат и натянула белую старомодную пару, панталоны и длинный лиф, жестко облегавший тело и заставлявший держаться прямее обычного. Накинула длинный пеньюар и взглянула в зеркало. Вчерашняя незнакомка, впервые явившаяся ей, когда она собиралась на бал, переоделась — но осталась верна себе. Белое лицо, черное платье; потемневшие волосы, которые теперь только слегка вились, были лишь немного светлее платья. И — неужели они стали длиннее? Да, в самом деле... Оставалось лишь уложить их на затылке. Теперь это будет еще легче. Вирджиния уверенно опустила руку в карман и извлекла пакетик шпилек. Быстро и ловко скрутила волосы в прическу, открывающую шею, сделавшую ее еще холоднее, чем она уже стала...

Вдруг скрипнула дверь. Вирджиния, вздрогнув, обернулась и замерла от удивления.